Сияй, мой свет.

Чанёль просыпается от хлопка закрывающейся двери и не замечает рядом с собой омегу, начиная беспокоиться. На часах только шесть утра, а Су уже нет. Для учёбы ещё слишком рано, да и выходной. Быстро разблокировал свой мобильник, открывая одно специальное приложение, и осознал, что Кёнсу куда-то направляется в какой-то машине. Не теряя времени, отправляется следом за ним, напрочь забывая сменить одежду. Пак не дурак, он не хочет, чтобы его раскрыли и держит дистанцию с, как выяснилось, такси, отслеживая передвижение по телефону. — Что ты от меня скрываешь? — сказать, что Чан был ревнивым — это ничего не сказать. Он ненавидит, когда пусть даже его куколка флиртует с другим, а тут уже речь идёт о муже. Когда они подъезжают к отелю, до него медленно начинает доходить, что у его омеги может быть любовник. — Ну, посмотрим, кто там у тебя. Альфа идёт следом за скрывшимся омегой, предварительно взяв второй бумажник на всякий случай. У входа в отель он незаметно засовывает в карман немаленькую купюру, как для обычного портье, и спрашивает, куда пошёл Су. Тот кивает в сторону, называет этаж и номер. Не успевает лифт полностью открыться, как он видит своего мужа, который заходит в номер. Сейчас он их раскроет и одному расквасит морду, а второму до конца жизни этого не забудет, но на развод не подаст. Будет мучить, пока тот сам не начнёт просить о смерти. Приложив ухо к двери и пытаясь вслушаться в каждый звук, слышит резкий стук, как будто мешок с мясом кинули об стену, а после — непонятное мычание. — Что ты себе позволяешь, придурок? — Су-я, это же только начало, — он впервые видит такого Кая: слишком агрессивного, слишком злого и возбуждённого. — Я думаю о тебе каждую ночь и не могу понять, почему из всех альф именно друг моего отца? Почему не какой-то чмошник? — Потому что я уже люблю его. Понял? Отпусти меня! — Это ты зря, ты всего лишь жалкий омега. Запомни это, — он вновь затыкает Су настойчивым поцелуем, который сейчас так противен. Кай бросает его на пол и сразу заламывает его руки, начиная слишком нагло блуждать рукой по всему телу. — Отпусти меня, на помощь! Помогите! — Заткнись! — Ублюдок! — до Чана наконец доходит, что происходит, и он с первого же раза выламывает дверь, врываясь в номер. Босой ногой толкает Кая на стеклянный стол, усаживаясь сверху на нём и начиная его избивать. Но вовремя останавливается. — Не будь ты сыном моего друга, то разлагался бы уже в канаве, отброс. Омега просто не понимает, почему всё так произошло. Как он мог позволить, что им чуть не воспользовались? А если бы Чан не пришёл? Если бы он его не спас? Су поднимается на трясущихся ногах и обнимает себя руками. Доходя до выхода из номера, он спотыкается и падает в коридоре отеля, начиная реветь. К нему подходит старший, обнимая, но тот только сильнее заходится в приступе плача. — Чан... Чанни... Прости меня, я такой глупый и такой слабый. — Ну, малыш, тише, — Чан старается успокоить своего омегу, покрывая поцелуями его лицо, губами ловит каждую слёзку. Он прекрасно понимает, что теперь его агрессия направлена только на один объект — и это Кай. Мудак Ким Чонин. — К тебе этот отброс больше не прикоснётся. Я тебе обещаю это. Мужчина поднимается с мужем на руках и направляется к своей машине, понимая, что всхлипы закончились, и он уснул, прямо, как маленький ребёнок, да ещё и за такой короткий промежуток времени.

***

— Здравствуй, Крис, у меня к тебе есть разговор. — Здравствуй, Пак, слушаю. — Дело касается твоего сына. Он положил глаз на моего омегу и путается у нас под ногами. Он чуть не совершил огромную ошибку, после которой, даже зная, что он твой сын, я не оставил бы его в живых. Объясни ему, что чужое, в особенности моё, трогать нельзя. — Прости, я понял. Такого больше не повторится. Ему как раз уже жениться пора. — Я рад, что ты понял. Кстати, как там дела в Китае? — Нормально всё, продвигаем и захватываем, — дальше начинается дружеская беседа. А затем старший возвращается к младшему и, крепко обнимая того, погружается в сонное царство.

***

— Нам нужно с этим покончить! — омега дрожит, собирая последние силы, чтобы не начать реветь. — Мало того, что мною пользовались, так ещё и чуть не убили меня. Нет. Я так больше не могу. Я тоже человек, а не тряпка! — Значит... Ты хочешь просто забыть о нашем плане? — Он любит его... — И я его люблю. Разве ты не любишь Пака? — Люблю, но свою жизнь я люблю больше. Я ещё найду того самого. Постараюсь. — Слабак, — бывший секретарь поднимается из-за стола, тяжело выдыхая. — Да, слабак, зато я буду жив, а чувства — это всё переменчиво. Мы люди, нам свойственно искать что-то новое, заменять и приспосабливаться к новому. Ты бы тоже забыл его. — Не решай за меня. Я добьюсь его! — Жалкий, — бросает горько Бён напоследок и покидает дом альфы. — Можешь не провожать, я знаю, где выход.

***

— Как насчёт отправиться со мной на работу? — Хм... А я за, — но о том, что в универе над ним все подшучивают и называют не пойми кем, хоть и за глаза, Су промолчал. Но ему так обидно, он же ничего не сделал. — Я, кстати, подумываю перевестись на юридический. Мне эта отрасль тоже интересна. — Тогда принято. Сейчас едем на работу, а после подаём документы на перевод. Согласен? — Да. — И, возможно, в скором времени мы будем работать вместе. — Да... — младший прикусывает губу и садится мужу на коленки, отрывисто целуя его лицо. — Люблю тебя. — И я тебя, Пак Кёнсу. — Мой дорогой Пак Чанёль. — Пора прекращать, а то я сейчас превращусь в маленького ребёнка и начну дурачиться. — Как? Вот так? — Су начинает милашничать, а Чан думает, как не стать лужицей. Да, сейчас всё хорошо, и самое главное, что этот ребёнок только его. Они добираются до работы под музычку, хоть иногда её прерывали звонками по поводу работы и разных договоров. Уже в компании, когда они вошли в огромное здание, все начали кланяться, и Кён чувствовал себя вообще не в своей тарелке. — Он такой молодой, — иногда до Кёнсу доносились обрывки фраз, но он старался не обращать на них внимания, но то, что громко шептал один омега, видимо, своему другу, услышал даже Чан: — Интересно, это наш уважаемый директор решил вспомнить молодость? Или этот молодой решил деньжата себе заграбастать? — Чан превращается в прежнего себя и направляется уверенным шагом в сторону тех работников. — Из какого вы отдела? — Ким Джон Юн. Мы из IT-отдела. — Понятно. Мне кажется, ваше дело — безопасность наших интернет ресурсов, а также работа с техникой, но не сплетни и обсуждения моей жизни. Так что вы, — Пак улыбается и выдаёт следующее, вмиг становясь серьёзным, — уволены. Мужчина не обращает внимания на возмущение со стороны этого типа. Он сам виноват, так что пусть винит только себя. Они идут в кабинет, и Чанёль вообще забывает о маленькой красной папке прямо на середине стола, с полной информацией на Су. Вспоминает только тогда, когда сам отдаёт Кёнсу несколько папок, понимая, что самая последняя и есть той самой красной папкой, и она уже в руках омеги. А что будет, если он узнает, что Чан следил за ним раньше, намного раньше. И вот, когда хотел уже забыть его, Су станцевал ему танец. Тот самый, решающий, танец. Альфа решает не рисковать и просит вернуть ему папку, а омега, ничего не подозревая, отдаёт её обратно. Но в момент передачи происходит маленький казус: пару фотографий падают на пол. — Не трожь! — кричит Пак, подрываясь с места.