Ловушка для...

Первый час ночи… Уже начался новый день, а им оставалось только ждать и надеяться. И Гуро ждал, сидя в автомобиле Бинха на парковке перед управлением полиции. Друг ушел улаживать бумажные дела. Достанется ему за самоуправство. Двумя часами ранее Гуро, крайне редко испытывавший неловкость или страх, холодея, набрал номер матери Коли, который узнал уже давно на случай,. — на всякий случай у всезнающей Оксаны, и, представившись, со всей возможной беспечностью сообщил встревоженной женщине, что с её сыном все в порядке. Пришлось вдохновенно врать о практическом занятии с участием работников милиции и прокуратуры. Иная версия, с дополнительными оговорками о необходимости присутствия Коли во время следственных действий по известному делу была озвучена Оксане, но та, кажется, не поверила ни на йоту, (умная девочка!), но расспрашивать Гуро поостереглась. Телефон Коли молчал уже три часа. Все возможности его запеленговать были использованы и отброшены как несостоятельные. Телефон был либо выключен, либо уничтожен, и Гуро с содроганием думал о том, что второй вариант более правдоподобен. Если бы у Коли была хоть малейшая возможность дать о себе знать, он бы непременно это сделал. Гуро закрыл глаза, но тут же пожалел об этом. Улыбающийся Коля, лежа в сугробе, тянул к нему руки и ласково звал по имени. Очень хотелось, чтобы все происходящее сейчас оказалось безумным затянувшимся кошмаром, вынырнув из которого он увидит растянувшегося на хрустящих простынях в его спальне мальчишку и прижмет к груди до боли и блаженного стона… Яков скрипнул зубами и поморщился от боли в висках. Не время заниматься самоедством и тупейшим самоанализом. Все случилось как случилось. Он преступно опоздал к университету, задержавшись у Бинха для обдумывая дальнейших действий. А подумать было над чем. Степан привез из Саратова слишком много информации, просмотреть которую и осознать оказалось совсем не просто, но уже через пару часов стала вырисовываться страшная своей неправдоподобностью картина. Ничего бы у них не вышло, если бы не внимательность и въедливость Степана, который уже в Саратове чуть ли не под микроскопом изучил всех участников и свидетелей давних преступлений. Знакомое сочетание фамилии, имени и отчества привлекло внимание, а ведь слышал он его всего пару раз… Елизавета Андреевна. Но слышал от Гоголя, и совсем недавно. Вот тогда и стала потихоньку складываться единая картина из пазлов-совпадений. А началось все очень давно, пятнадцать лет назад. Труп первой жертвы был обнаружен молодым следователем саратовской прокуратуры Данишевской Елизаветой Андреевной. Именно она спугнула убийцу и именно с её слов был составлен портрет предполагаемого преступника. Но увы, несмотря на все усилия органов и активную помощь Елизаветы Андреевны произошло еще одно похожее преступление, но только более запутанное и более грязное. Версий было множество, но ни одна из них не получила подтверждения. За неимением зацепок дело было спущено на тормозах, а спустя год и вовсе закрыто как самый глухой «глухарь». Это странное совпадение совсем Тесаку не понравилось, поэтому он сразу же рванул к начальству. Нужно было как можно скорее получить доступ к личному делу бывшего следователя, а теперь — успешного кандидата юридических наук. В тот момент очень помогли связи Якова Петровича в высших кругах московских правоохранительных органов. Уже через час досье на Елизавету Андреевну Данишевскую упало на электронную почту Бинха и первый же лист с подробной анкетой поверг в шок всю следственную группу. Оказывается, согласно этому досье родилась и выросла она в Саратове, пошла по стопам родителей, всю жизнь проработавших в местной прокуратуре, а еще у Данишевской был старший брат, которого звали Алексей и работал он преподавателем уголовного права в одном из немногочисленных институтов. В саратовском управлении внутренних дел Елизавета Андреевна проработала совсем недолго, всего полтора года, а затем, вскоре после закрытия дела о неуловимом маньяке, перевелась в их город дознавателем в прокуратуру. Ничего более конкретного в досье не обнаружилось, кроме скана очень удачного фото, с которого на них смотрела красивая девушка — юная копия преподавателя международного права Елизаветы Андреевны Данишевской. — Она оставила девичью фамилию? — Степан внимательно вглядывался в распечатанное досье, пытаясь ухватить то самое, что вроде бы на виду, но выцепить не получается. — Но почему? — Ты не так ставишь вопрос, Тесак. — Бинх поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. — Почему муж взял фамилию жены? Может, это ему есть что скрывать? Молчавший до этой минуты Гуро, сидевший на другом конце стола, прошептал: — Мы не там ищем. И сделал еще один междугородный звонок. Именно долгое ожидание информации на декана юридического факультета и стало роковым для Коли. Гуро, в голове которого к тому времени уже стала складываться вся неприглядная картина, оставляя еще очень много темных пятен, спешил к университету, нарушая все возможные правила дорожного движения, но все равно опоздал. — Едем, — вырвав Якова из нерадостных размышлений, на место водителя сел Бинх, а на заднее пассажирское сиденье скользнул Тесак с ноутбуком. — Мы нашли дом за городом. Зарегистрирован на Данишевскую. — Где? — Яков выпрямился и пристегнулся.- Далеко ехать? — Новый коттеджный поселок недалеко от города. — Бинх тронулся с парковки. — Ехать минут сорок, но сейчас дороги свободны, долетим за двадцать. Микроавтобус с ОМОном двинулся вслед за ними. — Саш, ты нарушаешь все инструкции.- Гуро огромным усилием подавил желание закурить и кивнул на обгоняющий их автомобиль микроавтобус. — Я все согласовал, пока ты тут медитировал, — отмахнулся Бинх. — Так что если наша парочка маньяков окажет сопротивление, можем с чистой совестью открывать огонь на поражение. Мы с Тесаком можем. Гуро красноречиво молчал. — Яша, даже не думай влезать в перестрелку, — правильно истолковав молчание, жестко припечатал Бинх. — Как я потом объясню?.. Я и так нарушаю все инструкции, беря тебя с собой. Один рапорт недовольного — и я безработный. — Саша, послушай… — Нет, это ты меня послушай! — Бинх сбросил скорость и тяжело вздохнул. — Я понимаю, как дорог для тебя Коля, но твое дурацкое геройство его не спасет. — Мы даже не знаем... — начал было Степан, стараясь отвести гнев от Гуро. — Вот именно… — Александр Христофорович! — укоризненно прозвучало с заднего сидения. — Да ладно… Поняли же, что я хотел сказать. Думаете, они с нами разговоры будут разговаривать? Судя по всем этим деяниям, — Бинха передернуло. — Там у обоих с головой большие проблемы. — Согласно последней справки… — Тесак внимательно смотрел в тускло мерцавший в темноте экран ноутбука. — Алексей Сергеевич и Алексей Андреевич одно и то же лицо. — Примерно так я и думал. — Гуро таки щелкнул зажигалкой прикуривая уже -цатую сигарету за вечер. — Сильная душевная привязанность, помноженная на семейное родство и, возможно, на нетипичные сексуальные предпочтения. — Это ты сейчас так красиво инцест назвал? — не отрывая взгляда от совершенно свободной от машин дороги, спросил Бинх. — Я этого не исключаю. По крайней мере с её стороны. — Яков приоткрыл окно и жадно затянулся. — Так на братьев не смотрят. — Наблюдательный ты, Яш, — одобрительно пробормотал Бинх. — Нет. — Гуро нервно растрепал волосы. — Видел же, как Данишевский на него смотрит, но значения не придал. — Тогда тем более непонятно, как она терпит эту его зацикленность на мальчиках. — Тесак умело перевел разговор в другое русло. — Нормальную влюбленную женщину ревность бы заела. — А вот это нам и предстоит выяснить, — сворачивая на дорогу к поселку, проговорил Александр Христофорович. — И кто тебе сказал, что она нормальна? — Соглашусь с АлександрХристофорычем. — Гуро выбросил окурок в окно и вгляделся в приближающуюся ограду коттеджного поселка. — Умная, хитрая, изворотливая, но что там у неё в голове… Предупрежденная оперативниками из ранее подъехавшего микроавтобуса охрана без проволочек пропустила их на территорию мирно спящего поселка. Гуро с трудом сдерживал желание немедленно рвануть вперед. Подобные эмоции ему уже давно не были свойственны, а сейчас вот вернулись. Словно он снова молодой младший лейтенант и от него опять мало что зависит. — Зеленая, 12. — Уточнил Тесак, выходя из машины, которую во избежание было решено оставить на границе поселка. Современные технологии — видеонаблюдение никто не отменял. Тишина, стоявшая вокруг, больно била по нервам. Казалось, даже ветер стих, ожидая неминуемой развязки трагедии. — К дому пойдет Света. — Бинх собрал всех своих оперативников на своеобразную планерку под звездами. — ОМОН работает по привычной схеме. Тесак, Сердитову прикрываешь ты, и отвечаешь за неё головой. Молодая женщина-оперативник из отдела Бинха распустила волосы, сняла дубленку и, стянув свитер и оставшись в тоненькой футболке, вернула дубленку на плечи. — Легенду помнишь? — Обижаете, Александр Христофорович. Похлопав ресничками, девушка выдала сонно-недовольным тоном: — Я ваша соседка с Лесной. У нас рядом стройка идет. Соседи еще не въехали, а у меня совершенно неожиданно полностью отключилось электричество. Муж в командировке и мне совершенно не к кому обратиться… — Хорошо, — Бинх удовлетворенно кивнул. — Дальше по обстоятельствам. Но постарайся задержать её или его подольше, пока ребята будут проникать на территорию и в дом, но будь очень осторожна. — Есть, товарищ подполковник! — Перестань паясничать! — прикрикнул Бинх и отошел к Гуро. — Вот такая диспозиция. Как тебе? — Неплохо. Подозрения полуодетая девушка глухой ночью может и не вызовет, но легенда слабенькая. — А что поделаешь, времени в обрез. — Бинх опять завелся. — Нам нужно лишь отвлечь. — Девушка может пострадать. — Гуро кивнул в сторону оперативников. — Я пойду с ней. — Яша. — Бинх сверкнул глазами. — Я тебя сейчас свяжу и близко к дому не подпущу. И Колю твоего спасать будет огромный как танк спецназовец. Угроза на Гуро, к удивлению Бинха, подействовала. Он отшатнулся и с неприязнью посмотрел на закованных в бронежилеты крепких парней. «Как же ты втюрился, Яшенька», — подумал Александр Христофорович и пошел к подчиненным, потирая в предвкушении ладони. — Слушаем все сюда. — Бинх окинул взглядом оперативников и группу захвата. — Заложник — молодой парень, фото все видели. Находим, немедленно оповещаем меня по рации, оказываем первую помощь, если необходимо. Скорая подъедет с минуты на минуту. Гуро отвернулся, чтобы не видеть сочувствующих взглядов Степана и задышал как учили, носом. Ему оставалось только ждать и надеяться, что очередной приступ панической атаки не накроет его с головой. Штурм удался, несмотря на то, что план был слишком прост и даже банален. Данишевская, которая, судя по скорости ответа по домофону бодрствовала, не горела желанием открывать дверь неизвестной девушке, оказавшейся слишком трусливой, чтобы дождаться ремонтников в темноте. Но та как слезно просила, что пришлось спуститься вниз и выйти во двор, чтобы спровадить настырную девицу. Дальше для Данишевской все произошло слишком стремительно, она даже не успела понять, откуда появились темные тени с оружием наперевес, а когда поняла, было слишком поздно. Её уронили лицом в мерзлый снег и больно зафиксировали руки. Отчаянное: «Алеша!» утонуло в грубом захвате тяжелой мужской руки. Дом был зачищен в считанные минуты, а потом потянулось ожидание, стоившее Гуро как минимум пару лет жизни. Он ринулся внутрь дома, лишь только услышав по рации в руках Бинха: — Цель обезврежена. Парень жив, но без сознания. Нужен врач. Его встретил в огромном холле командир группы захвата и, проведя на кухню, указал на люк в полу. — Подвал. Гуро, чувствуя как шумит в ушах и немеют пальцы, скинув мешающее пальто прямо на пол, спустился вниз по добротной лестнице и, пройдя по узкому коридору, вошел в приоткрытую дверь. Он считал, что за эти бесконечные пять часов подготовил себя ко всему, но это оказалось полнейшим самообманом. Данишевский стоял у стены, закованный в наручники в окружении двух спецназовцев и сплевывал кровь из разбитой губы. Но не это повергло Якова в дрожь. Коля, его Коля лежал на узкой кровати у стены, укрытый алым покрывалом, при ближайшем рассмотрении оказавшимся бархатным халатом, под которым, (Гуро это знал), Коля был обнажен. Он сам не понял, как оказался на коленях и вгляделся в смертельно бледное лицо с расползающимся страшным синяком на левой щеке. Руки Коли, покрытые царапинами и кровоподтеками, были холодны как лед, но он дышал, хоть и поверхностно, прерывисто, но дышал. За спиной послышались торопливые шаги. Это спустились Бинх с Тесаком и, наверное, врач. Гуро поцеловал холодную ладонь и решительно поднялся, пропуская к Коле врача. Полноватая женщина опустила чемоданчик на пол и склонилась над юношей, молодой медбрат засуетился рядом. Бинх сделал какое-то неуловимое движение рукой и двое крепких ОМОНовцев отошли назад, оставляя застывшего изваянием карающей Немезиды Гуро рядом с улыбающимся сумасшедшей улыбкой Данишевским. — А Лиза была права… Хороший мальчик оказался порченным. Ты же трахал его… Рука Якова Петровича действовала без вмешательства его мозга. Она взметнулась и опустилась на ненавистную шею, железным ошейником припечатав к холодной кирпичной кладке. — Чем ты его опоил? — Тебя волнует только это? — прохрипел Данишевский и гаденько усмехнулся. — А спросить, как он стонал подо мной, ты не хочешь? — Говори, тварь. — Гуро сглотнул ком в горле и выхватил пистолет. — Ты ведь хочешь жить? Данишевский вмиг утратил всю браваду и захрипел. Крепкие ребята в бронежилетах и Бинх с Тесаком усиленно делали вид, что оснащение подвала интересует их значительно больше, чем целая шкура извращенца-рецедивиста, а врачи за спиной Гуро спешно делали своё дело. — Фенобарбитал с виагрой, — просипел Данишевский, синея и пуская слюни на ворот порванной рубашки. — Мразь!.. — кулак с крупным перстнем врезался в нос, кроша хрупкую носовую перегородку. — Ты еще пожалеешь, что тебя не убили при задержании. Улыбка Гуро сказала так много, что Тесак, с отвращением рассматривающий жуткую коллекцию фаллоимитаторов, нервно сглотнул. Грубо подняв с колен скулящего маньяка, ОМОНовцы потащили его наверх. Бинх с Тесаком тактично поднялись следом. Гуро подошел к кровати, где всё еще без сознания лежал смысл его жизни. — Как он? — Яков не узнал свой голос. — Лучше, чем кажется. — Доктор сделала инъекцию в тонкую руку, испещренную венами. — Переохлаждение и интоксикация. Вы успели вовремя. И спасибо, что узнали название препаратов. Гуро очень импонировало спокойствие и самообладание, словно волнами исходившие от врача скорой, и очень хотелось задать тот самый вопрос, но он удержался. Он не позволит проводить это бесстыдный осмотр в столь мрачном месте в присутствии посторонних. К тому же, сейчас уже ничто не имело значения, кроме того, что его Коля жив. — Гематомы и синяки, — тем временем продолжила врач. — Многочисленные, но неопасные. Мальчик отчаянно сопротивлялся. Медбрат смотрел на Гуро с явной неприязнью, но дело своё знал. Очень профессионально поставил, а теперь — удерживал капельницу. Врач откинула прикрывавший Гоголя ниже пояса халат и Гуро с трудом удержал нецензурную брань, которая у него прорывалась лишь в исключительных случаях. Синяков ниже талии не было, и Яков облегченно вздохнул, что не укрылось от наблюдательной женщины. — Успокойтесь, — тихо сказала она. — Я думаю, что сексуального насилия не было. Но если хотите… — Нет, не сейчас. — Яков почувствовал, как с души падает камень. — А эрекция?.. — Реакция на возбуждающий препарат, — женщина терпеливо кивнула. — Думаю, что это скоро пройдет. — А то, что он так долго не приходит в себя?.. — Его жизни сейчас ничего не угрожает. Но нам нужно как можно быстрее доставить молодого человека в больницу. Капельница сейчас ему жизненно необходима. Интоксикация может вызывать различные осложнения, а потому нужно спешить. — Врач поднялась под благодарным взглядом Гуро. — Я позову санитаров? — Нет. — Гуро подавил в себе острое желание не отдавать любимого на попечение врачей. — Спасибо вам. Доктор понятливо улыбнулась и снова кивнула, чем еще больше увеличила симпатию Якова к себе. — Мы сами, доктор. — Послышался вдруг голос от двери. — Через минуту мы вас догоним. Бинх держал в руках пальто Якова и взволнованно смотрел на Гуро. — Все хорошо, Яша? — Я надеюсь. Правильно поняв посыл друга, Яков бережно укутал хрупкое, почти невесомое тело в пальто, поднял на руки, и, придерживая капельницу, аккуратно пристроил лохматую голову на своем плече. Коля сдавленно застонал, но глаза не открыл и сердце Гуро сжалось от боли и бесконечной нежности. — Я с тобой, хороший мой. Теперь я всегда буду с тобой. Еще раз обведя ненавидящим взглядом мрачный каземат современного коттеджа, словно стремясь запечатлеть в чертогах памяти навсегда, Яков пошел к выходу.