The Numbers

Тяга к расследованиям привела меня домой лишь ненадолго, и то только для того, чтобы переодеться и умыться после тяжёлой ночи. После составления списка с уже известными мне именами и прикреплением фотографий, я тут же отправляюсь к единственному человеку, который мог бы воспринимать всё так же серьёзно, как и я. К тому же, ни у кого не было такой тяги к детективам, как у моей замечательной подруги.  — Так, — протягивает Полина, внимательно осматривая стоящую на пороге меня с ног до головы. — Истерики нет, слёз нет, синяков под глазами нет. — она закатывает рукав моей кофты под мои неодобрительные вздохи. — Следов от уколов нет, порезов нет, зрачки не расширены. Неужели выходной?!  — Не такая уж я и проблемная. — возмущаюсь я, но в голове тут же проносятся события как минимум за последний год. — Хотя забудь, что я сказала. Сегодня я с подарочками. Протягиваю ей блокнот со всей собранной информацией (две исписанных практически бесполезными фактами страницы и пара плохо распечатанных фотографий, если быть точнее). Девушка берёт его в руки и секунду пробегается по тексту, после чего разочарованно вздыхая.  — Лучше б ты принесла Монополию. Или, на худой конец, наркотики.  — Да брось. — я смотрю на неё щенячьими глазками. — Никто не не увлечён серийными убийствами так, как ты.  — Ничего подобного.  — Ты плакала, когда папа сказал, что Чикатило уже давно поймали без тебя.  — Я просто родилась не в то время и не в том месте. — обиженно бормочет Поля, наконец сдаваясь, и ведёт меня в свою комнату. Я тут же плюхаюсь на её кровать, устраиваясь поудобнее и раскладывая все найденные мной материалы, которые так или иначе могут помочь нашему мини-расследованию. Пока Полина сидит со своим компьютером, внимательно вглядываясь в картинки поисковика, я смотрю на неё в упор, подперев голову рукой. Я всегда считала её красивее себя. И не только внешне. Раньше, буквально пару лет назад она почти светилась изнутри. Такая яркая и улыбчивая, Поля всегда заставляла одним своим видом улыбаться и смеяться вместе с ней. Все знали, что к ней всегда можно обратиться за советом, что время с ней гарантированно будет весёлым. Сложно представить, что такой человек может увлекаться такими жуткими вещами. Сколько себя помню, Фаворская всегда обожала истории про убийства. Кого убивали, как, где прятали — она изучала всё в мельчайших подробностях. Она мечтала стать следователем, надеялась, что её знания как-то помогут другим. А потом случилась та поездка. Огромный крест на всех местах. И вроде как сейчас передо мной сидит всё та же Полина. Все скажут, что она всё та же. Но я вижу, что она больше не светится. Вижу нахмуренные брови, грустные глаза, ловко замаскированные синяки. И постоянно мыслями возвращаюсь к апатичной девушке, которая даже не пыталась сделать вид, что слушает мои убеждения о том, что всё будет как раньше. Сколько раз я тогда поддержала её? Недостаточно. Явно меньше, чем количество доз, на которые я променяла свою лучшую подругу.  — Ты чего, Кать? — спрашивает, она, когда наконец замечает мой взгляд. Понимаю, что сижу сейчас перед ней с глазами, полными слёз, и про себя усмехаюсь. А после крепко обнимаю её.  — Ты правда самый близкий человек, который у меня есть.  — Видимо сильно тебя приложили, до сих пор не отпускает. — Полина говорит это будто бы с осуждением, но я слышу в её голосе улыбку. — Ну всё, отлипни. Я смиренно выпускаю её из своей хватки, а после достаю фотографию, которую хотела показать ей с самого начала.  — Ты знаешь его лучше всего. Что он натворил? Я вижу, как Полина напрягается от одного только взгляда на своего непутёвого бывшего. Она переводит взгляд с фотографии на меня, и кажется, будто внутри неё происходит борьба.  — Я кое-что не рассказала о той аварии. — она снова смотрит на фотографию и, кажется, с трудом сдерживается, чтобы её не скомкать. — Мы ехали с дачи, это ты знаешь. Было поздно, но мне нужно было вернуться, я не хотела пропускать пары. А он, зная, что меня нужно везти, всё равно немного выпил. Вот мы едем, и я вижу, как в свете фар появляется силуэт. Нет, не на дороге, на обочине. Помню ещё, как он сказал: «Смотри, сейчас он обосрётся». Идиот. Он начал сруливать правее, может, хотел поехать рядом, я не знаю. И он… — Полина жмурится, будто выдавливая из себя правду. Я даже хочу остановить всё это, но язык не поворачивается сказать хоть слово. — Сбил этого человека. А потом всё, как в официальной версии. Авария, канава. Он убил человека, а чёртовы родители с их деньгами отмазали его! И почему-то страдаю из-за этого я. Я несколько месяцев видела во сне, как тот мужчина сталкивается с капотом. Я была в депрессии. Я ношу эту штуку. — я вижу, как в ней бурлит одновременно всё: ярость, обида, печаль. Тянусь к её руке, но она не даётся, возвращаясь обратно к компьютеру.  — Мне… Мне жаль. Я не знала. — мне стыдно от того, как жалко я звучу, но что я ещё могу сказать? Прости, что не я была за рулём?  — Ага. — Полина с безучастным видом указывают на экран с открытой на нём фотографией. — Знаю этого парня, который десятый. Мы с ним ходили в группу. Ну, знаешь, «суицид это плохо, оно того не стоит». Не знаю насчёт остальных, но это тоже может быть зацепка. Прежде, чем я успеваю что-то сказать, Фаворская говорит, что у неё ещё куча дел, и что мне пора идти. Спорить я не вижу смысла, да и в её текущем состоянии всегда было лучше оставлять её одну. Всё равно что-то подсказывало, что как только дверь за мной закроется, она снова начнёт копаться во всей доступной информации, и ей явно будет известно больше, чем кому-либо из нас.  — Не лезь ты в это, Катя. Кто много знает, тот мало живёт.

***

Я чувствую, как с каждым днём становится всё хуже. Страх буквально поедает меня изнутри. Я боюсь, каждого шороха, каждого стука и чувствую себя так одиноко, хоть и прекрасно зная, что я дома не одна. Я боюсь, что он вернётся, и ничто не помешает попробовать прикончить меня снова. В глубине души я почему-то надеюсь, что следующий раз будет удачней. «Он вернётся. Он исправит то недоразумение, и ты наконец займёшь место среди нас. Очередной подросток с цифрой вместо имени.» Я буквально вычёркиваю дни из календаря, ожидая следующей встречи с человеком, который, кажется, является единственной соломинкой, за которую ухватывается мой разум. Мне не хватает хриплого успокаивающего голоса и тёмных глаз, которые смотрят так, будто скрывают самую страшную тайну на свете. Когда в назначенный день я забегаю в приёмную, там сидит всё та же несменная секретарша, а рядом над ней возвышается незнакомый мне мужчина.  — Переадресуй на меня все важные звонки, а остальным просто говори всё как есть. Я неловко прокашливаюсь, привлекая к себе внимание этих двоих.  — Ольга Юрьевна есть?  — Боюсь, она сейчас отсутствует. Больничный. — он улыбается так слащаво, что мне хочется закатить глаза и отвернуться.  — Я совсем забыла вам позвонить, Катя. — сразу начинает оправдываться секретарь, но он её перебивает.  — Так ты та самая Катя Кищук. Наслышан, наслышан. Расскажешь как-нибудь, какого это быть одной из сотни? — я невнятно бурчу что-то себе под нос, разрываясь между желанием ему вмазать или развернуться и уйти. Мужчина, тем временем подходит ближе ко мне, и кладёт свою огромную руку мне на плечо. — Могу дать тебе один совет: держись подальше от моей сестры.  — Почему? Что плохого я могу ей сделать? Он странно посмеивается, качая головой и похлопывая меня по плечу, всё больше разжигая желание сбежать куда подальше.  — Знаю, я похож на злобного мудака, но просто хочу предупредить, что люди не всегда являются теми, кем кажутся на первый взгляд. И когда дело касается моей сестры, в этом случае я не за неё беспокоюсь, милая. Я беспокоюсь за тебя.