Just because you are my bitch

После того, как Чонгук велел водителю отвезти Чимина домой, он вышел в гостиную, где его уже ждал Хосок. За столом сидел не «братец», а что ни на есть старший брат, с неким осуждающим прищуром проводящий младшего через всё помещение. Чонгук и бровью не повёл, только когда сел напротив поднял взгляд. — Когда я тебе говорил найти себе омегу, я имел в виду в парке, в библиотеке, да хоть на сайте знакомств, но, сука, не в ночном клубе, — скрипнул зубами Хосок. — Да и к тому же элитную шлюху. Ты принципиально наступаешь на одно и то же дерьмо? Слишком очевидно было, что последние две фразы резанули по больному. Любой другой и не заметил бы, но Хосок то определённо: грудная клетка младшего дернулась, тяжело расширяясь, глаза налились сдерживаемой злобой. — Прежде, чем ты начнёшь в своей манере посылать меня нахуй, — опередил того старший, — скажу, что просто не хочу в один день вернуться домой и снова увидеть дуло пистолета у твоего виска, наставленного тобой же. Чонгук слишком резко встал на ноги, с шумом отодвигая массивный стул, сжимая кулаки. — Ну уж извини, что тогда у меня не хватило смелости нажать на курок, — его голос серьёзен и холоден. — Гук… — Мне похуй на эту сучку. Я не собираюсь из-за него заканчивать своё прелестное существование, — фыркнул он, но жилка на шее продолжала пульсировать. — И то, что я выебал его в своей комнате ничего не значит. Он развернулся, и, наплевав на то, что Хосок хотел что-то ещё сказать, открыв рот, оставил его. Прошло три дня, и «отпуск» Чимина закончился. Как же ему не хотелось приходить поздно вечером на работу. Он все дни пластом провалялся на кровати, а теперь придётся всю ночь танцевать и выделываться. Эти дни Чимин активно залечивал разодранную губами и зубами шею, синяки от сильных пальцев и шлепков, но всё же пришлось замазать кое-что плотным тональником. Чем он и занимался в гримёрке. Вдруг дверь открывается, и внутрь входит в элегантном костюме тот, у кого единственного есть карточка-ключ от этой двери. — Ты не отвечал на звонки, — холодно сказал Юнги. — И чё, — фыркнул Чимин, подводя глаза, быстро взглянув на него через зеркало. Мин подошёл ближе и остановился. Его глаза расширились, ноздри дёрнулись, за мгновение Чимин был перевёрнут к нему и впечатан в гримерочный столик. — Сукин сын, — прорычал Юнги, кривя лицо, — ты весь провонял этим Чоном. Он сжимал пальцы на горле парня, заставляя того судорожно дышать через раз, широко распахнув глаза. — Что, решил стать настоящей шлюхой?! Юнги бесцеремонно швырнул его на землю, ударяя носком обуви в живот, отчего тот пытался свернуться, но получил несколько ударов по рёбрам. — Ох, это я могу тебе устроить, — он присел на корточки и больно схватил за волосы, с силой отдёргивая, поднимая голову. — Тебя будет ебать каждый посетитель этого клуба до самого утра, а после, твоё разъёбанное и грязное тело отдадут на растерзание бетам-охранникам, чтобы они до конца разодрали тебя, паскуда ты блядская! Юнги пару раз ударил его лицо о землю, разбивая губу и нос до крови. Он продолжал бить его в живот, не взирая на жалобный скулёж. — Я дам тебе ещё шанс, — прекратил Мин, поправляя свой пиджак и успокаиваясь. — Я ведь обещал нашему «любимому» отцу, что буду заботиться о младшеньком. Поэтому танцуй, приноси мне прибыль и только попробуй залезть на чей-нибудь член без моего разрешения. Он в последний раз вдарил в бок содрогнувшегося парня, обхватившего своё побитое тело руками. Чимин сжал челюсти, стараясь вынести боль и не заплакать перед тираном. Он ощущал липкую кровь на лице, капающую на землю. — Приведи себя в порядок, — вновь ровным и холодным голосом приказал Мин, — через час твой выход. И как только он ушёл, Чимин свернулся калачиком, смешивая кровь со слезами. Тело ломило, из-за ударов сложно дышать. Он тихо плакал на полу, осознавая всю свою никчёмность. Было бы легче, если бы его наконец убили или если бы он покончил с собой, но Чимин так боялся смерти, что продолжал терпеть всё это. Надевал маску сучки для того, чтобы изобразить иллюзию того, что управляет ситуацией и своей жизнью. Но это лишь очередная ложь. — Могу ли я считать за комплимент то, что вы, мистер Ким, пришли в мой клуб уже не в первый раз? — изогнул бровь Юнги, закуривая сигарету. В ответ он получил едкую улыбку, скрывающая за собой нечто тайное. — Конечно, прекрасное место. Ваш клуб — платформа для заведения связей. Мне весьма любопытны некоторые здесь личности. Он отпил мартини, закинув ногу на ногу. Глазами скользил по столикам, но «любопытного» ему человека не видел. Хотя взгляд зацепился за одну знакомую фигуру, танцующую у шеста. — Господин Мин, кто этот парень с «крыльями»? Он указал на танцора, чей торс и горло закрывала чёрная полупрозрачная сетка, но руки в перьевых татуировках ловко перехватывали шест. Юнги напрягся, скосив взгляд на мужчину, но виду не подал. — Элитный стриптизер и, скажем так, вип-шлюха. Он — моя собственность, поэтому… — Прошу прощения, господин Мин, но не могла бы эта «маленькая слабость» нужного мне человека посодействовать кое в чем и поработать на меня? Уверяю вас: вы в стороне точно не останетесь, — Намджун расплылся в лисьей улыбке, весьма харизматичной и убеждающей. В клубе Чонгук не появлялся уже как неделю. Хосока, его взгляды и попытки поговорить профессионально игнорировал. О Чимине старался не думать, но всё равно делал это, представляя его на месте стонущего низким басом проститута в каком-то ещё одном популярном клубе. В голове в такие моменты лишь сладостный высокий голос, гибкое тело и сучий взгляд, требующий ещё. Да, Чимина трахать — одно удовольствие, и ничто с этим больше не сравнится. И да, Чонгук проиграл сам себе, когда вновь приехал к нему. Чон сидел в вип-зоне за самым крайним столиком, чуть скрытым от глаз, водил руками по телу прирученного омеги, который плавно, в такт музыки, извивался на его бёдрах. Чимин целовал его шею, чувствуя тяжёлое дыхание, пальцами сжимал сильные руки. — Я соскучился, детка, — хрипнул на ухо Чонгук, прикусывая мочку и резко сжимая задницу, отчего тот вздрогнул, застонав, когда альфа начал мять её. — Забери меня, — выдохнул куда-то в шею Чимин, ласкаясь, словно дикий кот. — Пожалуйста, забери меня отсюда… Он уже не извивался, а просто дрожал, прижимаясь к широкой груди, утыкаясь носом в открытую шею. Чонгук громко вздохнул, непроизвольно обхватывая его крепче. — Не могу, — в миг поменявшись, голос оледенел, руки Чона опустились, и Чимин был скинут с себя. Он с округлёнными глазами смотрел, как Чонгук забирает свой пиджак, оставляет на столе пару купюр и уходит, больше не взглянув и ничего не сказав. И только на выходе Чонгук понял, что не чувствовал дурманившего запаха корицы. Это могло значить только то, что омега снова принимает подавители. Злость охватила Чона, откинувшего от себя прилипшую пьяную девушку, быстро пробирался через толпу к двери гримерки. — … никчемная блядь! Послышалось одновременно с мощным ударом в живот, когда зашёл Чонгук. Чимин корчился на земле, только подняв влажные глаза, округляя их при виде вошедшего. Разозлённый Юнги, стоявший над ним, проследил за его взглядом, вскидывая брови с недопониманием на лице. А у Чимина на лице побои и мольба о помощи. — Ты что тут забыл? — ровным голосом спросил Мин. — Кое-что моё, — так же хладнокровно, но с явными нотками неприязни ответил Чонгук. — Отошёл от него. От возмущения и дерзости парня Юнги нервно засмеялся. — Твоё? Каким боком это твоё? — Задницей, — серьезно ответил Чон и слишком быстро направил на того пистолет, снимая с предохранителя. Юнги опешил, совершенно этого не ожидая, но не подал виду, оставаясь внешне спокойным. — Надо же, тебе удалось пронести оружие в мой клуб. Ты действительно достоин своей репутации… — У меня в крови контрабандизм и ахуенность, а если ты сейчас же не отойдёшь от него, то в крови будет лишь твоё тело. Чонгук был расчётлив и хладнокровен, словно настоящий убийца. Таким Чимин видел его впервые, такого Чона он боялся. Юнги чуть прищурил глаза и сделал шаг назад, после ещё один и ещё, смиренно останавливаясь у стены. Чон наоборот подошёл ближе, подавая свободную руку омеге, который схватился за неё, на дрожащих ногах вставая за Чонгуком. Чимин несмело поднял глаза, встречаясь со взглядом Юнги. Изучающим, предупреждающим и всё ещё властным, напоминая омеге его задание. Чимин громко сглотнул, прижимаясь к альфе, который взял того под локоть и быстро вывел из клуба, закидывая на заднее сиденье машины, приказывая водителю везти домой. Омега был в какой-то прострации, практически не соображая, что происходит. Но ему пришлось, когда его завели в темных тонов кабинет, усаживая на стул-кресло напротив стола, за который на большое кресло уселся Чонгук, закинув ногу на ногу и выжидающе уставился. — Выкладывай. Всё. Абсолютно, — требовательно проговорил тот. — Кто ты, что ты, откуда, кто этот Мин Юнги и как ты оказался в этом клубе — говори всё. Чимин просто сжимался под его взглядом, обхватывая себя руками и при этом кривясь от боли из-за синяков от ударов. Ему было действительно плохо — об этом говорил цвет кожи, вялые глаза и болезненное выражение лица. Но Чонгук был непоколебим, всё так же выжидающе смотрел. — Мне похуй, как ты себя чувствуешь, — жестко сказал альфа. — Рассказывай. Чимин скукожился ещё больше, не зная, что ему делать. Взгляд, голос и сама аура альфы оказывали влияние на простого омегу, мысли которого крутились в водовороте, язык развязывался сам, а в воспоминаниях слова и глаза Юнги. — Я… я никто, — тихо начал Чимин, опуская голову. — Все говорят, что я шлюха… значит, так и есть, — горько хмыкнул. — Я работаю «танцором» в клубе почти четыре года, где-то с шестнадцати. У меня никогда ничего не спрашивали. Просто всегда ставили перед фактом: «Сегодня ты танцуешь. Сегодня ты ебешься»… — Кто? — Юнги. — Ясно, — скорее себе кивнул Чон. — Мин Юнги — хозяин клуба, но с хера ли он и твой хозяин? Он тебя избивает и заставляет пить подавители? Чимин скривил лицо, нахмуриваясь. — Избивает — да. Не совсем заставляет, скорее напоминает… Только Чон открыл рот, как его опередили: — Только не говори, что это вредно и что я не должен этого делать, — раздраженно прохрипел омега. — Мне срать — я тебе уже говорил. Мне абсолютно насрать на это. Моя жизнь и так одно сплошное «блять». — Ну и как же ты тогда докатился до такой жизни? — чуть склонив голову, оперевшись о руку, спросил Чонгук. — Родился, — каким-то безжизненным голосом проговорил тот. — Моё рождение уже было неправильным. Мой отец изменил матери Юнги, уйдя вместе с ним к другой. Я был той ошибкой, из-за которой порушилась семья… — То есть Мин Юнги — твой сводный брат? — Д-да, — Чимин начал теребить пальцами свою кофту, которую только успел накинуть на свой «сценический костюм». — Дай угадаю: поэтому он ненавидел тебя всю жизнь? — Именно. «Ты разрушил мой мир, а я уничтожу тебя» — вот что он мне сказал перед тем, как кинуть на растерзание первым заказчикам в клубе, — Чимина пробила дрожь от ужасных воспоминаний. — Мне тогда едва ли исполнилось шестнадцать… Он не знает, почему, но надеялся на тяжелый вздох, на сочувственный взгляд или хоть какую-то реакцию от альфы, но когда поднял глаза, то тут же пожалел об этом, вновь опуская голову. Чонгук просто всё так же смотрел на него. На его слегка побитое лицо, на потекший макияж и потерянные глаза. Он смотрел без каких-либо эмоций. Просто пустой взгляд. — Продолжай, — потребовал Чон. — Тут и продолжать нечего. Да, в начале он пичкал меня разными таблетками, колол какую-то дрянь, чтобы я был развязнее… Но потом это стало настолько обыденным, что я смирился. — Смирился с наркотиками, побоями и насилием? — изогнул бровь Чонгук. — А у меня выбора не было…как только я что-то вякну в ответ, мне засовывают пистолет в рот, норовя вышибить мозги. Конечно, с такой жизнью лучше и сдохнуть скорее, но… Чимин зачем-то поднял глаза, встречаясь со взглядом альфы, и произнёс: — … я боюсь смерти, Чонгук. Это прозвучало настолько искренне, прямо в глаза Чону, будто бы этим он кричал ему одним взглядом «помоги, прошу, спаси меня». Что-то во взгляде альфы поменялось, но Чимин не мог понять: что? Но Чонгук и не дал возможности парню разобраться, вставая и веля следовать за собой. Омегу привели уже в знакомую комнату с широкой кроватью с балдахином. Он опустил голову, поджимая губы. От боли физической хотелось сжаться и просто лежать, а сейчас моральная надавливала с новой силой. Чимин медленно скинул с себя кофту, оставаясь в полупрозрачной рубашке с ремнями на торсе. Он расстегнул их, так же не спеша снял рубашку, предоставляя вид на покалеченное тело. — Что ты…? — хотел было спросить Чонгук, как Пак принялся расстегивать свой ремень. — Ты же всё равно хочешь меня оттрахать. К чему медлить, — бездушным голосом проговаривал Чимин. — Иди помойся и выспись, — только и бросил Чонгук, ещё раз проведя взглядом по синякам и царапинам на теле, прежде чем выйти за дверь. Некоторое время Чимин просто стоял посреди комнаты в ступоре, глядя на дверь. Он не мог поверить. Просто не мог. Даже когда тёплая вода смывала с тела грязь, парень был напряжен, ожидая, что его вот-вот возьмут прямо здесь. На крючке небольшой халат, в который ныряет Чимин и опасливо выходит из ванной комнаты, готовый увидеть Чона на кровати. Но никого, кроме как подноса с таблетками, мазью, бинтами и водой там не было. Найдя в себе силы, Чимин кое-как обработал ушибы, перевязал рёбра, выпил таблетки, наплевав на их назначение. Как только голова коснулась подушки, а тело утонуло в мягкости постели, сознание тут же улетучилось. Проснулся Чимин поздно просто от того, что наконец выспался. На настенных часах стрелка перевалила за три. Ещё немного понежившись в уюте, парень встал, лениво подходя к огромному окну, отвешивая шторы. Он замер, округляя глаза. Никогда прежде не видел такой красоты. Сад был полон цветов, красиво стриженных кустарников и деревьев, аккуратные дорожки между и лавочки кое-где. Всё это освещали солнечные лучи. Безумно красиво. И богато. Впрочем, как и всё в этом доме. «Неудивительно, что Чонгук такой напыщенный петух» — пронеслось в голове Чимина, отчего он хмыкнул. По горькому опыту Пак немного знает расположение комнат в этом доме. Он вышел в просторный коридор, идя по нему до гостиной, где его встретила уже знакомая женщина, спрашивая, что тот будет на обед. — А когда вернётся Чонгук? — спросил парень после того, как вкусно поел и вновь выпил предоставленные лекарства. — Господин Чон всегда возвращается по-разному. Но сегодня у него встреча, значит вернётся после десяти, если всё пройдёт нормально, или же под утро, если всё пройдёт хорошо. Чимин вскинул брови, даже не желая знать, чем Чонгук может заниматься до утра на встрече, если всё пройдёт хорошо. Конечно, развлечения никто омеге не предоставил, но и никто не запретил походить по особняку и прилегающей территории. Только Чимин вышел за дверь здания, как перед образовалась «гора». Взгляд проскользнул по груде мышц, встречая знакомую ухмылку. — Куда-то собралась, мелочь? — Снова ты? — прошипел парень. Чимина озадачил тот факт, что Чон снова приставил к нему надзирателя. Какой смысл? Он хочет придержать омегу? Или уберечь?.. Чимин фыркнул сам своим же мыслям, понимая, чего именно хочет Чонгук. Но мысли не мешают наслаждаться прекрасным садом, свежим воздухом и тёплым солнышком. Чимин забывается во всём этом. Забывает все проблемы и раны, телесные и душевные. Ему давно не было так хорошо. Слишком сильно устал Чимин морально, что даже не заметил прошедших двух часов. Он сидел на лавочке и кинул взгляд на особняк. Мгновение умиротворения тут же прошло, Чимин свёл брови, возвращаясь в реальность. По памяти он тихо пробрался в кабинет Чона, где был вчера. Кабинет этот был в викторианском стиле. Эстетично. Дорого. Красиво. В прочем, как всегда во всем, что касается Чонгука. Парень начал осматриваться, проходить вдоль стеллажей, разглядывая корешки книг, статуэтки. Кое-что он трогал, доставал некоторые бумажки, а после провёл рукой по дубовому столу, обходя его. Чувствовал он себя паршиво, когда открывал ящички стола, аккуратно роясь в вещах. Но он ничего не мог поделать. Иначе его убьют. Не найдя нужной вещи, Чимин свёл брови и принялся разглядывать вторую часть кабинета. Он вынул одну замысловатую книгу, как вдруг к ногам упала старая и потрёпанная фотография. Парень сощурил глаза, поднял её, поднеся ближе, и застыл. На фото была счастливая семья. Мужчина обнимал со спины за талию и целовал в щёку смущённого любимого, а тот прижимал к себе за плечи двух смеющихся мальчишек. Один был чуть постраше, а другой совсем уж хрупкий, с сияющими глазками и улыбкой. Глаза Чимина медленно расширялись, когда он понял, что, кажется, узнал в этом младшем мальчишке теперь уже взрослого мужчину, в чьём кабинете сейчас находился. — Ты не похож на обычную шлюху, — чужой голос разрезал тишину кабинета, заставляя Чимина подпрыгнуть от неожиданности, чуть не роняя увесистую книгу. Облокотившись о дверной косяк, сложив руки на груди, его изучающе разглядывал тот самый парень, что совсем нелестно отзывался о Чимине. — Но так же ты не похож на обычного омегу. Мой братец редкостная мразь, но он обычно чутко относится к омежкам, а вот с тобой явно что-то пошло не так. Чимин громко сглотнул, находя некую схожесть этого парня с Чонгуком. И не только внешне. — Да, он действительно мразь, — совершенно не подумав и растерявшись, прохрипел омега. Хосок вскинул брови и, ещё больше сбивая парня с толку, усмехнувшись. — Такой дерзкий омежка и так запал Чонгуку, — как-то задумчиво произнёс альфа. — Удивительно. — Кто ты? — Уж точно не тот, кому ты смеешь так дерзить, малышка, — хмыкнул Хосок, подмигивая. Телефонный звонок вдруг заставил его отвлечься от вытянувшегося лица парня и ответить. — Господин Чон, это срочно, — доносился из динамика встревоженный голос. — На вашего брата напали.