Икар

      Перед пятым годом обучения в Хогвартсе к Мирону домой прилетела сова. Однако на этот раз она принесла не только список книг на предстоящий учебный год. Парень достал из конверта поблескивающий на солнце значок старосты.       В поезде, по пути в школу, он встретил Славу с таким же значком. Тот, самодовольно ухмыльнувшись, кивнул ему в знак приветствия и пошёл дальше совершать обход по вагону вместе со слизеринкой, которая тоже была старостой факультета. Почему-то в этот раз Мирон не радовался за успех друга.       Большой зал в этом году выглядел иначе. Вместо флагов всех факультетов висели чёрные скорбные шторы. Этим был удивлён не один Мирон: вместо привычного веселого гомона всюду слышался встревоженный шепот. Профессор Дамблдор встал, и все замолчали. Мирон про себя отметил, что никогда ещё он не видел директора таким серьёзным. Обычно на лице того была добрая улыбка и, вместо каких-то напутствий на грядущий учебный год, в его духе было рассказывать веселые анекдоты. Но не в этот день.       — Дорогие профессора, а также ученики, завхозы и лесничие. Очень печально, что я вынужден омрачить этот вечер грустной новостью. Особенно прошу прощения перед первокурсниками, которые впервые видят этот зал. Понимаете ли, в обычное время он выглядит немного иначе, — мягко начал свою речь Дамблдор. В его очках-половинках отражались блики от сотен свечей, висящих как по волшебству — а так оно и было, — в воздухе по всему залу. Печально усмехнувшись, директор продолжил: — Все мы помним, каким квалифицированным специалистом в зельеварении был профессор Пентамон Пафф. Помимо этого, он души не чаял в учащихся и помогал им всем, чем только мог. Однако этого человека, к сожалению, больше нет с нами. Это большой траур для всех нас. Дело в том, что, как мне кажется, вы обязаны знать об обстоятельствах его смерти. Некоторые из вас, возможно, слышали о таком волшебнике, которого все зовут Волан-де-Морт.       По залу, в котором до этого никто не произносил ни слова, пробежала волна шепота. Мирон понятия не имел, о ком говорит директор, и обернулся на слизеринский стол. Лицо Славы абсолютно ничего не выражало, поэтому было трудно сказать, понимает ли он, о чем речь, или нет.       Помолчав ещё пару секунд, Дамблдор продолжил:       — Но лично я привык звать его Том. Том Реддл, окончивший эту школу, был одним из самых одаренных учеников, которых я только видел. Однако, к сожалению, абсолютно все делают ошибки. Даже я. Даже Том. Что-то… у него пошло не так. Завернуло не туда. Понимаете, в жизни все, будто клубок ниток, переплетено. Набекрень, наискосок… И нити его жизни запутались так, что в итоге он стал не просто плохим человеком. Он стал ужасным. Я подозреваю, что вскоре это обернется нам тяжелой войной. Том Реддл набирает сторонников, его сила растет и еще будет расти. Почему-то до этого мало кто обращал внимание на его злодеяния. Но факт остается фактом: люди исчезают, и я не сомневаюсь, кто за этим стоит. Все они так или иначе мешали планам Волан-де-Морта. Точечные исчезновения переходят в нечто большее. Может быть, даже в массовые убийства. Профессор Пафф был известным мастером зелий. Однако он отказался сотрудничать с Волан-де-Мортом и его сторонниками, из-за чего, как вы уже догадались, он и был убит. Я бы хотел почтить его память минутой молчания, прежде чем мы продолжим.       Все в зале встали, не успел Дамблдор и договорить этих слов. Стоя в тишине, Мирон ощутил странное чувство внутри себя. Одаренный студент из Хогвартса стал убийцей. К тому же, как сообщил директор, грядет война. Дамблдор не упоминал, на каком факультете учился Том Реддл, однако Мирон почему-то был уверен, что это Слизерин…       — Спасибо, — произнес Дамблдор, и все снова сели на свои места. — Хочу сообщить, что теперь зелья снова будет преподавать уже известный шестым и седьмым курсам профессор Слизнорт.       Раздались редкие хлопки.       — Искренне жаль, что его визит в Хогвартс омрачен таким событием.       Дамблдор продолжил свою речь, но про Волан-де-Морта больше ничего не говорил. После банкета все отправились по спальням, а Мирон должен был вести первокурсников и сообщить им пароль. Оказавшись в кровати, он еще долго не мог уснуть. Увы, но это было не как на первом курсе. Спать ему не давали отнюдь не впечатления от волшебного замка.       Шли недели, новый учитель зельеварения оказывал вполне положительное впечатление. Правда, отношение Мирона к Горацию Слизнорту изменилось после первого же совместного ужина в «Клубе Слизней». Было ощущение, что Слизнорт собирает их всех вместе, будто драгоценные камешки, и рассматривает, любуется, а затем рассказывает о своих предыдущих любимчиках. Особенно противно было, когда он говорил с гриффиндоркой Лили Эванс, точно как будто с пятилетней. Славу он, естественно, тоже пригласил. Тот сидел и все время рассказывал свои придуманные истории и шутки, от которых Мирона тошнило. По этим причинам когтевранец в дальнейшем старался избегать этих встреч под разными предлогами. Ближе к ноябрю у Мирона появилась девушка — когтевранка с шестого курса. Он стал проводить с ней много своего времени и к Славе не подходил с самого сентября. Обязанности старосты также давали некоторые привилегии, например, ванна старост. Вечера Мирон теперь проводил там. Недавно прошел первый матч по квиддичу, и Мирон поймал себя на мысли, что рад тому, как сокрушительно Гриффиндор победил Слизерин. Также всем пятикурсникам предстояло сдать экзамены СОВ, но Мирон подозревал, что уроки по защите от темных искусств стали такими трудными не из-за этого. То и дело в газете «Ежедневный пророк», которая приходила каждое утро Порчи, появлялись сообщения о пропавших волшебниках.       Накануне матча против пуффендуя, после тренировки на квиддичном поле, Мирон, уставший, но довольный командой, гулял по окрестностям замка с девушкой.       — Как думаешь, Мирон, скоро ли будет война против Волан-де-Морта?       — Волан-де-Морта? Не знаю, Соня. Слышал, что Дамблдор часто покидает школу. Наверное, это о чем-то да говорит.       — Как-то непривычно, да? — вдруг спросила девушка.       — Что именно?       — Не похоже, что грядет война. В плане, это же совсем не ощущается.       — А профессор Пафф? А все те люди, о которых мне постоянно читает Порчи? Это ненормальная фигня. Удивительно, что я до этого вообще не слышал о нем, — Мирон нахмурил брови, припоминая, не говорил ли ему кто об этом темном колдуне.       — Я слышала. Его сторонники зовут себя пожирателями смерти. Жутко, а? — Соня поближе придвинулась к Мирону, когда они сидели у теплиц, и он приобнял её. — Говорят, у них на запястьях метки — знак Волан-де-Морта. Череп, но вместо языка у него змея.       — Откуда ты все это знаешь? — удивился парень.       — Я, в отличии от тебя, хожу на сходки «Клуба Слизней». Как бы скептически ты к нему не относился, там все же можно услышать много полезного. Слизнорт рассказал об этом прошлым вечером, когда мы заговорили о профессоре Паффе. И, как я поняла, он сам лично знал Волан-де-Морта, хоть он и осекся на полуслове и сменил тему.       Мирона это заинтересовало, и он решил, что, может, есть смысл сходить на ужин к Слизнорту еще раз. Возможно, удастся узнать больше о школьных годах Волан-де-Морта. Мирон не знал, почему это беспокоило его сердце с начала учебного года. По пути в когтевранскую башню он, как и год назад, встретил в коридоре Славу, но тот был не один, а со своей компанией. Увлеченно что-то рассказывая Андрею о жидах, он не заметил — или сделал вид, что не заметил? — проходившую мимо пару когтевранцев.