Mediis tempestatibus placidus

Несколько минут в комнате царила тишина. Николай молчал, пытаясь понять, что конкретно нужно этим людям от него, человека, как он всегда считал себя, ничем особо не выделяющегося, если не считать неприятную способность видеть умерших людей. Однако Эраст первым нарушил это молчание: — Дело ваше, можете не беспокоиться. Мы можем отвезти вас домой. — Но вы сами сказали, что дома мне грозит опасность! — Николай резко вскинул голову и пристально взглянул на обоих — Яков по-прежнему стоял рядом, Эраст кивнул в знак согласия. — Так оно и есть. — Значит, у меня нет выбора, — безнадежно заключил Гоголь. Гуро хмыкнул, многозначительно взглянув на брата. Эраст откинулся на спинку стула и смахнул с рукава несуществующую соринку. — Это несправедливо с нашей стороны, но дело обстоит именно так, — Фандорин по-прежнему был спокоен и казался отстраненным. — Кто эти люди? — еле слышно спросил Николай, — кому я вдруг так сильно понадобился? — Тем, кто желает получить выгоду от ваших замечательных способностей, — Яков Петрович легонько постучал пальцами по острому его плечу и нахмурился: — ваш отказ их только развеселит. Но я вас уверяю, это очень влиятельные люди страны. — А разве не в Вашем замечательном Ордене собраны все влиятельные люди? — язвительно поинтересовался Николай, вскинув сердитые глаза на Гуро. — Разумеется, но не все, — Яков развел руками, как бы досадуя на эту неприятность. — И что я могу этим людям дать? Я ничего не умею. — М-мой брат любезно просветил меня обо всех ваших з-замечательных способностях, — негромко откликнулся Фандорин, — и даже если половина из них имела место быть в реальности — вы просто бесценны. — А зачем вам я? Что я могу сделать для вас? — Николай с раздражением обернулся к Эрасту, но наткнулся на абсолютно спокойный взгляд и отвернулся. — Пока это мы для вас должны многое сделать, Николай Васильевич, — мягко усмехнулся Яков, — прежде всего, нужно убедиться, что за вами не следили. — Не следили, — откликнулся Фандорин, — это т-точно, Яков. — Хорошо. Тогда возвращайся на работу, Эраст, узнай побольше об этих молодчиках, которые едва не покалечили наше молодое дарование, — Гуро кончиками пальцев коснулся довольно глубокой ссадины на виске Николая, тот зашипел и дернулся в сторону. — Это мало что даст, — флегматично отозвался его младший брат, — они всего лишь исполнители, причем не слишком толковые. — Если я действительно так нужен этим людям, о которых вы мне говорите, почему же они послали за мной таких, по вашим же словам, неумех? — резонно спросил Гоголь. Яков с гордостью взглянул на него, и это не укрылось от Эраста. Оба совершенно синхронно улыбнулись одинаковыми улыбками. — Видите ли, Николай Васильевич, эти влиятельные персоны наслышаны о том, что вы слишком юны и неопытны, поэтому вполне логично решили, что с вами возни не будет. И ведь им почти удалось вас похитить. Эраст успел как раз вовремя. Николай ощутил внезапный резкий холод вдоль позвоночника и побледнел. Он представил себе, что если бы его не нашли. — Ну, не переживайте, господин Гоголь, вам уже ничего не грозит, пока вы под нашим кровом, — с дьявольской улыбкой успокоил его Яков. Николай покачал головой и уткнулся взглядом в почти нетронутую тарелку. Так себе утешение — остаться на неопределенное время в доме человека, всего каких пару месяцев назад угрожавшего тебе. Это было крайне странно. — Совсем ты, Яков, юношу замучил, — Фандорин неожиданно потянулся через стол и накрыл ладонь Николая своей рукой, — Н-николай Васильевич, я думаю, вам обоим б-будет проще, если вы уладите свои разногласия, если все-таки захотите остаться у н-нас. — Разногласия? — хмуро повторил Гоголь, вскинув разом потемневшие глаза на Якова Петровича. Гуро выдержал взгляд с ледяным спокойствием. — Видел? — откликнулся он мгновенно, обращаясь к брату. Эраст кивнул. — П-потрясающе! Николай Васильевич, а в-вы опасный человек! — Опасный Тёмный, — поправил Яков, — но он пока не умеет ничего. Видения Николая Васильевича возникают под влиянием обстоятельств, на которые он напрямую никакого воздействия оказать не может. Если я не ошибаюсь, то ваше последнее видение — это когда вас вешать собирались, не так ли? Николай сдавленно охнул и зажмурился. Яков попал в самое сердце. Одна мысль о том, что его могли умертвить подобным образом, приводила Николая в ужас и не давала нормально заснуть с тех пор, как он вернулся в Петербург. А когда Гуро с таким цинизмом разбередил это душевное потрясение, Гоголь больше не мог оставаться с ним в одной комнате. Он вскочил на ноги и, опрокинув стул, опрометью бросился к двери. У самого порога его крепко обхватили поперек живота сильные руки и потянули назад. Николай сдавленно крикнул, дернулся изо всей силы, но и руки его оказались в захвате крепких пальцев. Николай застонал мучительно, сквозь стиснутые зубы, и буквально сполз на пол, при этом его осторожно поддерживали. Несколько минут Коля дрожал в двух парах крепких рук. Эраст, как более молодой и быстрый, перехватил его у самой двери, а Яков не дал возможности оказать сопротивление — братья сработали мгновенно и не сговариваясь. Николай судорожно всхлипнул, его все еще трясло. Ему было страшно: всего час назад его похитили, затем он повстречал человека, которого надеялся больше не увидеть никогда в своей жизни, а еще узнал о том, что за ним охотятся высокопоставленные люди из-за его дара, будь он неладен, о котором Николай знал ровным счетом ничего. Мягкая ладонь скользнула по его макушке и затылку, а хватка на руках ослабла. Николай еще раз дернулся, но слабо, скорее инстинктивно, но его буквально сразу притянули к себе. Коля уткнулся в бордовый жилет, пахнувший так знакомо кофе и дорогим парфюмом. — В-вот зачем ты так, Яша, — укоризненно цокнул над ухом Эраст, — знаешь, куда бьешь, так чего добиваешься? — Пора избавляться от своих страхов, — жестко отозвался Гуро, — не хватало нам всем зависеть от слабой психики Тёмного — ты хоть представляешь, что нас тогда ждет? — Успокой для начала, — Фандорин неожиданно ласково коснулся плеча брата и отпустил Николая — его в полное владение забрал Яков Петрович. — Я поеду на службу, постараюсь узнать что-нибудь. — Узнаешь, непременно узнаешь, — тихо сказал Яков, — Эраст! Судя по шагам, Фандорин уже успел уйти в коридор, но услышав брата, остановился. — Будь осторожен. — К-конечно. Николай еще не решался открыть глаза, но чувствовал успокаивающие поглаживания по голове, как обычно гладят детей. Глупо, но становилось легче. Пропало желание стремительно убежать из этого дома. — Ну что же вы за человек такой, Николай Васильевич, — тихо произнес Яков Петрович, — спокойнее надо быть. — С вами? Навряд ли, — пробормотал Коля куда-то в район ключиц. В ответ Гуро неожиданно крепче прижал его к себе, удобно устроив подбородок на темной макушке.