***
— Ты поступила в UA в 1-Б класс, — первое, что я услышала, когда вошла в дом это были слова моего дяди. Честно говоря, я абсолютно не готова к его приходу. Присутствие дяди означает лишь то, что нам есть что обсудить. И разговор будет не очень спокойным. Только я вернулась с тренировки, как меня встречает Айзава. Меня не удивило то, что Шота пришёл, когда узнал мои результаты, а не когда мы переехали. В его стиле. Направила равнодушный взгляд на него, спокойно выдохнула и подошла ближе. Мягко говоря, я была не в настроении выслушивать нотации Айзавы, ведь достаточно сделала это сама. Что там про UA? Я даже не обратила внимания на его слова. Поступила-таки? На тёмном кухонном столе лежало закрытое письмо с результатами экзамена, но дядя ведь и так всё знает. Я открыла конверт и просмотрела видео сообщение от Всемогущего. Сначала Всемогущий лил воду про то, как трудно быть героем и какая это ответственность. Показали некоторые фрагменты практического экзамена, где я хромала и не могла опереться на две ноги. Почувствовалось резкое отвращение к себе, а желание дальше смотреть на видео полностью пропало. Коленка заныла от боли, а мне лишь оставалось молча игнорировать это. Я бросила взгляд на Шоту, который скептически смотрел на голограмму Всемогущего уставшими глазами. Он окинул меня оценивающим взглядом и тяжело вздохнул, поняв, что я продолжаю беспрерывно тренироваться — это буквально читалось в его глазах вместе с неким осуждением. — Это же всё равно геройский факультет, — сказала я, заваривая чай, и поставила рядом с ним кружку. Не знаю, кого успокаиваю этими словами: себя или дядю. Конечно, я понимала, что не попаду в его класс, но всё равно стало до жути обидно от этой очевидной новости. Внутри стало что-то неприятно покалывать, отчего дышать неожиданно стало труднее. Я быстро смахнула это чувство, забирая свою тёмно-серую кружку со стола. — Но ты сама прекрасно знаешь, что 1-А класс лучше, — проговорил Шота с усталым взглядом и посмотрел на дымящийся напиток. Я села напротив него, отодвинув стул, который на несколько тонов был светлее стола. Дыхание ещё не полностью восстановилось от пробежки и ещё не получалось сконцентрироваться. — Я не могу контролировать свою боль. Я перестаралась с тренировками, — ответила я, сделав глоток горячего чая. Не знаю, чего я хотела добиться от Айзавы этими словами, но они сами слетели с губ, — И не смогла угодить тебе. Тем более моя причуда не подходит для роботов. Ох, ну и кто же меня за язык тянул. Снова чувствую злость на себя и тяжёлый взгляд дяди. Поверь, мне от этого не легче. — Одна из причуд, — поправил меня Айзава. Я видела его раздражение, но он показывал безразличие. Сейчас Шота был одет в повседневную одежду, но мне так и казалось, что он достанет свою ленту и начнёт отчитывать меня. Я могла лишь проигнорировать его слова, потому что ответить было нечего. Дядя как всегда был прав и говорил то, что сама прекрасно знаю, но пытаюсь отчаянно отрицать это. Он видел мои тренировки. Видел, как блестели мои глаза, когда речь шла о академии. Видел моё стремление стать героем, которое почему-то медленно угасало. А в итоге? Не оправдала его надежд и разочаровала ещё и себя. Я перевела взгляд на шкаф со стеклянными вставками, за которыми виднелась голубая посуда. Чёрт, снова отвлеклась на прошлое. Нужно собраться с мыслями. — Я не понимаю, почему ты так хочешь, чтобы я училась в твоём классе, — проговорила я, окончательно сдавшись. Резко выдохнула накопившуюся злость и посмотрела на него. Айзава устало потёр глаза и запрокинул голову назад. — Шизука, тебе нужна помощь. Он видит меня насквозь. И всегда замечал всё. Мне бы очень хотелось, чтобы это был вопрос и я бы с радостью отрицательно ответила. Но мне сейчас действительно нужна помощь. Одна со своими тараканами в голове в новом городе. Неприятно это осознавать, но это так. Я вновь отвела взгляд, а внутри все болело от того, что меня назвали по имени. Меня ужасно раздражает и беспокоит то, что я не могу скрывать свои настоящие чувства перед Шотой или Морико. Может быть, я подсознательно доверяю им, а может, они слишком хорошо знают меня. Но с другими людьми всегда остаюсь спокойной и никогда не реагирую на провокационные слова или вопросы. Я скрываю свои эмоции. Другим ни к чему знать их. Потому что это мои эмоции и я должна управлять ими. Но рядом с сестрой и дядей я не могу этого делать. Почему-то хотелось хоть с кем-нибудь вести себя искренне и расслаблено, но с бушующими эмоциями одновременно. Они никуда не денутся, рано или поздно я вновь буду ощущать их. Эти приятные покалывания внутри, которые являются доказательством того, что я живая и не такая безэмоциональная. — Ты не справишься одна, — уверенно сказал Айзава, ненадолго прервав мой поток мыслей. Я пыталась осмыслить его слова. Мозг отчаянно не соглашается переваривать эту информацию, потому я вновь отвлекаюсь на другие мысли. Айзава всегда понимал, что у меня выдалось не чудное детство, а я такой и останусь. Вечно спокойной и тихой, скрывая свои слабости и настоящих эмоций. Скорее я сама хотела себе это доказать, ведь смогу сделать всё, что захочу, верно? Но я даже не смогла поступить в 1-А класс. Внутри вновь предательски закололо от того, что я и так оттолкнула от себя других людей и свои чувства к этому миру, а теперь я пытаюсь их скрыть от близкого мне человека. Но правда в том, что это бессмысленно. Разум пытается достучаться до меня, чтобы я перестала чувствовать это и взяла себя в руки. Сжимаю кулаки и стараюсь глубоко дышать. Это на некоторое время помогает. Это было так не привычно. Как люди живут с этим? Взгляд немного растерянно бегал по комнате. Мысли давили на меня, но я должна справиться с ними. Нужно работать усерднее, если я хочу стать героем. Но, чёрт возьми, даже вступительный экзамен провалила. Все ожидали от меня лучшего, да и я сама тоже. Я нервно выдохнула. Совсем запуталась в себе, своих убеждениях и целях. — Может быть, — растягивая слова, ответила я, но смысла врать мне не было. Шота буквально видел меня, которая кричит о том, чтобы её кто-нибудь спас, иначе она убьёт себя своими же силами и мыслями, — Да, мне нужна помощь, — сказала я эти слова, от которых внутри всё перемешалось, а потом снова сжалось от того, насколько это звучало жалко. Айзава удивлённо посмотрел на меня на мгновение, а после так же быстро взял себя в руки. Мне даже показалось, что дядя растерялся. — Как ты знаешь, каждый год проводится Спортивный фестиваль UA. Если ты покажешь хорошие результаты, то сможешь перевестись, — спокойно сказал Шота, ожидая моей реакции на его предложение, а я не могла отойти от того, насколько быстро он меняет тему. Всегда поражалась его безразличием к моим словам и быстрыми переменами настроения, которые он успешно сдерживал. Я всегда восхищалась его спокойствием, сосредоточенностью на своих мыслях. Иногда мне кажется, что Айзава вообще ничего не чувствует и не знает, что такое эмоции. Но я уверена, что он не настолько холоден ко мне и всему миру. Спортивный фестиваль, это чёртово мероприятие, которое даже заменило Олимпийские игры. Все так рвутся туда. Все хотят показать свои силы, но у меня не было этого желания. У меня всегда была уверенность в моей силе. Я знаю, что меня заметят, всегда знала. Поэтому никогда и не пыталась показывать свои причуды одноклассникам и кому-то ещё. Но сейчас эта уверенность постепенно покидает меня. Потому что я дала слабину. Прежде всего, мне нужно переступить свою гордость и послушать Айзаву. Он не хочет и не может допустить, чтобы я сорвалась и замкнулась в себе. Знаю, что Шота этого никогда не скажет, но это и так понятно. Мне нужно усердно подготовиться к Спортивному фестивалю и разобраться в своих мыслях. Сейчас я чувствовала какую-то слабость и вину. Вину перед самой собой, ведь в итоге сорвалась после всех моих попыток быть полностью равнодушной. Нужно избавиться от этого и как можно скорее. Как же трудно это делать, чёрт возьми. Мой взгляд устремился на Морико, которая, видимо, слышала весь разговор. Это я поняла по её обеспокоенному лицу и слегка подрагивающим рукам, которые приложила к груди. Она выжидающе смотрела на меня. Казалось, что сестра даже не дышит. Айзава посмотрел в её сторону. Его глаза забегали, он смотрел то на меня, то на Морико. Наверное, дядя тоже не знал о присутствии старшей сестры и его явно беспокоило это. Ком встал к горлу, я теперь не могла произнести ни слова. Одно дело, когда я сказала это перед Айзавой, который и так видит меня насквозь, а другое, когда это услышала Морико. Она всегда верила в меня, а теперь, услышав мои слова, её мир рухнул. Маленький мир, где я сильная и независимо от ситуации сдержана и уверена в себе. А сейчас… А тогда я дала волю эмоциям, а попытки сдержать отказались тщетны. Айзава смотрел на меня и ожидал моей реакции. А я не могла отвести взгляд от плачущей Морико. Она попыталась смахнуть слезу и успокоиться. Вот чёрт. Я резко встала, от чего остывшая жидкость вылилась из кружек. Я вновь растерянно опустила взгляд на стол. Шота медленно повернул голову, ожидая дальнейшие действия. Если так подумать, то я никогда не видела её слезы. Чёрт, Морико, если бы ты знала, как много я хотела бы рассказать тебе. Но не хочу нагружать тебя. Ты очень слабая и ранимая… А теперь стоишь передо мной в слезах. Ты слишком о многом заботишься, у тебя много проблем, а главная проблема — я. Тебе не нужно заботится и о моих проблемах. Мне нужно самой заботиться о себе. Прости, я не смогла быть такой сильной, какой показывала себя. Я потеряла уверенность в себе, а ты винишь себя за это. Но я и только я виновата. Виновна в том, что разрушила представление о себе, которое усердно вырисовывала. Самое ужасное — это разочаровываться в том, в чём всегда была уверена. Прости меня. Я позволила себе сломаться и раскрошить твою веру в меня. Только я виновата в том, что ты винишь себя, думаешь, где не уследила за моими эмоциями и чувствами. И не понимаешь, почему я сдалась, что случилось и когда. А это просто снова я скрывала свои эмоции и переживания. Накапливала их внутри себя, так и не выпуская. Внутри всё снова сжалось, земля уходила из-под ног. Стало настолько хреново от осознания этой ироничной ситуации. Поставив руки на стол, я опустила голову. Чёрт. Всё было размыто. Невольно слеза упала на стол. Держи себя в руках… До сих пор противно вспоминать тот момент. Отвратительно. Дядя резко поднялся со своего места. Маска безразличия раскололась не только у меня. Он протянул свою руку и положил её на моё плечо. Я запрокинула голову наверх, чтобы больше ни одна слеза не упала. Я нервно посмеялась и вытерла собравшиеся слёзы в уголках глаз. Айзава притянул меня к себе и положил свою руку мне на голову. Не было слышно моих всхлипов. Но слёзы предательски продолжали течь, я даже не дрожала. Не чувствую слёз, вину, которая грызла меня изнутри ещё пару секунд назад. Это необъяснимое чувство, когда сердце спокойно бьётся, ты сдержан, но тело как будто само выдавливает слёзы, пытаясь оживить чувства и эмоции. Правда это происходит лишь на секунду, на большее меня не хватило. Эмоции взяли надо мной верх. Снова. Пустота. Чувство, будто что-то давно погибшее выбирается из земли, цепляясь и впиваясь в меня когтями. Я не понимаю себя, что я чувствую? Что должна испытывать? Много лет я контролировала свои эмоции, чувствовала то, что считала нужным. А именно — ничего. Слушала свой разум, а не сердце. В итоге не испытывала никаких чувств, как я думала. Оказывается, всё не так, а в точности наоборот. Я всегда выражала свои негативные эмоции через тренировки. Спорт — это выброс энергии и не только физической. Усовершенствовала причуду, бегала утром и вечером, делала всё, что только могла до потери пульса. После я не могла даже пошевелиться, а чувствовать что-то и подавно. Приятная усталость, гудение ног и боль в мышцах и во всём теле. Единственное что я испытывала — свобода. Свобода от эмоций. Но мне не хватало этих тренировок. И теперь я вовсе не понимаю себя. Кажется, всё вновь вырвалось наружу, смешалось друг с другом, что отличить я их не могу. Страх смешался с гордостью, чувство вины перемешалось с отчаянностью. Сердце бьётся так бешено, только и слышно биение. — Простите меня, — ком до сих пор остался в горле, потому слова было сложно разобрать. Морико подошла ко мне ближе, вслушиваясь в мои слова. Было видно, что она разочарована или расстроена, как будто сама не определилась, но усердно пыталась взять себя в руки. Кажется, только Айзава ведёт себя спокойно. А нет. Я прижалась к нему сильнее и прислушалась. Его сердце с ужасной силой билось в рёбра. Но на лице читалось полное спокойствие. Ни черта не смыслю в людях. — Вот чёрт, — проговорила я с нервным смехом. Самой смешно от этой ситуации. Слёзы продолжали течь, но на голос это не повлияло. Чувство самообладания я не потеряла полностью, — Извините. Такого больше не повторится. Этого никогда не случится вновь.***
За окном давно стемнело, а я продолжала тренироваться в импровизированном спортивном зале. Здесь я провела большую часть своего дня, лишь иногда выходя на улицу. Звуки ударов разносились по всей комнате и отражались у меня в ушах, смешиваясь с музыкой. Я выкладывала в каждый удар всю свою накопившуюся злость. Когда намёки на эмоции погасли, я остановила чёрную боксёрскую грушу. — Шизука, — позвала меня сестра, я обернулась и вытащила наушники. Дыхание сбилось и ответить было трудно, поэтому я лишь кивнула в ответ, — Уже поздно, завтра первый день в UA. — Хорошо, я уже заканчиваю, — ответила я и постаралась улыбнуться. Но по лицу сестры, поняла, что у меня не особо вышло. Я умылась и вышла на улицу. Было темно, звёзд практически не видно. Вдохнула свежий воздух и закрыла глаза. Сейчас было особенно тихо, лишь ветер шуршал листьями. Я глубоко дышала, наполняя лёгкие свежим ночным воздухом. Чувствовала дрожь в ногах и руках. Спокойствие. Я чувствовала лёгкость и свободу.