Mediis tempestatibus placidus

В подвале сыро, холодно и темно. Ей пришлось поднять свечу повыше, чтобы не свалиться с лестницы. По каменному полу скользнул длинный подол шерстяного платья. — Я с хорошими вестями, — негромко произнесла она. В глубине подвала зажегся огонек. — Проходи. Ты знаешь, где Тёмный? — Да, знаю. Он в Петербурге, его прячет тот самый господин из Третьего Отделения. Но пока он рядом, к Тёмному не подобраться. — Нужно выманить его из дома, и сделать это как можно скорее, пока они не догадались. Граф торопит с этим лекарством, жене совсем плохо. — Она всё равно умрет, — хрипло и пугающе прозвучал из угла короткий смешок. — Это не изменит того, что Тёмного нужно убить. Визгливый смех присоединился к хриплому, отразился от каменных ледяных стен и замер. — Я должен отлучиться на службу, — Яков Петрович накинул на плечи неизменное свое щегольское пальто и обернулся, — Эрасту тоже надо будет уйти, но мы вернемся к вечеру. Не заскучаете тут без нас, Николай Васильевич? Гоголь головой покачал, но взглянул на Гуро с волнением, которое тщетно пытался скрыть. — Главное, на улицу не выходите и у окон долго не стойте. Библиотека в вашем распоряжении, — следователь поднял руку, убрал черную прядь волос с лица Николая, улыбнулся ему уголками губ, — не расстраивайтесь, Николай Васильевич. Мы найдем тех, кому вы так сильно понадобились, и снова заживете, как прежде. — Без вас, то есть? — Николай на миг коснулся кончиками пальцев рукава красного пальто. — А это как вы сами решите, — Яков взглянул в бледное лицо молодого человека и провел согнутым пальцем по его щеке, — не хочется нас покидать? А как же ваши слова, что ничего общего со мной иметь не желаете? Николай зажмурился, вздохнул, ссутулив спину и втянув голову в плечи. — А вот этого не надо, голубчик, — Гуро положил обе ладони ему на плечи и силой заставил снова выпрямиться, — вам не идет кривая спина. Но Николай, кажется, не слышал, что говорил ему следователь. Смутная тревога с самого утра не давала ему покоя, словно какая-то угроза привиделась ему во сне. — Что не так? — неожиданно спросил Яков, — пока я здесь, может, расскажете? — Сам не знаю, — признался Гоголь, — вроде все нормально, но… — Предчувствие? — Можно и так сказать. Яков нахмурился, несколько секунд молчал, потом неожиданно привлек Николая к себе и обнял. — Без меня не предпринимайте ничего, чего бы не почувствовали, ясно? — Да, — выдохнул ему в плечо Коля и слегка улыбнулся. Яков кивнул, на прощание погладил его по голове и ушел. Николай, спрятавшись за тяжелыми шторами, выглянул в окно, проводил его взглядом до кареты, потом вернулся в гостиную и сел в кресло. И в голове и в душе царил сумбур. — Яков ушел? — негромкий голос Фандорина отвлек от спутанных мыслей. — Да, минут пять назад. Вы тоже уходите, Эраст Петрович? — Николай поднял голову и увидел Фандорина, присевшего на подлокотник его кресла. — П-попозже. Вы хорошо себя чувствуете, Николай? Очень бледны. — Просто… наверно, сон плохой, я не помню. Ощущение тревоги, — Гоголь усмехнулся, пожал плечами, — ерунда. — Я бы так не сказал, — Эраст задумчиво окинул его фигуру, — Яков к вашим п-предчувствиям всегда относится настороженно, а вот вы им не верите. Зря. — Я пока ничего определенного сказать не могу. Просто меня ваш разговор взволновал, тот, про ведьму. Я боюсь, что мне придется постоянно иметь дело со всякой нечистью, и желанием не горю. — Оно и п-понятно, — Фандорин качнул головой, взглянул на Николая с интересом, — пока рано беспокоиться, Николай Васильевич. Попробуйте отвлечься. — Я погулять бы сходил, засиделся дома, — признался Гоголь. — Пока нельзя, — с сочувствием произнес статский советник. — Знаю, но мне от этого не легче. Оба замолчали, думая о своём. Эраст беспокоился о том, что ему нужно тоже идти на службу, и Николай останется дома один. А мысли Гоголя занимала ведьма Мария и ее слова о том, что кто-то снова покусится на его жизнь, что радости, естественно, не прибавляло. — Я хочу, чтобы вы знали, Николай, — наконец негромко произнес Фандорин и, дождавшись, когда Гоголь поднимет на него глаза, твердо произнес: — Яков никогда не хотел вредить вам ни словом, ни делом. Даже если он угрожал вам, это не значит, что свою угрозу он выполнит. Людям опасно переходить дорогу моему брату, но вы — другое дело. Яков твердо намерен сохранить вашу жизнь, и он будет это делать по мере своих сил. — Спасибо, — удивленно и искренне произнес Николай. Фандорин нравился ему все больше и больше. От такого человека точно не будет подлости или предательства. Эраст кивнул, оглядывая Николая, потом поднялся. — Я поеду, дела ждут. — Эраст Петрович! — неожиданно даже для самого себя позвал его Гоголь. Фандорин повернулся к нему уже на пороге. — Правда, спасибо вам за вашу доброту и заботу… Я очень рад, что познакомился с вами, — и Николай протянул ему руку. Эраст незамедлительно пожал её. — Поверьте, это взаимно, Николай Васильевич.