Как ты там?

С момента страшной аварии, унёсшей жизнь голубоглазого интеллигента, прошел уже целый месяц и все уже смирились с потерей, уйдя с головой в съемки и подготовку к туру, который должен был начаться уже на следующей неделе. Оставшиеся три импровизатора решили не брать никого на замену Арсению, считая, что его не получится заменить никем, да и это будет как минимум неуважительно. Возможно, в далеком будущем, но точно не сейчас. Единственным человеком, который все еще не мог прийти в себя, был Антон. Парень, когда-то готовый посоревноваться в лучезарности с солнцем, теперь был темнее ночи. Некогда зеленые глаза, цвета весенней травы, стали похожи на болотную тину. В них больше не было ни намека на счастье и жизнелюбие. Антон действительно погибал. Погибал без Арсения. Погибал без лучшего друга. Сережа по-настоящему переживал за него, то и дело вспоминая день похорон. Шастун тогда рыдал как в последний раз, упав на колени рядом с гробом и роняя горячие слёзы на недвижимое бледное лицо Попова. В тот день Антон просидел на могиле до позднего вечера, держа в руках красную розу, временами разговаривая с безмолвной могилой. Порывы ледяного ветра шептали парню, что Арсений и правда ушел, покинул этот мир, и от этого по телу пробегали злые мурашки. Зеленоглазый винил себя в случившемся, ведь он буквально поспособствовал тому, что его друг поехал прямиком навстречу Смерти. Возможно, если бы Шастун тогда не оставил Попова, не решил прогуляться по чёртовым тротуарам, от которых его теперь тошнит, этого всего можно было бы избежать. На крайний случай они бы были сейчас вместе и смотрели на весь этот безумный мир свысока. — Почему же вам всем плевать? Вашего друга и коллеги не стало, а вы продолжаете шутить и смеяться так, будто ничего и не было! — кричал Антон, выйдя из себя во время очередных съёмок, когда взгляд его упал на пустующий пуфик, где когда-то сидел Арсений и который почему-то все еще не убрали. — Никому не плевать, Антон, успокойся, прошу тебя, — Дима осторожно коснулся локтя светловолосого. — Это наша работа, мы не можем по-другому. Антон хотел что-то ответить, но в голове зазвучал голос Арсения, произносящего до боли знакомую фразу, ставшую одной из любимых цитат фанатов: — Я перестал волноваться, — Антон вздрогнул, замотав головой в разные стороны, но замер, услышав продолжение фразы. — И ты перестань. — Я что, схожу с ума? — прошептал Шастун, оглядываясь на друзей и понимая, что кроме него этот голос больше никто не слышал. ...Антон так и не понял, почему он так отчетливо услышал голос Попова, словно темноволосый стоял рядом с ним, но решил, что это не более, чем иллюзия его воспаленного разума. Стоило ему услышать фразу "Стоп, снято", как парень быстро побежал со сцены прочь, пробегая мимо персонала, мимо Оксаны и Стаса, недоуменно глядящих ему вслед, и останавливаясь лишь, оказавшись на улице с сигаретой, заключенной меж двух тонких дрожащих пальцев. Вдохнув в себя порцию никотина, приятно обволакивающего легкие, парень вдруг вспомнил, как голубоглазый мило бесился с уменьшительно-ласкательной формы своего имени - Сеня. И Антон был единственным, кто никогда не называл его Сеней, не желая расстраивать лишний раз. Выдохнув сигаретный дым, парень прислонился к кирпичной стене позади себя, закрывая глаза и вновь затягиваясь.

— Воот, одну руку вот так, я все помню... — Одну руку вот так, да, сейчас я проверю... — Подождите, а где фраза "А кто это у нас тут больной?"? — А кто это у нас тут больнооой?

Шастун усмехнулся собственным воспоминаниям. Арсений всегда умел перевернуть даже самую обычную ситуацию с ног на голову и привнести в нее что-то такое, что не сделал бы никто, кроме самого Арсения. За это его все и любили. А дальше в голове Шастуна замелькали флешбэки, сменяясь все новыми и новыми кадрами, заставляя сначала улыбаться, а после корчиться от режущей боли в сердце, расходящейся по всему телу. — Эй, Шаст, всё в порядке? — рядом с зеленоглазым оказался Дима, серьезным взглядом окидывая тощую фигуру друга. — Да, конечно, — ответил Шастун, вдруг начиная смеяться, но смех этот был больше нервным, чем искренним. — Я тут вспомнил, как на одном из прошлогодних концертов тура мы отыгрывали "Это рэп", и почему-то тогда мне в голову пришел незамысловатый мотив и всего два слова, идеально подходившие под ситуацию. "Дебильная семья, дебильная семья, это ты, это я". Арс тогда поддержал меня и начал подпевать. После этого случая шипперы словно с ума посходили и наделали кучу фанарта с этим моментом... — он улыбнулся сквозь боль воспоминаний. — А теперь всё. Арсений даже шипперам не оставил шанса. Чёртов эгоист. Антон бросил на асфальт докуренную до фильтра сигарету, прижимая ее носком кроссовка и засовывая руки в карманы толстовки. — Да, я тоже помню этот момент, — мягко улыбнулся в ответ Дима. — Но по-моему вы не очень-то любили шипперов, чтоб сейчас о них беспокоиться, — мужчина в очках ухмыльнулся, легонько подталкивая Тоху в бок, заставляя того вздрогнуть. — На самом деле мы частенько следили за их творчеством. Некоторые работы и правда можно было назвать достойными. Да, у шипперов определенно не все в порядке с головой, но это делает их какими-то... особенными что-ли, — взгляд Шастуна был направлен куда-то вдаль, без адреса и точного направления. — Признаться честно, даже я иногда шипперил вас. Тайно, — Позов усмехнулся, поймав недоуменный взгляд друга. Шастун хотел что-то ответить, но не стал делать этого и отвел глаза. Наступила тишина. Гнетущая, давящая, заполняющая собой все пространство, влезающая в каждую щелочку. Оба парня молчали, не зная что сказать. Да и говорить-то, признаться честно, было нечего. Позов очень хотел помочь Шастуну, вытащить его из омута печали, в котором он так стремительно тонул, практически опустившись на самое дно, но боялся сделать еще хуже. Ну а Антон... Антон был уже не здесь. Парень мысленно находился где-то на другой планете, представляя себя Маленьким принцем, который не смог приручить Лиса и в итоге остался загнивать на раскалённом песке, смотря в бескрайнюю бездну космоса...