***
Ичиго только встал на ноги, когда в дверь позвонили. Исида опоздал на двадцать минут и с этого момента автоматически лишался права пенять Ичиго на его непунктуальность; может, утешение было так себе, но Ичиго в последнее время напрягался и нервничал больше обычного: Блю перебрался на другую сторону гостиной, к телевизору, и последние полчаса только и делал, что пялился на Ичиго, по-другому не назовёшь. Может, испугался после их с отцом разговоров про кодекс поведения и всё такое — Ичиго даже комментировать не собирался, чтобы кто-нибудь не решил, что он снова про это думал. Проскользив в носках до коридора, Ичиго распахнул дверь с полным облегчения ругательством на языке. — Доброе утро, Куросаки-кун! — сияла Иноуэ. — Ичиго, — кивнул менее эмоциональный Чад. Ичиго вытаращился на них обоих. Да, глаза его не обманывали: Чад, широкоплечий, в привычной рубашке с кричащим цветочным принтом и могильным взглядом человека, вероятно, глубоко внутри счастливого, и Иноуэ — излучающая радость и очевидно забывшая о прилипших к платью крошках печенья — стояли у него на пороге. Ичиго даже смог выдавить какое-то приветствие в ответ, прежде чем повернуться к Исиде. — Какого чёрта? — Ты сказал приходить без предрассудков, — ответил тот язвительно, — вот тебе целых два таких. Дай пройти; ты полный идиот, если считаешь, что я не почувствовал реяцу пустого внутри. — Типичное исидовское поведение: он скорчил на лице кислую гримасу, ясно говорившую о том, то он думает об Ичиго и его действиях, но всё ещё не пытался пробиться в дом силой. Что значило, что Исида всё ещё чувствовал себя виноватым и выбитым из колеи. Фигурально выражаясь. — Ладно, но вы должны пообещать, что не нападёте на него, — Ичиго поколебался, — и за любую порчу имущества будете отвечать лично перед Карин. — Когда все серьёзно закивали, Ичиго распахнул дверь и шагнул назад, запуская внутрь трёх своих лучших друзей и странно из-за этого нервничая. Не столько из-за того, что они могли неожиданно атаковать Блю, сколько потому, что понятия не имел, что они могут подумать о решении Ичиго завести дома пустого. Ничего хорошего, но Ичиго решил встретить это с решимостью человека, в замедленной съёмке шагающего прямо под колёса грузовика. По дороге в комнату он успел увидеть отца, хлебающего на кухне сок прямо из коробки — ночи ему для этого, видимо, не хватило. Скрестив на груди руки в беззаботном приветствии, он дёрнул подбородком в сторону лестницы и, схватив коробку, унёсся прочь, оставляя позади пустую и тихую комнату. Чёрные непроницаемые глаза Блю смотрели на них с другой стороны гостиной, но сам он не спешил сгибаться дугой. Он просто вытянулся во весь рост, гордо и прямо уставившись на двух людей и квинси, заинтересовавшихся, зачем Ичиго нужна приманка. Первой Блю заметила Иноуэ: ахнув, она закрутила головой от пустого к Ичиго и обратно. — Это большая кошка! У Исиды дёрнулся глаз. Он спрятал лицо в ладонях и выглядел так, будто хотел заорать куда-то в подушку. Чад уставился на Блю мрачно и торжественно. Блю уставился на него в ответ. Медленно ткнув в сторону Блю большим пальцем, Чад повернул к Ичиго голову: — Я хочу подраться с этим котом. — Нет, — с жаром ответил Ичиго, но Блю уже с волнением кинулся на Чада, широко раскрыв челюсти и сверкая острыми зубами, — да чёрт побери! Застрявшему в человеческом теле Ичиго оставалось только наблюдать, как Чад обхватил Блю поперёк туловища и швырнул на деревянный пол. Удивительно, но ни одна из досок даже не треснула, и Ичиго пришёл к заключению, что Чад на самом деле поддавался. Блю, в лишнее подтверждение, кинулся на Чада с выпущенными когтями; удар пришёлся прямо по животу, и Чад с хрипом грохнулся вниз, успев обвить ногу вокруг пустого и снова ткнуть того в пол. Ичиго ревниво наблюдал, как его новый сосед безуспешно слюнявит чадову бронированную руку, будто кость, рискуя переломать себе все клыки. — Он крепкий, — выдал Чад медленно, без всякого страха постучав Блю по макушке, — сильный и создан для охоты. Но ничего такого, с чем бы мы не справились. — Взгляд, которым он посмотрел на Ичиго, сложно было назвать обеспокоенным, но таков уж был Чад: он боролся с Блю, чтобы лично оценить риски, а не чтобы навредить. — Я доверяю решению Ичиго. — Нет у него никаких решений, — отозвался Исида решительно, взмахнув руками, — пустые это… пустые! Они злобные, бесчестные, и помочь им может только взмах меча. Это… этот пустой ничем не лучше одичавшей голодной дворняги. — Исида, впившись в их лица взглядом, и, по-видимому, не обнаружив там ожидаемой реакции, поправил очки и заключил: — Шинигами призваны убивать их, а не кормить. Куросаки, я знаю, много времени прошло, но уж это-то ты должен помнить. Раздражение задымилось у Ичиго в груди, но от Исиды он примерно такой реакции и ожидал. У него просто такой характер, сказал Ичиго сам себе, необязательно бить его по очкам. Блю, в какой-то момент прекративший попытки покусать Чада, уставился на Исиду взглядом полным чистого отвращения и — самую малость — холодного расчёта. Встав с пола, он сердито заворчал, дёргая хвостом. Ичиго пребывал в уверенности, что Блю попробует напасть в Исиду в ответ, но вместо этого тот бесшумно подошёл к Иноуэ. И, поскольку у Иноуэ отсутствовал даже базовый инстинкт самосохранения, всё, что она сделала — с тихим «ох» отступила от огромного котообразного чудовища на шаг. Блю не сдвинулся с места, и она приблизилась снова. — У него, вроде как, красивые глаза, — пробормотала Иноуэ, но уголок рта прорезала задумчивая морщинка, — мне кажется, на меня уже смотрели когда-то так же. Она наклонилась пониже рассмотреть ошейник, и пряди рыжих волос соскользнули с плеч. Сама того не подозревая, Иноуэ открывала Блю прекрасный вид на то, скрывалось под платьем. Исида молча и очень раздражённо потёр переносицу. Ичиго понимал, что Блю собирается сделать: всё тот же трюк, только на этот раз на месте Юзу была Иноуэ. Это потому, что девушки над ними властвовали, или Блю и в самом деле знал, что крепость Исиды, скорее всего, падёт, если Блю удастся перетащить Иноуэ на свою сторону? И то и то, видимо: всё очевиднее и очевиднее становилось, что от животного у Блю только форма. Сознание же принадлежало кому-то куда умнее. Стоило только Иноуэ протянуть к пустому руку, как тот скользнул мордой по ладони и... Брови Ичиго взлетели. Исида издал странный, полный неверия звук. Иноуэ восторженно засмеялась. — О! И правда как большая кошка, — выдохнула она счастливо, когда Блю прижался носом к её внушительной груди и длинно, глубоко вздохнул. Обхватив его огромную морду руками, Иноуэ только прижала Блю ещё ближе, коснувшись щекой твёрдой пластины между ушами. — Куросаки-кун, он чудесный! Можно мне иногда приходить? Я... о! О! Он меня облизывает! Солёно, наверно: всю дорогу было солнышко и жарко, и я немного вспотела. У него такой жёсткий язык! Иноуэ радостно расстегнула верхнюю пуговицу на платье, освобождая для Блю ещё больше места. — Вот! С медленным, душераздирающим вздохом Ичиго запрокинул голову к потолку. Досчитав до пяти, взглянул на Исиду. Тот весь был абсолютно красным и, не моргая, несчастно уставился на ближайшую стену. Хе, подумал Ичиго невольно, почти похоже, что Исида, вроде как?.. Вернувшись к Иноуэ и её невинному разврату, Ичиго заметил хитрый, злобный взгляд, которым Блю наградил изо всех сил не смотревшего в их сторону Исиду. Какого хрена? — Блю, прекращай быть пушистой задницей, — сказал Ичиго, устав от собственного замешательства, — Иноуэ, будь так добра, прекрати позволять пустому облизывать твою грудь. — Это как бесплатный массаж, — поделилась Иноуэ, делая ситуацию ещё немножечко хуже, но застегнула пуговицу обратно, когда Блю наконец поднял голову и облизнулся. — Куросаки-кун, ты тоже должен попробовать! — Я пас. — Можем мы вернуться к насущным делам, пожалуйста? — сварливо влез Исида, раздражённый уже скорее ситуацией, чем присутствием здесь пустого. — Возись с ним, если так нравится, но я хочу знать, для чего тебе эта приманка. Сомневаюсь, что чтобы заманивать его домой каждый вечер. Понимая, что должен Исиде хотя бы это, Ичиго присел на край дивана, пытаясь понять, как лучше объяснить, что он не хочет, чтобы Блю регрессировал. И он начал с самого начала. Исида, надо отдать ему должное, слушал внимательно вместе с остальными, хоть и выглядел весьма озадаченным и весь рассказ продолжал метать в Блю испытывающие взгляды. Видимо мысль, что пустой, возможно, хотел позволить шинигами себя убить, взорвала ему мозг. Иноуэ только издала грустный звук и распахнула для Блю объятия — которые тот полностью проигнорировал, раздражённо сгорбившись в углу. Чад впитывал информацию в тишине, и по его лицу покерного игрока ничего нельзя было прочесть. Ичиго на этот счёт не переживал: Чад всегда прикрывал его спину, даже если не всегда понимал, что за чертовщина здесь творится. — Честно говоря, я не уверен, почему это делаю, — признался Ичиго наконец, почёсывая шею. — Я не хочу его убивать и думаю, что человеческие души ему не интересны. Ему просто нужно есть пустых, чтобы… перестать разлагаться в гиллиана или типа того. Может, он просто устал охотиться или переть против времени. Но он пытается снова, и я хочу помочь. — И, может, он заставил и тебя попытаться снова, — в голосе Исиды не слышно было и намёка на вопрос, и, когда Ичиго нервно дёрнул плечом, он вздохнул, заправляя чёрные волосы за ухо, и достал из кармана пальто маленький мешочек с кулак размером. — Тут штук двадцать, но ты можешь разломать каждую напополам. Только распылённая в воздухе на гранулы, она привлечёт пустых. Прошу, сделай мне одолжение и не повторяй события. Не хочу видеть, как ещё один Менос Грандэ разрывает небо. — На самом деле, Блю хотел бы сожрать одного, если он появится. Готов поспорить, это как подзарядка. — Не говори мне таких вещей, — пробормотал Исида, — уже достаточно плохо, что я стащил из сейфа Рюкена приманки. Когда ты используешь их, он поймёт, и тогда следующий месяц я проведу вместе с медсёстрами, обходя нетерпеливых загребущих старушек. Рот Ичиго изогнулся в слабой улыбке. — Спасибо, что рискуешь своей шеей ради меня, Исида. — Без проблем. Иноуэ, остановившись, чтобы поправить платье, радостно улыбнулась: — А знаешь, Исида-кун, я бы хотела посмотреть на тебя в костюме медсестры! Могу поспорить, все пациенты в обморок попадают. Исида покраснел так быстро, что удивительно, как не упал в обморок сам. В сознании Ичиго неожиданно вспыхнула лампочка. Стрельнув глазами в сторону Блю, он, вскинув бровь, осторожным жестом обвёл Исиду с Иноуэ. Блю в ответ посмотрел так, будто Ичиго был идиотом. Он задумался, так ли пустой неправ. Приостановив несущиеся в этом направлении мысли, он наблюдал, как Исида, поправив манжеты, принялся чрезвычайно внимательно рассматривать комнату. — Мне нужно возвращаться в госпиталь, — сказал он немного зажато. — Садо-кун, Иноуэ-сан, спасибо, что так быстро согласились пойти со мной. Куросаки, надеюсь оно не отгрызёт тебе лицо, но если попробует — зови. Я хочу при этом присутствовать и позлорадствовать. — Ты настоящий друг, — отозвался Ичиго сухо. Решив, видимо, взять с Исиды пример, Иноуэ с Чадом тоже тут же решили, что им пора уходить (хоть Иноуэ и смотрела на Блю полными надежды глазами и пыталась приманить его обратно). Ичиго, к своему ужасу, почувствовал некоторое удовлетворение, когда тот её полностью проигнорировал и забрался к Ичиго на диван, чтобы понюхать лежащую в руках приманку. Громкому чиху, забрызгавший Ичиго руки, он обрадовался куда меньше. Провожая друзей до двери, Ичиго пообещал держать их в курсе происходящего: Иноуэ особенно настаивала на фотографиях, Чад просто передёрнул плечами. Исида полностью самоустранился, заявив, что ни слова слышать не желает, если кто-то серьёзно не поранится или не умрёт. Когда они уже стояли на пороге, Иноуэ развернулась к нему с задумчивым выражением лица. — Как вышло, что ты не назвал его Гриммджоу? Ичиго с усилием моргнул. — Гриммджоу? — М-м. Но ведь люди обычно так и делают? — Улыбка на её лице переросла в неловкую, а веки чуть приподнялись. — Разве ты не поэтому решил его оставить? Вроде как, знаешь, поливать за кого-то цветы? — Понятия не имею, о чём ты говоришь, — сказал Ичиго бесцветным голосом; сердце сильно толкнулось под рёбрами. — С чего бы мне называть кого-то в честь человека, который хотел меня убить? Улыбка Иноуэ чуть померкла. — Да, думаю, ты прав. Я такая дурочка! Ты бы никогда не назвал бы милый зелёный папоротник Улькиоррой и не стал бы держать его в тени и присматривать, чтобы земля не пересыхала и всегда был тенёк… не то чтобы я так делала! Кто вообще бы стал? — посмеявшись над собственными словами, Иноуэ буквально выбежала из дома, таща за собой Чада в качестве живого щита. Исида только вздохнул и прижал большой палец к виску. У Иноуэ было куча странностей, но её необыкновенный взгляд на мир на каком-то бессознательном уровне всё ещё умудрялся сохранять здравый смысл. Может, Исида, даже со всей своей холодной логикой, это ценил. — Ты собираешься ей сказать? — кратко поинтересовался Ичиго, легонько оттолкнув его локтём в сторону. Губы Исиды уныло дёрнулись. — Нет никакого смысла. — Почему нет? — Долгий, нечитаемый взгляд, которым Исида его наградил, заставил Ичиго инстинктивно уйти в оборону. — Что? — Иногда я правда хочу ударить тебя по лицу, — выдал Исида наконец, хотя в голос проскальзывала смирившаяся нотка, — тебе, кстати, не помешало бы поспать. Три часа — это даже близко не норма. — Спасибо за совет, медсестричка. — Надеюсь, ты уснёшь посреди встречки. Когда все гости разошлись, Ичиго обнаружил, что чувствует себя немного потерянным. Он был весь день предоставлен сам себе — почти сам себе — а охотиться на пустых до самой ночи они не могли. Что ему до этого момента делать с Блю? Выходить наружу казалось рискованным делом, но если они останутся дома, Блю может заскучать. Закрыв дверь, Ичиго вернулся обратно в гостиную, где Блю уже спал на диване — причудливо вытянувшись во весь рост. Голова покоилась на месте, где Ичиго сидел. От морды пустого веело таким ощущением мира и удобства, что Ичиго чувствовал жуткую ревность: разве Блю не должен вести себя как дикий и недоверчивый кот, как ночь назад? Вместо этого он выглядит так, будто переживает лучший сон за всю свою жизнь, пока Ичиго едва удаётся выцарапать пару часов в дни, когда его не преследуют кошмары. Как же, блядь, типично для вселенной пнуть его ещё разок, пока не осела пыль. Блю, на секунду приоткрыв глаза и окинув несчастное лицо Ичиго взглядом, сначала долгие мгновения молча наблюдал, будто принимая какое-то важное решение. Наконец, он откатился к подушкам, оставляя Ичиго место, захоти тот прилечь. Как будто он мог просто свернуться рядом клубочком и забыться мёртвым сном. Как будто это было так просто. Вместо этого Ичиго подошёл к другому концу их ненормально-большого дивана и сдёрнул тонкий сложенный плед, накинув ткань Блю на спину и бок. — На случай, если Юзу не заметит ошейник, — пояснил он, будто в этом было всё дело. Блю только поражённо моргнул: странные зрачки растянулись в две тёмные луны. — Поспи пару часиков за меня. Я разбужу, когда будет закат. Блю заворочался — мышцы напряглись буграми, будто он собирался встать. Ичиго надавил ладонью на крестец, заставив его улечься снова. — Спи, идиот. Ты же в состоянии это сделать без меня? На этих словах Блю стрельнул в него мрачным взглядом, но волей-неволей улёгся обратно, дёргая ушами, будто проверяя место на возможные источники опасности. Ичиго осмелился провести ладонью по широкой полоске короткого тёмного меха на шее, где пластины прерывались ненадолго, чтобы Блю мог двигать головой. Хорошенько приглядевшись, Ичиго почти мог разглядеть пятнышки ещё темнее, будто кто-то побрызгал на шерсть краской. Эволюция пустых такая странная, подумал Ичиго отсутствующе, глядя, как Блю прикрывает глаза: его бока раздулись и опали в длинном вздохе — Ичиго надеялся, что это значило, что тот наконец смирился. Исида, скорее всего, был прав, когда сказал, что то, как Блю медленно поднялся с дороги вчера, дало какую-то надежду и для Ичиго тоже. Обстоятельства у них были разные, но ни у Блю, ни у Ичиго не осталось ни цели, ни намерения. Сложно сражаться, когда никто не ждёт, чтобы сразиться с тобой. Никто достаточно сильный. Никто, в ком горел бы огонь. Какой смысл в том, чтобы просто выжить? Чего Блю от него, чёрт возьми, ждал, даже если и мог охотиться достаточно, чтобы оставаться адьюкасом? Сытой жизни день ото дня? В этом не было смысла. У Блю определённо была какая-то цель, слишком уж умным и коварным он был. Никто с низкими запросами к жизни не мог наблюдать за Исидой с таким мрачным удовольствием. Блю был мудаком, а у мудаков были амбиции. Как вышло, что ты не назвал его Гриммджоу? Уголки рта Ичиго мягко опустились, а морщины на лбу чуть разгладились. Он опустил руку с шеи Блю. Отец дал ему намёк, а Иноуэ просто дорисовала остальную картинку. Но Гриммджоу, наверное, просто посмеялся бы над Ичиго и его тупым сентиментальным лицом. Гриммджоу интересовали только сила и торжество победы; он не протягивал руку тем, кого считал слабее себя. Он бы развеял Блю на кусочки за удар сердца. Наверное. Так много Ичиго о Гриммджоу не знал: между ними были только три битвы и маленький альянс позже. Альянс, который его убил. Гриммджоу не одобрил бы ничего из того, что Ичиго натворил за последние двадцать четыре часа, и почему-то это только больше подстёгивало Ичиго увидеть, чем кончится дело. Он не отдавал дань памяти, совсем нет. Он двигался дальше. Делая, что хочет, используя свою силу так, как сам того пожелает. Никакое поле битвы не ждало его в Хуэко Мундо, и в конце войны никто не пожимал друг другу руки. Была только жизнь, выборы, которые в ней можно сделать и его друзья, которые тоже шли вперёд по собственным дорогам. Блю под его рукой снова закрыл глаза, опустив подбородок на лапу. Завёрнутое в любимое одеяльце Юзу, которое та обычно надевала, будто плащ, пока смотрела на творящийся в Анатомии Грея разврат, громадное котообразное чудовище, о котором Ичиго предупреждал Исида, лениво дремало, собираясь заснуть окончательно. Прислонившись к изгибающейся посередине спине, Ичиго устроился на своей стороне и схватил пульт, решив, что сможет вытерпеть пару серий чего-нибудь, чтобы убить время. Он не заморочился с тем, чтобы убрать руку. Быть может, они с Блю стоили друг друга, оба низложив свои предписанные природным балансом роли, чтобы немного поспать и перезарядиться. Может, когда-нибудь Блю даже сможет считать его достойным доверия товарищем. Уставившись на экран, на котором что-то происходило, Ичиго уныло замотал головой от собственных тупых мечтаний. Ну конечно станет, ага.***
Гриммджоу, придавленный ощущением длинных пальцев Куросаки на собственной шее, отчаянно пытался притвориться спящим. Как же он, блять, проебался.