now you can cry

Осень никогда не казалось Тэену еще настолько унылой. Опадающие желто-красные листья, дожди и хмурое подобие неба вызывали неизвестную тоску по чему-то теплому и нежному, словно когда-то давно у него отняли что-то похожее, отдаленно напоминающее это чувство. И даже сейчас, сидя в помещении какого-то бара, едва освещаемого лампами, слыша приятные нотки джазовой музыки и вкус терпкого вина на кончике языка, Тэен не мог объяснить происходящее с ним. Аромат горячего воска и, кажется, виски въедается в жесткие от краски волосы вместе с грубыми приятными нотами классического джаза, существовавшего еще во времена Регтайм бэнда в далеком двадцатом веке. Ли делает глоток вина и устало прикрывает глаза. И как его вообще угораздило оказаться здесь? Вопросы подобного рода, если быть честным, посещали его голову достаточно часто не потому, что временами приходилось искать объяснение тому, как он оказался в том или ином месте, а потому что в определенное время жизнь повернулась к нему пятой точкой и заставила выбираться из дерьма. Тэен до сих пор не может смириться с тем, что в конечном итоге все трудности закончились быстро и неожиданно, что однажды он открыл глаза и понял насколько стало легче жить. И когда его хороший друг и товарищ спрашивает у него банальное: «Что случилось?», Тэен отвечает не менее банально и просто: «Все началось с того, что я родился». По факту, он даже не врет в такие моменты — не самый желанный ребенок в семье двух наркоманов, чудом сумевший выжить, а не превратиться в воняющий гнилью скелет, когда родители сливали все деньги на дешевый героин и валялись часами в экстазе, не раз вытворяя мерзкие вещи. А потом детский дом, приемная семья, наконец, счастливое беззаботное детство, авария, снова детский дом. Тэен так сильно ненавидит некоторые моменты своей биографии, поэтому отчаянно пытается забыть, выпивая один бокал за другим, шагая по улицам в наушниках и прячась от самого себя в темных углах комнаты, куда не достает свет одинокой серебряной луны. — И все же, — говорит ему Читтапон и протягивает карточку. — Это студия, где я работаю. Тебе не помешают лишние деньги, поэтому приходи. Ты же знаешь, что я всегда жду тебя. Тэен улыбается и прячет бумажку в карман джинсовки. Читтапон — его единственный друг, и кто знает как бы сложилась жизнь, если бы однажды он не помог устроиться Ли на работу. Они скорее дружат без остатка, словно сегодня — последний день, а завтра уже не наступит. Тэен смотрит на разноцветные стекла разного алкоголя и слабо улыбается, делая глоток: — Я знаю.

/ / /

— Хуан Ренджун, — Тэен видит, как мальчишка вздрагивает и под насмешливые взгляды одноклассников поднимается с парты; ему, возможно, чуточку жаль этого парня, и даже в какой-то момент хочется оставить его в покое и спокойно поговорить, но Ли все еще учитель музыки в этой школе и образ серьезного парня нужно поддерживать, — неужели вас так усыпляет игра на фортепьяно? В глазах у школьника бесконечная усталость и отблески чего-то несуществующего и пустого, и Тэен видит себя — потерянного семнадцатилетнего мальчишку из детского дома полного жестокости и несправедливости, такого же загнанного, без малейшего стимула на счастливую жизнь. Ли прячет под длинными рукавами рубашки белые старые шрамы от лезвий и знает, что у Ренджуна на руках точно также. Но все это в прошлом, и сейчас у Тэена скучная серая жизнь, разбавляемая тихими вечерами в барах с Читтапоном. — Простите, — мальчишка прячет глаза и снова утыкается в книгу. Ли знает, что все это — бесполезное и безразличное — покрытая трещинами маска давно раненного хрупкого подростка. Но объяснить все это Тэен не в силах. Он так долго бежал от самого себя, от своего прошлого, и сейчас видит эти ужасные отголоски в Ренджуне. В груди неприятно покалывает, и Ли продолжает занятие. Все недосказанное в далеком прошлом вырывается наружу и впивается колючими шипами прямо под кожу, оставляя после себя капли крови и грязь. Тэен медленно шагает по вечерним улочкам, укрываясь от дождя капюшоном черной толстовки и слушая странную грустную классику в наушниках. В какой-то степени это даже расслабляет и убаюкивает. Последние часы осени тянулись необычайно долго и болезненно — вся эта боль отдавала в легкие, грозясь пневмонией и долгим скучным пребыванием в больнице. Тэен шагает по мосту и смотрит, как одна машина проносится за другой, вглядывается в ярко-желтый свет фонарей и пару раз смотрит на замерзшие пальцы. Не то, чтобы ему было жаль, просто в определенные моменты хотелось укрыться от дождя. Взгляд невольно цепляется за стоящую одинокую фигуру за перилами моста. — Да быть того не может, — шепчет Тэен и пытается сделать шаг, чтобы остановить паренька; ноги не слушаются и наливаются свинцом, пока человек на мосту истошно кричит и цепляется пальцами за мокрые перила. — Нет, нет, нет, нет. Тэен срывается с места, хватая неизвестного парня двумя руками за плечи и вслушивается в чужие рыдания. Было ли незнакомцу больно и тяжело, либо он просто опустил в неподходящий момент руки и позволил судьбе спихнуть себя в бесконечное болото жалкого подобия нирваны — Тэен не знал. Ему так сильно хотелось спасти человека от смерти, что собственный эгоизм завладел им. — Почему ты делаешь это? — Ли кричит, сильнее сжимая пальцы на плечах незнакомого человека и, кажется, дышит через раз. Он не слышит тихого голоса, не слышит жалких просьб, лишь помогает перелезть обратно и обнимает темноволосого парня. В последнем Тэен сомневается, но отчаянно хочет верить своим высшим психическим функциям. — Пойдем домой, — тихо говорит он и слегка отстраняет незнакомца от себя. — Меня Тэен зовут. — Ли Джено. Тэен слабо улыбается.