Если сможешь

      Драко никак не мог успокоиться. Он ходил из угла в угол, разминая костяшки пальцев. Грейнджер прилично задерживалась, и юноша уже начал думать, что она решила не идти на встречу. Малфой усмехнулся. Надо же, он добросовестно выполняет условия сделки, а Гермиона наплевала на все их договоренности.       Ожидание мучило. Слизеринец то и дело поглядывал на часы. Кто бы мог подумать, что он так яро будет искать общества грязнокровки? Если отец узнает, то точно раскромсает своего сына на мелкие кусочки. Но Драко переживал сейчас лишь о двух вещах. Первая — отсутствие Грейнджер. Вторая — это обстановка, накалившаяся в Малфой-мэноре. Последнее письмо матушки было наполнено исключительно положительными моментами, но Драко все равно не покидало беспокойство. Миссис Малфой писала, что идет на поправку и с помощью «Люциуса чувствует себя гораздо лучше, чем прежде», однако слизеринец был уверен: мать нагло ему врет. Не могла она вновь начать порхать по поместью и светским раутам, словно чертова бабочка, стоило мужу вернуться. Этот человек любил свою семью так же сильно, как и стремился утопить ее в грязи. Более того, у Малфоя начали зарождаться подозрения по поводу того, что дома не только происходит неладное. Он опасался, что отец, взявшись за старое, вновь привел в мэнор прихвостней Волан-де Морта. А если и не скрывал предателей магического мира, то явно покрывал.       Мысли мучили юношу. Взяв, наконец, себя в руки, он предпринял попытку почитать, но у него ничего не вышло. В голове образовалась такая путаница, что из нее с легкостью можно было слепить квоффл и играть им в квиддич. Будто, мать его, проблем на голову не хватало!       Прошел час. Второй. Терпение Драко было уже на исходе. Он чуть не разрушил все свои труды, как раздался неуверенный, тихий стук. Встрепенувшись, Малфой подскочил к двери. Ему хотелось распахнуть ее и, завидев Грейнджер, наорать что есть мочи. Однако слизеринец никогда не предстает перед гостями в неподобающем образе. Наскоро прилизав платиновые волосы и оправив рубашку, Драко позволил Гермионе войти.       Переступив через порог квартирки, девушка тут же почувствовала недовольство Малфоя. Весь воздух был пропитан его злостью. В другой раз Грейнджер поспешила бы ретироваться, но усталость, нежелание спускаться и нехватка Драко — да, черт возьми, нехватка! — сыграли свои роли. Пройдя внутрь, девушка первым делом осмотрелась. Помещение напоминало скорее комнату, чем квартиру. Коридор сразу выводил в скромно обставленную гостиную. Вдоль стены расположился пустующий гарнитур со шкафом. Посреди комнаты стоял обшарпанный диван, напротив — стеклянный столик, на котором стояла небольшая стопка книг. Скинув мантию, Гермиона положила ее на кресло, стоящее у закрытого занавесками окна. Если бы не дверь, что вела на кухню, Грейнджер никогда бы не подумала, что это квартира. Однако все было не так плохо, как казалось на первый взгляд. Помещение было выполнено исключительно в темных тонах, но не чувствовалось ни пыли, ни грязь, что выходило за грань понимания. «Кабанья голова» славилась своей неопрятностью, и было сложно поверить в то, что хозяин и прислуга тщательно следят за комфортом арендодателей. — Ты опоздала, — заметил Малфой.       Как и Гермиона, он уважал пунктуальность. Если же человек опаздывает, значит высказывает свое неуважение. А неуважение Малфоя раздражало еще больше, особенно если оно отходит от человека, для которого он, несмотря на свои предубеждения и принципы, так много сделал. — Я двадцать минут пыталась игнорировать извращенцев, сидящих внизу. Мог бы и спуститься, — ответила гриффиндорка, гордо вскинув подбородок. Это не она оплошала, а Малфой. — Все равно опоздала. Даже если учесть те двадцать минут. Ты должна была прийти два часа назад. Я ждал тебя, как дурак. — А ты не мог выбрать место поопрятнее, Малфой? Неужели это именно то, что ты хотел мне показать?       Скрестив руки на груди, Гермиона вскинула темную бровь, выжидающе смотря на слизеринца. Она и сама чувствовала, как злость разливается по всему телу. Мало того, что Драко не дал никаких уточняющих зацепок в записке, так еще и не потрудился ее встретить! А теперь отчитывал ее за опоздание, как преподаватель — ученицу. — А чего ты ожидала? Романтический ужин при свечах? — Ну уж простите, что я опоздала, Мерлин, на один час и сорок минут! Я говорила, что у меня запланирована встреча с друзьями. Ты думаешь, они ничего не заподозрили, если бы я сбежала посредине прогулки? И так, к слову: их общество значительно приятнее, Малфой. — Раз приятнее, то, может, это они выполнят условия нашей сделки? А, Грейнджер? — прошипел Драко. Он подошел к гриффиндорке вплотную, стремительно разрывая скудное расстояние между ними. Малфой был зол так, как никогда прежде. Хотелось наорать на Гермиону за ее опоздание, вымести на ней всю свою злость. Какого черта благородный наследник голубых кровей должен ожидать ничего не представляющую собой грязнокровку? И вновь этот надменный взгляд. Малфой скривил губы, будто съел что-то кислое и очень противное. Он смотрел на Гермиону сверху-вниз и явно чувствовал собственное превосходство. Быть может, Грейнджер стоило быть аккуратнее. Но недавно выпитый алкоголь и хорошее настроение, которое было разорвано в пух и прах, заставили без промедлений ответить на взгляд Малфоя со всей львиной гордостью и отвагой. Они смотрели друг другу в глаза так долго, что потеряли счет времени. Это была самая настоящая битва двух противоположностей, что оказались так похожи, но отчаянно не хотели этого признавать. Сложилось впечатление, будто они перенеслись на два года назад, когда на первом месте стояла вражда. Вернулась знакомая им обоим ненависть. Такая сильная, что чуть было не смела студентов с ног. А они все стояли. — Ты пьяна, — заметил Малфой. — Немного. — Побежишь к своим дружкам, Грейнджер? — Стоило бы. Но ты меня заинтриговал.       Впервые за последние полгода Малфой отступил первым. Устало проведя рукой по платиновым волосам, вновь их взъерошив, юноша поманил ее в сторону кухни, от которой исходил еле заметный свет. Немного поколебавшись, Гермиона последовала за ним. Никогда еще она не видела настолько маленькую кухню. Она напоминала узкий и короткий коридор, только чуть светлее. К стене были приставлены несколько шкафчиков, плита, так похожая на газовую, и стол, заполнивший практически все пространство. Ни стульев, ни других седалищ девушка не обнаружила. Зато на столе расположились несколько колбочек с разноцветной жидкостью, листки с записями, чернильница и потрепавшееся перо. — Я разложил зелье, которое ты мне отдала. Знаешь, Грейнджер, иногда мне кажется, что ты — яйцо, а Макгонагалл и мадам Помфри — курицы, высиживающие на тебе двадцать четыре часа в сутки. — В каком смысле?       Гермиона тут же подскочила к столу и принялась рассматривать записи. — Зелье содержит в себе гидрохлорид и магний стеарат, — Малфой указал на две колбы, стоявшие поодаль от остальных. — Они занимают примерно восемь процентов состава. В принципе, они не так опасны, как можно предположить. Магний стеарат налаживает пищеварение и не имеет практически никаких побочек. — Дальше, — потребовала Грейнджер, сильнее уперевшись взглядом в пергамент. — Также я обнаружил в составе добрую часть полыни, — его рука метнулась к колбе, жидкость в которой чем-то напоминала слабо растворимый чай. — А ты, как можешь предположить… — Усиливает аппетит. Сколько процентов?       Малфой замялся. Он сомневался в том, стоит ли говорить Грейнджер правду. Но требовательный взгляд девушки все же разлепил его рот: — Сорок пять процентов. — Твою мать… — Именно на нем и основано зелье. Остальное — мак снотворный, гавайская роза и Колеус Блюме. Грубо говоря, чистый антидепрессант. Сколько ты его принимала? Гермиона нахмурилась. Она пыталась вспомнить точное число, когда попала в больничное крыло. — Не знаю, — с сомнением пробормотала девушка. — Может, около месяца. Плюс или минус неделя. — И как давно? — Несколько месяцев назад. Кажется, в октябре. Но пару раз мне не удалось скрыться от мадам Помфри.       Всю хмель как рукой сняло. Гермионе очень захотелось присесть и как следует переварить информацию. Развернувшись, девушка вышла в гостиную и присела на диван, зарыв пальцы в волосы. В голове никак не укладывалось. Мадам Помфри уверяла, что это самое безобидное зелье, которое поможет ей прийти в норму. Грейнджер догадывалась, что оно имеет некоторые сомнительные для нее свойства. Но никак не думала, что ее будут пичкать самым настоящим ядом! Внезапно накатила такая злость. Она была уверена, что мадам Помфри ни за что не пойдет на такое без разрешения директора. И если Макгонагалл позволила применить к Гермионе этот чертов, мать его, наркотик, значит… Да что значит-то? Ничего не значит! Директор вместо того, чтобы оставить Грейнджер в покое, пошла на радикальные меры. Гермиона давно числилась как совершеннолетняя волшебница, а у нее даже никто не спросил разрешения. Выдали повышающий аппетит наркотик за совершенно безобидное зелье! Это просто немыслимо! Захотелось встать, явиться к Макгонагалл и хорошенько ее отчитать за безрассудство. И плевать, что женщина действовала исключительно из лучших побуждений. Плевать, что она все еще является ее преподавателем и куратором. Плевать, что она значительно старше Грейнджер.       Поднявшись, Гермиона тут же ринулась к выходу, но внезапно появившийся Малфой встал у нее на пути. — То, что ты собираешься сделать — плохая идея. Очень плохая идея. — Наплевать. Пусть меня исключат из Хогвартса и лишат магии. Я все равно сделаю это!       Гермиона сделала шаг в сторону, Малфой — за ней. Она вновь предприняла попытку, но быстрее, а Драко все равно оказался впереди. — Они должны ответить за это! — закричала Гермиона, топнув ногой. — Скандалом ты делу не поможешь. Остуди свой пыл, Грейнджер. Лучше сядь и успокойся, пока не наделала глупостей. — Мое тело! Мой организм! И лишь я вправе им распоряжаться! — Ну так распоряжайся. Кто тебе мешает?       Грейнджер будто прорвало. Она принялась ходить из стороны в сторону и возмущенно размахивать руками, высказывая длинную тираду. Ее рвало на части. Человек, которым она восхищалась с одиннадцати лет, не просто пошел против нее. А нарушил все границы дозволенного, ворвался в личное пространство и попытался переделать все на свой лад. Гермиона всегда отзывалась о директоре Макгонагалл исключительно в добром ключе, ставила в пример и даже пыталась походить на нее. И кто бы мог подумать, что спустя почти десять лет на эту женщину, пусть и не напрямую, выльется столько грязи из этого маленького ротика? Малфой был поражен, но не подавал виду. Грейнджер высказала столько ругательств, сколько, наверное, не произнесла за всю свою жизнь. Даже Волан-де Морт казался пушистым зайчиком на фоне Макгонагалл. — Это надо же было додуматься, черт бы ее побери! Это насколько же крошечный мозг надо иметь, чтобы пытаться напичкать своего студента — совершеннолетнего, без его согласия! — психотропными веществами. Тупая старая карга! — Грейнджер, успокойся. — Нет, Малфой, я не успокоюсь! Не успокоюсь, пока она не выжрет целый ящик этого зелья! — Ты слишком близко принимаешь все к сердцу. — Близко к сердцу? — взвизгнула девушка, даже подпрыгнув от негодования. — Близко к сердцу? — Да, — сохраняя спокойствие, ответил юноша. — Близко к сердцу. — Немыслимо! — грохотала она.       Гермиона еще долго не могла успокоиться. Несколько раз даже вновь пыталась выскользнуть из квартиры, но внимательно следивший за ней Малфой то и дело преграждал пути к отступлению. Совершенно взбесившись, девушка налетела на него, норовясь сбить с ног. Слизеринец ловко отражал ее попытки. Даже немного посмеялся. Такой Гермиону Грейнджер точно еще никто не видел. — Отойди-и-и! — яростно прошипела гриффиндорка, толкая Драко в грудь.       Веселое расположение духа резко сменилось раздражением, которое Малфою было все сложнее сдерживать. Гермиона умела выводить из себя. В какой-то момент он даже чуть не позволил ей уйти, но вспомнил о договоренности. Если он отпустит Грейнджер, она точно наделает всяких глупостей. И тогда будет совсем не до разбирательств с его волчьей натурой. Ему придется вновь действовать в одиночку. Но после того, как разъяренная Гермиона пнула его в коленную чашечку, терпение подошло к концу. Запыхтев и зашипев, от чего изо рта вырывались еще более непонятный звуки, юноша схватил Грейнджер за плечи и впечатал ее в стену, придавливая своим весом. Обезумевшая Гермиона рассвирепела лишь еще сильнее. Извиваясь, как змея, девушка пыталась оттолкнуть слизеринца и влепить ему смачную пощечину, но Драко сцепил ее запястье над головой. Оба тяжело дышали. Возникло слишком непреодолимое желание разорвать друг друга в клочья. И если у Малфоя все еще оставалась капля самообладания, Гермиона слетела с катушек. Ей хотелось рвать, метать, бить все, что попадается под руку. А ведь когда-то она могла похвастаться своей выдержкой и умением хладнокровно мыслить в экстренных ситуациях! Чувствами завладела обида. — Да успокойся же ты, дура! — рявкнул Малфой, еще сильнее сжав в стену хрупкое тело. — Чего ты ведешь себя так, словно маленькая девочка? Будь благоразумнее, Грейнджер. И не устраивай здесь цирк!       Гермиона затихла. Она со страхом посмотрела на разозленного Драко. Казалось, еще чуть-чуть, и из его ушей повалит дым негодования. Юноша тяжело дышал, отчего крылья носа то раздувались, то сужались, и он никак не мог выровнять свое дыхание. Малфой походил на самого настоящего быка, которого дразнили красной тряпкой. — Если бы я знал, что ты так отреагируешь, то лучше бы ничего не говорил. Если будешь продолжать себя так вести, Грейнджер, я не буду готовить для тебя зелье с обратным эффектом. Наша сделка будет аннулирована, а ты делай что хочешь, — пригрозил слизеринец, сжав тоненькие руки девушки чуть ли не до хруста. — Я и сама справлюсь! — Да ну? У тебя есть доступ к тайным запасам Снейпа? Что ж, удачи!       Постепенно, но злость начала отходить на задний план. Гермиона несколько раз вдохнула и выдохнула горячий воздух, стараясь успокоиться. Сердце в груди билось так, как никогда ранее, порываясь прорвать грудную клетку и вырваться наружу. Ей стоило огромных усилий, чтобы усмирить свой гнев и запереть его в маленькую коробочку.       «Малфой прав. Пробраться к запасам Слизнорта практически невозможно, а у него есть нужные ингредиенты для нового зелья», — мысленно рассуждала Грейнджер, сдерживая недовольство. Брезгливость, смешанная с беспомощностью, разлилась где-то в районе желудка и пустилась по всему телу. Драко Малфой, которого хотелось скорее убить, чем продолжать терпеть в своей голове, имел слишком большое влияние и связи. Даже если чего-то недоставало, он всегда мог обратиться к нужным людям. И Гермиона сдалась. Она полностью расслабилась и прикрыла глаза, упираясь лбом в грудь юноши. Очень захотелось заплакать, за что девушка чуть не прокляла себя. В последнее время храбрая гриффиндорка слишком много плакала, а при Малфое за эти полгода, казалось, бесчисленное количество раз. Ее нервы были на пределе. Психика явно давала сбой. — Мерлин, Грейнджер, ну чего ты плачешь? Все же выяснили.       Драко вздохнул. Он ненавидел женские слезы, а сырость Грейнджер — тем более. И все же, руки сами потянулись к девичьему телу, позволив ее конечностям отправиться в дальнее плавание. Одной ладонью поглаживая ее по спине, а второй — по макушке, Малфой и сам не заметил, как начал успокаиваться. Голова прояснела. Все мучившие до этого момента мысли отступили на задний план, и почему-то показались ничего не значащими. Ему не впервые разгребать дерьмо отца, чтобы переживать по этому поводу. В его руках была маленькая девочка Грейнджер, которая никак не могла остановить поток слез. Совершенно раскрепостившись, Малфой осмелился отвести Грейнджер к дивану Посильнее прилепившись к слизеринцу, девушка сжала его талию и уткнулась носом в грудь, давясь от щемящего чувства. Гриффиндорка закинула ноги ему на колени, даже не задумываясь о том, что все это время находилась в обуви. Его поглаживания и утешающий шепот, кажется, совершенно не успокаивали, а наоборот — вызывали лишь больше рыданий, что становились все громче. — Хватит разводить сырость. Затопим извращенцев и насильников снизу.       Грейнджер усмехнулась, вытирая слезы. — Так им и надо, — буркнула она. — И не боишься, что они придут по твою душу? — наигранно испуганно спросил Малфой, заглядывая в глаза Гермионы. — Так ты не выступишь в роли благородного рыцаря? — в тон ему ответила девушка, склонив голову так, что их носы чуть было не соприкоснулись. — Не вижу здесь принцессы, чтобы быть благородным рыцарем.       Гермиона весело хохотнула, толкая Малфоя в плечо. Наконец, все слезы были выплаканы и на душе стало гораздо легче. Будто с ее плеч свалилась та самая пятитонная гиря, которую обещал ей Рон. — Ты гений, Малфой, — эти слова вырвались непроизвольно. Гриффиндорка пораженно замерла, не веря, что произнесла это вслух. Испуганно взглянув на Драко, она ожидала увидеть привычные насмешливые глаза и Павлинскую ухмылку. Но сегодня, видимо, был по-настоящему особенный вечер. Потому что юноша вместо того, чтобы отреагировать так, как делает это обычно, потянулся и прижался к губам Гермионы; и потому что Грейнджер вместо того, чтобы оттолкнуть, ответила.       Малфой никогда не задумывался о том, каковы на вкус губы Гермионы. Иногда ему действительно хотелось ее поцеловать, но это желание проходило так же внезапно, как и приходило. Он был слишком занят повседневными делами и их мелкими перепалками, чтобы зацикливаться на столь, по его мнению, мелких вещах. Но чем больше они проводили время вместе, тем сильнее становилось это чертово желание. Драко никак не хотел признавать, что его влечет к гриффиндорской зазнайке. Поцелуй был медленным, глубоким и слишком чувственным для них обоих. Эти люди так привыкли слушать разум, а не сердце, что в их глазах на долгое время обесценились многие детали. Малфой ближе придвинулся к Гермионе и, усадив ее на колени, спустился к талии. Ему ее не хватало. Так сильно не хватало, что иной раз хотелось закричать от этой тоски. И сладостно было даже не от того факта, что он осмелился. А от того, что все это происходило по-настоящему, а не в их разыгравшимся воображении.       Им следовало остановиться. Разум уже включил тревогу и звал на помощь. Но поцелуй стал лишь еще глубже и яростнее, словно они пытались заткнуть возмущенный мозг. Гермиона зарылась в платиновые волосы слизеринца и сжала, притягивая его голову. Губы его были настоящими. Руки его были настоящими. Все тело Малфоя было настоящим. Желаемое в какой-то миг осуществилось, кружа голову. Совершенно осмелев, Грейнджер запустила руки под рубашку юноши и с радостью осознала, что тело его тоже было настоящим, а не иллюзией. Теплое, крепкое, сильное. Драко лишь на секунду оторвался от ее объятий и приподнял руки, позволяя гриффиндорке стащить с него совершенно ненужный в этот момент элемент одежды.       Теперь они оба падали в неизведанную бездну. Купались в озере безумства.       Страсть завладела всем, что находилась в пределах маленькой квартирки. Воздух накалился до невозможных пределов. Наверное, даже сама Венера позавидовала бы температуре, что витала вокруг двух врагов.       Резко схватив Грейнджер, Драко уложил ее на лопатки и навалился сверху, уперев локти в мягкие подушки. Его губы прошлись по щеке, спустились к шее. Гермиона запрокинула голову и, не сдержавшись, тихо застонала. Затвердевшее хозяйство Малфоя чувствовалось между ног, что возбуждало девушку еще сильнее. Внизу живота образовался тягучий комок, отдающийся во всем теле. Каждое его прикосновение заставляло дрожать и трепетать, словно цветок на ветру. Гермиона с раздражением скинула ботинки на пол, по очереди подцепив каждый пальцами ног. Она обхватила талию Малфоя, желая еще сильнее ощутить член. И в этот момент обоим стало понятно, что никто и никогда не остановится.       Вязаная кофта и свитер полетели вслед за ботинками. Драко вновь прильнул к губам Гермионы, вцепившись в них страстным поцелуем. Девушка приглушенно застонала, когда их языки коснулись друг друга. — Открой глаза, — прошептал Малфой ей в рот. Голос предательски дрожал от переполнявших его чувств. Драко никак не верилось, что все, что происходит между ними, наяву. И поэтому ему нужно было заглянуть в ее глаза, чтобы удостовериться. Раскрыв веки, Гермиона встретилась с его серыми глазами. Они тоже были переполнены волнением и страхом. Кажется, произойдет знакомый обоим щелчок, и они опять окажутся по разные стороны комнаты. — Ты настоящий? — в тон ему спросила гриффиндорка. — Да. А ты?       Девушка еле заметно кивнула, притягивая Драко к себе. И снова этот медленный, долгий поцелуй. Опьяняющий, сводивший с ума. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, и ощущения от этого становились еще острее.       Ему хотелось разорвать на Грейнджер остатки одежды. И он знал, что и сама девушка этого жаждет. Именно поэтому его движения были такими медленными и умопомрачительными. Прикусив выпирающую ключицу, юноша спустился еще ниже. Бюстгальтер давно затерялся в груде одежды, как и всякий стыд Гермионы. Она не думала о том, что лежит перед Малфоем практически голая. Слишком важно было запомнить каждый момент, каждое прикосновение и каждый поцелуй, чтобы зацикливаться на таких мелочах. Громкое биение сердца бывшего неприятеля, что с каждым стоном, слетевшим с ее губ, усиливалось, очень возбуждало. Колени дрожали от нетерпения. А Драко все медлил, медлил. Будто Грейнджер — это жертва, которую он выслеживал несколько месяцев, а теперь, заполучив, растягивал удовольствие.       Горячий язык накрыл затвердевший сосок. Гермиона выгнулась навстречу его губам, прижимая голову Драко к груди. Внезапно Малфой, резко отстранившись, обхватил ее запястья одной рукой и, заведя за голову, вернулся к своему занятию.       Гермиона не могла дышать. Воздуха катастрофически не хватало.       Он ласкал ее неторопливо и чересчур томительно. Свободная ладонь скользнула вниз по животу, а потом — О, Мерлин! — залезла в джинсы. Мокрая Грейнджер — высшее помешательство.       Вытащив ладонь, Драко с волчьим бешенством расстегнул пуговицу штанов. Ее руки оказались на свободе. Приподнявшись, девушка позволила стянуть с себя последние элементы одежды, одновременно пытаясь справиться с ремнем на его брюках. Руки не слушались, пальцы содрогались каждый раз, когда мельком касались твердой плоти.       Не по-Малфоевски. Не по-Грейнджеровски.       Расположившись между ее ног, Драко наклонился и с необычайной нежностью поцеловал гриффиндорку. Он не спрашивал разрешения, а предупреждал. Гермиона напряглась, но незамедлительно ответила на поцелуй, заставляя Малфоя навалиться на нее всем телом. Пульсирующий член уже упирался в промежность, в которой еще никогда и никто не входил. Драко знал, что она девственница, и от этого знания, стремительно влетевшим в ее голову, на секунду захотелось оттолкнуть. Не позволить этому случиться. Грейнджер чувствовала, что если позволит, между ними уже ничего не будет так, как прежде. Она подумала о том, что ее и без того неустойчивая психика не выдержит давления и просто сгорит, как старенький телевизор. Но… ей так хотелось. Не новые, но все еще не испробованные ощущения были такими притягательными, что было практически невозможно устоять. Гермиона готова была испытать все: боль, страх, кровь — и все это лишь ради того, чтобы продолжать чувствовать присутствие Малфоя, от которого исходило аппетитное тепло.       Медленный толчок. Гермиона вцепилась в плечи слизеринца, впиваясь когтями в бледную кожу.       Туго. Влажно. Малфой казался истинным безумцем, потому что происходящее приносило ему необычайное удовольствие.       Еще один толчок, но чуть требовательнее. Он не выходил полностью. Растягивал процесс, разминая ее промежность.       Третий толчок, позволяющий войти почти наполовину. Грейнджер вскрикнула от неожиданности, резко распахнув глаза и выгибая спину.       Четвертый толчок, после которого член выскочил наружу. Гермиона напряглась еще сильнее. Малфой все же задал немой вопрос, касающийся ее уверенности, на что девушка ответила согласием. У нее не было никаких сомнений.       Пятый толчок. Драко вошел почти полностью, преодолевая плотно сжатое пространство. Гермиона прикусила плечо Малфоя, сдерживая очередной вскрик.       Шестой толчок — последний. Драко отдался Грейнджер полностью и без остатка. Слизеринец остановился, позволяя девушке свыкнуться со своим нынешним положением.       Она не ощутила ни боли, ни неприятных позывов. Стенки влагалища неприятно саднило, но это была не та резь, которую описывали в книжках. Из ее глаз не потекли слезы, не хотелось кричать или просить Драко остановиться. Чувство наполненности нельзя было описать никакими словами. Она ощущала, что пульсирующий член Малфоя внутри — это странно, но от осознания того, что это, наконец, случилось, приносило необычайное наслаждение. Если спустить руку до низа живота, то можно было даже предположить, где он примерно находиться. Впервые за почти десять лет они были так близко. Слиты воедино, и в этот момент все, что они делали, казалось самым правильным. — Больно? — просипел юноша, касаясь своими губами ее губ.       Гермиона отрицательно покачала головой. — Немного неприятно, но мне нравится.       Отсчет пошел с самого начала. Драко медленно входил и выходил из девушки, то и дело останавливаясь, чтобы дать ей перевести дух. Самому хотелось наплевать на все правила, приличия и долбиться в стенки ее промежности со всей силой, которую только имел. Медлительность сильнее возбуждала и распыляла нетерпеливый нрав. Осмелившись, Драко сделал несколько быстрых толчков и, не встретив никакого сопротивления, продолжил постепенно набирать обороты.       Лишь она одна могла целовать его так, как никто другой. Лишь с ней он смог ощутить незнакомые ему до этого момента эмоции. Драко никогда не нравились чересчур худые или полные девушки, но Грейнджер стала именно тем человеком, ради которого плюешь на все свои вкусы. Она вызывала в нем целую бурю, пускала по телу электрический ток. Рваные выдохи, тугая промежность, тихие стоны окунали в омут блаженства, от которого нельзя было долго скрываться. Гермиона обхватила талию Малфоя ладонями, чувствуя, как он двигается. Драко все ускорялся и ускорялся, сам не осознавая, как начинает стонать. Резко подхватив гриффиндорку за талию, Малфой спустил ее несколько ниже, выпрямился, подхватил колени девушки, приподнимая ее бедра, и начал двигаться еще быстрее. Гермиона вскрикнула от неожиданности и внезапно накатившего наслаждения, что разлилось по всему телу. Она не знала куда девать свои руки. Потеряв опору, они то хватались за подлокотник дивана, то ненадолго успокаивались на груди юноши. Он был насквозь пропитан и своим, и ее потом, отчего ладони все время соскальзывали. Вновь образовавшийся узел внизу живота рос со стремительной скоростью, задевая все нервные окончания.       Драко спустился. Одной рукой он все еще поддерживал ногу девушки, а другой упирался в диван. Наклонившись, он с яростью впился в губы Гермионы, сминая и прокусывая их до крови, смешивая страсть с непродолжительным стоном. Еще секунда и, резко вынув член из влагалища Гермионы, юноша зажал головку. Он обессиленно рухнул на тело девушки, утыкаясь лицом в шею. Оба тяжело дышали, не веря в случившееся. Мир остановился. Солнце развернулось в противоположную сторону, мозг проделал неожиданный кульбит, а звезды принялись падать с неба одна за другой. Гермиона сжалась под тяжестью слизеринца, со всей силы обхватив руками его спину. От резкой остановки хотелось крикнуть, что есть мочи, а потом влиться в бывшего ненавистника. Не отдаться, не подарить себя, а именно влиться, словно заявляя: никуда уже не деться.       Сердце продолжало вырываться из грудной клетки, когда Малфой поднялся и последовал в ванную, все еще зажимая член. Гермиона прикрыла глаза, разочарованно выдохнув. Она утопала в собственных чувствах. Некоторое время ее голова была абсолютно чиста. Но мысли потихоньку возвращались, а непрекращающийся до этого внутренний монолог внезапно ожил. Мозг не диктовал Грейнджер подняться и сбежать, не шептал об ошибке, которую она совершила. Гермиону даже не волновало то, что будет завтра. Или через месяц, или через год. Скорее всего, они забудут о случившемся, уверяя друг друга, что это было обычное временное помешательство… Но не сейчас. Гриффиндорка не чувствовала счастливого лепета в районе сердца, но была явно удовлетворена. Между ног неприятно саднило, а пересохшие губы и рот требовали воды. Гермиона попыталась встать, но ноги, набитые ватой, не слушались. Она слишком долго находилась в абсолютном напряжении, чтобы по щелчку пальцев прийти в себя. Приняв сидячее положение, девушка усталой рукой потянулась к груде одежды. Ей не хотелось полностью одеваться, поэтому она, отыскав трусики, быстро их напялила. В гостиной слишком душно и жарко, в воздухе все еще витали нотки недавней страсти. Прижав одно колено к груди, а вторую ногу свесив к прохладному полу, девушка откинула голову на спинку дивана. Ей, определенно, было хорошо.       Драко вернулся как раз вовремя. Гермиона не успела заскучать, но смогла привести себя в более-менее приличный вид. Опустившись рядом с гриффиндоркой, юноша принял подобное ей положение. — Я собрала с собой оборудование. Отправишь мне ингредиенты? Хочу поскорее приготовить новое зелье.       Ей не хотелось молчать. Язык чесался от желания что-то сказать, а молчание, наступившее так некстати, напряженным комом придавило макушку. Девушка вопросительно посмотрела на Драко, что не спешил отвечать на ее просьбу. Немного поразмыслив, Малфой, словно опомнившись, посмотрел на нее в ответ. На лице высветилась уже знакомая ухмылка, за которую всего пару дней назад Грейнджер готова была его либо удавить, либо вознаградить хуком справа. — Уверена, что справишься сама?       Брови Грейнджер взметнулась вверх. — Малфой, ты сейчас высказал сомнение по поводу моих способностей?       Драко усмехнулся. Скорее не от возмущенного возгласа Грейнджер, а от сложившейся ситуации. Гермиона задавала обыденные вопросы, словно всего двадцать минут назад они не занимались сексом, а играли, допустим, в шахматы. Тем не менее, говорить с ней было приятно. Откуда-то в голове вновь возник голос, шептавший о том, что так все и должно быть. — У тебя было так много времени обмануть мадам Помфри, а ты так им и не воспользовалась. — Я не знала что именно находится в составе зелья. Не стоит меня в этом упрекать. Если бы спохватилась раньше… -…а ты не спохватилась… -…то я бы не пошла на сделку с собой.       Малфой отрицательно покачал головой, все еще насмехаясь. Драко знал, что она врет. Может, Грейнджер и не хочет этого признавать, но даже если бы она самостоятельно исследовала лекарство и приготовила новое зелье, все равно бы согласилась. Ей просто нужен был предлог, почему она и тянула. Она словно чувствовала, что с Малфоем происходит что-то не так, и подсознательно откладывала дела, выжидая своего часа. Грейнджер была слишком умна. Девушка имела возможность разобраться во всем самостоятельно, но зачем? Предложение Малфоя позволило ей разрешить самой себе помочь ему. Однако слизеринец не произнес этого вслух. Его ухмылка становилась все шире и самодовольнее. Надо же, он не только помог Гермиона увидеть в нем настоящего соперника по интеллекту, но и лишил ее девственности. Судьба бывает жестокой. — Сотри свою ухмылку с лица, Малфой. Выглядишь слишком самоуверенным.       Гермиона самой почему-то хотелось улыбаться, но она всеми силами старалась придать своему лицу полное безразличие. Ведь она знала, что и Малфою нужен был предлог для сближения. — Лучше давай решим: что делать с твоим оборотнем? — Ты что-нибудь нашла?       Девушка покачала головой. — После каникул постараюсь пробраться в запретную секцию. Общеобразовательная программа нам не поможет. Студенты изучают в школе исключительно то, что обязаны знать. Не больше и не меньше. Если мы хотим поскорее разобраться в твоей проблеме, лучше найти другие источники информации. — Я пороюсь в библиотеке Малфой-мэнора. Может, что-нибудь найду. — У тебя нет никаких зацепок? Я видела, что ты что-то изучал. Я думала, это касается оборотней.       Гермиона вспомнила вечер в библиотеке. Драко выглядел таким заинтересованным и сосредоточенным, что не было сомнений: он занимался тем, что его действительно интересовало. Поэтому ответ Малфоя, сопровождающийся хмыканьем, заставил окунуться в сомнения. Скрытые подозрения вылезли из шкафа и принялись долбиться о стенки черепа, пытаясь вразумить гриффиндорку, но девушка откинула их прочь. — Когда-нибудь, Грейнджер, я тебе расскажу. Но не сегодня. — Не доверяешь мне?       Гермиона тут же пожалела о своих словах. Фраза была сказана в более шутливой форме. Не хватало только по-дружески толкнуть Драко локтем в бок и весело рассмеяться, как когда-то смеялась с друзьями. Но Малфой — не Гарри или Рон. Она не имела никакого права вести себя так, будто они старые друзья или приятели. Они были друг для друга… кем? Грейнджер нахмурилась, опуская взгляд на свои ладони. Обе ноги были спущены на пол, а пальцы переплетены. В любом случае, кем бы они не были, Драко не похож на человека, который доверит практически незнакомой ему девушке частичку его личного пространства.       К счастью для Гермионы, Малфой решил не отвечать на ее вопрос. Он потянул ее за локоть, заставляя принять лежачее положение. Отвернувшись к спинке дивана, девушка прижала все еще сцепившиеся ладони к груди, чувствуя, как сильная рука Драко Малфоя обнимает ее за талию, прижимаясь всем телом к ее спине. На душе стало чуточку спокойнее. Вздохнув, шатенка устало прикрыла глаза и почувствовала, как погружается в сон, оставляя все свои вопросы и смятения на завтра.