Салли и рад был остановиться, прекратить общение во благо себя, но…
Его нездорово бледная кожа, редко мытые и из-за этого почти чёрные волосы, мешки под глазами, нос, которым, по словам самого же Ларри, можно однажды случайно суициднуться… его нетипичность, слишком большая нетипичность для этого города, для образа тупого металл-сатаниста, которым он был для окружающих… всё это привлекало. Такой не идеальный, противоречивый. Серьёзно, в ком ещё мог ужиться ранимый художник и любитель тяжёлой музыки? Грубиян и самый чуткий человек в мире? Он был будто не с этой планеты. Точнее, какая-то его часть будто была земной, а другая — откуда-то с далёких звёзд. Даже сейчас, сидящий слева от него и скрючившийся в три погибели над злосчастным тестом, он привлекал его. Салли не мог остановить поток несвязных эпитетов, пока смотрел на него. Скорее всего, учитель его уже давно спалил, но отвернуться он…не мог.
Радость и тлен. Расцвет и увядание. Таким был для него Ларри Джонсон. На почве перегрузки головы мыслями о нём и цветочках, в голове как-то сами собой возникли вьетнамские флэшбеки: он лежит на матрасе, глядя на мирно сопящего Ларри, затем гипнотизирует пачку чипсов. После воровато косится на неё, отстёгивает нижний ремешок протеза, вытягивает руку, хватает одну «чипсину» и погружает в рот. Затем укладывается обратно, «через пять минуточек» намереваясь пойти налить себе сока. И дальше воспоминания обрываются. Понимание приходит быстро. Стыдно. Как же стыдно! В тишине кабинета раздаётся тихий шлепок и последующее «ай». Фейспалмить об протез оказалось достаточно болезненно. К счастью, все были настолько увлечены тестом, что внимание на посторонние звуки обратил только Трэвис и ещё пара-тройка зевак. Не так много в масштабах Вселенной. Но и они скоро поспешили отвернуться под неодобрительным взглядом учителя. Конечно, Ларри бы ни за что не стал вторгаться в его личное пространство и получать желаемое насильно. Как он вообще мог о таком подумать? Через пару секунд к саднящей боли в пальцах добавилось покалывание где-то в районе груди. Ясно, значит, придётся ему погулять на перемене лишние пять минут.***
Задерживаться в столовой всё-таки не стоило. Но найти другой предлог, чтобы войти в раздевалку позже всех, Салли так и не нашёл. По пути он несколько раз столкнулся с ребятами из других классов, большую часть которых даже по именам не знал. К сожалению, это было не взаимно: уж его-то знала вся школа — попробуй его не запомни! Но он не переживал по этому поводу и продолжал двигаться сквозь бушующее цветное море из людей. До звонка оставалась одна минута. — Придётся действовать на сверхзвуковой… — подумал он и ускорился. Влетая в помещение, Салли идеально рассчитал траекторию и тормозной путь, но красиво и незаметно проникнуть туда у него не получилось. Чёртов Трэвис возник прямо в дверном проёме. Столкновения миновать не удалось, и поэтому верхняя часть протеза прекрасно вписалась в подбородок недруга. Он тут же завыл от боли, но Салли проигнорировал это, быстро прошмыгнув в мужскую раздевалку и захлопнув за собой дверь. На лице сама собой появилась злорадная ухмылка. Получил, наконец-то. И делать ничего не пришлось, и ударил в кои-то веке самолично. Всегда бы так. Фишер ожидал, что Трэвис вломится и начнёт выяснять отношения, но после минутного ожидания этого так и не произошло. Радость прервал громкий и пронзительный звонок. Тогда Салли очнулся и резко рванул наверх привычную чёрную кофту, и в этот момент грудь пронзила сильная режущая боль. Так он и согнулся, с одеждой на уровне головы. Это было похоже на разряд тока. Сначала точечный, а потом разлившийся по телу и скрутивший все мышцы. Как плющ, проросший из одного семени и через некоторое время поглотивший под своими стеблями всё окружающее пространство. Боль утихла нескоро, когда Салли уже сел на скамейку за спиной. Теперь он смог распрямиться, снять кофту целиком и посмотреть на причину неприятных ощущений. Из груди, из маленькой прорези на живот стекала кровь, а у ног валялся оборванный цветок. Его корни были похожи на сосуды и тоже испускали кровь. Юноша зажал рану, приложил к ней влажную салфетку, которую достал из рюкзака, но ничего не помогало. Кровь продолжала течь, окрашивая тонкую ткань в красный. — Ничего, рано или поздно остановится, — утешал Салли сам себя, прислонившись макушкой к стене. — Лишь бы не зашёл никто… Но на физкультуру он уже явно не пойдёт. Иначе он рискует угробить последнюю выжившую белую футболку, а в другом физрук-практикант ходить не разрешал. Кое-как нагнувшись, он подобрал цветок, смял и сунул в рюкзак. Кровь не останавливалась. Но даже в таком положении Фишер смог найти время для шутки, всё-таки Ларри на него плохо влияет: — Прямо как в аниме, — болезненно простонал он. — Три литра крови из-за мелкой царапины… Когда на салфетке не осталось ни одного белого места, Сал всё-таки отважился пойти к медработнику за пластырем. — Надеюсь, медик не станет задавать лишних вопросов… Он достал новую влажную салфетку и приложил к ране, затем снова надевая чёрную кофту и пошёл к выходу. В спортзале все сразу обратили на него внимание, но он, включив «игнорный аппарат» на максимум, вынесся из помещения и сразу же направился в нужное место. Перед физруком он объяснится потом. — Фишер? Что беспокоит? — сразу начал медработник, как только увидел его. — Сердце? Медиком была молодая женщина с каре и серыми глазами, всегда скрытыми под очками в прямоугольной оправе. — Миссис Ли, у вас не найдётся лейкопластыря? — Порезался? — Немного… Кофта в области груди намокла, явно не от раствора салфетки. — Показывай, — произнесла она и встала с места, подойдя к нему. Сал вспыхнул и отшатнулся назад. — Просто дайте мне лейкопластырь… Женщина хмыкнула и скоро выудила откуда-то из недр шкафа упаковку с тонкими пластырями, но тут же подошла обратно к парнишке, держа в руках коробку. Он взял оттуда нужный предмет и поспешил уйти, как вдруг его остановили: — Показывай давай. Обработать же нужно. — Нет, не нужно… Тут в глазах начало темнеть. Салли шумно вдохнул через нос, всеми силами стараясь держать равновесие. С каждым мгновением делать это становилось всё сложнее. — Да ты шатаешься! — воскликнула медсестра, усаживая юношу на кушетку и убирая уже не сопротивляющиеся руки. Она тщательно оглядела их и догадалась, что стоит посмотреть там, где он держался рукой. Задрав одежду юноши, миссис Ли пришла в ужас: кусок ткани, прижатый к мелкой и несерьёзной на вид ране алел от крови, а из самого пореза постоянно сочилась красная жидкость. Наверное, впервые за весь свой рабочий опыт её охватила настоящая паника.***
— Что это вдруг Салли-кромсали так быстро куда-то побежал? — усмехнулся Трэвис, всеми силами стараясь удержать в руках тяжелющий снаряд под тупым названием «конь» и не показать напряжённости. «Нет, это бегемот какой-то!» — добавил он мысленно. — Не знаю, — хмуро ответил Ларри, безмерно «счастливый» от того, что его заставили тащить эту хрень вместе с его закадычным врагом. Ничего, ещё пара секунд, они достигнут кладовки, запихнут туда инвентарь и на этом их «общение» закончится. «Главное, чтобы этот упырь сейчас не начал провоцировать. А он может. Тем более, сейчас нас никто не видит», — мысленно прибавил Джонсон. Кладовая находилась рядом с раздевалками и была расположена в самом начале до жути узкого коридора, который, в свою очередь, скрывался за никогда не закрывающейся хлипкой дверью. Только стоило подумать о подлянке со стороны Фелпса, как она тут же явила себя миру: — Понос, что ли? Это Ларри проигнорировал, но пальцы на кожаной поверхности «коня» сами собой сжались: «Ему-то, блять, какое дело?». — Не знаю, — опять повторил он. Трэвис прыснул. — Что, совсем за свою Сейлор Мун не беспокоишься? — и заржал. Тогда Джонсон не выдержал. Чёрт, пообещал же, что не будет обращать на этого мудилу внимание! Он резко толкнул снаряд вперёд, и другой его конец тут же впечатал Фелпса в стену, прижав живот. Тот прохрипел и хотел начать сыпать оскорблениями, но разъярённый Ларри действовал намного быстрее, и поэтому в один миг оказался рядом с ним и схватил его за грудки. — Слушай сюда, — начал Джонсон. — Я пообещал, что не буду тебя трогать. Но я пообещал это Салли, а его, как ты видишь, здесь нет. Так что завязывай, иначе пизда тебе. — Прямо щас, что ли? — Хочешь, прямо щас, хочешь, потом. — Тогда давай щас, а то ведь ты со своей Принцессой не расстаёшься. Слишком очевидная провокация — находящиеся через стенку уже всерьёз забеспокоились, чего это парни там так долго запропостились. Но разум Ларри был слишком сильно затуманен слепой ненавистью и желанием «выбить из этого гандона всю дурь», что он перестал оценивать адекватность происходящего. Он отпустил своего врага из захвата, однако, когда тот уже уверовал в то, что Джонсон «зассал», Ларри ещё сильнее сжал его футболку и занёс ведущую руку для весьма сильного удара. Тогда Фелпс не на шутку запаниковал. Получать по морде от кого-либо он не боялся от слова совсем, но обычно при драке глаза его противника не горели адским пламенем. А это было именно оно — то самое пламя, в котором, по красочным и подробным рассказам отца, сотнями тысяч лет горели грешники со всего света. Он знал, что после кончины сгорит в этом пламени. Опять же, по заветам отца. Отец прям таки гарантировал ему это. Но парень не думал, что испытает это при жизни. Огонь в глазах этого стрёмного патлатого то ли рокера, то ли металлиста, полыхал на славу и ощущался физически. Внезапно он почувствовал, что ноги потеряли связь с землёй так же быстро, как башня Джонсона с реальным миром. — Даже «конь» ему не помешал! Откуда в нём столько дури?! — думал про себя Трэвис, судорожно мотая ногами в воздухе и вцепившись в удерживающую его руку до побеления костяшек. Сейчас он уже не злился и не хотел позубоскалить. Он просто боялся не увидеть завтрашний день. — Джонсон! Фелпс! — вдруг донеслось сзади. — А ну завязывайте! Форстсунд вас не видит! После этих слов до плеча Ларри дотронулись. Это была Мейпл. Странно, что она при всём своём пофигизме вообще пошла их разнимать. Это заметили оба нарушителя порядка, но в причины сего феномена углубляться не решились. Ларри сквозь зубы прошипел мало разборчивое ругательство и всё же выпустил того, в чьей адрес было брошено это ругательство. Девушка оглядела их и, убедившись, что в ближайшие минуты они не собираются вскрывать друг другу черепушки, ретировалась назад в спортзал. И посоветовала последовать её примеру. — И то верно, если Форстсунд о «мятеже» узнает, развизжится, как ебанутая чайка, — подумал Джонсон, бегом направляясь к двери, но так и не покинув раздевалки. — Скорее бы его практика в нашей школе закончилась. И вообще эта школа… Трэвис прошмыгнул мимо него, стараясь даже не смотреть в его сторону и отворачиваясь, как от костра. Сам Ларри вошёл в раздевалку и захлопнул за собой дверь. Он дошёл до скамейки и тут же опрокинулся на неё, прижимаясь спиной к шероховатой поверхности стены. Ну вот, он поддался на провокацию Трэвиса. Он всеми силами пытался успокоиться, пытался доказать сам себе, что ничего плохого в данной ситуации уебоголовый не сделал, просто прикрутил к Салли ещё одно тупое прозвище. Но все аргументы тут же разбивались: — Ещё одна его такая выходка, убью же нахрен, и всё, возвращение в комнату с одной целиком решётчатой стеной обеспечено. Скоро урок закончится. За ним последует ещё два, а потом они наконец-то отправятся домой, перед этим обязательно заглянув к Эш. Она умудрилась приболеть в тёплую предвесеннюю погоду, поэтому отсиживалась дома в гордом одиночестве, пока родители и Бен гостили у бабушки. По её личному признанию она даже счастлива, что всё так вышло. Но подбодрить её всё-таки стоило. Издав протяжный, полный разочарования стон, парень всё-таки начал переодеваться. Когда на нём снова оказалась любимая футболка, он наклонился к рюкзаку, чтобы достать остальную одежду, как вдруг его взгляд привлекло кое-что интересное: два маленьких синих лепестка. Ларри огляделся по сторонам, но не увидел вокруг ни намёка на хоть какую-нибудь растительность. Одна бровь непроизвольно приподнялась вверх. Он ещё раз глянул в сторону, прикрыл глаза и снова открыл. Видение никуда не исчезло. В воздухе повис немой вопрос: почему его начало глючить, если он ничего не употреблял? Или не глючит? Парень пригнулся ниже и коснулся лепестков пальцами. Они оказались вполне осязаемыми и, что странно, тёплыми, с мелкими частицами чего-то красного. Неужели кто-то из парней цветочки для своей дамы таскает? Эта идея казалась логичной, но тут же разбивалась об следующий аргумент: сейчас была весна, а не лето. И такие цветы не росли просто так, в клумбе какой-нибудь. Это был дикий и свободный цветок. Название Ларри установить не мог, в ботаники он не записывался, однако он совершенно точно был уверен, что не видел таких лепестков ни у одного растения на ближайших участках. Он не заметил, как дверь открылась и на пороге возник Фелпс. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его обратно и молча прошёл к вещам, всё-таки покосившись на неопознанный лежащий объект на полу и Ларри, скрестившего руки на груди. В своей футболке и спортивном трико. Слишком неестественно. — Палишься, — не удержался только что вошедший парень от колкости. — Что? — Если ты своей… своему Салли цветочки таскать решил, так мог бы не трясти их прямо в раздевалке. — Я не знаю, откуда это. Начинать конфликт не хотелось, поэтому Ларри старался держаться. — Или он тебе таскает, — ядовито выплюнул парень. — Один хрен — палитесь. Джонсон шумно выдохнул, но недобрый взгляд на собеседника не перевёл, сдержался. Сначала Ларри злился, но потом… задумался. Так если сойти с ума и представить, то это могло быть и так. Тем более, лепестки лежали недалеко от его вещей. Говорить об этому Трэвису он, естественно, не стал. Сал вполне мог захотеть извиниться перед ним за ложное обвинение. Весьма косой способ, но какой есть, чё уж. Если это он, стоило убрать их, пока лишних свидетелей не помешало. Ларри сжал их и закинул в карман. Сбоку послышалась усмешка, но сразу же после неё последовало искреннее «Э?!». — Это ещё что? — Джонсон даже вздрогнул, когда Трэвис оказался слишком близко и потянулся к пространству рядом с вещами Фишера. Ларри сначала смерил его недовольным взглядом, а когда увидел, как тот брезгливо поднял двумя пальцами почти полностью алую салфетку, сердце упало куда-то в желудок. — Салли-Кромсали случайно не… суициднуться решил? Когда он говорил это, на его лице, о, Боги, чуть ли не впервые за их знакомство читалась неподдельная эмоция беспокойства и ужаса. Второе, хрен с ним, понятно. Но первое?.. Разбираться Ларри не стал. — Кому скажешь, урою, — монотонно процедил он, выхватил у Фелпса его находку и молнией вынесся из спортзала. Кажется, парень даже кивнул. Сначала Ларри забежал в ближайший туалет, затем понёсся в кабинет медика. Мысли в его голове превратились в одну сплошную кашу. Он верил и не верил в происходящее одновременно. Нет, ну нет. Лепестки и салфетка никак не были связаны, так ведь? Он перемещался по зданию настолько быстро, насколько позволяло его тело. В его организме всё переворачивалось от одной мысли о том, что Сал мог что-то с собой сделать. Тем более, если это из-за него. Неужели, он действительно так и не смог простить его за то, что он на самом деле не делал? Пробегая мимо окон, он краем глаза заметил карету скорой помощи. Сердце продвинулось дальше и упало в стремительно деревенеющие ноги. И вот он, кабинет медсестры.