Фильм (не) о любви

Вот и все. Вещи уложены в чемодан, а заявление на академический отпуск написано и отправлено в универ почтой. Чимин оглядел квартиру: вроде ничего не забыл? До поезда в Пусан оставалась пара часов. Он не сообщал родителям о приезде, чтобы избежать лишних расспросов по телефону. Они, конечно, расстроятся, что у сына ничего не вышло в столице, но все равно всегда рады его видеть. При мысли об этом он даже улыбнулся. Сколько можно плакать, в конце концов — не конец ведь света. (Правда, конец его веры в людей и хорошего к ним отношения, но это уже другая история). После Нового года он немного успокоится и решит, что делать дальше: переводиться обратно в Пусан или в другой город. Но в этом универе точно не останется. Ежедневно в коридоре сталкиваться с Юнги или Чонгуком — ни за что на свете, с него хватило общения с этими двоими. Сыт ими до конца жизни! Его размышления прервал стук в дверь. Если это кто-то из них двоих, Чимин просто выпрыгнет со своего балкона (благо всего второй этаж) и свалит в одном халате и домашних тапках, лишь бы его глаза их не видели. Но голос за дверью — Хосок-хёна, и он неохотно открывает. Хён единственный, кто его все время поддерживал, помогал и не предал в итоге. Как некоторые. Чимин снова скривился от воспоминаний и с досадой заметил округленные глаза друга на стоящий у двери чемодан. Он укорил себя, что не догадался спрятать его под кровать. Сейчас начнется! … — И куда это ты собрался? — Домой, хён, — отрезал Чимин. — Там моя семья и друзья, меня любят и ждут! Жаль, что голос предательски сел к концу фразы. А то он уже и сам почти поверил в мифических друзей. Ведь с самой школы Чимина только и делали, что унижали за слишком милую внешность и неспособность за себя постоять. Он и в Сеул переехал отчасти затем, чтобы наконец найти «своих» людей, потому что невыносимо двадцать лет быть одному! (Настолько, что соглашался на случайные связи — может, хоть за послушание кто-то полюбит? Тоже нет. Похудел, покрасил волосы, стал носить яркие вещи вместо черных толстовок — чаще стали подваливать на улице, делать комплименты, но любили все равно кого-то другого, а им лишь пользовались). Семья? Конечно, они его любят. Но на праздник вряд ли ждут: родители скорее всего по традиции отправятся к родственникам (Чимин не любил к ним ездить из-за вечных расспросов насчет наличия девушки, друзей и прочего болезненного для него), а брат будет праздновать со своими друзьями. А Чимин и вовсе не будет никак отмечать, он приедет и ляжет спать, сославшись на усталость. Но Хоби об этом знать необязательно. … — Ты ведь говорил, что у тебя нет друзей, Чимин-ще, — мягко сказал хён. — И что ты на все праздники всегда оставался один — не помнишь? А я помню, поэтому пришел сказать, что тебе нечего делать дома! — Хоби-хён! — на глаза Чимина навернулись слезы. Он едва сдержался, чтобы не разреветься. Хосок помнил все, о чем они говорили. Он специально пришел, чтобы пригласить его куда-то и не дать остаться одному в праздничную ночь. — Не спорь, просто пойдем. Не бойся, у меня не будет тех, кого ты не хочешь видеть. Чимин хотел отказаться, мужественно наврать, что он в порядке и нисколько не одинок, но глаза Хосока смотрели с такой добротой и сочувствием. На одной чаше весов колебался новый год в поезде и тяжелые мысли, а на другой — праздник в компании с первым в его жизни настоящим другом. Чудесным и заботливым, к которому Пак успел крепко привязаться за небольшое время, что они вместе провели. Чимин слабак, но он выбрал второе. Кое-как сдержав слезы, молча обнял Хосока и позволил утащить себя к шкафу с одеждой. — Надевай самое нарядное и пошли! Пляшем, поплакать успеем еще. … У Хоби сидели всего два незнакомых Чимину старшекурсника. Все спокойно общались и мало пили — идеально для него сейчас. Правда, сам Чимин уже пару раз подливал себе вина, забившись в уголок: хотелось скорее забыться и ощутить если не новогоднее настроение, то хоть что-то близкое к тому. Но после салюта, которым отметилось наступление нового года, маленькая компания оживилась и развеселилась. Тосты стали чаще, голоса громче, и в конце концов все коллективно решили пойти на улицу, проветриться и побабахать фейерверки. Чимин, уже немного пьяненький, крепко держал Хоби под руку. Они смеялись, дурачились и жгли бенгальские огни, обмениваясь ими с такими же гуляющими, празднующими людьми вокруг. Пак ощущал себя хорошо и спокойно. Он знал, что это ненадолго, но про себя благодарил друга за подаренный ему праздник. Если бы не он, Чимин сейчас ехал бы в поезде домой и думал по кругу свои грустные мысли, нервничая из-за оповещений черного списка (придумали же такое) об очередном сообщении от Юнги или Чонгука. Он тряхнул головой, отгоняя все мысли о них. Не хватало еще портить себе праздник. В это время очередная шумная компания налетела прямо на них, и в Хоби впечатался высокий ладный парень, лицо которого было закрыто бородой Деда Мороза до самых глаз. Хён от толчка и неожиданности уронил бутылку шампанского, которое потекло по снегу. — Извините, я такой неловкий, хо-хо! — растерялся «Дед». — Ничего страшного, — немного расстроенно ответил Хосок. — Вы не против, если я взамен угощу вас своим шампанским? Друзья переглянулись. — Да нет, не против. Парень налил шампанского всей их компании, все еще извиняясь за свою неловкость. Мимоходом он представился, но Чимин не запомнил имени. Компания — Дед Мороз и три девушки — непринужденно завязала с ними разговор. Алкоголь ли повлиял или всеобщее приподнятое настроение, но все быстро нашли общие темы и уже спустя полчаса вели себя как давние знакомые. Друзья Хосока вовсю флиртовали с дамами. А сам Хосок и Чимин болтали с Дедом: парень оказался простым и приятным в общении. Они не понимали, сколько ему лет, потому что борода закрывала лицо, а шапка — брови и волосы, так что оставались одни глаза. Но по голосу можно было предположить, что чуть постарше них. Он был низкий и бархатный — даже дурацкое «хо-хо», которое он время от времени вставлял, звучало приятно. — Что вы хотите загадать в новом году? Скажите деду! Новогодняя ночь ведь волшебная, — подмигнул «Мороз» всем. — Я хочу познакомиться с девушкой! — поспешно выпалил один из товарищей Хосока. Сидящие рядом с ним симпатичные подруги Деда переглянулись с видом «он идиот или да». — Уже выполнено, — серьезно ответил Мороз и под общий смех повернулся к Чимину: — А ты? — А я не хочу ни с кем знакомиться, — шампанское сделало блондина неожиданно смелым и откровенным. — Почему же? — Не хочу об этом говорить, — отрезал Чимин, и «Дед» поспешно сказал: — Тогда не будем. Извини. — И ты тоже… я не хотел грубить. Один человек, к которому у меня были чувства, буквально втоптал меня в грязь и потом посмеялся, — Чимин помолчал и резко добавил: — Но давай больше не будем об этом, хорошо? — Хорошо, — парень явно смутился, но все-таки продолжил, понизив голос. — А твои чувства… они все еще живы? За дружески-сожалеющим тоном послышалось что-то большее, чем вежливый интерес, и Хоби поспешно повернулся к одной из девушек. Она слишком внимательно прислушивалась к разговору, и он предложил ей выпить вместе. А Мороз внимательно смотрел на Пака. — Да, — честно ответил Чимин. — Я, кажется, до сих пор его люблю. Извини, я, наверное, пьян, — он отвернулся и закрыл руками лицо. — Ты сказал «его» — значит, это парень, — задумчиво протянул Дед. — Бинго, — не удержался Чимин. Разговор неловко оборвался. Но всем было слишком весело, все уже настроились на совместную тусу, и Хоби опять пришел на помощь: он пригласил компашку к себе, провести остаток праздничной ночи. Девушки согласились с радостью, уговорив и посопротивлявшегося для порядка Деда. Не обрывать же такое приятное знакомство! «Дедушка Мороз», еще раз извинившись, незаметно сжал маленькую руку Чимина. Тот не вырвался, и тогда Хоби сделал вид, что ничего не замечает. Парень вроде нормальный, да и Чимин явно ему понравился — ну, а вдруг? … Хосок реально не знал, куда ему уместить такую кучу пьяного народу. Он просто не рассчитал возможностей своей однушки (и совсем не планировал приглашать еще четырех человек, просто так вышло). Но из трех девушек домой заторопилась лишь одна, а остальные никуда не собирались, прочно заняв диван и кровать. (Его пьяные друзья отключились рядом с бессмысленно-счастливым выражением на лицах). Дед Мороз тоже не выражал желания отчаливать восвояси, потому что «друг, войди в положение, не могу оставить девчонок одних». А сам весь вечер не отходил от Чимина, чему Хоби тихо радовался: почему-то этот сказочный персонаж был ему симпатичен. Да и Пак рядом с ним уже не выглядел таким грустным — светился тихой улыбкой. Может, это просто вино так действовало на него, но хотя бы отвлекся от своих мыслей. Сам Хосок тоже чувствовал себя уже слишком хорошо: комната весело кружилась перед его глазами. Новогодняя ночка удалась: все соджу, вино и шампанское прикончили. А потом танцевали, рассказывали Деду Морозу стишки, а Чимин спел «Holy Night», вызвав восторг девчонок. После всего выпитого ему стало окончательно весело, и он буквально задолбал Хосока своими благодарностями за спасение от одиночества в этот вечер. Вися на хёне коалой, обнимал его, а Дед Мороз все время искоса на них поглядывал. Впрочем, ему Чимин тоже уделил внимание: болтал и шутил, отчего немного скованный сперва Мороз расслабился. Даже станцевал (Хоби вслух удивился его пластике, на что Дед сразу запутался в собственных ногах — «Ну вот, сглазили!»). А Чимин метнул на него странный нечитаемый взгляд. Он тоже не собирался домой — под конец растекся по креслу совсем «никакой» и откровенно клевал носом, пока такой же сонный Хосок раздавал гостям подушки и одеяла. — У меня есть надувной матрас и плед, в шкафу возьми, — сказал он Морозу. — Он двуспальный, так что вы поместитесь с Чимином. Чимин, если что, я на балконе, понял? — помахал он рукой перед лицом донсена, пытаясь привлечь его внимание. — Не беспокойся, хён, — сонно улыбнулся Пак, пригревшийся в удобном кресле. Хосок только кивнул и, спотыкаясь, отправился на балкон (слава богу, теплый), где у него была подушка и плед. А Дед осторожно уложил расслабленного Чимина на матрас и сам примостился рядом. Подушек не было, поэтому сказочный персонаж бережно поместил его голову на свое плечо, на удивление не встретив протеста. — Только давай без приставаний, — попросил Чимин. Парень согласно кивнул. — Не волнуйся. Я буду охранять твой сон. Чтобы никто не потревожил. Чимин на это только сонно угукнул и позволил ему осторожно прижаться и укрыть пледом их обоих — у Хосока было не жарко. — Спокойной ночи, Чонгукки, — уже в полусне сказал он, сам прижимаясь поближе. — Кто-кто? — переспросил явно ошарашенный таким поворотом Дед. — Ой, хватит притворяться. Я давно понял, что это ты… не надо было танцевать, — сонно бормотал Чимин. — И знаю, что завтра буду очень жалеть… но сейчас мне так хорошо! Снимай маску, в ней ведь неудобно. Он слабо улыбнулся и заснул. А Гук долго лежал без сна, прижимая его, и понять не мог — чем он заслужил? Чимин его любит. Он слышал это своими ушами. И видел его глаза, когда он произносил «люблю». Но каковы бы ни были у него причины любить такого далекого от идеала человека, как Чонгук — жалеть об этих чувствах ему больше не придется! Он еще раз погладил мягкую щечку (вызвав во сне улыбку Чимина), нежно взлохматил его волосы и тоже заснул.