my blood

      — Чего это он на тебя пялится?       Рука Альбуса вздрагивает над котлом, и он переводит взгляд на Элфиаса. Друг хмурится и кивает на Гриндевальда.       Слизеринец стоит за своим столом с волшебной палочкой в руках и исподлобья глядит на Дамблдора. Его взгляд нечитаем.       Зрительный контакт едва ли держится пару секунд, прежде чем слизеринец резко опускает взгляд. Альбус снова смотрит на Элфиаса, и Элфиас почему-то ему подмигивает.       Они проводят в тишине несколько минут. От котлов идет пар; Альбус, вздыхая, откидывает со лба влажные волосы. Зельеварение интересно, но ему хочется экспериментировать. Почему нужно добавлять именно двух гусениц? Почему сначала нужно мешать по часовой стрелке, а не против? Преклонных лет профессор им этого не объясняет, а Дамблдор хочет больше. Больше нового, больше магии.       — Ты можешь потолочь крылья? — вдруг слышится шепот Элфиаса. Альбус смотрит на него недоуменно.       — Ты же их уже добавил.       Элфиас хлопает глазами.       — Я? Нет, — и глядя на недоверчивого друга, повторяет: — Да не добавлял я, Ал.       Дамблдор пожимает плечами и пододвигает к себе сушеные крылья жука. Они противно хрустят под лезвием ножа на старой деревянной столешнице, покрытой линиями и трещинами, а в голову Альбуса роем врываются вопросы. Сколько людей работало с ингредиентами на этом столе? Сколько людей здесь училось? Сколько лет этому замку? Когда зародилась магия?       Спустя полминуты Элфиас пододвигает к себе истолченные крылья и ссыпает их в коробочку. Альбус, погруженный в мысли и разморенный горячим паром от котла, не обращает на это внимания.       — Теперь помешивать, — командует друг.       Альбус на автомате кивает. Почему маглы рождаются без магии? Насколько сложнее им жить? Значит ли это, что волшебники должны им помогать? Но почему тогда нельзя колдовать вне Хогвартса?       Семь раз по часовой стрелке, три раза — против? Или наоборот…       Сколько в мире магов? Насколько велико их число по сравнению с маглами? Возможно ли как-то передавать магию?       Семь… Три… Элфиас под боком шепчет какое-то заклинание. Зачем ему вообще заклинания на Зельеварении?       Что будет, если маглы узнают о существовании волшебников? Будут ли они…       В следующую секунду происходит сразу несколько вещей. Где-то в углу класса из котла вырывается пламя, кричат девчонки, и раздается слабое восклицание профессора:       — Мистер Гриндевальд!       Дамблдор дергается и возвращается в резко изменившуюся реальность.       В классе переполох. Профессор тушит рвущееся из котла Гриндевальда пламя, по полу разбросаны конспекты, ученики сбились в группы подальше от огня, а сам Гриндевальд стоит рядом и, словно застыв, смотрит вперед.       Проходит секунда. Дамблдор непонимающе глядит на Элфиаса. Тот ухмыляется.       Секунда. Огонь исчезает.       Секунда.       — Вам нужно в больничное крыло.       — Мне не нужно в больничное крыло.       Альбус смотрит на руки Гриндевальда. Кожа покраснела, на пальцах вздулись волдыри. Да что здесь произошло?..       — Мистер Гриндевальд…       — Это Дожу нужно в больничное крыло, а не мне!       На какую-то долю секунды Дамблдор улавливает боль в его голосе. Лишь на долю секунды.       Потом всеобщее внимание обращается на Элфиаса, а за ним — и на Альбуса. Профессор хмурит брови, подходит, заносит палочку над их с Элфиасом котлом и шепчет какое-то заклинание, а через секунду нож Альбуса начинает мелко подрагивать. Брови профессора ползут вверх. Он произносит, смотря прямо на него:       — Мистер Дайсон, проводите мистера Гриндевальда в больничное крыло, будьте добры.       — Мне не нужно…       — Спасибо, мистер Дайсон, — с нажимом, нарочито громко.       Мальчишка из Слизерина шумно втягивает воздух и, отделившись от группы одноклассников, подходит к Гриндевальду. Тот даже не смотрит в его сторону. Его внимание направлено на Дамблдора. В глазах — обида и непонимание.       Медленно-медленно Альбус понимает, как это выглядит со стороны. Остатки ингредиентов из котла Гриндевальда идентичны тем, что остались на ноже. На его, Альбуса, ноже. Он ведь измельчал эти дурацкие сушеные крылья.       Тянется мучительная секунда. Обида в глазах Гриндевальда сменяется злостью.       Он хватает свою нелепую палочку и пулей выскакивает в коридор. Мальчишка с фамилией Дайсон смотрит сначала на котел Гриндевальда, потом на профессора, вздыхает и тоже выходит.       Захлопывается дверь. Преподаватель глядит на Дамблдора с Дожем.       — Объяснитесь, молодые люди?       ***       — Зачем ты вообще подсыпал ему эти несчастные крылья?       — Я же не знал, что старик поймет, что это я!       — Да при чем здесь это?! Зачем, Элфиас?       Они раздраженно поднимаются по лестнице на седьмой этаж, в башню Гриффиндора. Одноклассники преданной толпой идут позади. Элфиас красный как рак.       — А зачем он натравил на меня своё перо? Это была месть!       — Твоя месть обошлась нам в тридцать очков! — восклицает Дамблдор. — И это ты первый к нему полез тогда!       Дож останавливается, будто натыкаясь на невидимую стену. Взгляд у него разочарованный и обиженный.       — Да почему ты постоянно его защищаешь?!       Альбус тоже останавливается. До входа в гостиную остается всего один лестничный марш.       — Потому что я не понимаю всего этого! — втолковывает он Дожу. — Вражды между факультетами! Мы все волшебники, почему мы не можем жить спокойно?       Толпа одноклассников стоит на ступеньках ниже и с благоговейным ужасом наблюдает за их ссорой.       — Потому что, — внезапно упавшим голосом произносит Элфиас, — из Слизерина выходят темные волшебники. И я не думал, что ты захочешь дружить с ними, Ал!       Он зло смотрит на него несколько секунд, потом отворачивается и взлетает по лестнице.       — Навозная бомба!       Дверь с портретом растворяется, пропуская друга в гостиную.       Дамблдор несколько секунд бестолково стоит на ступеньках, а потом разворачивается и медленно спускается вниз.       Идиот.       ***       Через четверть часа он обнаруживает себя стоящим у дверей больничного крыла.       Злость поутихла.       Ладно, Элфиас не идиот, он всё поймет, надо только поговорить с ним. Объяснить, что такие мнения о факультетах только всё портят, что нужно менять отношения с однокурсниками в лучшую, а не в худшую сторону. Если, конечно, Дож захочет разговаривать…       Сердце от этой мысли неприятно колет. Они ведь все же… друзья.       Взгляд снова упирается в закрытую дверь. Сюда-то он зачем пришёл?..       «– Вам нужно в больничное крыло.       — Мне не нужно в больничное крыло».       Самоуверенный дурак.       У Гриндевальда нет друзей, его никто здесь не навестит, и это как-то… Грустно? Они ведь в Хогвартсе. В Хогвартсе не должно быть грустно. В Хогвартсе друзья должны приносить тебе сладости в больничное крыло и горой оставлять их на прикроватной тумбочке.       Альбус делает глубокий вздох и тянет дверь на себя.       Взору его представляется просторная комната. По бокам, у высоких окон, пустуют идеально заправленные кровати.       Дамблдор проходит в больничное крыло. Он здесь впервые, и это место ему на удивление нравится. Здесь тихо, спокойно, здесь много света и воздуха.       Он обшаривает взглядом помещение и лишь вдалеке, на самой последней койке, замечает того, кого искал.       Геллерт Гриндевальд полулежит в постели и читает, облокотившись на подушки. Пальцы его — сердце Альбуса сжимается — забинтованы и покоятся на животе. Страницы перелистываются сами собой. Прикроватная тумбочка идеально пустая.       Он подходит ближе, нарочито громко шаркая ногами, и Гриндевальд удостаивает его взглядом.       Проходит секунда.       — П-привет?       — Уйди.       Альбус шумно вздыхает.       — Слушай, это…       — Ты глухой?       Гриндевальд отрывается от книги и зло смотрит на Дамблдора. У него необычные глаза, думает тот. Красивые.       — Я хотел…       — Уйди. Отсюда.       В голосе Гриндевальда — ледяная сталь.       Альбус несколько секунд стоит на месте, а потом вдруг пожимает плечами и с размаху плюхается на соседнюю кровать, сминая покрывало. Гриндевальд делает глубокий вдох и нарочито медленно поворачивает голову обратно к книге. Страницы больше не шелестят. Он не читает.       Несколько минут проходят в молчании. Альбус рассматривает высокий потолок и спрашивает себя, почему ещё не пришла медсестра и его не выгнала.       Здесь действительно спокойно. Вечернее солнце заглядывает в решетчатые окна и окрашивает пол и изножья кроватей в тепло-оранжевый. Идеальная тишина этого места умиротворяет. Альбус смотрит, как летит за окном сова. Наверное, она уже отнесла адресату письма.       Вспоминается — вполне закономерно — вчерашний вечер.       Элфиас, Элфиас, что же тебе на месте-то не сиделось…       Он смотрит на Гриндевальда краем глаза. Тот усиленно делает вид, что ничего не замечает. Дамблдор этого не понимает. Зачем быть таким надменным, если можно просто… дружить с людьми? Альбус переводит взгляд в потолок. Молчит. Потом собирается с мыслями.       — Я, если хочешь знать, его не поддерживал.       Геллерт демонстративно поднимает забинтованную руку и самостоятельно переворачивает страницу. Альбус закатывает глаза.       — И если хочешь знать, я вообще был не в курсе.       Слизеринец молчит и делает вид, что читает. Дамблдор выдерживает паузу в несколько секунд.       — И мне очень жаль… Если хочешь знать.       — А если я хочу, чтобы ты исчез? — Гриндевальд демонстративно смотрит в книгу.       Дамблдор широко улыбается.       — Но ты ведь не хочешь.