Сказка о Плохой Черепахе

      Задача была одна. Остановить Леонардо. Не дать ему прямо с порога накинуться на Рафа, переругаться окончательно. Кто его знает, Шреддера — может, он только того и ждет? Молча глядя на усталую, унылую фигуру брата, Микеланджело напряженно размышлял — как это сделать? Несмотря на кажущуюся очевидность, младший точно знал — Рафаэль не виноват. Он слишком по-дурацки вел себя в последние дни. А когда Раф что-то замышляет, он становится терпелив, молчалив и изворотлив, как угорь. Так глупо он не подставится никогда. Леонардо, с его безосновательной уверенностью, не просто вызывал подозрения, но и откровенно раздражал ниндзя. Как зашоренный, он вцепился в Рафа и не желал его отпускать. Хотя, спроси его Майки, он бы тоже не смог точно сформулировать, на чем основаны его обвинения. Ни на чем. Голословно. Просто потому, что Раф — несдержанный, агрессивный, опасный и злой, особенно после смерти отца.       — Донни тоже рослый.       — Что? — Леонардо обернулся, хмурясь. — Ты что-то сказал?       — Говорю: Донателло тоже рослый, Лео. У него длинные пальцы и широкая ладонь. Не делай поспешных выводов. Да, мы видели дом и поняли, что там кто-то обитает. Да, нашли отпечаток руки на камне. Но с уверенностью-то ты ничего не скажешь, верно? Ты обещал мне придержать язык и дать попробовать разговорить Рафаэля. Не забыл?       — Помню. Что-то еще?       — Все.       — Отлично. Тогда помолчи немного, дай мне подумать, хорошо? — неприветливо произнес Леонардо и отвернулся.       Микеланджело не видел его лица, но знал, что брат остекленело глядится в ночь. Поезд нес их обратно в город, а младший не был уверен, что готов вернуться домой. Странно, но еще утром они были дружнее, чем сейчас. Несмотря на то, что тыкали друг в друга пальцами и сыпали обвинениями. Только с утра они были совершенно беспочвенны, а теперь… Теперь можно было с уверенностью сказать: на Шреддера работает не маскарадный костюм, а мутант. Черепаха. Клон ли? Почему Донателло так упорно отстаивал эту версию? Потому что хотел оградить семью или затем, чтобы отвести подозрения от себя? Здесь все было просто. Стравить Леонардо и Рафаэля. Самая легкая тактика, обреченная на успех. Стоило этим двоим отыскать у противника в глазу по соринке, как собственные бревна совершенно выпадали из поля зрения каждого. Глядя на сгорбленного брата, Майки думал, удалось ли ему заронить зерно сомнения и хоть немного оградить Рафаэля? Что-то подсказывало, что нет. Донателло играл открыто, воевал со своими дронами и, похоже, не нуждался ни в поддержке, ни в советах. Вряд ли он, с такой металлической армией, усложнил бы дело, отправившись к Шреддеру в качестве помощника. Или мог бы запутать след настолько тщательно? Одни вопросы…       Когда Леонардо и Микеланджело незадолго до рассвета возвратились домой, братья уже ожидали их. Рафаэль дремал, растянувшись на диване, а Донателло, судя по звуку из лаборатории, уже был занят работой. На шаги Раф открыл глаза. Микеланджело знал, как чуток сон брата, и не удивился. Про себя только молил, чтобы Леонардо промолчал. Тот действительно сдержал слово — угрюмо взглянул на хулигана и не проронил ни звука. Темперамент сел, взглянул на старшего брата и оскалился.       — И кто у нас во всем виноват? Ра! Тарата-та-та-там! Фа! Тарата-та-та-там! Эль! Тарата-та-та-там! И как? Вы меня прямо здесь линчуете? Или на глазах у моего нового босса? Мелкий, вот что ты ржешь, а? Вот что ты опять ржешь?       Сказалось напряжение последних дней, ненависть к Шреддеру, страх за семью. Глядя на Рафаэля, Микеланджело не выдержал и оглушительно захохотал. Леонардо взглянул на него, усмешка искривила губы. Но всего на мгновение. Отвернувшись, лидер направился к лестнице, скрылся в своей комнате. Рафаэль удивленно смотрел ему вслед.       — А проповедь? А обвинения? Вы же наверняка нарыли на меня компромат. Ты же у него что-то вроде секретаря? — Рафаэля кивнул на комнату Леонардо, и Майки услышал в его голосе обиду. — Давай, выкладывай.       — Может, и не на тебя, — уклончиво отозвался мутант. — А ты что-то нашел?       — Ничего. Как и Донни. Рухлядь, развалины, крысы, мусор. Что еще там можно было отыскать? У вас что? Или будешь скрытничать? — хулиган недовольно сморщился.       Микеланджело видел — ему хотелось высказаться. Поругаться с ним, с Майки, из-за того, что бросил, что переметнулся к Лео. Но невероятным усилием Рафаэль сдерживался, только голос его был холодным и обиженным. Было ясно, что первым искать пути примирения он не станет. Даже если захочет. Но Майки с охотой пошел ему навстречу.       — Я тебе все расскажу, только на минутку заскочу к Донни. Ладно?       Рафаэль взглянул недоверчиво, но медленно кивнул. Улегся на диван, закинув руки за голову. И прикрыл глаза. Микеланджело спрятал улыбку, чувствуя, что все-таки будет прощен, и поспешил в лабораторию.       Донателло был занят — сидя за столом, читал. Толстая папка раскрыта на середине, и ученый, сосредоточившись, только мерно постукивал по столешнице шариковой ручкой. Майки знал, что этот монотонный звук почему-то успокаивает его. Войдя, тихо прикрыл за собой дверь и присел напротив Донателло. Тот, не переставая читать, только слегка приподнял брови — что-то есть? Майки ждал разрешения начать рассказ и быстро, емко изложил все, что произошло с ним и Леонардо. Не утаил и собственных подозрений, и мрачной уверенности Лео. Оторвавшись от чтения, Донни поднял голову.       — Вы сфотографировали отпечаток?       — Чем? — Майки усмехнулся. — Только глазом Лео.       — Глупо было не взять с собой никакой техники, — рассудительно заметил Донни. — Впрочем, эта находка все меняет. Нам достаточно поехать вместе и приложить руку к камню. Тут не нужно быть семи пядей во лбу. Если ладонь чужака — значит, это клон. Если нет — это один из нас. Все проще простого. Только я тебе уже и так могу сказать, что это рука одного из моих братьев. Это, — Донни поднял папку, — исследования Бакстера, все, что я сумел раздобыть. И здесь не идет речи о регенерации, клонировании или еще чем-то похожем. Только о ядах и психотропных препаратах. Он ищет способ подчинять себе врагов без убийства, а, если таковое придется совершить — то способ должен быть быстрым и эффективным. Без кровопролития и потери своих людей.       — Ты давно готовился к этому, — заметил Майки. — Этот твой стеллаж весь уставлен химическими веществами. Сам говорил, что большинство из них — универсальные противоядия. Ты знал?       — Предчувствовал скорее. Древние знания Крадущихся всегда интересовали Ороку Саки, а те преуспели и в искусстве войны, и в изготовлении ядов. Куда проще подчинить себе врага, чем убивать его. Ороку Саки достаточно рационален, чтобы прийти к такому выводу.       — А ты не думаешь, что один из нас находится под какими-нибудь таблетками и поэтому служит Шреддеру?       — Нет, — решительно ответил Донни и улыбнулся идее младшего. — В поступках каждого из нас слишком много смысла. А под влиянием чего бы то ни было так осмотрительно вести себя не удастся.       — Ты слишком хорошо осведомлен, — Майки подозрительно сморщился.       — А я просто любознательный, — внимательно смотрел на брата. Младший замер.       — Это… ты?       — Нет, Майки. Это не я. И моя длинная лапа, — он покрутил перед младшим кистью правой руки, — этому доказательство. Осталось только съездить за город, чтобы это подтвердить.       — Если мы поедем туда снова, то потеряем время.       — Если не поедем, то окончательно потеряем друг друга. Не уверен, что это — лучше…       Внезапно из гостиной донесся яростный крик и грохот. Братья вскочили, как по команде. Донателло потребовалось всего несколько секунд, чтобы принять решение и кинуться в гостиную — разнимать дерущихся. Микеланджело тоже мгновенно оценил ситуацию, узнав голос Рафаэля, и понял: Леонардо не сдержал слова, все-таки чем-то зацепил Рафа. Или высказал ему в лицо все свои измышления. В любом случае, судя по брани и по грохоту, братья сцепились, колотя друг друга, разнося мебель в щепки и — остатки доверия в клочья. Донателло оставил дверь открытой, и Микеланджело, устало привалившись к косяку, видел всю драку, как на ладони. Но никак не мог заставить себя присоединиться — такая свинцовая усталость внезапно сковала все его тело. Он так старался, чтобы этого безобразия не было, так просил лидера удержаться — хотя бы пару часов. Хотелось захлопнуть дверь, заткнуть уши и сделать вид, что ничего не было. Что отец в порядке. Что он жив. И что именно он сейчас выйдет из своей комнаты и разгонит дерущихся по углам. Но только Донателло воевал с братьями, и Микеланджело знал — силы ученого не хватит на обоих. Придется вмешаться. Только еще несколько мгновений побыть в одиночестве за дверью лаборатории, только еще несколько секунд не оказываться на очередном семейном поле боя.       — Сколько, сколько еще будешь обвинять меня во всем?! — Рафаэль, механически разминая ушибленное запястье, гневно глядел на Леонардо.       — Пока ты не сознаешься! Потому что отпираться уже бесполезно! Я сам видел! Я слишком хорошо знаю тебя! Это — ты, ты был там! Чего ты хотел?! Чтобы отец поддержал тебя? Чтобы он принял твой поступок?! Да мастер был бы в ужасе, узнай он, что ты натворил!       — Ты просто озлобленный идиот! — Рафаэль сплюнул на пол кровавую слюну.       Леонардо метнулся к брату, но Донателло перехватил его за плечи, не дав продолжить драку.       — Прекратите оба, немедленно! Мы сегодня же ночью поедем в пригород и на месте выясним, кто из нас оставил отпечаток! — решительно произнес ученый.       — Тупые головы, — фыркнул Рафаэль. — Вы не думали, что нас просто выманивают в открытое поле?!       — У тебя есть другие предложения? Подождать, пока ты окончательно свихнешься, разрываясь между долгом и жаждой мести?! — крикнул Леонардо. — Или что, думаешь, отец бы гордился твоим поведением?       — Хватит! Хватит, пожалуйста, хватит! — Майки ухватил Рафаэля за основание панциря, понимая, что сейчас может схлопотать оплеуху. Но Раф оказался на редкость смирен, только недобро сверкнул янтарными глазами. — Мы пройдемся. Прямо сейчас. А ты, Донни, расскажи Лео о своих изысканиях, находках, гипотезах. Вам полезно поболтать. Идем, Раф! Идем! Обещаю, потом ты его поколотишь, но не сейчас…       — Ты в опасности рядом с ним! — воскликнул лидер сердито.       — Не больше, чем рядом с тобой, — неожиданно мирно произнес Микеланджело. — Мы ненадолго. Всем нам надо немного успокоиться, этот накал страстей не доведет семью до добра. Донни, прошу тебя, — ниндзя слабо улыбнулся. — Свари Лео кофейку, потолкуйте на кухне. Как в старые добрые времена. Хватит кидаться друг на друга. А мы прогуляемся, недалеко. Пару кварталов туда, пару обратно. Подышим. Тем более, скоро начнет светать, у нас не так много времени на моцион. Пойдем, Раф, пожалуйста. Я же обещал все тебе рассказать! Вот и расскажу. Один на один.       Рафаэль прорычал что-то нечленораздельное. Микеланджело чувствовал — хулигану так и хочется пройти мимо Леонардо, в лучших традициях сшибив его плечом. Но сейчас это означало только начало новой драки, и хулиган не стал трогать лидера. Выходя, даже не взглянул в его сторону. Микеланджело, следуя за вспыльчивым братом, только виновато улыбнулся остальным. Да, Раф такой, невоспитанный, но ничего, потерпите.       … Он сидел на парапете уже полчаса, глядя на темперамента. Рафаэль метался по крыше, как лев по клетке, и точно так же утробно рычал.       — Ты зачем влез? Надо было уже расставить все точки над «и»! — в который раз вскинулся он. Майки, наконец, решил ответить, надеясь, что хоть на этот раз будет услышан.       — Потому что вы бы только наломали еще больше дров. Я все тебе рассказал, ну подумай, может ли Лео быть в этой ситуации последователен и логичен? Он вообще уже готов кинуться даже на собственную тень. Надо заканчивать игры, тем более, что это не имеет смысла. И я не подозреваю тебя, не психуй, — Микеланджело поднялся, подойдя к брату, положил ладонь на его плечо. Рассерженный Раф скинул руку брата, но Майки это не смутило. Он был слишком хорошо знаком со вспышками гнева хулигана и не обратил никакого внимания. Не боялся Рафаэля, видимо, за это тот и был к нему так привязан. Не ждал, как Леонардо, взрыва замедленной бомбы, потому что всегда был уверен — успеет накрыть колпаком и не даст взорваться. Вот и сейчас потянулся и поймал руку Рафаэля, улыбаясь, осторожно переплетался пальцами. — Угомонись, слышишь? Нам предстоят серьезные дела, а ты ведешь себя, как маленький. Направь свой гнев на нашего настоящего врага, а не на собственную семью.       — Да вы же никто мне не верите! — Рафаэль пытался высвободиться, но вяло, нехотя.       — Почему? Я тебе верю. И Донателло тоже. Даже Лео, хоть и не признается, верит тебе. А все потому, что ему больше некого подозревать. Разве ты не знаешь лидера? Он всегда должен иметь опору под ногами и мишень на мушке. Ты ему удачно подвернулся под руку. Так сошлось. И все.       — Почему вечно я крайний?! — негодующе воскликнул хулиган. — Чего он не цепляется к Донни или к тебе?       — Он ко всем цепляется. Потому что боится разочароваться в нас. Выпиливает идеалы по своему усмотрению и потом жалуется, что мы им не соответствуем, — Майки разжал ладонь, выпуская пальцы брата, хотя тот и перестал сопротивляться. Но руки не отнял, держал ее так, что ладони их соприкасались. Потом медленно поднял руку, увлекая за собой и Рафаэля. — Сейчас он зацепился за этот отпечаток, решил, что это у тебя был приступ тоски, — голос младшего стал задумчивым. Рафаэль глядел мимо его плеча, на светлеющее городское небо. Нужно было уходить, уже светало. Слова Микеланджело доносились точно издалека, заглушаемые обидой и горечью. — И даже не дал мне коснуться камня. Какая-то глупая брезгливость. Мне бы тоже стоило обидеться на лидера. Он никак не поймет, что я давно вырос. Все считает меня маленьким и думает, что моя ладошка не может испачкаться в крови.       — А моя может! — сердито буркнул Рафаэль. — По его мнению — по самый локоть. Еще вы поддакиваете. А это не я! Ясно тебе? Не я! Не я!       — Тише, Раф. Не шуми так, — мягко улыбнулся Микеланджело. Он все еще глядел на их руки. Полностью совпадавшие, как зеркальное отражение, с длинными пальцами и широкой ладонью. — Я знаю, что это не ты.       — Ты мне веришь? — Рафаэль отшатнулся, внимательно посмотрел на младшего. Руку отнял, все еще не замечая сходства. — Действительно веришь? Не прикидываешься?       — Конечно, я верю тебе, — Микеланджело спокойно, открыто смотрел на брата.       — Но почему? Ты что-то знаешь?       — Знаю, — Майки неожиданно печально улыбнулся, опустив глаза.       — Ты… мне скажешь? — Рафаэль и сам не заметил, что заговорил тихо, вкрадчиво. — Кто это?       — Это я.