My Universe

      POV От лица Автора — Айщ! — Юнги зашипел от боли, резко подорвавшись и непроизвольно сбросив с себя испуганного Чонгука, у которого едва глаза на лоб не полезли из-за произошедшего несколькими секундами ранее. — Ты чего кусаешься? — недовольно осведомился Мин, осторожно потерев участок кожи на шее, который младший по чистой случайности сильно прижал зубами, даже толком не осознав этого в тот момент. — Больно вообще-то. — Хён, пожалуйста, извини… — только и смог вымолвить ошарашенный Чонгук, закрыв рот ладонями и виновато посмотрев на собой же сделанный укус, которого Юнги едва касался пальцами. «Как так получилось-то вообще? — судорожно размышлял Чон, чувствуя, как его собственное сердце забилось чаще от испуга. — Я же только слегка хотел, чтобы приятно сделать, но никак не причинить боль. Чёрт… Стыдно-то как. Лучше бы вообще ничего не делал. Сейчас всё было бы спокойно». — Я не понимаю, это что, бунт? — задал вопрос Юнги, нахмурившись и, всё не отнимая руки от шеи, в упор посмотрел на парня, чьи щёки буквально горели от стыда и досады на самого себя. — Если да, то по какому поводу, позволь узнать? Из-за того, что я предложил душ вместе принять? Или потому, что разбудил тебя в пять утра и потащил с собой? Может из-за того, что я у тебя во время ужина печенюшку изо рта стащил? Или… Чонгук, у меня закончились догадки. Ты чего вдруг зубы в дело пустил? — Прости… — негромко ответил юноша, сильно раскрасневшись и с трудом оторвав ладони от пылающего лица. Подняв глаза, он встретился с серьёзным взглядом Мина, терпеливо ожидавшего ответа на свой вопрос. Собравшись с мыслями, Чонгук неуверенно добавил, то и дело стараясь разорвать зрительный контакт со своим собеседником: — Не злись, пожалуйста. Я не собирался делать больно, честно. Я просто хотел… Слегка, чтобы… П-приятно было. Извини.       Последнее слово Чон не произнёс, а прошептал, окончательно смутившись и опустив голову. «Даже не верится, что я вообще смог в этом признаться хёну», — подумал он, нервно стиснув руки, лежавшие на коленях, в кулаки. Юнги заметно переменился в лице, стоило младшему закончить говорить, и почти сразу успокоился, узнав, какую цель преследовал его возлюбленный. «Мой Чонгук-и, который в большинстве случаев стесняется и смущённо отводит глаза, и вдруг решил сделать мне приятно? — мысленно удивлялся Мин, наконец, оставив в покое свою шею и слабо улыбнувшись. — Неожиданно… Но одна лишь его попытка прикоснуться уже многого стоит. Он ещё и так мило смутился из-за того, что ничего не получилось… Не буду злиться на Чонгука. Он наверняка успел несколько раз об этом пожалеть и корит себя сейчас, поэтому не нужно подливать масла в огонь. Раз такая ситуация, то надо действовать аккуратно. Впрочем… С этим мальчиком лучше всегда быть осторожнее». — Приятно? — переспросил Юнги, подвинувшись ближе к Чону, буквально затаившему дыхание от столь неожиданных действий своего парня. — Правда хотел, чтобы мне было приятно?       Чонгук кивнул и добавил спустя некоторое время, решив выдать Юнги всё, что думал по этому поводу, лишь бы тот не сердился: — Когда ты делал так… Было очень хорошо. Я хотел, чтобы… Чтобы и ты… То же самое почувствовал.       Вздохнув и доверительно улыбнувшись, Мин положил ладонь на плечо Чонгука, тут же вздрогнувшего и со страхом на него посмотревшего. «Ещё минуту назад он злился, а сейчас вдруг стал таким спокойным… — пронеслось в затуманенном сознании Чона, до сих пор не нашедшего сил успокоиться. — Что же сейчас будет? Я не знаю, и от этого становится ещё страшнее». — Гукки, это немного по-другому делается, — добродушно произнёс Мин, всё не переставая улыбаться, и переложил руку с плеча парня на его ярко-персиковую щёку, ласково погладив её большим пальцем и этим самым окончательно сбив младшего с толку. Медленно наклонившись к его лицу, Юнги прошептал на ушко Чонгуку, заставив тело того покрыться мурашками: — Хён покажет, как надо правильно.       В следующую секунду Мин сначала легко прильнул губами к шее своего возлюбленного, уже этим заставив его встрепенуться, а после нескольких почти невесомых поцелуев аккуратно прикусил нежную смугловатую кожу и несильно оттянул её зубами. Чон же, схватившись за плечи парня и закрыв глаза, не смог сдержать стона наслаждения, который хоть и был тихим, но по ощущениям младшего эхом отразился от стен комнаты, освещаемой лишь лампой, находящейся на тумбочке рядом с кроватью. «Я не в силах молчать, когда хён делает такое со мной», — оправдал себя мысленно Чонгук, уже из-за таких, казалось бы, простых вещей тяжело дышавший. Получив желаемую реакцию на свои действия, Юнги победоносно ухмыльнулся и пару раз осторожно лизнул место укуса на чужой шее, после чего медленно отстранился и, посмотрев в искрящиеся от падающего должным образом света глаза парня, спокойно промолвил, вновь погладив его по щеке: — Теперь понял, как нужно? Зубами надо прижимать совсем чуть-чуть, не в полную силу, а то так можно и отгрызть что-нибудь нечаянно.       Чон в ответ на это лишь слабо улыбнулся, чуть сильнее сжав плечи Мина и бросив короткий осторожный взгляд на его губы, всего несколько секунд назад ласкавшие шею младшего и доставившие ему столько удовольствия за считанные прикосновения… «Чёрт… Не могу… Не могу совладать с собой, — с неким испугом подумал Чонгук, тихо вздохнув и закусив губу. Улыбка сама собой сошла с лица парня, а в голову вновь начали закрадываться сомнения, смешанные с грязными мыслями. — Рано… Ещё рано заходить так далеко! Головой я это понимаю, а вот телу объяснять что-то уже поздно… Да что за фигня… Хён не сделал ничего особенного: всего лишь к шее пару раз прикоснулся. Почему это, чёрт возьми, именно сейчас происходит?! Пути назад правда нет? А не этого ли ты добивался, Чон Чонгук?» — Чонгук, — тихо обратился Юнги к юноше, резко выведя того из не самых приятных размышлений, и, перестав улыбаться, напрямую спросил, в упор смотря ему в глаза: — Когда я прикасаюсь к твоей шее… Это возбуждает тебя, верно?       Для младшего этот вопрос стал столь же внезапным, как выстрел в голову. Отведя в сторону стыдливый взгляд, он решил сделать вид, что-либо не расслышал, либо не понял, к чему Мин клонит, хотя всё и так лежало на поверхности. «От хёна мне больше не скрыться», — заключил Чонгук и не успел толком собраться с мыслями, как старший, подавшись немного вперёд и оперевшись о бедро своего парня, приблизился вплотную и прошептал ему на ухо, хитро улыбаясь: — Просто, если ты пытался сохранить это в тайне, знай, что у тебя вообще не получилось.       После этих слов Юнги мягко поцеловал шею Чона, на этот раз всеми силами попытавшегося сдержать стон. Также Мину удалось заметить, что его возлюбленный вдруг стал особенно чувствителен к каким бы то ни было прикосновениям, и он мысленно обратился к младшему, не переставая улыбаться ровно до тех пор, пока не встретился с ним глазами: «Признай уже, что тебя возбуждают мои прикосновения. Признай, что хочешь большего. Думаешь, не видно по глазам, чего ты на самом деле желаешь? Я знаю этот взгляд. Ты так же смотрел на меня в ту ночь, когда нам пришлось прерваться по твоей же прихоти. Зачем отказываться от собственных желаний? У меня была на то причина: я ждал. Я терпеливо ждал, не настаивал, не торопил события, пока сам не осознаешь, что готов, а ты прячешь свои чувства? Прекрати это. Хватит! Пожалуйста, не мучай больше ни меня, ни себя». — Чонгук, — твёрдо произнёс Юнги, вплотную приблизившись к лицу юноши, продолжавшему избегать встречи со своим парнем взглядами. — Посмотри на меня, — Чонгук проигнорировал просьбу, из-за чего Мин начал немного раздражаться и чуть повысил голос, решительно взяв смущённого младшего за подбородок: — Я сказал, посмотри на меня.       Как бы Чону ни не хотелось, а выполнить требование старшего всё же пришлось. Смотря в глубокие чёрные глаза возлюбленного, наполненные строгостью и нетерпением, он судорожно размышлял: «Чёрт… И как я снова упустил момент, когда всё зашло так далеко? Что бы я сейчас ни сделал, а своё возбуждение мне пытаться скрывать уже бесполезно. Твою ж налево… Грёбаная шея! Из-за неё всё. Если бы это место не было одним из моих самых чувствительных, не было бы сейчас и этой идиотской ситуации, когда хён поймал меня с поличным, а я всё равно отпираться пытаюсь. Как глупо… Не стоило мне поддаваться тем чувствам. Я прекрасно знаю, что мог усмирить их, но почему-то делать этого не стал и в итоге пошёл на поводу у похоти. И чем всё это закончится? Верно: тем, чего я искренне боюсь и чего до данного момента мастерски избегал». — Ты хочешь меня? — прямо спросил Юнги, нарочито растянув каждое слово. Этот вопрос, заставивший сердце Чонгука забиться чаще, а его самого вновь встрепенуться, пробрался глубоко в сознание и надолго отпечатался там. «Я действительно так плохо скрываю это?» — задал Чон самому себе вопрос, но не стал искать ответ на него. Глубоко вздохнув и как следует собравшись с мыслями, он соскрёб остатки своей смелости в одну маленькую кучку и, метафорически выражаясь, сжав её в кулак, тихо-тихо, едва не шёпотом, честно ответил, на этот раз не разрывая зрительного контакта с Мином: — Да.       Довольно ухмыльнувшись, старший прошептал, до сих пор не отпуская подбородка Гука, несмотря на то, что желаемое уже было услышано: — А теперь повтори это полностью.       «Малыш, ты ведь не против, если хён немного помучает тебя сначала? — вновь мысленно обратился к своему возлюбленному Юнги, медленно пройдясь большим пальцем по его губам приятного светло-розового цвета. — В конце концов, если уж на то пошло, ты мучил меня намного дольше».       «Да чего он вообще добивается? — обречённо подумал младший, вцепившись пальцами в плечи парня и отведя взгляд в сторону вопреки его требованию. — Я ведь уже всё сказал. Если хён правда собирается сделать это со мной, то зачем тянет время? Создаёт более напряжённую атмосферу? Чёрт… Очень страшно, но Юнги же явно не отстанет, если я промолчу. Раз уж дошло дело до такого, есть ли смысл обманывать и скрываться?» — Я… Хочу… Тебя… — чуть подрагивающим голосом промямлил Чонгук, между каждым словом которого было несколько секунд давящей на сознание тишины. Услышав это, Мин снова ухмыльнулся и, отпустив подбородок юноши, прошептал тому на ухо, едва не мурлыча, подобно коту, от гордости за свою выходку, ставшую для его возлюбленного чем-то вроде моральной пытки: — В таком случае, малыш, сегодня мы с тобой не ограничимся только поцелуями.       Договорив, старший тяжело выдохнул, опалив покрытую поцелуями и укусами кожу на шее горячим дыханием, после чего вновь припал к ней губами с мыслями: «Как же я долго ждал этого, чёрт возьми… Твоё желание взаимно, Чонгук. Надеюсь, страх не возьмёт над тобой верх и нам больше не придётся прерываться». Действовал Юнги до сих пор с осторожностью, не в полную силу, но давно возбуждённому Чону и этого вполне было достаточно. Глубоко дыша, он переместил руку с плеча парня на затылок и медленно прошёлся по его волосам, после чего несильно сжал мятные пряди и тихо простонал, стоило Мину оттянуть нежную кожу шеи чуть посильнее. «Хочу… Я хочу его», — билась в затуманенном сознании младшего единственная мысль, отдаваясь пульсирующей болью в висках и ноющей — во всём теле, а его возлюбленный тем временем не спешил перейти к чему-то большему, лишь продолжал ласкать шею, изредка переключаясь на ключицы и тем самым сильнее дразня юношу.       Вскоре он всё же отстранился и, внимательно посмотрев на Чонгука с доверительной улыбкой и откинув его чёлку с покрывшегося испариной лба, негромко промолвил слегка охрипшим от непонятно откуда взявшегося волнения голосом: — Готов подарить мне свою девственность?       Прерывисто вздохнув, Чон отпустил волосы Юнги и, как следует собравшись с мыслями, коротко ответил, слегка качнув головой в знак согласия: — Готов.       Облизнувшись, Мин приблизился к лицу младшего и, вновь оперевшись о его бедро и замерев в нескольких сантиметрах от желанных губ, прошептал, прежде чем коснуться их: — Тогда доверься мне и ничего не бойся. Я буду нежен с тобой, обещаю.       После этих слов старший закрыл глаза и вовлёк возлюбленного в поцелуй, постепенно становящийся всё более страстным. Если бы Чонгук мог, он бы давно растаял от ласк своего парня, начавшего действовать увереннее и даже в некоторой степени грубее, на чём сказались девять месяцев воздержания. Юнги с прошлого месяца нуждался в теле Чона, оказавшемся чувствительным к прикосновениям и удивительно податливым. То, что младший на этот раз не противился и был готов отдаться целиком и полностью, лишь сильнее возбуждало Мина. С трудом оторвавшись от притягательно сладких губ младшего, чуть покрасневших и распухших от поцелуев, он двинулся дальше. Припав к чужой шее, парень пустил в дело правую руку: пальцы, показавшиеся Чонгуку невероятно холодными, как и в прошлый раз, ловко пробрались под футболку и, нежно пройдясь по спине, медленно начали подниматься выше, пересчитывая выступающие рёбра, и остановились на сосках. Стоило старшему едва задеть один из них, как юноша выгнулся и из его груди вырвался новый стон — всё ещё неуверенно-тихий, но в то же время более громкий, чем все предыдущие.       Через некоторое время Юнги стянул с Чона футболку и отбросил её куда-то в сторону, а следом и свою, после чего повалил возлюбленного на постель, удобнее устроившись между его ног и нависнув сверху. Младший тяжело дышал и не отрывал от Мина полных желания глаз, совершенно позабыв о чувстве стыда на некоторое время и потому не волнуясь за свой вид. Старший, покусывая губы в нетерпении, с наслаждением оглядывал полуобнажённого юношу, внимательно следя за тем, как его грудь равномерно вздымалась от глубоких вздохов. «Ах, Чонгук… Почему ты такой возбуждающий?» — мысленно обратился он к возлюбленному, снова облизнувшись и коснувшись губами затвердевшего соска, а со вторым начав играться пальцами. Издав негромкий жалобный стон, Чон запустил руку в волосы парня, выгнувшись дугой и соприкоснувшись с его не менее разгорячённым телом, а другой с силой сжал белоснежную простынь. «Очень хорошо… — пронеслось в мыслях у младшего, не решившегося произнести это вслух. — Пожалуйста, хён, только не останавливайся, прошу…»       Юнги тем временем начал спускаться ниже, прокладывая дорожку из лёгких поцелуев, оставлявших влажные следы, поблескивающие и переливающиеся от игры света при сравнительно слабом освещении. Добравшись до того самого места, Мин сначала посмотрел младшему в лицо и, заметив, что тот прикрыл глаза в блаженстве, стал тереться носом и губами о его эрекцию через ткань чёрных трусов. Почувствовав это, Чонгук сильно дёрнулся и, резко вдохнув, зажмурился и заткнул себе рот рукой, таким образом не позволив стону вырваться наружу. Незамедлительно обратив внимание на действия юноши, старший немного изменил положение, приблизившись к его пылающему лицу, и наставительно промолвил, крепко стиснув запястье Чона и отведя чужую руку от губ её владельца: — Чонгук, пожалуйста, не сдерживайся. Стони, кричи сколько хочешь, только не заставляй себя молчать. Тебя никто не услышит, кроме меня. А я хочу услышать всё.       Младший в ответ на это ничего не сказал, лишь прерывисто вздохнул и медленно кивнул в знак того, что всё понял. Юнги одобрительно улыбнулся и скользнул взглядом по полураскрытым губам юноши, после чего, жадно облизнувшись, припал к ним своими, вновь вовлекая в страстный поцелуй, но теперь пуская в дело ещё и язык. Чонгуку ничего не оставалось, кроме как не сопротивляться и неуверенно поддаваться навстречу умелым губам возлюбленного, подарившим Чону за последние десять минут больше приятных и крышесносных ощущений, чем он испытал за восемнадцать лет. Младший не стремился перехватить инициативу, позволив Мину делать с ним всё, что душе угодно, и старался хоть как-то раскрепоститься после просьбы быть громче, но нерешительность и некий страх всё ещё не позволяли юноше стонать в полный голос. До определённого момента он закусывал губу, пытался заглушать эмоции, переводя стоны в шумные вздохи, надолго закрывал глаза, от чего ощущения лишь становились в разы ярче. «Это мучительно…» — пронеслось в сознании Чонгука, когда их с Юнги языки сплелись в жарком танце и атмосфера в комнате накалилась чуть ли не до предела.       «Надеюсь, не станешь возражать, если хён ещё немножко поиграет с тобой», — с этой мыслью старший хитро улыбнулся в поцелуй и начал тереться о пах Чона своим, дразняще-медленно двигая бёдрами, от чего тот едва не забился в конвульсиях и крепко вцепился пальцами в плечи парня, гордившегося собой как никогда и не перестававшего ухмыляться. Не выдержав, младший издал сладкий протяжный стон, не отрываясь от любимых губ. «Настолько хорошо, что даже плохо становится, — успел подумать он перед тем, как зацепился за другую, более пугающую идею, рискующую в скором времени воплотиться в реальность. — Ещё пара движений, и я…»       В следующую секунду, когда Юнги разорвал поцелуй и чуть отстранился с глубоким вздохом, Чонгук запрокинул голову назад и, зажмурившись и прогнувшись в спине, громко простонал, крупно дрожа всем телом. Мин с наслаждением наблюдал за реакцией своего возлюбленного, часто и тяжело дышавшего и всё ещё не отпускавшего чужие плечи. Скользнув взглядом по торсу Чона и ненадолго спустившись чуть ниже, старший во второй раз за сегодняшний вечер неспешно прошёлся большим пальцем по алым губам юноши и прошептал, неотрывно смотря на изредка подрагивающие густые чёрные ресницы: — Так вот, как ты выглядишь, когда достигаешь предела.       Наконец, младший нашёл в себе силы открыть глаза и встретился с жадным взглядом парня, чьё возбуждение до сих пор явственно чувствовал. — Но не думай, что всё закончится сейчас, — негромко предупредил старший, посерьёзнев и медленно вернувшись к тому месту, о которое не так давно тёрся, возбуждая своего мальчика, — ведь я всё ещё хочу тебя.       Договорив, он легко коснулся члена Чонгука губами через промокшую ткань чёрных боксеров, заставив его слегка вскинуть бёдра, после чего медленно стянул совершенно сейчас не нужное нижнее бельё Чона и промолвил с пошлой ухмылкой, высвобождая возбуждённый орган, истекающий смазкой и оттого чуть поблескивающий в слабом освещении: — М-м, Чонгук… Ты такой влажный.       Оставшись совсем без одежды, младший смущённо отвернулся, прикрыв горящее лицо тыльной стороной ладони. Смерив тело возлюбленного от начала до конца оценивающим взглядом, Юнги отбросил лишнюю вещь на пол — в ту же сторону, что и обе футболки — и наклонился к лицу юноши, мягко взяв его за руку и нежно поцеловав её, после чего доверительно произнёс с лёгкой улыбкой, на этот раз не заставляя Чонгука смотреть в глаза: — Не стесняйся меня, малыш. У тебя красивое тело, и я не хочу, чтобы ты стыдился своей наготы. На тебя сейчас смотрю только я. Всё хорошо.       Последнюю фразу он уже прошептал, ласково чмокнув юношу в щёку, и не сдвинувшись с места, пока тот не повернулся неуверенно в сторону Мина и не столкнулся с ним нос к носу. — Я не стесняюсь, — тихо промолвил Чон, прекрасно понимая, что нагло соврал в лицо своему парню, и он эту ложь наверняка раскусил. «Поздняк метаться, Чонгук, — мысленно обратился младший к себе самому, не разрывая зрительного контакта с Юнги. — Раз уж сам сказал, что хочешь, не делай вид, будто тебя насильно заставляют. В конце концов, сейчас ощущения не такие уж неприятные. К тому же, в хёне можно быть уверенным на сто процентов. Он не станет делать очень больно. Надеюсь…»       «Не стесняется он, конечно… Да кого ты пытаешься обмануть?» — подумал Мин, но вслух произнести не решился. Вместо этого он лишь поцеловал мягкие губы возлюбленного, на которых внезапно начал чувствоваться вишнёвый привкус, и сказал, не стирая доверительной улыбки с лица: — Хорошо. В таком случае, пожалуйста, не волнуйся и постарайся максимально расслабиться.       Неспешно скользнув рукой от груди юноши до самого бедра и получив в ответ очередной томный вздох, старший избавился и от своего нижнего белья, швырнув его в неизвестном направлении, и потянулся к самому нижнему ящику тумбочки, где хранил смазку и новенькие дорогие презервативы. Чонгук, позабыв о стеснении, теперь с интересом и огнём в глазах внимательно изучал тело своего парня, особенно заостряя внимание на выступающих ключицах, всевозможных плавных изгибах и, конечно, укусе на шее, оставленном Чоном лично. За всеми этими наблюдениями он не заметил, как Юнги выдавил себе на пальцы немного смазки и, убрав ёмкость на прежнее место, даже успел размазать некоторое количество вокруг узкого колечка мышц. И слова Мина о том, что «сейчас может быть больно», младший тоже, сам того не осознавая, пропустил мимо ушей.       Туман в сознании юноши рассеялся лишь в тот момент, когда первый палец проник внутрь него наполовину, заставив выгнуться и издать жалобный болезненный стон. — Я знаю, малыш, знаю, что больно, — успокаивающим тоном произнёс старший, ненадолго остановившись и медленно погладив Чонгука по бедру, чтобы хоть как-то помочь ему отвлечься от далеко не самых приятных ощущений, — но, пожалуйста, потерпи немного. Без этого было бы ещё больнее.       Немного погодя, Юнги неторопливо ввёл палец до конца, пытаясь действовать как можно более аккуратно, но даже так ему не удалось избежать нового мучительно горького стона на грани слёз со стороны Чона, отвернувшегося и старавшегося не встречаться с парнем глазами.       «Я ведь прекрасно знал, что так будет, — мысленно успокаивал себя младший, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений. — Боли ведь в любом случае не избежать, верно? Не я первый, не я последний… Хён просил потерпеть, и я сделаю это. В конце концов, с моего неумелого укуса всё и началось, глупо теперь жаловаться. Но как же это больно… Больно и стыдно».       «Какой же он, чёрт возьми, чувствительный, — судорожно размышлял Мин, максимально осторожно производя круговые движения одним пальцем и пока не решаясь добавлять второй, дабы позволить Чонгуку хоть немного привыкнуть. — А что будет, когда я полностью войду? Боже… А ожидание из минуты в минуту всё больше напоминает пытку. Мин Юнги, ради всего святого, держи себя в руках, девять месяцев без секса ещё не повод… Кажется, я реально не сдержусь и в какой-то момент просто разорву его на части как Тузик грелку. Держись, слабак… Тебе плохо, а Чонгуку ещё хуже».       Комнату пронзил болезненный вскрик, когда старший добавил второй палец, и Чон, зажмурившись, одной рукой закрыл лицо, а другой крепко схватил тонкое запястье Юнги, тщетно пытавшегося переключить внимание юноши с помощью поглаживаний тяжело вздымающейся груди, а также частых поцелуев и нежных покусываний внутренней стороны бедра. «Плохи дела, — мысленно заключил Мин, в перерыве между поцелуями больно прикусив нижнюю губу. — Ему ещё больнее стало… Пока не найду то самое место, дальше двигаться будет нельзя, иначе только хуже сделаю…»       Едва подумав об этом, парень наткнулся пальцами на маленький бугорочек, что заставило младшего напрочь забыть о боли и выпустить из цепкой хватки запястье Юнги, значительно покрасневшее, и Чонгук, вновь выгнувшись, сладко застонал, из-за чего его возлюбленный даже замер на несколько секунд. — Ещё… — на выдохе попросил Чон, открыв блестящие от слёз глаза и повернувшись к Мину, снова увидевшему во взгляде своего мальчика то же желание, ту же готовность отдаться, которые, казалось, поутихли, когда старший постепенно начал вводить пальцы. — Сделай так ещё, пожалуйста…       Дважды повторять не пришлось: Юнги ещё раз задел ту самую точку, от чего младший громко и протяжно стонал, двигаясь навстречу чужим пальцам и периодически закусывая губу едва не до крови. Хитро улыбнувшись, Мин добавил и третий, но теперь это не причиняло Чонгуку такого дискомфорта, как несколькими минутами ранее.       Старший был вынужден покинуть столь манящее и на редкость податливое тело, но не более, чем на минуту, чем вызвал у Чона разочарованный вздох. Чуть подрагивая от нетерпения и желания поскорее завладеть возлюбленным полностью, Юнги яростно разорвал упаковку презерватива зубами и швырнул её куда подальше. Младший тяжело дышал, неотрывно следя за каждым действием парня, одними глазами молил о продолжении, всё никак не мог лежать спокойно. Заметив это, Мин легко ухмыльнулся и, погладив юношу по плечу, спокойно произнёс: — Тише-тише, малыш, умерь свой пыл. Сейчас тоже может быть больно, так что будь готов.       На этот раз Чонгук прекрасно всё услышал, но, тем не менее, значения придавать предупреждению не стал, решив, что ощущения будут такими же, как и с пальцами в самом начале. Распределив презерватив по возбуждённому органу, старший обильно смазал его, после чего, приблизившись к лицу Чона, серьёзно прошептал: — Учти, Чонгук, пути назад уже нет. Даже если ты от слёз будешь задыхаться, умоляя меня остановиться, я этого не сделаю. — И не надо, — отрицательно покачав головой, выдохнул юноша, после чего, облизнувшись, притянул к себе возлюбленного, осторожно взявшись за его шею обеими руками, что было действительно неожиданно для них обоих. Чонгук первым поцеловал Юнги — несмотря на внешнее желание, так неуверенно и неумело… Старшего действия буквально сгорающего от томительного ожидания Чона удивили, а следом за этим и возбудили сильнее. «Твоя невинность доживает последние секунды, — пронеслось в затуманенном сознании Мина, когда он с трудом оторвался от сладких губ младшего и приставил член ко входу в его тело. — Боже, малыш, ты даже представить себе не можешь, насколько это будоражит. Хочу тебя. До боли во всём теле хочу».       И снова Чонгук жалобно застонал, стоило Юнги войти наполовину и вновь вынужденно остановиться, закусив губу и тяжело вздохнув. Ему с самого начала не дались болезненные стоны возлюбленного вперемешку со слезами — от них сердце буквально на части разрывалось. Осторожно наклонившись к лицу юноши, Мин шёпотом произнёс, успокаивающе погладив его по щеке: — Тише, малыш, тише… Я правда делаю всё возможное, чтобы не было так больно. Всё хорошо, не плачь. Скоро это пройдёт, обещаю.       Старший дал Чону совсем мало времени, чтобы привыкнуть к незнакомым ощущениям, и медленно вошёл до конца, поймав губами новый стон младшего и увлёкши его в глубокий поцелуй. Закрыв глаза и выгнувшись навстречу, Чонгук обнял парня слегка подрагивающими руками, вцепившись ногтями в спину и сильно сдавив ими кожу. Юнги же, чувствуя, как юноша стонет ему в губы, из последних сил держался, чтобы не толкнуться бёдрами резко, беспощадно, не заставить Чона кричать и рыдать от боли, не оттрахать его, в конце концов, до потери сознания… Да, тело Чонгука до безобразия податливое, и Мин прекрасно знает: он может делать со своим мальчиком всё, что захочет, ведь тот в любом случае не станет сопротивляться, как бы больно или неприятно ни было, но старшему это не нужно. По крайней мере, не сейчас, не когда его возлюбленный страстно желает и плачет от страха и боли одновременно. Первый опыт обязательно должен стать самым лучшим, поэтому Юнги старался быть нежнее, с большим трудом абстрагируясь от девяти месяцев без секса.       Оставив губы Чонгука, Мин спустился чуть ниже. Покрывая мокрыми поцелуями, опаляя горячим дыханием, покусывая и оттягивая зубами кожу на желанной шее, он входил медленно и глубоко, тонул в сладких протяжных стонах Чона, оставлявшего царапины на спине, и изредка сам тихо постанывал. «В тебе всё ещё слишком узко… — мысленно обратился к возлюбленному старший, посасывая его ключицы и оставляя на них свои метки. — Знаешь, это чертовски возбуждает».       Юнги оставил не один засос на шее младшего: тот реагировал на это вполне спокойно, но когда Мин, не рассчитав силы, больно укусил нежную кожу, Чонгук громко вскрикнул и, запрокинув голову, впился ногтями в спину возлюбленного, расцарапав её до крови. Ласково зализав место укуса, старший оторвался от шеи Чона и, ненадолго остановившись, прошептал, чуть нахмурившись: — Это тебе в отместку.       Сбросив с себя руки юноши, Юнги выпрямился и, крепко сжав запястье младшего одной рукой и начав оглаживать его тело другой, стал постепенно наращивать темп, что заставляло Чонгука кусать губы и поджимать пальчики на ногах. Скоро комнату наполнили громкие стоны обоих парней, резко различающиеся, но от того лишь сильнее гармонирующие друг с другом. Мин скользил пальцами по покрывшемуся испариной прессу Чона медленно, дразня возбуждённого до предела юношу и уже не боясь входить во всю длину и в полную силу. Разум младшего совсем затуманился желанием, а любое, даже самое лёгкое прикосновение заставляло его выгибаться дугой и блаженно закатывать глаза. Оба чувствовали, что разрядка близко.       Жар в низу живота Чонгука усилился, когда Юнги накрыл рукой его член, давно требующий к себе внимания, и стал ласкать в такт своим движениям, заставив возлюбленного извиваться ужом и толкаться навстречу умелым пальцам старшего, вскидывая бёдра. — Хё-ён… — в изнеможении простонал Чон, часто и тяжело дыша. — Я… С-сейчас…       Договорить юноше попросту не хватило сил, но Мин и так прекрасно его понял и потому слегка замедлился, больше раздразнивая юношу. Буквально через пару толчков Чонгук зажмурился и, крупно задрожав и запрокинув голову, излился в руку возлюбленного с его именем на губах, сорвав голос и захрипев, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Слизнув немного вязкой полупрозрачной жидкости с пальцев, Юнги тоже не выдержал, и оргазм накрыл его с головой, на секунду даже заставив выпасть из реальности. Виски пульсировали, руки ни с того ни с сего начали дрожать, ноги словно стали ватными, и Мин едва держался, чтобы не упасть, но даже так он начисто вылизал свои пальцы и те места на теле Чона, куда попали остатки спермы       Через некоторое время парни уже лежали в объятиях друг друга, всё ещё тяжело дыша и не зная, что сказать. Первым тишину решился нарушить Юнги, склонившись к уху младшего и негромко спросив: — Гукки, помнишь, ты днём рассказывал про пижаму, которую тебе подарила мама?       Чуть приподняв голову, Чонгук с недоумением посмотрел на возлюбленного, одними глазами спрашивая: «К чему был этот вопрос?» — Покажешь мне её как-нибудь? — с хитрой ухмылкой промолвил Мин, в ответ на что получил короткий утвердительный кивок и усталую добродушную улыбку. Когда Чон со вздохом вернулся в своё исходное положение, старший ласково погладил его по волосам, вкусно пахнущим лесными ягодами, и дополнил свои слова мыслью, которую не стал рисковать высказывать вслух: «С превеликим удовольствием сниму её с тебя, если ты позволишь, конечно». — Хён, — шёпотом обратился к парню Чонгук, не имея возможности говорить в полный голос из-за ноющей боли в горле, — сколько времени? Посмотри, пожалуйста, тебе ближе до тумбочки…       На самом деле не так уж и интересно было Чону, который час, более того, эта информация была для него совершенно бесполезной, но сказать хоть что-то он всё же посчитал нужным. — Половина второго, — незамедлительно ответил Юнги и, немного поразмыслив, произнёс с разочарованным вздохом: — Ох… Опять ты из-за меня не поспишь нормально.       Чонгук легко рассмеялся тому факту, что он вот уже вторую ночь подряд по той или иной причине не спит из-за собственного парня. Но каждая проведённая вместе с ним минута на этих выходных для Чона значит намного больше, чем простой полноценный сон. — Я только рад, — с улыбкой прошептал он и, мягко поцеловав место укуса на шее возлюбленного, с чего всё и началось около, наверное, получаса назад, устроился удобнее на тёплой груди и, снова вздохнув, закрыл глаза и постепенно начал проваливаться в сон, чувствуя приятные поглаживания Юнги уже не вполне явственно: с каждой секундой они будто становились всё более отдалёнными…       «Я заметил у хёна интересную привычку: он облизывает губы, прежде чем поцеловать меня», — эта мысль стала у Чонгука последней перед тем, как он крепко заснул в нежных объятиях возлюбленного.       Проснувшись, он об этом даже не вспомнит, навсегда оставив свои наблюдения в ночи с пятого на шестое сентября.