Васильковая боль

      После первой встречи с призраком Ларри зарёкся, что в этой жизни его ничего не удивит. По крайней мере, нечто живое уж точно. Вот только крадущийся «крабиком» вдоль стены Трэвис Фелпс точно должен быть живым. Палкой его, что ли, потыкать, дабы убедиться? Потыкать его палкой хотелось не только в исследовательских целях — какого лешего он забыл у дерматологического диспансера, в котором лежит Сал? Этот идиот постоянно озирался по сторонам и натянул на голову капюшон в надежде, что его никто не заметит. Ларри наблюдал за этим нелепейшим зрелищем издалека, сжимая в руке ручки пакета, в котором посписочно лежало всё то, что Салу можно есть. Всё то, что продиктовала Эш.       Догнать или не догонять? Впрочем, похуй. Просто если он увидит его и завтра, открутит голову, вот и всё. Парень выдохнул и направился к входу. Время пятнадцать тридцать три, должен успеть. Собрав волю в кулак, он сделал первый шаг. Если для «клумбомальчика» в напряг его чувства, то к чёрту. Просто друзья ведь тоже могут спокойно поговорить, верно?       Первым, что встретило его, было не то, что он представлял. Дверь в приёмный покой была закрыта на ключ изнутри, а в длинном белом коридоре (не удержался и заглянул в замочную скважину), несмотря на разгар дня, царила абсолютная и безмятежная тишина. Ларри помялся и растеряно постучал. Спустя несколько минут ожидания, когда он уже намеревался уйти, попутно истерично матеря «ёбаного-затворника-Фишера», дверь вдруг открылась.       — Я к Фишеру, — выпалил парень, как только встретился взглядом с маленькими глазами полноватой медсестры-азиатки.       Миссис Сэнгхо, как гласил бейдж, тут же замахала руками.       — К нему нельзя! — воскликнула она и поспешила закрыть дверь, но не тут-то было:       — Как это нельзя?! — Джонсон не заметил, когда успел подпереть дверь ногой. — С ним что-то случилось?       — Так, нельзя! Можно только родным и близким!       Схватка неравных весовых категорий угрожала перерасти в ожесточённый конфликт, потому что никто из участников не собирался сдаваться. Медсестра упрямо тянула дверь на себя и пыхтела от напряжения, а Ларри чувствовал, что силы в ногах едва хватит на пару минут. Но он уж точно не собирался уходить отсюда, пока не узнает, что случилось. Пусть даже грохнуть эту бабу придётся.       — Я близкий! — не подумав, выпалил он.       — И кем же вы ему приходитесь?       Эм… друг? Недодруг? Недобойфренд? Недодругонедобойфренд? Хер знает. Джонсон потерялся в собственных мыслях.       — Да!       — Что «да»?       Он настолько увлёкся собственными размышлениями, что не заметил, как вместо адекватного ответа произнёс что-то другое.       — Мы почти братья.       — Что значит «почти»?       Парень опустил взгляд на женщину. Как же хотелось ей треснуть. В этот момент он уже перестал понимать, что это её работа, что так нужно. Ему просто хотелось проскочить внутрь и увидеть эту синехвостую башку.       — Наши родители скоро поженятся.       — Ларри? — донесся тихий хрип из коридора.       Незваный парень заглянул за спину женщины и увидел, как в паре метров от неё у стены стояло недоразумение, ради которого он сюда пришёл. Юноша наваливался на стену и придерживался за неё болезненно-бледными пальцами. Дежурная медсестра у палаты тут же закричала на него, но он игнорировал это и, придерживаясь за стенку, плёлся вперёд. Увиденное настолько шокировало Джонсона, что на мгновение стрельнувшая мысль о том, а будут ли их отношения в случае свадьбы родителей инцестом, утонула где-то глубоко и вряд ли когда-нибудь вернётся. Пока противная Миссис-как-её-там отвернулась, парень боком юркнул в коридор. Достигнув Сала, он отлепил его от стенки и, взяв за плечи, поставил перед собой. Юноша поднял голову. Под прорезью для глаза слева была видна повязка, так что в распоряжении оставался только правый искусственный.       — Идём. — Без лишних слов он потянул охреневшего парня куда-то в сторону, но на середине остановился. — В ту синюю дверь, пожалуйста.       — Может, не надо? С тобой точно не всё ок.       — Надо, ступай.       Хотелось начать серьёзный разговор здесь и сейчас. Спросить про Фелпса, про их отношения, про бесконечный игнор, он даже пытался начать, но вместо этого послушно повёл вцепившегося в рукав Салли в нужное место.       — Фишер, вернитесь в палату! — завопили обе медсестры.       На это он отмахнулся. Признаться честно, Ларри уже и самому стало стрёмно мурыжить слепого Сала. Однако эта уверенность, долгожданный порыв нормально поговорить, рубили на корню всю враждебность. Медсестры не перестали буйствовать, даже когда они вошли в дверь и закрыли её. Помещение походило разве что на склад с одной лавкой, двумя дополнительными дверями и тусклым освещением, которое тут же неожиданно вырубило. Всё окружающее из серого слилось в одно чёрное пятно. От неожиданности парень вздрогнул и беспомощно зашарил по шершавой, неровно покрашенной стене. Прохладные широкие ладони коснулись его рук и придали микроскопической уверенности.       — Всё правда нормально?       Очень глупое начала разговора. К счастью, Сал не отреагировал на это.       — Правда.       Ритмичная пульсация его сердца раздавалась в ушах обоих гулким топотом. Так нельзя было всё оставлять. Он чуть не лишился единственного глаза, думая о Ларри, о том, что он — угроза, и ничего более. Ему нужно открыть свою душу, раскрыть рёбра и подпустить к сердцу. Казалось бы, так легко. В темноте раздался быстрый щелчок и прежде чем Ларри успел охереть, он притянул парня к себе и примкнул к его губам. Джонсон опешил. Соображал он быстро, но именно в этот момент его сознание покинуло тело, уступив место перекати-полю. Семена растеклись по венам, питая тело своей неловкостью.       Мечтал зажать в углу, а в итоге зажали тебя. Пакет из рук неловко шлёпнулся на пол.       Неловкость. Он робко положил руки на спину юноши и наконец прикрыл глаза. Сал обнял парня за шею, пытаясь не сломать себе спину и не навернуться назад из-за слишком неудобного положения.       — Прости меня, — выдохнул он, отпрянув, — я и правда эгоистичное чмо.       И обнял, уткнувшись носом в грудь. Ответ не заставил себя долго ждать. Судя по всему, маска всё ещё на нём — на рёбра неприятно давила какая-то твёрдая поверхность, и это точно не лобешник Сала. Ну вот, как всегда — пришёл поговорить с ним «исключительно по-дружески», в итоге зажимается в тёмном углу.       — Да похер. — Рискованно отмахнулся Ларри и тут же чуть не прикусил язык — слишком уж неправильные слова подобрал. — В смысле, забей. Мы оба друг друга стоим.       — Точно. Знаешь… у меня накопилось сто-о-олько образов для твоих рисунков, хоть стой, хоть падай.       — Зашибись, — добрый смех показался настолько успокаивающим и мелодичным, что сумел заглушить звенящую внутри тревогу, — давно холста не касался.       — Правда?       — Ты перестал рассказывать мне свои сны, вот и…       Чувствовать, как чужое сердце бьётся на расстоянии меньше пятнадцати сантиметров от твоего оказалось просто бесценно. Жаль, что трепыхалось оно от волнения, а не от страстной, пылающей эйфории.       — Капец ты горячий… — как ни странно, тишину нарушил Сал.       Но не помогло. Темы всё никак не могли развиться в сносный разговор, ходили вокруг да около, скакали вокруг главной темы как язычники у костра. От температуры в помещении, от жара Ларри или Сал получил способность материализовать свои бредовые сравнения, — стало слишком жарко, несите огнетушитель. Слишком рискованно вместо охлаждающей воды лить в огонь лаву, и всё же Сал готов был обжечься ещё, снова привстав на носочки и соблазнив парня на новый поцелуй. Он надеялся, что он будет не таким неловким, как первый. Сам он не имел ни малейшего понятия, как это должно быть, никогда не изучал процесс, так скажем, изнутри, но что-то ему подсказывало, что их лобызание имело мало общего с тем, что он видел на экране. Оказывается, это не так уж просто. Надежда была только на вроде бы не профана Ларри, но хрен там плавал — этот идиот тоже ничегошеньки не умел. Несмотря на ёбаный стыд на лицах, оба изо всех сил пытались подстроиться друг под друга и действовать хоть немного логично.       Сал вечно норовил отклониться назад, поэтому Джонсон, отстранившись, расставил ноги и слегка съехал по стене, чтобы их головы находились примерно на одном уровне. Ничего, через год-два Сал подрастёт, и ему больше не придётся так изгибаться. Юноша прыснул и улыбнулся, снова возвращаясь к нему. Никто из них не знал, утихли ли в действительности разъярённые медсёстры, или оба вмиг оглохли и могли слышать только друг друга? Оглохнуть Фишеру точно не хотелось — зрения, если не полностью, то на большую часть он лишился однозначно, и больше не сможет видеть картины Ларри. Но ему всё ещё было интересно, как он изобразит душащие его образы, поэтому он обязан сохранить хотя бы слух. Ощупывая предмет пальцами, он точно мало чего сносного нафантазирует.       Невольно Ларри с талии потянулся к лицу вечно норовящего отстраниться любовника, без задней мысли задевая пальцами его скулы и щёки. Кожа оказалась усыпана мелкими бугорками как от укусов комаров, и Джонсон даже на секунду подумал, что, если бы не нашёл в раздевалке цветы, Эш вполне можно было вполне счесть фантазёркой — по ощущениям это были обычные шрамы. Тут же место соединения предплечья и кисти сжало клешнёй, предположительно принадлежащей крабу по имени Салли. Ну серьёзно, ему стало настолько больно, что никак по-иному он и не мог выразиться! Он завопил и отстранился.       — Пообещай больше так не делать.       — А ты пообещай больше меня так не хватать, больно же!       — Я понимаю, тебе интересно, но подожди ещё немного. Пожалуйста, прошу тебя. Ещё совсем немного… и ты всё узнаешь.       Голос затухал с каждым словом, настолько, что это почти стало невыносимым. Как же хотелось сказать, что он в курсе, что не боится… ох. Нельзя. Иначе распаникуется и будет ненавидеть Эшли. Нет, Эш хороший человек и друг, её нельзя ненавидеть. Поэтому Джонсону не оставалось ничего, кроме как смиренно кивнуть, а потом, когда до него дошло, что они в темноте, выразить соглашение вслух.       — Скорей бы… — сокрушённо произнёс он, — выходи уже отсюда.       — Постараюсь.       Цветы дошли уже до низа живота, росли не по дням, а по часам, оплетая лёгкие и прочие органы, сильно мешая жить. Иронично, что, Ларри, отчасти являясь причиной его болезни, одновременно его единственное лекарство. По крайней мере, ему хотелось в это верить. В тот раз порыв доверия ничем хорошим не окончился, но… это же был тот раз. Они начали действовать слишком резко и необдуманно. В этот всё непременно будет лучше. Так ведь? Вырванные с щёк цветы, для того, чтобы коснуться его, вроде бы кровоточили не так обильно, как обычно.       — Мой парень ведь тактичный и терпеливый человек?       — А-ага… — ответил он с глупой улыбкой.       Слишком всё в его жизни по-дурацки и не вовремя, но ему, чёрт возьми, это нравилось.       — Молодые люди, выходите уже! Полчаса прошло! Что вы там настолько важного обсуждаете, что не можете это сделать в обычной приёмной?!       Оба засмеялись, но к просьбе прислушались. Салли вернул протез на место, нашарил выключатель и включил свет, будто они тут максимально непринуждённо обсуждали метод списывания на алгебре, а не слюнообмен производили.       — Как там апартаменты? — невзначай спросил Фишер, как только не без помощи оказался за пределами двери.       Ларри задумался — вроде ничего необычного.       — На днях электричество вынесло по всем этажам, а так — ничего.       — Что, ни единого призрака?       — Не-а.       Услышав слово «призрак», женщины решили оставить их. Влезать в пубертатные бредни им как-то не хотелось. Выгодное расположение скамейки за широкой стеной давало их беседе волю, поэтому они спокойно могли обсудить хоть план по захвату мира. Ситуацию с глазом Сал окрестил ячменём, и больше эта тема не поднималась. Что же касается Трэвиса… он упорно пытался всучить ему какой-то якобы потерянный Ларри браслет, для того, чтобы Фишер вернул его владельцу, но когда в дцатый раз был послан, ушёл. Никаких браслетов Ларри никогда не носил.

***

      — Эй.       Окрик оказался слишком неуверенным, чтобы обратить на себя внимание. Тогда он повторился, и Ларри всё-таки обернулся. Уебоголовый подпирал собой дверь и смотрел вниз. Всё в нём выдавало неуверенность и страх. С хера ли ради?       — Чё надо?       Конечно, зря он решил грубить. Потому что ещё раз — с хера ли ради Трэвису вдруг быть с ним вежливым и не цепляться за любое косое слово для начала конфликта? На удивление парень напротив смолчал, коротко глянул на него и, ругнувшись, стукнул по бедной двери сжатым кулаком. Не будь Трэвис Трэвисом, Ларри бы даже поинтересовался причиной такого не характерного поведения и явной зажатости, но так как это всё же он, ему стало по барабану. До начала урока оставалось ещё десять минут, так что времени на поговорить оставалось чертовски мало. Оно и к лучшему. Бесячий рассветный луч уткнулся в лицо, заволакивая обзор и залепляя почти половину его собеседника. В общем-то, неплохо было бы действительно видеть его только наполовину. Неплохо, но в таком случае ему придётся пожертвовать собственным глазом, чего точно делать было нельзя — если Сал всё же потеряет зрение, кто как не он сможет заменить его? Поэтому парень подошёл к окну и нервно расправил занавеску, чтобы вернуться на место и увидеть Фелпса, приклеенного к грёбаной двери суперклеем.       — Если хочешь меня грохнуть, валяй уже. Ты же не хочешь, чтобы после того, как ты закрылся со мной в одном кабинете, слухи всякие поползли?       — Убедил. — Парень растерял печальную напряжённость и состроил свою обычную злобную гримасу. — А то про вас с Фишером и так уже слухи ползут, не хочу в них вляпываться.       Теперь пришла пора стать озадаченным и Ларри. Врёт же? Он постарался прокрутить в голове последние пару дней и сравнить поведение одноклассников с, допустим, поведением месяц назад. Заметных отличий не наблюдалось. Да, круг общения сократился, но… он же врёт?..       Трэвис уселся напротив него, разве что через ряд, и теперь они могли смотреть точно друг на друга. В голубых глазах страх и дикое желание что-то сказать. В чёрных недоверие и тот же страх, правда, не такой заметный. Ещё в отличие от них, под глазами и рядом с ними у Фелпса странно блестела кожа и вообще походила на чужеродные приплавленные куски, а нижняя губа посередине казалась синей. Нихреново ему досталось. От кого, интересно? Хотя, нет, не интересно. Правдивость или лживость его слов представляет гораздо больший интерес. Джонсон нервно защёлкал пальцами — в случае правдивости им обоим конец.       — Кто их распускает?       — Да многие. И я сюда не это пришёл обсуждать.       — И что говорят эти голоса в твоей голове?       — Чт… да блять! — Трэвис понял, что начать разговор будет намного сложнее, чем он думал, поэтому вскочил и хотел приблизиться, но вовремя остановился. — А вот не скажу тебе ничего, мучайся, один хрен я к этому не причастен.       — Нет, ты уж скажи, раз начал.       — Мне мерзко об этом говорить.       Ему начхать на Трэвиса и всё, что он мог сказать. Плохое, хорошее. Скорее всего плохое, поэтому втройне начхать. Но вот информация о каких-то слухах сильно заставляла понервничать, и дело тут не в боязни подмочить репутацию. Если бы подростковые бредни касались его одного, он бы просто нашёл сплетника и вломил ему знатных пиздюлей, а вот когда дело касается Сала… всыпать кому-то он точно не даст, достойно защититься после больницы тоже вряд ли сможет, скажет, «незачем». Ещё не дай Бог распереживается, а этого уж точно нельзя допустить. Короче, попадалово. Хоть бы он просто провоцировал.       — Слушай, мне правда нужно тебе…       — Не начинал бы, если не можешь закончить!       — Вот же утырок… — тихо прошипел парень напротив. — Ладно. Ладно! Только не обижайся потом. Говорят, ты Фишеру в школе отсосал на днях.       — Ты охуел?!       «На этом мои полномочия всё», — сказали его нервы, крыша, и уехали в незапланированное путешествие. Ага, блять, конечно, пять раз подряд. Они поцеловались-то нормально еле как, что уж о чём-то другом говорить. Парень, не помня себя, оказался слишком быстро и близко к Трэвису, предусмотрительно закрывшему лицо руками. Оно и к лучшему — без рожи бы остался. Розовая ткань его свитера затрещала под пальцами. Значит, кто-то точно начал подозревать их отношение друг к другу, так просто слухи бы не появились.       — Я-то здесь причём?! Ты спросил, я ответил. Знаю я, что это не правда! Хотя, кто вас знает.       — Кто это сказал?       Нет, прости, Сал, но кровь пролить таки придётся. Ибо хули кто-то вообще говорит то, что если и произойдёт, то разве что в не близком будущем? И не в школе точно.       — Не знаю, я по коридору шёл. Пусти!       Остервенело обнажив сжатые зубы, он оттолкнул его. Вот ведь чёрт. Уверенность в том, что мудила просто хочет его позлить, улетучивались как водород. Несмотря на всю из себя ершистость и грубость, этот козёл слишком набожный, не придумал бы такое сам. Чёрт. Чёрт! Ларри опрокинулся на стул за спиной.       — Говори, что хотел, и больше не заговаривай со мной сегодня.       Парень напротив закивал и попытался открыть рот. Но не смог ничего сказать. Скоро его движения стали уж слишком похожи на танцы с бубном, что, конечно, выглядело забавно, но быстро надоело.       — Просто скажи, что тебе от меня надо.       — Как соберусь, так и скажу!       — Тогда иди собирайся где-нибудь в другом месте.       — Нет.       Трясущимися руками Трэвис вытряхнул из белого тканевого мешочка какое-то украшение. Браслет или чётки, похоже, из настоящих бледно-кричневых семян, смахивающих на грецкие орехи размером с горох. Он накинул его на ладонь и начал разглядывать.       — То, что произошло… — начал он несмело, — тебе, наверное, тяжело…       Так, стоп. Салли говорил о каком-то браслете. Взгляд невольно прицепился к нему, высматривая каждую деталь. Нет, эта штука точно ему не принадлежит. Каждая бусина украшалась каким-то мелким рисунком и состояла из двух пластин, скреплённых между собой. В обычное время, возможно, он ему и понравился. Сейчас же, в этих руках он казался слишком загадочным и от того пугающим и мерзким.       — Его Культ подменил? Инопланетяне? — Ларри молча смерил его взглядом — чересчур не характерное для Фелпса поведение.       — И…       Грёбаный свет раздражал даже под шторой. Трэвис, глядя куда-то в подпространство, начал крутить семена пальцами, перебирать их и тускнеть ещё больше, а потом потянулся к лицу.       — Ты типа в астрал выпал?       — Да заткнись ты, не даёшь сосредоточиться!       Скоро в кабинет стали ломиться одноклассники. Семена заиграли в исцарапанных руках активнее, а Джонсон и сам был недалёк от того, чтобы куда-нибудь выпасть. Трэвис злился. Сильно злился. На себя и свою нерешимость. На осознание последствий своей нерешимости. Участки кожи под неестественно-бледым, тона на два светлее, чем нужно, напылением, заныли. Он и правда ещё слишком юн. Зря отец доверил ему всё это.       — Ай, в пизду!       С этими словами он резко одёрнул ткань на окне (гардина жалобно скрипнула), открыл его, замахнулся и выбросил что-то, предположительно являющееся браслетом. Так оно и есть — вместо украшения в ладони ближе к мизинцу сияла неглубокая царапина с воткнувшимся в неё крохотным чёрным семечком, от вида которого его лицо вытянулось и побелело ещё больше.       — Так что ты мне сказать-то хотел?       Подхватив свои вещи, парень пулей метнулся в дверь. Он собирался всучить ему эту безделушку? Был такой вариант. Ларри уже и правда не знал, о чём думать. Боязнь неизвестности глухо клокотала внутри подобно грунтовым водам. Поражённая поведением Фелпса, толпа подростков расселась по своим местам, а апрельская прохлада зацепилась за открытые участки тела так, что окно пришлось закрыть.

***

      «Ёбаный, мать его, Фелпс», — первое и десятое, сотое и тысячное, что пришло в его голову за весь учебный день. Паранойя ещё никого не до добра довела, да? Ларри всё больше убеждал себя в этом и старался прятать нервные телодвижения под партой, а бегающий взгляд за тетрадями. И только Трэвис косился на него с пониманием, при этом постоянно теребя белый тканевый мешочек, лежащий на безнадёжно убитой тетради по алгебре. «Надеюсь, там осталась лошадиная доза какой-нибудь дури, которой он вкинется и сдохнет от передоза, чтобы глаза не мозолить», — кровожадно фыркнул про себя Джонсон и тут же одёрнул — со стороны выглядело так, будто этот парень стремится помочь. Пусть тупо, через жопу, но пытается. Даже начал распинаться, как ему жаль. Неужели настолько расчувствовался после того, как они не дали Грегори выкинуть его из окна? Помнится, они были после этого посланы. Так что случилось-то?       Одноклассники на это не реагировали. Сегодня они вообще были чересчур молчаливыми, что… настораживало, опять же. Окружающее будто хочет вытянуть из него все нервы и сплести из них аркан, чтобы подвесить обезволенное тело над входом в школу с табличкой. По окончании уроков Ларри максимально естественно прошёл на задний двор, где они должны были встретиться с Тоддом. После того как он вытаскивал его, обкуренного и липкого после схватки с «Жрицей Совести» из домика на дереве, они так особо и не виделись. Во многом благодаря тому, что Ларри как пятиклассница обижался на него из-за того, что в отличие от него Тодду Сал доверял. Сегодня вот, решил исправляться.       Очнуться он смог только уже дома у Тодда, когда Эш нарочно или нет чуть не окатила его чаем. Парень скромно глотнул жидкость из своей чашки, проводив взглядом последнее овсяное печенье, стащенное Эш из общей тарелки.       — Итак, — деловито начал хозяин комнаты, — начнём еженедельное собрание юных охотников за привидениями. Как помнят все присутствующие, оно не собиралось уже три недели, посему информации должно накопиться много.       Да уж, за эти три недели он прошёл все круги ада. К счастью, не напрасно. По крайней мере, так хотелось думать. Итогом оказался первый поцелуй и его вроде как более НЕ свободное положение. Естественно, поделиться всем этим он не сможет. Тодд-то поймёт, но не дай Бог захочет на радостях поделиться с Эш. Говорить ей он пока что стеснялся.       — Кто что заметил?       Девушка пожала плечами — хоть она и часто бывает в апартаментах, ничего, что могло быть из ряда вон выходящим, она не видела.       — Электричество отключалось, — поняв плачевность ситуации, Моррисон решил взять ситуацию в свои руки, — по всему зданию. А потом снова включилось.       Ларри кивнул.       — Как там Сал? — вдруг спросила Эшли, опираясь на стол.       Сказать или нет? Ох, не выглядеть бы тупо.       — Нормально, правда, ячмень подхватил.       Подавить тупую улыбку так тяжело. Ну и идиотом он себя чувствует. Девушка удовлетворённо улыбнулась. Хорошо, что не стала расспрашивать про причину их ссоры. Но когда она открыла рот и с ехидным выражением лица хотела что-то спросить, пришлось идти на крайние меры:       — Трэвис пытался пропихнуть мне какой-то браслет.       — В смысле? — до этого уткнувшийся в монитор компьютера Тодд обернулся. — Продать?       — Нет. Сначала Салли заставлял передать, типа, я его потерял. А потом уже мне лично.       И снова вспомнились те слухи. Если бы это было правдой, ребята бы тоже о них знали, так?..       — И всё бы ничего, просто он какими-то символами исчерчен был… и после того как он им поцарапался, у него такая рожа сразу стала, будто он чумой заразился.       — Хм…       На лице парня возникла заинтересованность, на лице девушки — тоже, хоть и натянутая. Она всё ещё не очень верила в то, что вакханалия в Апартаментах связана с какими-то реальными личностями. Да и он сам-то видел в выходке Трэвиса разве что косую попытку потроллить его, однако ох уж это нехорошее предчувствие.       — И ещё он перед этим будто сочувствовал, что Сал попал в больницу.       — Ты взял этот браслет?       — Нет. Он даже не начал его предлагать. Просто в руках крутил. А потом в окно выкинул.       — А зачем он хотел тебе его дать? Он сказал?       — Нет.       Немое «и чё» на лицах ребят не вдохновляли. Ну браслет и браслет. Ну разукрашенный. Безобоснованная тревога физически другим людям не передавалась, к сожалению.       — Короче, пойду его найду.       — Зачем?       — Подозрительный.       Выглядеть не тупо не получилось. Нет, возможно, Трэвис просто дико боится заноз или крови, хотя, судя по извечным следам драки, это точно не так. Никто не знает тайную часть его души, и может быть где-то там, на дне он боится. И поэтому так испугался. А возможно и нет.       — Вдруг он меня убить хотел.       Нести чушь с серьёзным лицом не так-то просто, но Эш, махнув рукой, отважилась идти с ним. И Тодд туда же. Всё время по пути к школьному участку девушка постоянно норовила что-то спросить, но Тодд её одёргивал и переводил тему. Он умудрился посчитать приблизительную силу замаха Трэвиса, вес безделушки с учётом её материала и поправкой на что-либо внутри каждой бусины, и всё это пока он умело парировал словами. Вот ведь мозг. Ещё он составил чертёж участка и разделил его на квадраты, после чего каждый юный натуралист принялся искать. И если он таким образом решил защитить неокрепшую психику от какого-то ужасного диалога, то Ларри ему благодарен. Спустя двадцать четыре минуты к ним подошёл Грегори и два его друга не из школы.       — Ты чего раком загнулся? — усмехнулся парень, подходя к нему.       — Готовлюсь к проекту, — выпалил Ларри, предварительно сорвав несколько травинок и показывая их. — Мы готовимся.       Тодд, до этого полностью закрытый травой, высунул голову и недовольно надвинул очки на нос. Ребята странно усмехнулись.       — Вот так подарок. Тебя правда что ли тоже в эти… — он сделал паузу, брезгливо оглядывая одноклассника с рыжей шевелюрой, — б-та-а-аники потянуло?       Последнее слово он произнёс слишком крипово и точно кого-то передразнивая.       Прикол был не понят, и в этот момент из травы в полный рост высунулась Эш с любовно обнимаемой ей охапкой травы. Грегори вздрогнул и, обронив короткое «ну, готовьтесь», пошёл прочь. Джонсон повёл бровями. Что-то тут не так. Блять, неужели Трэвис не врёт? О, Бог, ещё немного, и он сойдёт с ума.       Дальнейшие поиски прошли в слишком тихой атмосфере. А спросить хотелось.       — Это? — вдруг крикнула Кемпбелл.       Да, это точно оказался тот самый браслет. А Тодд ошибся всего-то на четыре, блять, метра, за что тут же извинился и предположил, что взял слишком большой вес. Он посоветовал не трогать объект руками, присел на корточки и подцепил его пинцетом. Он серьёзно с собой целую лабораторию таскает?       — Ну, знаки мне не известны, придётся покопаться в записях. А вот шип интересный. — Констатировал он и надавил карандашом на выступ, на первый взгляд кажущийся неаккуратно обтёсанным пластиком.       Затем он перевернул карандаш ластиком и снова надавил. На землю, отскочив от его колена, что-то упало.       — Ага. Как только шип во что-то втыкается, выбрасывается содержимое.       — Ну и что это за херь? — Эш всплеснула руками.       — Ты про содержимое? Я без понятия.       — Нет, я в целом про ситуацию. Уебоголовый и правда Ларри грохнуть собирался?       Наверное, будь волосы Ларри чуть покороче и почище, было бы видно, как они встали дыбом. Его и правда собирались убить? К чему тогда цирк с сочувствием? И откуда у Трэвиса вообще это чудо враждебной техники?       — Ему самому эта штука воткнулась, так что посмотрим, подохнет, или нет.       На том и порешили. Рядом с местом падения из земли высовывались ростки, по поручению самой светлой головы в этом городе тут же схематически зарисованные Эш в его блокнот. По дороге обратно ей вдруг приспичило одолжить у Ларри пару листов бумаги, и все трое двинулись в подвал. Лампочки на первом этаже горели так ярко, будто этаж состоял из одних чистейших стёкол. Ребята даже порадовались — наконец снизошла благодать, заменили. Вот только на вид лампы казались теми же самыми. В подвале то же самое — светло как днём. И жужжащий звук над головами. Истинный хозяин этого помещения уверенно шёл впереди и уже почти дошёл до двери, рядом с которой крутилась его мать.       — О, Боже, Ларри, перед тобой инопланетяне высадились? — произнесла она, отжав тряпку и оставив швабру на место.       Парень повертел головой. Она не в курсе, вот и пусть пребывает с светлом неведении. Ребята вежливо поздоровались издалека, на что женщина приветливо помахала им. Жужжание стало невыносимо громким, и Тодд опасливо поглядывал наверх, стараясь держаться рядом со стеной. Становилось всё светлее.       — Ух, когда уже они наладят это напряжение, — недовольно фыркнула Лиза, — уже где-то час так шумят, страшно же!       Стоило ей это произнести, как раздался громкий хлопок, а за ним — взрыв. Лиза не помнила, когда успела рвануть вперёд и метнуться с сыном обратно. Этаж погрузился во тьму. Ларри поднял голову — испуганное лицо матери не предвещали ничего хорошего. Она крепко прижимала его к себе и дышала слишком глубоко.       — Ребята? — позвала она.       — Всё нормально! — донесся из темноты юный женский голос и шорох битого стекла.       Ларри заставил мать зайти в квартиру, а сам, подхватив фонарик, двинулся на шум. Поток света разрезал тьму и чуть было не погас заново. Помещение заполнилось громким женским визгом — опираясь на локти, над Эш возвышался Тодд. На свету фонарика игриво поблёскивали куски стекла, воткнутого в его спину. Максимум, что Эш ожидала увидеть у этого парня после взрыва, это ехидное, но от этого не теряющее конструктивности замечание начальникам апартаментов. Точно не валяющиеся поблизости очки и перекошенное от ужаса лицо прямо над собой. Всё слишком похоже на дурацкий фильм ужасов.       Не помня себя, Ларри бросился на помощь. Слишком похоже…

***

Мы оба низвергаемся в один и тот же мир, Но нам не увидеть там тех дней, которых мы так желали.

      Синий лепесток подобно слезе падает на пол. Один, два. Кружась в лёгком невинном танце, отдавая себя без остатка. Они крутятся в воздухе по спирали, один напротив другого. И падают на пол, чтобы вскоре иссохнуть. Но освобождая серо-бежевую площадку вокруг от своего нежелательного присутствия.