И ничего личного

Минако помахала Ятену «из зазеркалья», явно стараясь привлечь внимание; когда он заметил сигнал, призывно махнула мужчине ладонью к себе, а потом молитвенно сложила руки, при этом не переставая произносить что-то одними губами, смешно вытаращив глаза; сегодня она ассоциировалась у Коу с хлопушкой в разноцветной обертке, опять-таки мало походящей на офисный дресс-код: желтый короткий жакет, разноцветная, обшитая бисером кофточка, узкая оранжевая юбка, — того и гляди конфетти из карманов посыплется. Коу тут же изобразил улыбку и поспешил на безмолвный зов. В конце концов, вот уже неделю, в течение которой обещанного апокалипсиса почему-то так и не случилось, он не знал, как бы пригласить ее куда-нибудь, хотя возможностей благодаря удачному соседству было предостаточно. Они каждый день здоровались и прощались, несколько раз вместе обедали, поедая закуски с общего подноса, время от времени переговаривались в коридоре, и Ятен явно видел, что Минако вряд ли бы отказалась от встречи вне стен офиса. Все шло так, как он и хотел, только вот каждый раз, когда Коу уже собирался пригласить ее пройтись, его что-то останавливало. Вообще-то, робким он не был, наоборот, грубовато-решительным. И делал предложения женщинам просто и обезоруживающе прямо, так, что некоторые терялись от такой откровенности. А рядом с Айно у него как язык отнимался. Сначала он думал, что это банально из-за того, что Минако ему, как правило, и слова не дает вставить в поток своей болтовни, однако все-таки должен был признаться, что дело в его собственной нерешительности. Мина ему даже была симпатична — по-своему, и наверняка их совместное времяпрепровождение могло бы оказаться не таким уж ужасным, как ему думалось когда-то. И все-таки что-то заставляло Коу оттягивать момент настоящего воплощения плана. Теперь, когда он оказался в кабинете Кеничи, оставшимся пока что абсолютно неизменно строгим и лаконичным, Минако уже копошилась около своего стола, явно стараясь что-то отыскать. — Мисс Айно? — Мы же договорились — Минако, — поправила его Айно и наконец вынырнула с подобием сиреневого одеяла в руках, — вот, постели на этот стул и садись, здесь отвратительные стулья. Жестко, угловато. Вполне в духе моего папочки. Как стены для подглядывания. Коу, не ожидавший, что Минако будет так откровенно отзываться о своем родителе, кашлянул, чтобы скрыть неловкость, и покорно развернул плед в наивный розовый цветочек. Стул и вправду был ужасным. — Знаешь, если бы папа мог, он бы поставил везде решетки, а не, как ты выразился, витрины. Ятен понял, что краснеет. Такое он не раз слышал от своих коллег. И говорил сам. — Ты позвала меня, чтобы поговорить об отце? — решил остановить Мину он, чтоб уж окончательно не раскраснеться, хотя доселе похвастаться такими приливами смущения не мог. — Нет, — улыбнулась Мина, садясь в большое и единственное комфортабельное кресло, — просто я вспомнила, что ты не против мне помочь, и вот… — она развела руками. Ятен не понимал ее. Будь он на ее месте (и, он надеялся, что все-таки будет), он бы тут же связался со всеми своими заместителями и приближенными Кеничи, а она доверяет совершенно постороннему к основным делам парню. Кажется, Алмаз совершенно прав: Минако безрассудно наивна, и впервые это стало его даже пугать. Ему бы радоваться… — А как же твой заместитель? Разве мистер Айно тебе не посоветовал обращаться к нему? — все-таки не смог не спросить Коу, хотя это противоречило всяким его планам. — Конечно, и, уж поверь, этот старикан всю душу мне вымотал, — доверительно кивнула Мина, наклоняясь над столом, что, пожалуй, было одним из фирменных ее жестов, — но мой отец такой несовременный, он не верит молодости. А мне хочется во все вникнуть. Мне тут, конечно, предлагал помощь один весьма милый блондин, — она выразительно посмотрела на Коу, и тот отчего-то почувствовал, что речь не о нем, — но, если честно, по-моему, он ко мне откровенно клеится. «Неужели Алмаз уже вовсю старается? — непроизвольно нахмурился Коу. — Шустро. Так, сейчас, кажется, мне надо проявить заинтересованность к ее персоне. Вроде бы». — А блондина случаем не Алмазом зовут? — Ох, ну так и думала, что он по этим делам ходок великий!.. — Я бы на твоем месте не слишком ему доверял. Ятен словил себя на мысли, что их разговор походит на болтовню старых подружек-сплетниц. — Не поверишь, но что-то подобное он пытался мне петь про тебя, — Минако иронично улыбнулась и откинулась на спинку своего кресла, скрестив на груди руки; в голубых глазах ее плясали бесенята. — Да? — Коу с самым невозмутимым видом приподнял брови. — Признаться, мы и правда не ладим. Насмешливый вид его начальницы вот почему-то Ятену совсем не нравился. Уж слишком он противоречил слепой наивности девушки, к которой он успел уже привыкнуть. — А еще он приглашал меня в ресторан. Ценная информация. Интересно, к чему. — И что ты ответила? — То, что, наверное, мне придется сказать и тебе, — улыбка Айно показалась Ятену чуть менее веселой, но, быть может, ему просто почудилось. И что за разговоры загадками? — Но я не звал тебя в ресторан. — Это только пока. Но планировал же, так? Так вот. Открываю секрет, — улыбка наконец слетела с ее губ, светлые брови сошлись на переносице. Сердитой Айно не была, Ятен не мог пока определить, что за чувства ее обуревают, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как слушать. — В этой фирме я ничего не решаю. Всеми делами заведует мой отец, пусть уже и из дома, а потом это место займет мой старший брат, как и предполагалось, в общем; он скоро вернется из заграницы. У папы некие дела, которые не позволяют ему быть весь день в офисе, а заместителям своим он не доверяет до такой степени, чтобы даже временно переложить на них обязанности управления бизнесом. Никаких передвижений по карьерной лестнице я не осуществляю, даже если кандидат ну очень хорош собой, галантен и вообще мечта. Вот и все. Ятену захотелось нагнуть голову и проверить, не разожгли ли под его стулом костер. — Ну и зачем ты мне это сейчас рассказала? — бросил он, тоже складывая руки и что есть силы стараясь скрыть тень стыда, мелькнувшую в груди. — Это так, для справки. Просто за эту неделю, что я здесь, мне поступило пять предложений пойти в кино, семь — в кафе или ресторан, четыре — прогуляться и даже два — зайти домой. И если первые три раза я, пожалуй, была наверху блаженства и восторга от душевности здешних мужчин, то дальше даже меня стало напрягать такое количество заботы. И потом я начала открывать мой маленький секрет, — она прищурилась, — и — волшебство! — воздыхатели стали пропадать один за другим. Ну не магия ли? — Спешу напомнить, что я тебя никуда не приглашал. А если тебя смущают предложения о помощи… На ее лице что-то мелькнуло. Надежда? Ятен не успел понять. Минако пристально смотрела на него, сейчас мало напоминая безалаберную и шумную девушку, с которой он сидел за обедом в кафетерии. — Ятен, пожалуйста, признайся, если ты просто хотел выслужиться. Я злиться не буду, не буду устраивать никаких очных ставок, ничего не скажу отцу. Только не надо обманывать, я очень прошу. Если ты скажешь правду, я обещаю поговорить с папой о твоем повышении. Клянусь. Без иронии. Только избавь меня, пожалуйста… — она подалась вперед, поморщилась и со странной мольбой заглянула ему в лицо, тараща голубые глаза. «Скажи, ведь ты поэтому меня никуда не звал, да? Потому что действительно хочешь помочь? Потому что я правда тебе симпатична без всякого умысла?» И впервые Коу, кажется, понял ее чувства, ее разочарование. Ей так хотелось снова всем верить, вот как всегда, без оглядки. Не видеть косых взглядов и не искать подвоха. Делиться с кем-то своими проблемами и не ждать, что ее просто хотят использовать в своих целях: слишком привыкла, что ее любят просто так и принимают такой, какая она есть. Если он сейчас скажет, что вовсе ни о чем гнусном не думал, она поверит, не сомневаясь, и будет снова болтать, и дело наверняка все-таки дойдет до повышения. Алмаз пусть и обходительнее, но все-таки битву уже проиграл. А у него есть шанс выйти сухим из воды. — Да. Я подсел к тебе не случайно, — Коу словно издалека слышал свой сухой тон, глядя Мине в глаза, в которых одна за одной пропадали искорки едва заметного, но теперь такого ощутимого, когда его не стало, света. Она выдохнула и откинулась на спинку кресла, словно бояться больше уже было нечего. Ничего беззаботно-веселого в ней уже не наблюдалось, и даже нелепый яркий наряд как никогда казался бутафорией. Перемены были столь разительны, что начинали пугать. — Я свое обещание сдержу. Ты можешь идти. Вернее, конечно, вы, мистер Коу, — очень спокойной произнесла Минако, глядя куда-то в сторону, и когда мужчина поднялся со своего места, сиреневый плед соскользнул на грязный пол. Она зачем-то кивнула и жестом указала на двери, хотя Ятен прекрасно знал, где выход, куда и отправился совершенно деревянным шагом. А на следующий день его повысили.