Сказка о Плохой Черепахе

      — А, черт… — Рафаэль поморщился от боли.       Когда раны зашивает Донателло, терпеть было значительно легче — потому что всегда можно зашипеть на врача. И всю боль списать на его криворукость. А тут шипи не шипи, толку все равно никакого. Мог бы, просто отвернулся, но тогда попробуй попади в собственное мясо. Дожидаться Донателло в этот раз тоже не хотелось, и так кровь из порезов хлестала… еще полы в гараже придется замывать. Накладывая шов, хулиган прикусил губу. Мужик все-таки, надо терпеть.       Сколько прошло времени, пока он возился с собственными ранами, пока прибирал за собой окровавленный комбинезон и пятна по дому, Рафаэль не знал. Только сварив себе кофе и добравшись, наконец, до дивана, взглянул на часы. Не удержался и присвистнул: почти четыре. А где остальные?! В том, что Микеланджело и Донателло до сих пор нет дома, Раф был уверен, насчет Бесстрашного засомневался. Запрокинув голову, заорал в сторону комнат:       — Лео! Ты дома?       Тишина. Мутант не удивился: если бы Леонардо был в убежище, он бы непременно вышел посмотреть, чем там занят младший и где другие два брата. Интересно, где его носит?.. Вообще касательно всех этот вопрос оставался актуален. Рафаэль подумал, не ждет ли его где-то на крышах Майки, но потом решил, что мелкому хватит ума заглянуть домой. Нахмурившись, мутант взглянул на свои неловко перебинтованные руки. Это ж надо…       — Раф, прости, я тебя не дождался, — усталый, но довольный голос Майки от дверей заставил старшего вздрогнуть. Тот обернулся и присвистнул:       — Ничего себе… Мелкий… это что такое?!       Мутант стоял на пороге дома, привалившись к стене, и на нем буквально не было живого места. Вся толстовка изодрана, в запекшейся крови. Рафаэль вскочил на ноги, Микеланджело покорно побрел в лабораторию, на ходу бросив:       — Что, Донателло нет? — взглянул на брата и нахмурился. — А с тобой что стряслось?       — Нет, на наше счастье. Я… я упал с байка, — Раф нахмурился. — Давай не будем сейчас об этом. Я тебя просто подлатаю, мы выпьем чего-нибудь и потом поговорим, ладно?       — Как скажешь, — Майки слабо улыбнулся. — У меня сегодня тоже та еще ночка выдалась. Можно, пока ты будешь меня штопать, я порассказываю? Мне так легче отвлекаться от ощущений.       — Не вопрос. А Донателло как тебя отвлекает? — Рафаэль полез на полку за аптечкой и иглами.       — Он рассказывает мне про комариков, которые едва ощутимо меня кусают, — Майки через голову стащил толстовку, свернул в комок и, точно баскетбольный мяч, швырнул в мусорную корзину. Во время броска забрызгал кровью стол и пол, ойкнув, закрутился в поисках тряпки. Залез на высокий стул на крутящейся ноге. — Донни меня добьет, честное слово…       — Да ничего он тебе не сделает, — Рафаэль остановился рядом с братом, на столе разложил все необходимое. — Говори давай, что случилось. И не выкручивайся, потому что я знаю, где ты бываешь. Давно хотел с тобой об этом поговорить.       — Вот как? — Микеланджело удивленно взглянул на брата. — А че не поговорил до сих пор?       — Ждал, пока ты сам успокоишься. Но, видимо, зря ждал. Что там стряслось? Кто это сделал?       — Алчные жители Нью-Йорка, — рассмеялся Майки и тут же зажмурился — Рафаэль накладывал шов на предплечье.       — Тебе надо объяснять, что азартные игры на деньги — это плохое увлечение? Или нет?       — А тебе про твои гонки надо что-то объяснять?       Рафаэль быстро взглянул на брата.       — Один-один.       — Все было как обычно. Я переоделся, меня никто ни в чем не заподозрил. Пришел в бар. Тебе не надо рассказывать, в какой, раз ты и так все знаешь? Ну вот. Играли сегодня по-крупному, потому что нарисовался какой-то новый тип при больших деньгах. А ты же знаешь, мне везет, — Майки криво улыбнулся. — Я выиграл. Он ничего не сказал, молча отдал выигрыш и ушел. Но, видимо, подослал своих ребят. И сделал все так, чтобы на него не подумали. Они начали подсаживаться ко всем набравшимся, особенно к тем, которые давно точат на меня зуб. Знаешь, я заметил, удачливых не очень любят… Ой!       — Не отвлекайся, — подсказал Рафаэль. — Дальше что?       — А дальше они сбились в стадо и пошли меня бодать, — усмехнулся Майки. — Я сначала сильно недооценил ситуацию, хотел просто их припугнуть. Выбил у одного из них нож и нарочно взял так, будто в руках никогда не держал. Знаешь, так, — и он, освободившись от рук брата, показал неверный, сложный захват. Рафаэль только презрительно поджал губу.       — Хватило же у тебя ума. Но все равно не понимаю, потому что, зная тебя, даже с таким захватом можно уйти целым и невредимым. И не вертись больше, ты мне мешаешь.       — Это когда ты с кланом Фут дерешься, когда никого не надо жалеть, — отозвался Майки. — А тут все-таки простые рабочие мужики, поднабравшиеся пива. Ты же понимаешь, что я не мог их взять и нашинковать, как капусту? Пришлось осторожничать. А, пока выкручивался, они похватали ножи. Ну… и вот. А с тобой что случилось? И сказку о том, что ты упал с байка, прибереги для Леонардо. С ним, может, и прокатит, потому что он с тобой никогда не катался. Со мной нет.       — Прокатит или нет, меня не волнует, — Рафаэль тяжело вздохнул, закрепляя последнюю повязку и сворачивая аптечку. Убрав ее на полку, в раковине долго мыл руки, не глядя на младшего. Микеланджело настороженно следил за братом, понимая, что, похоже, Рафаэль говорит правду. И за эту правду ему чертовски стыдно. Выпрямившись, обернулся и уже с вызовом глянул на Майки: давай, засмейся. — Я врезался в фуру.       — Что?! — Микеланджело даже не улыбнулся. — Скажи еще, что ты ее не заметил!       — Заметил, только поздно. Затормозить не успел.       — А куда ты летел по городу так, что не успел затормозить, можно поинтересоваться?       — С трассы гоночной, — угрюмо отозвался брат.       Микеланджело глядел на него. Он слишком хорошо знал Рафаэля, чтобы не понять. Скорость, адреналин, драйв — все это были неотъемлемые составляющие жизни темпераментного бойца. Иногда Майки казалось, что это — единственное, что вообще нужно брату. И это же самое поддерживало его после смерти отца, не давая скатиться в безвылазное, беспросветное отчаяние. Гонки — они стали важны для хулигана, и младший понимал, почему. Но что-то вмешалось снова, так, что Рафаэль потерял голову. Что могло случиться? Да только одно.       — Ты проиграл, — Микеланджело не спрашивал, утверждал.       — Да, — глухо отозвался Рафаэль, не уточняя деталей. Направился прочь из лаборатории, и младший тенью последовал за ним. Мутанты устроились на диване, откинувшись на подлокотники, глядя друг на друга. — Хотя должен был выиграть. Я… себя переоценил, видимо. Как и мастер.       — О, куда тебя понесло, — протянул Майки задумчиво. — Я бы на твоем месте говорил только за себя. Иногда… иногда мне кажется, что отец знал, что проиграет. Или даже хотел, чтобы так случилось. Мне кажется, он выкупил нашу безопасность ценой своей жизни. А ты просто гоняешь на скорость, Рафи, это — разное. И это глупо, расстраиваться так, чтобы не заметить фуры. Что с байком?       Лицо Рафаэля болезненно исказилось.       — Работы на несколько месяцев. Хлам, братишка. Просто гора железа.       — Ничего, починишь! Зато в это время ты точно будешь в безопасности.       — А ты?       — И я, — Майки покрутил у брата перед глазами перебинтованными руками. — В тот бар меня больше не пустят, а искать новый у меня нет никакого желания. Тем более, что я заработал достаточно, чтобы какое-то время позволить себе отдыхать.       — Все хотел спросить тебя, — задумчиво протянул Раф. — Молчал, потому что мы с тобой вроде как шифровались друг от друга. Но теперь можно. Зачем тебе столько денег?       — Затем же, зачем тебе — первое место, — печально усмехнулся младший.       — Не понимаю…       — Да все ты понимаешь, Раф. Ты пытаешься стать номером один, чтобы заслужить свое место в этом мире. Показать, что ты уникален, исключителен и имеешь право тут быть. А я считаю, что все в этом мире продается и покупается, и на все есть своя цена. Если мне везет в игре, так почему бы не нажиться на этом? Если у нас будет много денег, никого не будет интересовать, что не так с нашими рожами. По крайней мере, можно купить себе остров и жить там в свое удовольствие!       — Повезет в игре — не повезет в любви, — протянул Раф недовольно.       Микеланджело мгновение смотрел на него, а потом оба оглушительно захохотали.       — Нам с ней хоть так, хоть так не повезет! — воскликнул Майки.       — Как же хорошо, когда дома смех, а не крики и ругань! — раздался голос Донателло.       Братья дружно обернулись. Донателло, похудевший, долговязый неторопливо входил в дом.       — Вот она, наша королева дронов. Наша… Дронолева! Может, звать тебя Дронни? — весело поддразнил Рафаэль. Майки в ответ на шутку снова засмеялся.       Весь покрытый сеткой металлических накладок и тонких проводов, Донателло походил на киборга из фильмов. Окруженный бесшумной металлической армией маленьких дронов, летевших, перебиравшихся, точно пауки, по полу и стенам, выглядел устрашающе. Не меньше двух десятков его собственных изобретений, живучих и опасных, следовали за своим хозяином. На ходу отключая с ними связь, Донни отправил металлическое воинство в лабораторию, а сам направился к братьям. И только тут оба заметили, что костюм на нем дымится, а кожа покрыта ранами там, где раскаленный металл прикасался к ней. Особенно сильно пострадали плечи, руки и шея ученого. Но он точно не замечал боли и ран, неторопливо снимая конструкцию и складывая элементы на журнальный столик.       — В меню сегодня жареная черепашатина, — хмуро заметил Раф. — Ты пахнешь паленым мясом, братишка!       — Знаю, это мелочи, — Донателло выглядел странно. Он улыбался.       С тех пор, как погиб мастер Сплинтер, никто из братьев не видел его таким счастливым. Больше того, Леонардо всерьез опасался, не сошел ли гений с ума, став молчаливым и замкнутым. Он часами не выходил из лаборатории, а, когда впервые появился перед братьями, окруженный металлическими дронами, привел их в замешательство. Одно было хорошо — за безопасность брата с такими охранниками можно было не волноваться, а поднимался на поверхность Донни исключительно в сопровождении изобретений. Однако Леонардо сомневался, что роботы созданы ради благих целей.       — Что с лицом? — осторожно уточнил Майки. — У тебя губы того, разъезжаются. Не знал, что ты так умеешь.       — Я его нашел, — Донателло взглянул на младшего брата; глаза ученого возбужденно блестели. — Я нашел Стокмана.       — Пф-ф-ф, Донни! Так надо было просто спросить, — фыркнул Рафаэль. — Я бы тебе и так сказал, где его искать. Шреддер сейчас занимает апартаменты в одном из пригородных районов, и этот крысеныш в белом халате всегда при нем.       Донателло, присев на спинку дивана, молча глядел на Рафа. Долго, внимательно, так, что хулиган занервничал. Взгляд ученого был спокоен, немигающ и строг. Он точно искал что-то в лице брата, а потом неожиданно поднял руку и легко щелкнул его по носу.       — Дзинь! — от неожиданности темперамент и Микеланджело расхохотались. Удивленно глядя на ученого, они ждали, что последует дальше. Донателло, улыбаясь, покачал головой. — Это я знаю и без вас. Вы не понимаете основного. Стокман работает на Шреддера, и работа у него кипит полным ходом. Я пока не выяснил, чем именно на этот раз занимается команда Стокмана, но это детали. Так вот. Обитает Бакстер, действительно, там же, где и Шреддер, и основная часть клана Фут. Но работает он в другом месте. У меня ушло несколько месяцев, чтобы проследить за ним и выяснить, где основной центр исследований.       — Ну, хорошо, выяснил. И что дальше? Побьешь ему пробирки из конкурентного азарта? — хмыкнул Майки.       — Именно так, — кивнул Донателло. — Только не из азарта. Мы дали отцу слово не трогать Шреддера до тех пор, пока он не трогает нас. Но о Стокмане разговора не было. А Бакстер сейчас Ороку Саки позарез необходим. Если прижать его, можно спровоцировать Шреддера. И тогда у нас, наконец, будут развязаны руки.       Мутанты молчали. Рафаэль медленно сжал кулаки.       — Мы сможем отомстить за отца!       — Именно так, — Донателло больше не улыбался. Взгляд его ясных, карих глаз стал жестким, непримиримым. И только теперь братья поняли, что ученый жаждал мести так же, как и они. Если не больше. Он поднялся на ноги, направился в лабораторию и неожиданно оглянулся, — а с вами-то что? Почему вы все в бинтах? Раф, кто так убого накладывал тебе повязки?       Переглянувшись, мутанты захохотали.       — Ты и сам сейчас будешь весь в бинтах и примочках! — подсказал Майки. — Сегодня просто Не День семьи Хамато. А так все в порядке!       — Понятно, — Донателло снова улыбнулся, совсем как раньше, растерянно и тихо. — Раф, через полчаса зайди, я перебинтую твои раны. Смотреть больно, - он скрылся.       — В кои-то веки меня не надо уговаривать, — миролюбиво отозвался темперамент.       — Вас слышно за три километра от дома, — Леонардо, закрыв за собой двери в убежище, обернулся, скинул капюшон. Братья немедленно притихли. Грязный, перепачканный пылью и кровью, он угрюмо уставился на остальных. Попытался смягчить выражение лица, но не вышло. Скользнул взглядом по младшим, безо всякого интереса бросил, — что с вами?       — Упал.       — Подрался.       — Подрался… И я подрался, с уличной шпаной, — спрятав руки в карманы джинсов, Леонардо, как чужой, стоял посреди гостиной. Он как будто не знал, куда себя девать, о чем говорить, на что смотреть. Обернулся в сторону лаборатории. — Донни дома? Мне бы пластырь…       — Подожди немного, он тоже вернулся не совсем в форме, — примирительно сказал Майки. — Вот, присядь на диванчик, побудь с нами.       — С вами? — Леонардо взглянул на братьев. Внезапно нахмурился. — Он что, опять пытался влезть в неприятности? Я же объяснял ему, что провокацией ничего не добиться!       Резко развернувшись на пятках, мутант направился к ученому. Скрылся за дверью, и оттуда донеслись голоса. Слов было не разобрать, но по интонациям Рафаэль и Микеланджело поняли, что братья снова ругаются. Майки погрустнел, Раф нахмурился, прислушиваясь. То и дело доносилось «одержимость» и «месть». Что-то загремело. Леонардо вышел стремительно, гневно захлопнув за собой дверь. Не глядя на остальных, направился к лестнице. Еще раз хлопнуло — на этот раз дверь в его спальню.       — Когда уже они перестанут ругаться, — протянул Майки печально. — Я все-таки согласен с Донни, мы не можем просто сидеть и ждать.       — И я с ним согласен, только у Леонардо, как всегда, шиворот-навыворот все понятия, — кивнул Рафаэль. — Мне иногда очень хочется посмотреть на мир его глазами. Может быть, я бы хоть что-то понял. Отец воспитывал его как-то иначе, чем нас. Или Лео просто другой.       — Он хочет, чтобы Шреддера покарала сама судьба, что-то вроде этого, — объяснил Майки.       — Не понимаю, почему бы нам этой самой судьбе не помочь, — Рафаэль медленно поднялся с дивана. — Я спать, устал, как собака. Завтра напомни, надо поговорить с Лео. Мне ужасно не нравится то, что он стал выходить на улицу один и без оружия.       — Доброй ночи, — вместо ответа отозвался Майки. Взглянул на часы и усмехнулся. — Точнее, доброго утра.