* * *
Логово мутантов никогда не походило на мирный патриархальный особняк южной Америки. Может быть, Леонардо и мечтал об этом, но никогда не оформлял свои мысли в слова. Глядя на то, чем стало убежище сейчас, он забывал о мечтах. Чувствовал себя на поле боя. Чувствовал себя хуже, чем на улицах ночного города, готовясь к драке. Прав был Донателло, похоже, Шреддеру удалось разобщить их окончательно. Закончился вечер из рук вон плохо. Вместо душевного разговора, к которому стремился Микеланджело, они только утвердились в своих подозрениях. Вместо честного признания начался новый виток лжи. А ведь идея младшего была не так уж плоха. Если бы только им удалось все прояснить, не высказывая вслух своих обвинений. Пусть догадываясь, пусть предполагая, но хотя бы на словах веря друг другу. Микеланджело начал все так хорошо и сам же все испортил. Конечно, Рафаэль был вне себя. Конечно, он ни в чем не сознался. Конечно, Майки не стоило так открыто его уличать! Это же Раф, в общении с которым приходилось двигаться, как по минному полю. Чтобы не растоптать его гордость, не задеть самолюбия. Майки не учел этого, пошел в лобовую атаку, надеясь на понимание. И мгновенно подорвался на обиде брата. Леонардо вздохнул. Вот теперь список семейных претензий пополнился. Рафаэль был вне себя, а Микеланджело от расстройства стал апатичен и совершенно бесполезен. — Звал? — Раф ввалился в комнату с какой-то равнодушной агрессией. — Что, будешь защищать мелкого? — Дверь закрой, будь добр, — попросил Лео, даже не поднявшись с постели. Подвинулся и похлопал рукой по одеялу. — Сядешь? — Постою. Что надо, говори, — Рафаэль скрестил руки на груди, привалился панцирем к стене. Да еще и ногу за ногу поставил, окончательно закрываясь от лидера. — И не надо мне петь, что Майки ни в чем не виноват, что он — непосредственное дитя и все в таком роде! — Нет, я не затем, — Леонардо закинул руки за голову и увидел, что от этого простого, бытового движения Рафаэль немного расслабился. — Нам надо выяснить все между собой. Пусть братья во многом несут и творят глупости, но все же в основном они правы. Это — скорее всего, один из нас. И, поскольку это — не я, значит, это можешь быть ты. Но можешь не признаваться. Я не об этом хочу поговорить. — Дурацкая ромашка, — огрызнулся Рафаэль. — Ты — не ты. Да не я это, черт возьми, не я! — Ладно-ладно! — примиряюще отозвался Лео. — Пусть не ты. Хорошо. Допустим, это я. — Чё?! — Допустим, я сказал! — видя вытянувшееся от изумления лицо младшего, Леонардо печально усмехнулся. — Какой только ерунды не скажешь, чтобы только ты дослушал. Я хочу с тобой поговорить вот о чем. Если кто-то из нас работает на Шреддера, то ясно, с какой целью. Но вопрос в другом. Насколько эта цель достижима? — Ты что, надеешься, что, если это я, то я проговорюсь? Или отводишь от себя подозрения? Ловкий ход, Лео, ловкий. Только и я не пятилетний дурак! — Рафаэль нахмурился. — Раф! Услышь меня, наконец! — Леонардо сел, пристально глядя на брата. — Шреддер наверняка знает, зачем один из нас постоянно крутится рядом. Ты, я, Донни, Майки — какая разница, кто, когда ясно — зачем! Что будет, если Шреддер так и не даст нам шанса напасть? Что будет, если он ограничится только уничтожением преступных синдикатов? Нью-Йорк превратится в рай без грабителей, Шреддер будет полновластно править в преступном мире, а мы так и останемся не у дел! — Вот и хорошо, что до тебя это, наконец, дошло! Может, прекратишь таскаться ему на помощь? — Раф… — Лео, не делай из меня идиота! Я глаз с тебя не спущу! Потому что ни у одного из нас не хватит духу так поступить! — Да почему же ты так уверен… — Потому что! — Аргумент… — Леонардо тяжело вздохнул. — Давай рассуждать логически. Кто знал о вчерашнем нападении на Стокмана, которое готовил Донателло? Ты и Донателло. Представить, что Донни, который разрабатывал план, готовил дронов на протяжении нескольких месяцев, вдруг сам — сам! — помог Шреддеру перевезти Бакстера в безопасное место? И зачем тогда вообще затевать всю эту круговерть, если Ороку Саки мог просто приказать ему не трогать Стокмана? Занять гения на минувший вечер — и всех делов! — Чтобы ввести нас в заблуждение, заставить подозревать кого угодно, но только не его, — спокойно сказал Леонардо. — Ты зря сбрасываешь со счетов Донни и даже Майки. Донателло одержим, я почти уверен, что он ни перед чем не остановится, даже такой дикий шаг он совершит. А Майки? Кто из нас вчера вообще видел Майки? Может быть, именно он помогает Шреддеру? Подумай, мы вчера ничего так и не выяснили. Да и незачем выяснять, надо принимать решение. Я размышлял всю ночь. Наш брат находится в постоянной опасности рядом со Шреддером… — Если это вообще наш брат, а не подстроенная Ороку Саки ловушка, — угрюмо отозвался Рафаэль. И неожиданно спросил, — ты помнишь, как мелкий сожрал все конфеты? — Что? — Леонардо обескураженно уставился на хулигана. — Когда?.. — Нам было лет по шесть, что ли. На Новый Год отец раздобыл мешочек конфет. Кисленькие стеклянные карамельки в разноцветных бумажках, — голос Рафа стал задумчивым. — И Майки их все съел за одну ночь. Помнишь? Как мы обиделись, как долго выясняли, кто это сделал. Так вот Майки был последним, кто заговорил о конфетах на следующий день и долго изображал, что вообще забыл о них, — Раф усмехнулся. — Если бы он не хотел выяснить правду, он никогда бы не вмешался. Он бы меня (в комнате повисла тишина, и Леонардо напряженно ждал) никогда бы открыто не обвинил, если бы не хотел вывести на чистую воду. Микеланджело было бы выгодно присоединиться к нам с Донни и подозревать тебя, а не отделяться и не сыпать пустыми обвинениями в мой адрес. Он слишком наивен в своей слепой любви. Просто ты для него — почти святой, Лео. И поверить в то, что ты — предатель, малой не может. А в то, что это я, как всегда, совершаю все смертные грехи по списку — легко. Поэтому, — голос Рафа стал тверже. — Сматывай удочки. Сделай так, чтобы Майки о твоем предательстве никогда не узнал! — Какой же ты упертый баран! — воскликнул Леонардо с чувством. — Да раскрой ты глаза! Нас стравливают между собой, а ты и рад вестись! — Я не то, чтобы рад. Но следить я за тобой теперь буду, не обессудь. И не только я. — Скорее бы Донателло разобрался, что к чему! — у Леонардо уже не хватало терпения. — О, поверь мне, он разберется, — туманно пообещал хулиган, выходя. — Я предлагаю действовать так, как будто Шреддер создал существо, похожее на нас, — спокойно произнес Донателло. Упрямо не смотрел на Леонардо и, казалось, вообще занимался аутотренингом в присутствии братьев. Сжимал в ладонях кружку с чаем, как будто в ней одной сосредоточилась вся его уверенность. — А я не предлагаю, — оборвал Рафаэль, — потому что это кто-то (Леонардо) из нас. Лео закатил глаза и промолчал. Микеланджело не смотрел на Рафаэля, вообще опасался встретиться с ним взглядом после вынесенного накануне обвинения. Хулиган видел, что Майки ужасно страдает от собственных высказываний, но ни одно из них не возьмет обратно. Презрительно фыркнул, разочарованный, брошенный и одинокий, как никогда. И, самое главное, было бы за что! — Раф, будь так любезен, заткнись, — сурово перебил гений. — Мне тоже нелегко отказаться от своих домыслов. Но я пытаюсь. Сделай и ты усилие. — Может быть, сначала проверить все возможности? — неуверенно предположил Майки. — Пока мы будем думать, что это — мутант Стокмана, один из нас будет постоянно в опасности рядом со Шреддером. — Привяжи меня к канализационной трубе! — рявкнул Раф. Хотел сказать спокойно и язвительно, но не сумел — переполнило чашу терпения. — Ну так, чисто из соображений безопасности! — Если это один из нас, — Микеланджело только ниже склонил голову, но не замолчал, — то он должен был приготовить себе запасное убежище. Шреддер жестоко расправляется со своими жертвами. Ему надо… хотя бы где-то отмыться от крови. — Если ты не заметил, малой, в последнее время каждый из нас возвращается не отмытый, с кожей в лоскуты! И ты в том числе! — Да, я знаю. Поэтому и предположил, — Микеланджело поднял голову. Впервые за все время посмотрел в глаза старшему брату. Глядел с мольбой и вызовом одновременно, но Рафаэль на мольбу не ответил, а вызов принял. Как всегда, выбрал позицию более легкую и прямую. — И, если такое убежище действительно существует, то оно далеко от дома. Потому что в последнее время, как ты справедливо заметил, каждый из нас возвращается в кровище. Значит, он не успевает добраться до своего логова и только чудом себя не выдал. Потому что остальные в точно таком же состоянии! — Логично, — спокойно вмешался Леонардо. — Есть предположения, где это может быть? — Поскольку действует умалишенный, где угодно! — Раф! Прекрати ерничать, — перебил Донателло. — Леонардо прав. Каждый из нас в меру сентиментален. Я предлагаю проверять места, которые близки для каждого — для начала. А потом расширить поиски, если у нас на это хватит времени. Черепахи задумались. Каждый пытался вспомнить, где ему было когда-то хорошо. Или нестерпимо больно. Фрагменты памяти сменяли друг друга, и оказывалось, что каждое предыдущее предположение проигрывало следующему. Но, наконец, Донателло проговорил: — Если бы я служил Шреддеру, я выбрал бы старый особняк, бывшее убежище Шреддера. То место, где состоялся поединок отца и Ороку Саки. Он заброшен, но закрыт для посторонних и находится достаточно далеко от дома. Там можно спрятаться. — Для меня много значил тот маленький храм в Китайском квартале, который бросили и частично развалили несколько лет назад, — поделился Леонардо. — Отец показал мне его однажды. Там так чудесно пахло благовониями, и цвета, удивительно яркие цвета, в которые были выкрашены стены, и балки, и потолок… — Вполне в твоем духе, — усмехнулся Раф. — А я бы не поднимался из-под земли. Наоборот, я выбрал бы место как можно ближе к дому, потому что всегда нужно быть готовым выйти на поверхность. Придется слишком надолго исчезать, чтобы добраться от него до дома, да еще и после задания. Майки произнес тихо, без объяснений: — Могила отца. — Нужно быть психом, чтобы таскаться туда, — отмахнулся Рафаэль. — И идиотом, чтобы после таких дел показываться там! Придумай что-то реальное! — Как мы уже выяснили, тот, кто нанялся к Ороку Саки, умом не блещет, — невесело усмехнулся Леонардо. — Так что поступок вполне в его духе. Предлагаю отправиться на проверку. Донателло, проверишь храм. Рафаэль — бывшее убежище Шреддера. Мы с Майки вдвоем навестим могилу отца, потому что территориально дальше всего, разделяться опасно. Это — неразумные действия, но надо с чего-то начинать, — лидер поднялся. — Ты что, серьезно? — Рафаэль яростно взглянул на Лео, потом на Микеланджело. — Да ни у одного из нас никогда не хватило бы ума ехать в заброшенный дом! Во-первых, это не просто далеко, это очень далеко! Во-вторых... никто из нас там не был с того самого дня! И сейчас, вместо того, чтобы делать что-то стоящее, мы будем заниматься этой ерундой?! — Да, Раф, будем. А в доказательство, что каждый из нас посетит именно свой объект, а не клан Фут, я попрошу вас надеть вот это, — и Донателло выложил на стол три темно-зеленых браслета. Свой деловито застегнул на запястье. — Банальщина. Маячки, отслеживающие перемещения. Чтобы никто не нанес визит Шреддеру во время нашей отлучки, а отправился именно туда, куда его послали. — Твой-то работает? — насмешливо поинтересовался Леонардо. — Мой работает, Рафаэль лично его проверил, — Донни не поддался на провокацию. — Вперед, ребята. И будьте осторожны. А еще больше — благоразумны.Глава 6. Последнее задание
26 марта 2019 г. в 20:02
Примечания:
The Sound of Silence - Disturbed
— Тебе легко обманывать собственных братьев, не так ли? — Шреддер стоял на краю крыши, не отрывая внимательного, хищного взгляда от окон старого здания напротив. Все оно, окутанное мраком, казалось заброшенным и необитаемым, но Ороку Саки знал — сегодня внутри назначена встреча. Его враги соберутся, чтобы обсудить план по уничтожению Шреддера. Им следовало помешать. Стоящая позади него фигура мутанта во главе сильнейшего отряда клана Фут обязана была справиться с этой задачей в течение получаса.
— Да, я слишком хорошо их знаю, — мутант отвечал спокойно, уклоняться от ответов было запрещено.
— Но они подозревают. Каково это, когда тебе дышат в затылок не враги, а собственная семья?
— Пусть дышат хотя бы так, — в голосе мутанта прозвучала едва уловимая горечь. — Они никогда ничего не докажут.
— А что будет, если вы разругаетесь окончательно и перебьёте друг друга, подозревая в предательстве? А я так и не дам тебе шанса.
— Никто из нас не предавал остальных, драться нет повода.
— И что же ты тогда здесь делаешь?
— Выжидаю, — голос черепахи прозвучал глухо, зло.
— Не засидись в засаде, — отрезал Шреддер.
— Не беспокойся, твоей ошибки я не пропущу…
— Речь о твоем задании, рептилия! — Ороку Саки обернулся, губы кривила насмешливая улыбка. — Кланы съезжаются. Пошевеливайся! А потом у меня будет для тебя последнее поручение.
— И какое же? — мутант, уже готовый сорваться с крыши, приостановился, внимательно взглянув на японца. Тот подошел, остановившись рядом с наемником. Заговорил тихо и вкрадчиво, голос стал отрывистым, злобным.
— После того, как ты выполнишь мой последний приказ, можешь катиться на все четыре стороны.
— Я слушаю, — голос мутанта дрогнул от напряжения.
— Ты убьешь одну из черепах-мутантов, любую на твой выбор. При этом самоубийство совершить я тебе не предлагаю, — Ороку Саки смотрел на профиль воина.
Тот замер, только сжались челюсти, глаза застыли. Ждал ли он продолжения или не мог справиться с потрясением, Шреддер не разбирал. И, когда услышал хриплый, полный ярости и боли голос, едва заметно усмехнулся.
— Напоминаю, что после этого я немедленно приду за тобой.
— Это задание — гарант моей безопасности, — спокойно проговорил якудза. — Мне кажется, слово, данное вашему отцу, рано или поздно забудется, или же один из вас сочтет возможным его нарушить. Договор с собственной совестью так непрочен. А у тебя есть настоящий повод, чтобы, не потревожив памяти отца, разделаться со мной. Хочешь? — слова японца звучали язвительно, провоцировали. — И потом, один из братьев рано или поздно выведет тебя на чистую воду. И не погладит по головке за такое поведение. Они лишат тебя возможности отомстить мне, окружат заботой, такой, которая тяжелее кандалов. А еще скрытым презрением за то, что ты так долго был рядом со мной и ничего не сделал.
— Стало быть, пока я не выполню твоего приказа, мы тоже будем в безопасности.
— Разве я это говорил? Я просто перебью вас поодиночке. Потому что сплотиться вам уже не удастся. Но попозже, когда вы не будете этого ждать. Вот и решай, что лучше. Либо ты сам быстро и безболезненно отправишь братишек на тот свет, либо это сделаю я. Только не так гуманно. Стокман давно занимается ядами, один из них я припас как раз на такой день, в качестве подарка для тебя. За отличную службу.
Мутант молчал. А потом медленно повернул голову; в глазах его полыхала жестокая, беспощадная злоба.
— Сейчас я решу твой вопрос. Затем вернусь и заберу яд. А потом приду за твоей головой. Но учти, ты обещал мне честный бой!
— Разумеете, черепаха, разумеется. Но не раньше, чем ты докажешь, насколько ты — послушный мальчик!