Икар

      Третий курс закончился быстро, экзамены Мирон сдал хорошо. У Славы же был средний бал по трансфигурации: к сожалению, он не ответил на некоторые вопросы в тесте, а профессор Макгонагалл сняла баллы за то, что его карликовая птичка, сотворенная из свистка, почему-то была немая. Зато у него был высший балл по зельеварению.       Летом Слава звал к себе погостить Мирона, и тот впервые увидел дом настоящих волшебников. Новый учебный год начался очень неспешно. Снова новый учитель по защите от темных искусств, снова хогвартская суета, снова десятки новых заклинаний и зелий.       Одним прохладным утром Мирон, сев рядом с Порчи, завтракал в Большом Зале. Оба положили себе как можно больше каши и обсуждали последние новости волшебного мира. Порчи много поведал о профессиональном квиддиче, ведь недавно был с семьей на чемпионате. Мирон же к квиддичу относился нейтрально: он хорошо летал, но у него никогда не было этого спортивного интереса. Ему, во всяком случае, больше нравилось смотреть, как играют другие и болеть за них, чем играть самому.       Как и всегда, вскоре раздался шорох сотни крыльев, и в зал влетели совы с письмами для учеников. Порчи едва успел отодвинуть тарелку, как одна большая сипуха плюхнулась на стол и протянула лапу со свитком пергамента, при этом громко ухнув. Мирону редко приходила почта, в основном это были письма от родителей и реже от Хагрида, который приглашал его к себе на чай. К лесничему Мирон относился вполне неплохо. Хагрид многое знал о волшебных существах и делился об этом с ним. Слава же частенько подшучивал над великаном, не по-доброму изображая его сельскую речь, но, как признался себе Мирон, очень похоже. Посмотрев на слизеринский стол, он увидел, как Слава, в окружении своих друзей-слизеринцев, отцепляет письмо от лапы бурой совы с огромными желтыми глазищами и нахмуренными бровями. Пробежав по нему глазами, он изменился в лице. Андрей, его друг, спросил у него что-то, но Слава не ответил. Тогда тот вырвал письмо у него из рук и стал читать сам.       — Ух ты, мама получила повышение! Помнишь, Мирон, я рассказывал тебе — она работает в «Пророке»!       — Да… — неохотно отозвался когтевранец, все еще смотря на Андрея, который почему-то положил руку Славе на плечо. Через мгновенье тот встал и поспешил к выходу из зала. Мирон поспешно дожевал кусок пирога, запив тыквенным соком, и устремился за ним. Однако в вестибюле уже никого не было. Мирон услышал, как хлопнула дверь в подземелья.       За целый день он так и не встретил Славу. Лишь вечером в библиотеке он увидел Андрея, просившего какую-то книгу у строгой Мадам Пинс.       — Здоров, — пожал он ему руку.       — Слушай, а что со Славой? — как бы невзначай спросил Мирон.       — А, это. Его отец. Он вчера умер от драконьей оспы.       Приближалось Рождество. Слава все меньше разговаривал с Мироном, потому что у слизеринцев собралась большая компания, которую он и возглавлял. Они ходили всегда вместе, а Мирону неудобно было при них говорить со Славой, ведь из них он знал одного Андрея. Однако вскоре у Мирона появилась возможность почаще видеться со своим другом из Слизерина.       Одним зимним вечером в когтевранскую башню зашел капитан их команды по квиддичу — здоровый семикурсник. Вид у того был не самый лучший.       — Нам нужен новый ловец, — сокрушенно покачав головой, произнес он.       — А как же Брут? — удивленно спросила шестикурсница.       — Что ж, мы… выгоняем его из команды. Да он, впрочем, и сам, гад, не хочет играть.       — Что случилось? — вмешался Мирон. Он знал Брута, и тот казался ему вполне нормальным парнем.       Капитан развернулся и посмотрел на Мирона, будто увидел его впервые в жизни.       — Да… Брут, он же… Ну, как бы он весьма адекватный в жизни, но там, на поле… Он постоянно винит всех, но только не себя. В последнее время с ним невозможно играть! На сегодняшней тренировке довел бедную Веронику до слез… — рассеяно почесав затылок, он замолчал.       — Блин… — покачал головой Мирон, однако здоровяк его перебил.       — Слушай, ты, ммм… Ты как с метлой? Нормально? — не дожидаясь ответа Мирона, он продолжил: — Слушай, ты бы очень хорошо подошел нам, ловцы они все… юркие, что ли. У тебя идеальная фигура для ловца!       — Я… Блин, я и не знаю… — Мирон-то и имени его не знал, хотя у капитана, наверное, была та же проблема. Он даже сказал:       — И как я раньше тебя не замечал… Ты безусловно подходишь!       — Ладно, я подумаю, — сказал Мирон, ведь что еще сказать в таком случае.       В итоге он надумал-таки попробовать. На первой тренировке показал себя весьма неплохо. Курт — так звали капитана — похвалил его и хлопнул по спине с такой силой, что Мирон едва не подавился. Сам он, кстати, был вратарем. Мирон познакомился и с остальными членами команды, которые хорошо приняли его в свой круг.       — Молодец, Мирон! — поднял руку вверх Курт, когда новоиспеченный ловец поймал выпущенный золотой снитч. — Вот с таким составом, я думаю, мы разгромим Слизерин!       Мирон почему-то ощутил холодок в животе. Его первая игра будет против Славы… То есть против Слизерина!       — Только, команда, есть одно условие! — бодро продолжал Курт. — Я хочу, чтобы вы не разглашали о замене нашего ловца. Пусть Слизерин узнает об этом лишь в самый последний момент. У них-то наверняка есть тактика только против Брута, ха! А у Мирона совершенно иной стиль игры! Так что на этот момент — расходимся. Будем стараться победить! Ведь мы смышленые, мы когтевранцы!       В течении двух месяцев усердно тренировались, и дата матча со Слизерином неумолимо приближалась. Как-то Мирон после урока изучения древних рун, из-за того, что профессор Бабблинг дала когтевранцам очень сложный материал, после которого голова кипела, столкнулся со Славой в коридоре, и у них завязался разговор.       — Рука после тренировки болит. Я, черт бы его побрал, промахнулся по бладжеру и он мне врезался прям в предплечье! Если я, блин, и дальше буду так играть, то продуем не то, что когтевранцам, а беззащитным пуффендуйцам! — Слава бурно рассказывал про свои тренировки. Мирон отметил, что в его речи появилось несколько новых нецензурных выражений. Он хотел было сказать, что не даст Славе выиграть у них, но вовремя спохватился: Курт ведь запретил кому-либо рассказывать об их замене. И Мирона начали терзать сомнения. А может ли он не рассказывать об этом именно Славе? Ведь это у него он был дома летом. Это он был его первым хогвартским другом. Видимо, это отразилось на его лице, потому что Карелин спросил:       — Эй, ты чего?       — Да… Профессор Бабблинг нагрузила. Башка не варит.       Прозвенел звонок, и ребята разошлись по своим классам.