Продолжая искать душевное спокойствие, Щекочущее моё сердце, я лишь причинил нам боль. Так что просто от слёз этого расцветшего во всей красе цветка Ты отдаляешься И отдаляешь меня…
За каких-то десять минут сквозь плотную пелену белёсого тумана не стало видно даже противоположной стены. И когда сие природное явление вообще образоваться успело? Ай, да похрен. Ларри запрокинул голову и теперь соприкасался макушкой с деревянной поверхностью, укладывая локти на притянутые к груди колени. — Ещё пять сек, — пообещал он себе. Время стремилось к апрелю, казалось бы, всё ближе и ближе к лету, но погоде внезапно захотелось похолодать. В домике на дереве держалась примерно та же температура, что и на улице, но здесь хотя бы не было ветра. Поэтому Джонсон отсиживался здесь. Всяко лучше, чем дома наедине с осуждающе смотрящим на него мольбертом. — Мамка не заругает? Парень покосился туда, где должен быть люк. Оттуда донёсся громкий кашель, и скоро из тумана выплыла знакомая фигура. Эш смотрела на него с не меньшим осуждением и закрывала нос оттянутым рукавом новой полосатой кофты. Девушка надеялась быть понятой с первого раза, но, кажется, она возложила на этого балбеса слишком много надежд. Потому как в пустом чёрном взгляде читалось что угодно, весь тлен мира, но только не понимание. Тогда она ещё раз покашляла, на этот раз демонстративно. Только тогда Ларри понял ситуацию и помотал головой, затушив сигарету об пластиковый ящик от фруктов. Он даже забыл о том, чем здесь занимается. Просто не обращал на это внимания и пялился в смог. Девушка помахала руками вокруг себя, разводя «туман» руками и уселась рядом с товарищем, специально столкнув его и заставив чуть сдвинуться. На этом двигательная активность Джонсона завершилась. Эш ещё раз посмотрела на его лицо и грустно поджала губы. — Не собираешься к Салли в больницу? Она ожидала хоть какой-нибудь реакции. Но снова зря. Парень только приложил в губам два пальца левой руки. Да что с ним такое? Тогда она отпила из бутылки немного сока (подумав, что не зря зашла в магазин, не то угорела бы) и решила пойти на крайние меры: — Эй! — воскликнула она и всем весом толкнула в сторону. Из-за явной разницы весовых категорий Ларри только наклонился в сторону, но реакция последовала — он снова отрицательно покачал головой и зажёг новую сигарету. Девушка заглянула за его плечо, повертела головой и нашла взглядом наполовину пустую пачку. — И как ты до сих пор лёгкие не выблевал? — Почему я должен их выблевать? — Ну, если так каждый день дымить на протяжении… сколько ты там куришь, то можно, я думаю. — Буду с собой тазик таскать, — Ларри кивнул, Эш взбесилась, но решила промолчать. Наверное, она права. — Давно ты так? — Неделю. — Ты не сдохнешь? Её удивлению не было предела — эта королева драмы выглядела опытным курильщиком, дымящим если не пару лет, то точно несколько месяцев. — По-моему, ты уже на второй круг пошла. Понятно, спрашивать причину его самобичевания скорее всего так же бесполезно. — Неделю, значит. Ну, почти столько же Салли лежит в больнице. Мог бы уже сходить к нему ради приличия. Лучший друг всё-таки. — Блять, — выругался Ларри на грани слышимости. — Ты мне нотации читать пришла? — Звучит некрасиво. Скорее, я пришла сыграть жрицу совести. Совести. Ему и правда не стоило так много курить — каждая мысль давалась адски тяжело, а конечности стали ватными, — он тупо не мог встать и скоординировать свои движения. Но говорить об этом Эш он конечно же не будет. Как и о том, что после того как Сал дал дёру с его комнаты, они так и не поговорили. Ларри ждал его в школе, первый, второй, третий день. Но он так и не пришёл. Джонсон уже начал волноваться, закурил первую сигарету. Потом узнал, что недавно у него был Тодд, и с ним всё прекрасно. Спокойно готовится к госпитализации. В то время как Ларри долго и безуспешно пытался достучаться до него. Тогда он чуть не сдох, но почти скурил половину пачки. Стоит отметить, что до этого он держал сигареты в руках всего один раз лет в двенадцать. И вот, решил вспомнить лихую молодость. — Он не желает меня видеть, и я не смею ему в этом перечить. — Завязывай паясничать. Почему ты так решил? Ага, сейчас, будет он жаловаться. Парень нервно погасил порядком истлевшую, но так и не начатую сигарету об тот же несчастный ящик и кинул окурок куда-то в смог. Он ведь пытался, правда, пытался во всём разобраться и помочь. Пытался помочь. Но нет. Это так же «та единственная дверь, в которую я буду стучать вечно». Короче, бессмысленная херня. Не хочет, не надо. — Потому что. — Потому что, — повторила Эш. — Вы с Салом в последнее время и правда похожи на педиков, которые не могут в своих отношениях разобраться. Ларри слишком резко встал на ноги и отвернулся. Лишь бы не покраснеть. Раз уж Эш начала так считать, пора с этим что-то делать. — Не похожи. А они и есть. В следующее мгновение он столкнулся спиной со стеной — всё-таки не надо было так резко вскакивать, голова ещё не пришла в норму. — Да ладно, забей, я не серьёзно. Просто ты меня выбесил. Так что? Вы поссорились? Тяжёлый вздох, в глазах помутнело. Ещё чуть-чуть, и он свалится. Тогда он сел обратно, хватаясь за голову. — Ларри? — внезапно Эш снизила тон и дотронулась до его плеча. В глазах сочувствие и грусть. Настолько всё очевидно? — Ты в норме? Вместо ответа Джонсон запрокинул голову и протянул Эш пачку сигарет. — Выкинь их, пожалуйста. — Ларри. Сказать, или нет? Возможно, что Тодд уже всё разболтал, и она просто ждёт его признания. Не характерно для него, но вероятность имела место быть после его фразы о том, что их обоих нужно спасать. Секунда, пять. Эш вроде как нравился Салли. Ладно, лучше не стоит… — Ну и сиди, молчи, — конец, девушка не выдержала и встала, подхватив бутылку. — Может, что-нибудь высидишь. Тем временем туман почти рассеялся. — Пришла с ним поговорить нормально, выяснить всё, а он сидит тут как сыч и слова нормального сказать не может! — Со своим Салли сначала поговори и выясни, что происходит! Он не заметил, как снова подскочил. Эшли явно не ожидала такой реакции и просто смотрела на него. — Почему он внезапно весь из себя такой загадочный стал! Почему он просто не может мне довериться? Почему то всё нормально, то он внезапно вспоминает, что у него шрамы есть? Чего он хочет вообще? Чё ему от жизни надо?! — У тебя глаза горят, успокойся, придурок! Она напугана. Иначе бы не назвала его придурком. Но Ларри было всё равно. Вся злоба решила выйти наружу. Время выплеснуть свои чувства пришло слишком не вовремя. — Ему сейчас очень тяжело, и он… ну… его болезнь слишком странная, ты бы… И тут Эш поняла, что проболталась. — Ты его ещё и без маски видела? Пиздец, а я типа избранный, что ли? Ну охуеть теперь! — он всплеснул руками. — А хули выёбывалась тогда, когда я тебя спрашивал? Я настолько тупой? Вы меня боитесь? Почему он тогда от тебя не бегает? А может, кто-то ещё в курсе? Он уже не слышал себя. Он что-то говорил на повышенных тонах, возмущался, но уже не осознавал, что конкретно. Настолько всё осточертело. Вдруг лицо окатило чем-то прохладным. Джонсон перестал орать и замер с ошалело распахнутыми глазами и растопыренными пальцами на руках. Глаза Эш слегка покраснели, а руки сжимали почти пустую бутылку из-под сока. Противная оранжевая жидкость стекла с лица, волос и закапала на деревянный пол. Девушка вытерла покрасневшее лицо. И сейчас он начал приходить в себя. Он попятился назад и опустился на ящики. Что он наговорил? Часом не спалился о своих чувствах? Судя по состоянию Эш, он точно сказал что-то обидное. Он ударил кулаком по ближайшему предмету и закрыл лицо ладонями. — Прости. И уходи. Вместо отдаляющихся шагов послышалось приближение. — Бешеный. — Всхлипнула девушка и присела рядом с парнем на пол. — У тебя… у тебя правда глаза горели. Я испугалась. — Слышал. — Нет, это правда был огонь, я видела его. Точнее, что-то похожее на него, оранжевые такие круги, как будто ты инопланетос какой-то. — Как ещё меня назовёшь? Злости уже не осталось. Остались только усталость и головокружение. — Мне не стоило так наезжать. Я не знала, что тебе настолько тяжело. Сал отмалчивается по поводу тебя, сразу грустным каким-то становится. Вот я и думала, ты спокойнее, — она прыснула, — дашь мне понять. Оказывается, вон как всё запущено. Да уж, не то слово. Скоро Эш встала и обняла его за голову. Слишком внезапная выходка, но стало как-то легче. — Ты теперь липкий, — она засмеялась, но тут же стала серьёзной, — но если бы я этого не сделала… мне показалось, ты сгоришь. Сходил бы к окулисту, а то криповая хрень. — Схожу. Эш отстранилась и достала телефон, тут же набирая Тодда — Ларри правда был слишком мокрым, чтобы поход до дома по холоду не вышел для него боком. Парень прикусил губу изнутри. Возможно, сейчас всё может встать на свои места. Вопрос покажется эгоистичным, но… всё это только ради Сала: — У него под маской не шрамы, так? Эш вздрогнула. Она обернулась, посмотрела на бледное лицо напротив и захлопнула телефон-лягушку. Вдох, выдох. Ладно, когда-нибудь это нужно было сделать. Хуже уже не будет.***
Девятая попытка остаться отлёживаться на месте и получить какое-то адекватное развитие событий не увенчалась успехом. В прошлый раз его утянуло под землю, в позапрошлый протащило половину поля за ноги. Фантазия у подсознания потихоньку выветривалась, и Сал наивно полагал, что когда-нибудь всё прекратится. Но сейчас, глядя на возвышающийся у него над головой купол из колосьев с полностью безразличным лицом, он прикидывал, что могло быть дальше. Даже интересно: способно ли сознание повторяться? Купол сплёлся над ним и замер. Всё. Даже по прошествии, казалось, десяти минут ничего не изменилось. Интересно, а во сне можно уснуть? Прошло ещё столько же. Ещё больше. Тогда Сал слегка сменил положение. Ничего. Он приподнял голову и посмотрел по сторонам. Снова ничего. Только точка справа неподалёку, за «забором». Присмотревшись через щель, Сал понял, что это не точка. Собачьи уши, разведённые в стороны, будто пытающие к чему-то прислушаться. Юноша замер, глядя на него. Пёс не появлялся в его снах очень давно. Что же он выкинет на этот раз? Ветвистое тело приподнялось, двинулось в его сторону. Оно шевелило ушами и передвигалось украдкой, будто полагая, что так его не увидят. Фишер автоматически подался в сторону. Пёс подошёл к куполу и уселся рядом. И всё снова застыло. Салли лежал неподвижно. Шевелился. Даже уже встал походить. А пёс всё сидел и сидел. А купол всё был. Юноша потёр переносицу и вдруг услышал лай. Когда обернулся, он увидел, как его клетка уменьшается, норовя по закону жанра задавить его. А если задавит, что тогда? Он проснётся? Наверное. Тогда Сал упрямо встал посередине и стал ждать. Было страшно. Колосья скрипели, будто ломающаяся плетёная мебель, а пёс неустанно лаял и кидался на стену из них и кричал до хрипа. А ветки сужались. Страшно? Страшно! — Видишь, они мне не вредят! Если я просто забуду о них, сон просто прекратится! И я проснусь! — хотелось прокричать ему, но страх сковал не только конечности, но и голову. Колосья приблизились вплотную к его лицу и сдавили в удушающих объятиях. Пёс замолчал и просто смотрел на всё это. Сал ждал окончания сна. Но давление продолжалось, а горло опасно сдавили золотистые тиски. Воздуха бы, да где уж там. Юноша закрыл глаза. А оно всё не заканчивалось. Но скоро он почувствовал свободу с правой стороны, даже смог пошевелить рукой. Он открыл глаза, но вместо его палаты он увидел только остервенело рвущее колосья существо. Вырывающее растительность зубами, с корнем и откидывая их куда-то очень далеко. Пса видно не было. Эта штука была больше похожа на оборотня. Сал побледнел, уже представляя, что сделают с ним эти зубы, когда доберутся до него. Страшное создание выдрало последнее препятствие и повалило юношу на землю. Он хотел сбежать, но вместо этого был жестоко придавлен огромной лапой. Ещё немного, и его органы окажутся снаружи. Морда существа приблизилась, смотря на на него с осуждением и тоской. Фишер начал трястись ещё больше, руки сами собой вцепились в лапу. И большой "пёс", глянув на них, обдал светлое лицо горячим дыханием и отпустил его. Не веря своим глазам, Сал не мог перестать смотреть на эту огромную махину. Но раздражённый короткий рык заставил прийти в себя и бежать. Он бежал недолго, и скоро провалился в лужу из цветов.***
Сал устало потёр глаза. Ещё никогда сон так не выматывал его. До подъёма оставалось ещё почти два с половиной часа, и по хорошему ему следовало бы лечь обратно, но гипнотизируемая им тумбочка внезапно подсказала ему встать и умыться раньше остальных, чтобы не попадать в очередь. Обрадованный своей находчивостью, он потянулся и подхватил нужные принадлежности, после чего скрылся за дверью. Ночная медсестра неодобрительно обвела взглядом молодое тело с полотенцем на голове, но возмущаться не стала. На этот раз сон был странным, но… в какой-то степени понятным. Теперь было совершенно точно понятно, что ветвистая псина является аналогией Ларри. Слишком прозрачный намёк. Если подсознание сочло его тупым и всерьёз считало, что ему нужно объяснять всё по два раза, то Сал не хотел бы с ним разговаривать. Лучше бы его мозг дал ему понять, почему во сне Ларри является ему спасителем, этаким корявым принцем, который всенепременно спасёт его от недуга. В реальности же всё было наоборот: любое прикосновение, сближение образовало в белой коже прореху и давало плодородный свет паразитирующему в крови семени. Так какого же хрена? Что подсознание пытается донести до него? Мол, терпи, когда-нибудь тебе станет настолько хреново, что цветы не выдержат? Типа, когда всё совсем плохо, это даже хорошо? Ну нет, не канает. Сал с досадой уставился в отражение. Цветы покрывали всю верхнюю часть тела: лицо, грудь, плечи до локтя, спину почти до поясницы, ну и шею, оставляя голое место разве что слева под скулой. Но раны не становились шире, это прекрасно. Они только сильно краснели и иногда шелушились, вызывая мерзкий зуд, но жить с ним можно было. — Наше лечение тебе не помогает, но ты отлежись тут. Как-то сказал ему врач. Ну конечно — отлежись! Не помогает! Ему становилось только хуже с каждым днём, как он уходил в себя и думал о своих снах. Психолог здесь не предусматривался, а соседей по палате в силу необычности его недуга у него не было. Поделиться не с кем. Он никогда этого не делал, а тут вдруг захотелось. Конечно, от одиночества уже хотелось на стенку лезть. Да и этот врач… он отличался от всех предыдущих, правда пытаясь помочь. Но каждый раз приступы откровения блокировались сначала диким страхом, а потом уже и цветочками, куда ж без них родимых. Поэтому следующим пунктом в его утреннем приключении был приём прописанных ему успокоительных. Сал поймал себя на том, что неподвижно смотрит на себя с щёткой в зубах уже достаточно долгое время. Он спешно выплюнул пену и наклонился к крану. Лицо приятно охладила вода, кажется, даже будоража синие лепестки (ко всему прочему, оставлять растительность не помятой было тяжеловато). Прохлада будто «тушила пожар на поляне». Да уж, ебанутое сравнение. Когда он уже почти покончил с умыванием, он почувствовал дискомфорт в уголке левого глаза возле слезника. Юноша потёр глаз и посмотрел в зеркало. — Ресница. Но инородного объекта видно не было. Поэтому Фишер слегка оттянул нижнее веко вниз. Под кожей и правда было что-то странное, похожее на маленькую шишку. Даже не начав думать о том, откуда это нечто вообще взялось в его организме, он попытался избавиться от него, но не тут-то было. Вдруг объект запульсировал. Сал одёрнул руки и отступил назад, не переставая смотреть перед собой. Он не шевелился, а дискомфорт исчез вовсе. Хотелось сбежать, но ему было необходимо убедиться в том, что это не галлюцинации. Юноша ещё раз сделал всё то же самое. Странная шишка никуда не делась, но размер был тот же, что и до, выходит, глюка. Выдыхать ещё рано. Сал затаил дыхание и боялся даже моргать. Вот бы позвать медсестру, которая бы помогла ему. Когда послышался приближающийся шорох шагов, он всё-таки закинул полотенце себе на голову и закрыл кран. «Только не цветы, только не цветы» — монотонно вторил он сам себе. В одно мгновение свет вокруг погас. Предметы расползались во внезапно синей темноте, теряя контуры и завихряясь. Сал вздрогнул и, отступив назад, врезался в стену. Он закрыл глаза, зажмурил их, и так несколько раз. Но тут он понял — с каждым разом окружающая обстановка кажется всё светлее и светлее. Будто свет всё ещё был включен. Он был готов поклясться, что прямо перед ним взорвалась лампочка, а в глаз ударил осколок. Иначе он не мог объяснить настолько внезапный приступ боли. Сал схватился за больное место и ещё раз попытался посмотреть перед собой. Тот же самый свет, безмятежно-белая плитка над такой же раковиной, сероватая дверь на щеколде. И ни единого синего пятнышка. Холод прошёлся по спине, молодое тело замерзало при двадцати градусах Цельсия в положительной шкале. А взгляд единственного глаза наткнулся на отражение в зеркале — шишка высовывалась из-под века, заставляя щуриться от боли и чувствовать подступающие от раздражения слизистой слёзы. Перед тем, как неопознанный объект окончательно не вынудил его зажмуриться и застонать, он увидел пятно прорывается и являет свету зелёный узелок. Осознание пришло мгновенно. Такое уже было. Почти сразу, как умерла Диана Фишер. Сал вспомнил, как его колошматило из стороны в сторону над бездыханным телом, а зрение заволокла синяя пелена. Тогда прекрасная голубая радужка стала ещё прекрасней и расцвела ярко-синим васильком прямо у него из глазницы. Жаль, что цветы не умеют видеть. Боль лезвием в пульсирующих руках пьянчуги с тремором прошлась по глазному яблоку. Она едко впивалась в кости и разливалась по всему черепу. Сал попытался открыть глаза, но тщетно — он будто не принадлежал ему. — Помогите! — закричал он во всё горло. А чем ему помогут? Тем же, что и в тот раз — ничем. — Помогите… — просипел он тише, зажимая проклёвывающееся растения и скатываясь спиной по стене и падая с ватных ног. — Помогите… Он мог только просить о помощи и сидеть здесь наедине со своей болью. — Я ослепну. — Паника захватила юное тело. — Почему… почему никто не может… мне помочь… По щекам что-то потекло. Что-то горячее. Тогда Фишера поглотил ужас. Глухой, первобытный ужас. Он закричал, что есть мочи, но никто не приходил. Он пытался увидеть умывальную комнату, свои кеды, да хоть что-то! Хотя бы очертание. Пожалуйста! Все его знания о предметах, о том, где он находится, всё исчезло. Испарилось, превратилось в один сплошной мрак к чертям собачьим. Вокруг была только темнота. И неизвестность. В его распоряжении оставались только слух и осязание. Но как жить с ними? Что он теперь будет делать? Как станет жить? Сал схватился за плитку за спиной, попытался встать цепляясь, будто маленький паучок. Всё пропало… север, юг, запад, восток… лево, право… свет, тьма, день, ночь, краски, цвета, деревья, отец, друзья, однокашники, Ларри. Ларри… он ведь научился рисовать в новой технике. Наверное, красиво. Да не наверное, совершенно точно красиво. В своём стиле, не похожим больше ни на чей. А что такое красота? Что такое стиль? Как выглядит Ларри? Как будет смотреть на него при встрече? А вдруг он посмотрит на него с равнодушием? Что, в общем-то, было бы справедливо. А вдруг он откажется говорить, и ему нужно будет понять всё самому? А как он увидит?Тьма. Тьма. Тьма-а-а…
Он попытался раскрыть глаза. Последние крупицы света испарились. — Не выходит. Не выходит, блять! Блять! Помогите! Единственное, что он мог, это беспомощно стоять на дрожащих ногах, цепляться за что-то холодное за спиной и орать бессвязный набор слов. А что это такое холодное? А как выглядят его ноги? А вдруг он запачкал пол? Миссис Ланг, наверное, будет ругаться. А что такое пол? Где-то рядом послышался громкий стук и взволнованные крики. Он же закрылся! А куда идти? Куда ступить? Открыть бы глаза… и увидеть, что это всё сон. Что они сидят у Ларри в комнате и Сал конечно же заснул, а теперь проснулся и точно готов оценить его навыки. А потом обнять. Подарить свой первый поцелуй. Увидеть реакцию Тодда и Эш, их, важное для него, одобрение или презрение. И ещё желательно на вытянувшуюся морду Трэвиса посмотреть. Пошёл он на хрен со своими апельсинами. Ещё можно на отца глянуть. Как он будет фейспалмить. Но только краем глаза. И никаких цветов. К херам цветы, выкинуть их. В подвале не было цветов. И в теории можно было задохнуться. Наверное, воздух в квартире Джонсонов и правда был тяжелее обычного, но этого никогда не ощущалось. А как выглядят цветы? Они дарят ему только боль и отчаяние. А как выглядит Ларри? Как чёрное полотно? А может, пелена перед его глазами и есть Ларри? Сал попытался переместиться ближе к источнику звука, но ему вечно казалось, что он идёт в противоположную сторону. Резкий удар, приходящийся на бедро. На полу явно образовалась вязкая лужа, и он упал. Ну всё. Росток нихреново вырос, а дыхание участилось и с каждым вдохом западало всё глубже в лёгкие. И пришли слёзы. От беспомощности, от боли… да много от чего. Он ослепнет. И никогда ничего не увидит. Тогда он точно останется один. В темноте-е. Цветы смыкаются над ним плотным куполом и тянут вниз. Ветвистый пёс всё ещё ждёт его, но не стремится прыгать в омут. Правильно делает. Картинка в его голове тоже блёкла. Никаких псов рядом нет. Или есть? А вдруг есть? Рука, вцепившаяся в новый цветок, не расцепляя окостеневших пальцев, потянулась вперёд. К псу. Вспышки боли, страха, смятения. Что из этого существовало в реальности? Он не успел этого понять. Ветви на когтистой лапе расцепились, раскручивая прутья, с трудом касаясь кончиков пальцев. И оплетая кисть. Рывок, последний рубящий удар в черепе. И там, в подкорке, Сал стоит по колено в подгнившей куче выдранных с корнем (явно собачьими зубами) васильков. И прижимается к дереву? Нет, не дереву. Статуе? Почти. К этому патлатому дегенерату, состоящему из одних прутьев. Голому. По крайней мере, точно без футболки. Почему голый? Ну, бля… бывают в жизни огорчения. Вместо глаз была пустота, они отсутствовали в памяти. Он — будто спираченная с багом игрушка, в которую забыли скопировать один код. Витые губы растянулись в улыбке. Так ведь выглядит улыбка? Как в наваждении он улыбнулся в ответ, обнимая теснее.Твой образ, всплывающий в моём головокружении, Умело разрушил эту тишину.
— Я вижу тебя.
***
После первой встречи с призраком Ларри зарёкся, что в этой жизни его ничего не удивит. По крайней мере, нечто живое уж точно. Вот только крадущийся «крабиком» вдоль стены Трэвис Фелпс точно должен быть живым. Палкой его, что ли потыкать, дабы убедиться? Потыкать его палкой хотелось не только в исследовательских целях — какого лешего он забыл у дерматологического диспансера, в котором лежит Сал? Этот идиот постоянно озирался по сторонам и натянул на голову капюшон в надежде, что его не заметит никто из знакомых. Ларри наблюдал за этим нелепейшим зрелищем издалека, сжимая в руке ручки пакета, в котором посписочно лежало всё то, что Салу можно есть. Всё то, что продиктовала Эш. Догнать или не догонять? Впрочем, похуй на него. Просто если он увидит его и завтра, он открутит ему голову, вот и всё. Парень выдохнул и направился к входу. Время пятнадцать тридцать три, должен успеть. Собрав волю в кулак, он сделал первый шаг. Если для "клумбомальчика" в напряг его чувства, то к чёрту. Просто друзья ведь тоже могут спокойно поговорить, верно?