Если сможешь

      Гермиона перевернулась на другой бок, подмяв подушку. Не верилось, что она находится дома и лежит в своей кровати, в то время как родители сладко спят за стенкой. Если прислушаться, можно было даже уловить еле заметное похрапывание мистера Грейнджера.       Не самое приятное утро закончилось самым приятным вечером в ее жизни. Джинни помогла Гермионе перебрать вещи, а затем сопроводила подругу к шоссе, расположившемуся за Хогсмидом. Идти пришлось долго и муторно, но им все же удалось выйти за пределы антиаппарированного барьера. Попрощавшись, подруги разбрелись в разные стороны. Джинни трансгрессировала в Нору, а Гермиона — в Лондон, на улицу Бейкер стрит. Она застала родителей как раз вовремя. Мистер и миссис Грейнджер собирались на вокзал Кингс-кросс, чтобы встретить дочь с поезда. Внезапно появившаяся Гермиона сначала привела их в мимолетный ступор. Они решили, что напутали со временем прибытия поезда. Но девушка поспешила успокоить родителей, заверив, что ей просто не терпелось поскорее оказаться дома, поэтому воспользовалась магией. Ступор перетек в радость, и мама с папой, расплывшись в широких улыбках, кинулись обнимать дочь.       Все как нельзя лучше. В родном доме Гермиона чувствовала себя даже в большей безопасности, чем в Хогвартсе. Под крылом родителей всегда было спокойно и умиротворенно, однако… пусто.       Первое, что сделала Грейнджер после прибытия — это осмотрела весь дом и проверила на стойкость защитные заклинания. Некоторые Пожиратели Смерти все еще были на свободе и она всерьез беспокоилась за безопасность родителей. Как только они вернулись в Лондон, Гермиона обезопасила дом всеми возможными способами. И несмотря на уверенность в своих силах, боялась. Пожиратели непредсказуемы — это она поняла еще во время войны. Они могли прибегнуть к любой магии, даже самой темной, чтобы достичь власти, истребить всех неугодных и непохожих на них. Иногда Гермиона даже задумывалась о том, не стоит ли опять стереть матери и отцу память и вернуть в Австралию? Правильно ли она поступила, вернув им память? Не подвергает ли опасности? Но стоило ей вспомнить всю ту боль, которую она испытала после их утраты, идеи казались глупыми и совершенно ненужными. Возможно ли решиться на такое повторно, когда всего двенадцать часов назад она, в окружении самых близких людей, наряжала Рождественскую ель? И смеялась каждый раз, стоило миссис Грейнджер вновь начать бубнить на своего мужа, если тот не сочетал по цвету игрушки?       — Милая, ты проснулась? — прощебетала миссис Грейнджер, осторожно приоткрыв дверь. Женщина обеспокоено осмотрела дочь. — Ты еще не спала?       — Нет, — ответила Гермиона, лучезарно улыбнувшись. Она присела на кровати, выпутываясь из недр пухового одеяла. — Я недавно проснулась.       — Тогда умывайся и спускайся к завтраку.       Кивнув, девушка сделала вид, будто поднимается. Но стоило матери скрыться, как тут же опустилась на подушки. Девушка только сейчас осознала, что не спала всю ночь. Поглощенная своими мыслями, она даже не заметила, как наступило утро. Однако медлить было нельзя. Превозмогая боль во всем теле, которая со вчерашнего дня лишь притупилась, Гермиона последовала в ванную комнату. Не удивительно, что миссис Грейнджер беспокоилась о дочери. Гермиона выглядела ужасно. Взглянув в зеркало, первое, что попалось на глаза — это темные круги и осунувшееся лицо. Умывшись, девушка расчесала непослушные волосы и заплела их в косичку, а затем, прибегнув к магии, скрыла все следы усталости. Внешне Гермиона выглядела довольно привлекательно, а внутри — вымотано. Словно Грейнджер всю ночь бегала без остановок.       Расположившись во главе стола, мистер Грейнджер, по своему обыкновению, читал газету. Перед ним стояла пустующая тарелка и два стакана. Один из них был наполнен кофе, второй — водой. Делая глоток бодрящего напитка, мужчина всегда запивал его чистой жидкостью, считая, что это лучше способствует пищеварению.       Миссис Грейнджер хлопотала у плиты. Она жарила оладьи, и на широкой тарелке уже образовалась целая стопка.       — Гермиона, все хорошо? — поинтересовался отец, но девушка не расслышала. Она встала посреди лестницы, изумленно раскрыв рот. Только тогда, когда в поле зрения попала еда, Грейнджер осознала, что Малфоя здесь нет. А раз его нет, значит ей придется уплетать за обе щеки жирные оладьи, в которых только благодаря маслу куча калорий, еще и улыбаться, придерживаясь довольного вида. Вчера она довольно успешно расправилась с едой, съев листья салата, а мясо отдав Живоглоту. Но ее кот вряд ли обратит внимание на сладкую творожную массу.       — Д-да… — пробормотала Гермиона. Голос ее предательски дрогнул, заставив мистера и миссис Грейнджер переглянуться. Взяв себя в руки, девушка сжала кулаки, уговаривая себя, что все будет хорошо. Широко улыбнувшись, она придала своему поведению самый беспечный вид и, подскочив к отцу, поцеловала того в щеку.       — Все замечательно, — поспешила заверить она. — Я просто соскучилась.       Еще раз переглянувшись, на лице родителей расплылись недоверчивые улыбки, и они вернулись к своим занятиям.       Гермиона заняла место слева от отца. В ее душе росло гигантское беспокойство, которое, казалось, ничем нельзя было усмирить. Вздохнув, девушка наблюдала за тем, как мама раскладывает оладьи, обильно смазав их вареньем. Присев справа от мужа, миссис Грейнджер придвинула к себе в тарелку, накладывая еду для себя в самую последнюю очередь.       — Пропала еще одна девушка, — со вздохом оповестил мистер Грейнджер, отложив газету. — И ни одна из них не была найдена.       — Хороший подарок на Рождество. Ничего не скажешь.       Родители принялись обсуждать криминалистику, однако Гермиона, поглощенная своими страхами, не могла сосредоточиться. Она неохотно ковырялась в еде, пытаясь заставить себя съесть хотя бы кусочек. Желудок предательски сжался. Она не ела уже… сколько? Кажется, пару дней, если не считать посиделки с друзьями перед отъездом. Червяк сомнений все рос, принимая обширные габариты, и ползал по ее телу, вызывая отвращение. В горле встал не предвещающий ничего хорошего ком.       Она ела, но мало. И лишь ту еду, которую считала «правильной». Ей приходилось вставать раньше одногруппников, чтобы приготовить себе завтрак, состоящий из овсяной каши на воде и двух вареных яиц; и обед, на который девушка предпочитала скромный овощной салат без заправки. От ужина Гермиона воздерживалась. Иногда она позволяла себе съесть пару тостов из ржаной муки и фрукты, если становилось совсем плохо. Но все приемы пищи проходили в полном одиночестве. Проблема была даже не в том, что у Гермионы отсутствовал аппетит. От мысли, что придется есть с кем-то, становилось дурно. Девушке все время казалось, что у окружающих пропадают всякие развлечения, и единственное, что им остается — пялиться на Гермиону. Тело же приобретало невероятные габариты, живот рос не по минутам, а по секундам, а пуговица на штанах вот-вот должна была слететь с петельки и ткнуть кому-нибудь в глаз.       — А как твои друзья? Рон? — поинтересовалась миссис Грейнджер, делая глоток воды.       — Замечательно, — ответила Гермиона, но заметив заинтересованный взгляд отца, который явно был не удовлетворен коротким ответом, продолжила:       — Гарри и Рон не хотели возвращаться в Хогвартс, а сразу пойти работать. Но им не хотелось оставлять меня одну. К тому же, это последний год, который мы можем провести вместе.       — Правильно. Нельзя игнорировать образование. Без корочки сейчас никуда.       — Я тоже так считаю.       Разговор не клеился. Родители задавали много вопросов, что касались ее учебы и планов на будущее, но девушке не хотелось сейчас рассуждать о том, где лучше всего прикупить домик после школы. В голову вновь ворвался Драко Малфой, и от его тяжелого дыхания нижнее белье отчего-то стало слишком тесным. Извинившись, Гермиона поблагодарила маму за вкусный завтрак, к которому так и не притронулась, и ссылаясь на то, что еще не написала письмо друзьям, помчалась в свою комнату. Влетев в помещение, девушка захлопнула дверь и прижалась к холодному дереву спиной, откинув голову. Ей всегда было холодно, но от дурных — явно дурных, потому что лишь такие могут всплывать из недр сознания во время трапезы с родителями! — по лбу заскользили капельки пота, а бюстгальтер намок.       «Чертов Малфой! Угораздило же меня!» — мысленно выругалась девушка, застонав. Она пару раз ударилась затылком об дверь, пытаясь привести себя в чувство. Когда жар немного спал, Грейнджер стащила теплый свитер, откинула его на кровать и присела за стол. Разложив на поверхности письменные принадлежности, она принялась составлять для друзей письмо с извинениями, пытаясь таким образом отвлечься. В другой ситуации ей было бы очень стыдно перед Гарри и Роном, но… Но в другой ситуации она бы не опоздала на поезд, напугав парней своим отсутствием.       «Дорогие Гарри и Рон,       Я прошу прощения за недоразумение. Дело в том, что»       Гермиона замерла.       — И что? Как мне оправдаться?       Скомкав испорченный лист бумаги, девушка выкинула его в мусорное ведро.       «Гарри, Рон, мне очень стыдно за то, что я заставила вас волноваться. Мне следовало быть более собранной. После вашего ухода я хотела немного прогуляться, но потеряла счет времени. Пришлось остановиться в хостеле, из-за чего я проспала. Простите! И с наступающим Рождеством!       Гермиона Г.»       Несколько раз перечитав короткую записку, девушка недовольно нахмурилась и избавилась от неудачного экземпляра, рассудив, что написала слишком сухо.       — Гарри и Рон должны поверить в твое раскаяние, идиотка! А ты только создаешь им причину для паники.       Два часа, что она провела над пергаментом, не принесли никаких результатов. Если она писала письмо о восторгах от встречи с родителями, выглядело слишком напыщенно и неправдоподобно. Если писала записку, скучно и, опять же, сомнительно. В конце концов, ей пришлось откинуть идею в сторону. Посмотрев на часы, она с ужасом осознала, что давно надо было начать приготовления к празднику, а она все еще сидит за столом и пытается выдавить из себя хотя бы строчку, которая действительно звучала искренне. Нервно прикусив губу, девушка направилась в комнату родителей, из которой доносились возгласы, говорящие о споре.       —… ты сам видел. Она такая худая!       — Мы решим эту проблему.       — Как ты собрался ее решать? У Гермионы нет аппетита. Нужно ждать не чудесного выздоровления, мой дорогой супруг, а действовать. Прямо здесь и прямо сейчас!       — Ма-ам? — протянула Гермиона, выглядывая из коридора.       — Да, детка? — отозвалась миссис Грейнджер, нацепив на лицо непринужденную улыбку.       — Мне начать собираться?       — Да, конечно. Выходим через двадцать минут.       Кивнув, Гермиона постаралась улыбнуться, а затем вновь отправилась в свою спальню. Наскоро переодевшись, девушка терпеливо дождалась, когда матушка приведет себя в порядок, и вскоре они прогуливались по Бейкер Стрит. Как назло, на улице еще сильнее похолодало. В воздухе чувствовался неприятный мороз, а снегопад, который то усиливался, то сходил на минимум, заставлял содрогаться каждый раз, когда тело ощущало сырость, исходящую от одежды. Гермиона пожалела, что отказалась от передвижения на машине. И несмотря на то, что ближайший гипермаркет находился всего в паре минут ходьбы, успела устать. Нос и щеки неприятно щипало, а лицо покраснело. Взглянув на миссис Грейнджер, Гермиона удивилась ее внешнему виду. Женщина, как и всегда, была прекрасна. Холод нисколько не затронул худое лицо ее матери, а тушь, которая любит по обыкновению своему оставлять неприличные пятна под глазами, находилась на своем месте.       Район, в котором проживала семья Грейнджер, и без всяких праздников был довольно оживлен. Несмотря на время года и суток, люди то и дело сновали туда-сюда, спешили, а туристы, зачастую даже не зная английского языка, стремились обойти Бейкер стрит и изучить его вдоль и поперек. Что уж говорить о музее, посвященному Шерлоку Холмсу, возле которого образовалась целая толпа, ожидавшая своей очереди!       — Жаль, что ты можешь приехать домой только на каникулах, — с сожалением проговорила миссис Грейнджер, грустно опустив глаза. — Перед Рождеством люди будто сходят с ума! Создают громадные очереди и скупают билеты в считанные минуты! Слишком мало времени, чтобы куда-то сходить и побыть друг с другом. Надо было быть более осмотрительной и забронировать билеты заранее.       — Все хорошо, — поспешила успокоить Гермиона, приподняв уголки губ. — Если честно, я не очень хочу куда-то выбираться. По крайней мере, сейчас. Лучше проведу оставшееся время дома. А после окончания школы можно будет куда-нибудь выбраться.       — О, Гермиона, я так тобой горда! — воскликнула миссис Грейнджер и, поддавшись порыву, обняла дочь. — Но иногда я жалею, что ты оказалась волшебницей. Если бы не твои магические способности, ты отучилась бы в местной школе и всегда была рядом. Но учишься в неизвестной школе, о местонахождении которой почти ничего не известно. Нам с отцом даже не приехать, чтобы повидать тебя!       Миссис Грейнджер по своему характеру была довольно чопорной и сдержанной женщиной, пусть иногда и взбалмошной. Она и не скрывала, и не высказывала все свои чувства должным образом, чтобы не волновать или не зардеть близких. Однако события последних лет заставили ее пересмотреть ценности. Миссис Грейнджер стала еще внимательнее по отношению к Гермионе, которую чуть было не потеряла. Как говорится, имеющее не ценим, а потерявши — плачем. И теперь женщина стала меньше уделять времени работе и больше — семье, чтобы не тратить драгоценные часы. Всем известно, что жизнь слишком коротка и непредсказуема. Однако всю истинность человек понимает тогда, когда случается что-то такое, что может нарушить не только твое эмоциональное состояние, но и разрушить жизнь от начала и до конца.       — Семь лет мы почти ничего о тебе не слышали, несмотря на письма. И еще почти полтора года даже не подозревали, что у нас есть дочь!       Щемящее чувство в груди потихоньку сковывало все тело. Гермиона действительно мало что рассказывала родителям и редко вдавалась в подробности своего обучения. Так как ее родители — маглы, они мало что понимали в волшебном мире, в то время как девушка, попав в новую для нее вселенную, быстро приспособилась благодаря начальным знаниям, полученным из книг дома, а затем и на практике, оказавшись в Хогвартсе. Единственное, что Гермиона смогла им поведать — это о ее назначении старостой на пятом курсе обучения, потому что это было более доступно для их понимания. А когда появлялась возможность оказаться дома, предпочитала погостить в Лондоне всего несколько недель, а затем отправлялась к мистеру и миссис Уизли. Впервые за несколько лет Гермиона поняла, как несправедливо относилась к родителям. Ей было стыдно за свое поведение.       — Пожалуйста, пиши нам обо всем. Пусть мы и мало знаем о твоем мире, мне и твоему отцу все равно будет приятно.       Гермиона согласно кивнула. Удовлетворенная ответом, миссис Грейнджер выпустила дочь из объятий и, смахнув накатившиеся слезы, принялась весело щебетать, рассказывая о новостях, накопившихся за время отсутствия девушки.       Оказавшись в торговом центре, они несколько часов потратили на поиски недостающих подарков и подбор платьев к предстоящему торжеству. И несмотря на то, что миссис Грейнджер то и дело подмечала излишнюю худобу дочери, старалась держать язык за зубами, мысленно надеялась, что та все же решится на откровение.       Совершенно уставшие, вымученные, но довольные шоппингом, они решили передохнуть на скамейке. Миссис Грейнджер взяла себе рожок пломбирного мороженого, политого топпингом из соленой карамели. С разочарованием она выслушала отказ дочери от лакомства, однако не стала перечить.       — Какой молодой, а уже посещает такие магазины.       — Кто? — переспросила Гермиона, отвлекаясь от электронной книги.       — Вон там, посмотри.       Миссис Грейнджер указала вперед, призывая Гермиону проследить за направлением руки. Но все, что она увидела — ряд небольших магазинчиков с ювелирными украшениями и бутик с брендовой одеждой.       — Я ничего не вижу.       — Да там, у ювелирного!       Грейнджер прищурилась, вглядываясь в силуэт молодого человека — единственного посетителя дорогого магазина. Встав у стойки, он разговаривал с прилично одетым мужчиной лет сорока. Тот что-то показывал юноше, явно пытаясь заинтересовать.       — Впервые вижу такой необыкновенный цвет волос, — восторженно прошептала миссис Грейнджер, склоняясь к уху дочери.       Гермиона еще сильнее прищурилась и поддалась вперед. Со стороны, должно быть, она выглядела очень глупо. Ее мало волновали посторонние, только если они не лезли не в свое дело. Однако молодой человек, отчего-то показавшийся ей жутко знакомым, завоевал все ее внимание и интерес. Он был высок и тощего телосложения, но при этом обладал широкими плечами, на которые был небрежно накинут серый пиджак. Спустившись ниже, Гермиона подметила лакированные ботинки, идеально подходящие по размеру молодому человеку. И ведь где-то она его, кажется, видела…       — Ох, мам, пошли отсюда! — вскрикнула Гермиона, подскакивая на ноги. Она засунула электронную книгу в сумку и потянула миссис Грейнджер за локоть, требуя немедленно покинуть место их отдыха.       — Гермиона, я еще не отдохнула! У меня болят ноги… Гермиона! Да что происходит?       Не обращая внимание на возмущения матери, девушка уже со всех ног спускалась по эскалатору, то и дело поправляя сумку на плече. И мысленно сетовала на неожиданную встречу с мужчиной, с которым всего пару дней назад провела ночь.       — Гермиона! Сбавь темп! — звала миссис Грейнджер, то и дело спотыкаясь на каблуках. Застонав от досады, Гермиона остановилась и повернулась к матери, отойдя чуть в сторону от движущейся лестницы. Она подала матери руку, помогай той выровнять равновесие.       — Отец должен был уже подъехать. Давай отсюда уйдем. И как можно скорее!       — Это твой знакомый?       Гермиона поджала губы, не зная что ответить. Выдумать какое-нибудь важное дело. о котором она забыла? Рассказать правду? Притвориться, что она в жизни не видела того молодого человека, от которого хотелось бежать со всех ног?       — Грейнджер!       Подняв взгляд, она встретилась с серыми глазами Драко Малфоя, который явно выглядел растерянным. Слегка приоткрыв рот, он несколько секунд смотрел на Гермиону, не отрываясь, а затем сделал медленный шаг вперед, вставая на ступеньку. Недоумение сменилось насмешкой, но во взгляде можно было увидеть искру недовольства.       — Ох, мам, я потом тебе все объясню!       — Ладно, раз так, то пошли.       — Побежали!       — Гермиона!       Выхватив у матери пакеты, Гермиона побежала к выходу из торгового центра, на ходу пытаясь накинуть куртку. А миссис Грейнджер, чертыхаясь на каждом шагу, пыталась поспеть за дочерью, то и дело смахивая лезшие в глаза пряди волос, которые при беге успели вылезти из аккуратной прически. Завидев отца, Гермиона попросила его поторопиться и, взвалив пакеты на заднее сидение, уселась возле окна. Запыхавшаяся матушка выбрала место впереди. Ничего не понимающий мистер Грейнджер, удивленный поведением своих женщин, нажал на газ.       — Что это было? — спустя некоторое время спросил отец, взглянув на жену.       — Ах, — отмахнулась женщина. — Скоро нагрянут гости, а у нас еще ничего не готово. Ты встретил миссис Грейнджер?       Гермиона неуверенно посмотрела на мать. Ее взгляд, с которым она встретилась через водительское зеркало, говорил о том, что разговор еще не закончен. Вздохнув, девушка обратила свое внимание на происходящее за окном. С удивлением она подметила, что уже начинало смеркаться, в то время как они вышли за покупками в самом начале второй половины дня. За те несколько часов, проведенных в помещении, погода выбрала свое направление, решив не издеваться над жителями Лондона, используя всю свою извращенную фантазию. Но происходящее ее совершенно не волновала. Малфой, о котором она не вспоминала почти весь день, вновь вылез из потемков сознания. В голове крутилось множество вопросов, на которые Гермиона вряд ли найдет ответ.       «Малфой и магловский торговый центр! Что он там делал? Неужели ему не хватает магической Британии, раз он решил залезть в магловскую часть? Сначала он ворвался в мою жизнь там, а теперь достает здесь!» — думала Гермиона, пытаясь скрыть свое раздражение от родителей. Грейнджер действительно была зла, но ей не была понятна причина возникшего чувства. — «В самом деле!» — продолжала она. — «Не меня же пошел искать! Или ему надоело разнообразие волшебниц, раз он решил перейти на девушек без магических способностей? Решил разбавить колорит, чертов Малфой! Иначе как можно объяснить его появление в маггловской Великобритании, еще и в ювелирном магазине?»       Подъехав к дому, мистер Грейнджер высадил своих дам у калитки, а сам поехал на встречу со своей матерью.       Пройдя в дом, Гермиона и миссис Грейнджер на пару минут разбрелись по своим спальням. По пути девушка занесла пакет с продуктами на кухню, чтобы не таскаться с ним по всему дому; а оставшиеся уложила в своей спальне. Переодевшись в домашнее, она глотнула в легкие побольше воздуха и направилась на поиски матери, рассудив, что лучше все обговорить как можно скорее, а не откладывать в долгий ящик.       «Тупой Малфой, не мог же просто сделать вид, что не узнал меня! Надо было погнаться за мной, идиот!» — возмущалась Гермиона, даже не представляя, как сможет теперь объяснить свое странное поведение.       — Я вся во внимании! — воскликнула миссис Грейнджер, сервируя стол.       — Я вспомнила, что гости скоро придут. Поэтому решила поторопиться.       Миссис Грейнджер рассмеялась. Она закончила с декорациями и, достав из шкафа бутылку вина, принялась разливать красную жидкость в бокалы. Один протянула дочери, а из второго сделала большой глоток, усаживаясь на диван.       — Это моя отговорка. Могла бы придумать что-нибудь оригинальнее, — заметила женщина, указывая на место рядом с собой. Неуверенно покручивая в руках бокал, Гермиона присела рядом с матерью.       — Кто он? Твой парень?       — Пу-уф…кха!       Гермиона закашлялась, из-за чего добрая часть вина чуть было не разлилось на белый ковер, расстеленный в столовой.       — Парень? Нет, конечно! — возмутилась она.       — Он явно искал твоего общества, Гермиона. Бежал за нами через весь гипермаркет. Ты ему нравишься.       — Это мой однокурсник. И мы… ну… мы просто…       — Друзья? — подсказала миссис Грейнджер, после чего залилась громким смехом. — Хватит таить, Гермиона. Тебе скоро двадцать, а я ничего не знаю о личной жизни своей дочери.       Мозг вскипел и чуть было не выпрыгнул из головной коробки от упоминания о личной жизни. Перед глазами образовался образ Малфоя, которому явно не понравилось бы выражение, которое осмелилась употребить миссис Грейнджер.       «Личная жизнь и Малфой? Да это же смешно!» — подумала Гермиона, сдерживая себя от накатившего смеха и… смущения.       — Так его зовут Малфой? — с интересом полюбопытствовала миссис Грейнджер, разливая по бокалам новую порцию вина, один из которых Гермиона чуть было не выронила, так как только потом поняла, что озвучила свои мысли вслух.       — Вообще, его зовут Драко. Драко Малфой.       — М-м-м… — промычала миссис Грейнджер, закивав головой. — Интересное имя.       — Хочешь засмеяться?       Женщина опять кивнула и, заметив на губах дочери слабую улыбку, не удержалась и прыснула со смеху.       — Драк…ко… Малфой! Драко…ахаха… Мал-лфо-ой! Да его родители просто изверги!       — Это говорит человек, который назвал дочь Гермионой! — сквозь смех проговорила девушка, откидываясь на спинку дивана. Ей и самой было смешно до коликов в животе, но веселость резко ускользнула, стоило ей несколько раз повторить имя Драко в своей голове. Как Гарри и Рон, она обращалась к нему исключительно по фамилии, которая так и кричала о своем благородии на каждом шагу. И поэтому думать о нем как о Драко, а не как о Малфое, было непривычно.       — И что с твоим именем не так? Красивое и довольно необычное. Или ты хотела, чтобы я назвала тебя банальной Эмили или Эмма?       — Зато многие путают произношение. К примеру, один болгарин все время называл меня… — Гермиона перевела взгляд на белоснежный потолок, пытаясь активировать все свои головные шестеренки. — Хэрмай… Хэр… Ох, мне этого в жизни не выговорить! — пожаловать гриффиндорка, жмурясь. — Хэр-май-оу-ни! — по слогам произнесла девушка, взглянув на мать.       — Хэрмайоуни*, значит…кхм…       Все еще давясь от смеха, миссис Грейнджер сделала несколько глотков вина, полностью его осушив. Она протянула бутылку к полупустому бокалу дочери, но та вежливо отказалась. Вино уже успело немного вскружить голову, отчего язык то и дело намеревался что-нибудь разболтать, а в голове уже не было ни одной протестующей мысли.       «В конце концов, она моя мать», — рассуждала Гермиона, покручивая красную жидкость в бокале. — «И что плохого в том, если я ей расскажу? Это не Гарри, Рон или Джинни — особенно Рон! — которые меня осудят за связь с Малфоем или, что еще более вероятно, отнесутся ко мне как к девушке легкого поведения, а затем отвернутся. Или…?»       Миссис Грейнджер не давила на дочь, и все же, ей было интересно с ней поговорить и узнать ее поближе. Она гордилась тем, как воспитала Гермиону, но жалела, что в свое время уделяла ей слишком мало времени, из-за чего между ними образовалась самая настоящая пропасть. Больно принимать свои ошибки, тем более тогда, когда уже через полгода твоей дочери исполнится двадцать лет. И еще больнее осознавать, что у Гермионы практически не было детства. Родители не требовали, но далеко не тонко намекали о том, что их дочь должна быть во всем лучшей. С отличием закончив школу, университет, а затем и устроившись на престижную работу, мистер и миссис Грейнджер ждали от дочери таких же успехов. Должно быть, именно это и повлияло на довольно натянутые взаимоотношения, с возрастом которые приняли нейтральность и холодность — стороны, которая никак не должна быть между родителями и их детьми. Поэтому женщина была счастлива, когда Гермиона все же осмелилась на свой пикантный рассказ. Она упустила подробности своей первой ночи или ощущений, во время которой испытывала. Не упомянула и о вражде с Малфоем, охарактеризовав их отношения «никакими», чтобы лишний раз не волновать родственницу. Упомянула лишь о деле, которое их обоих связывало и в последствии сблизило, но о котором не могла распространяться.       — Значит, вы не встречаетесь?       — Нет. И вряд ли когда-нибудь будем. Мал… Драко, — поправила себя Гермиона, рассудив, что в обществе матери лучше всего обращаться к слизеринцу по имени. — исходит из семьи влиятельной, которая придерживается старых порядков. Родители найдут ему такую же, как и они, невесту. Если еще не нашли.       — Да ну! — возмутилась миссис Грейнджер, взмахнув бокалом. — Старомодно. Обычно такие браки ничего не стоят. Они несут материальную взаимовыгоду, но никак не счастье или любовь. Есть исключения, конечно, — добавила женщина, внимательно посмотрев на дочь. — Но если любишь, надо брать. Даже раньше некоторые молодые люди из разных сословий женились. Чего только стоят Элизабет Беннет и мистер Дарси!       — Ма-а-ам! — протянула Гермиона. Слегка приспустившись, она потянулась к матери и обняла ее за плечи. — Джейн Остен была влюблена в человека, брак с которым не сложился только из-за материального состояния. Что ей это принесло? Она умерла в сорок один год, так больше и не полюбив. А все из-за увлечения человеком, который просто не мог взять ее замуж. «Гордость и предубеждение» — история выдуманная. Только и всего. Ты сама учила меня не верить в сказки.       — Да, — мягко ответила миссис Грейнджер, поглаживая дочь по голове. — И при этом, ты попала в сказку, доказав нам с отцом, что она существует. Скажи, — после недолгого молчания начала миссис Грейнджер, припустив тон до полушепота. — он тебе нравится? Ты сожалеешь?       Гермиона нахмурилась. Она ожидала подобного вопроса, но придумать стоящий ответ так и не смогла.       Сожалела ли Гермиона? Она не знала. С Драко было тяжело, но и легко одновременно. Вспоминая все их разговоры, встречи и ту самую ночь, Гермиона никак не могла понять: что с ней происходит? Лишь сейчас, когда он так далеко, к лицу приклеилась краска. Она смущалась каждый раз, когда Малфой вырывался из недр сознания, а между ногами приятно сводило.       В ночь и утро после секса было так приятно с ним разговаривать. Как будто то, что между ними произошло, никак нельзя было избежать. Что-то толкало ее на абсолютно ненормальные поступки, хотя мозг уже пребывал в самой настоящей истерике, выкрикивал «SOS», катался по полу и, как маленькая девочка, рыдал, потому что у него отобрали любимую игрушку — здравомыслие.       Так что же она чувствовала?       Гермиона никогда не была той девушкой, что мечтает о сказках. Ей нравилось фантазировать и изредка летать в облаках, однако она понимала, что мечты и реальность — вещи настолько разные, что никак не могли ужиться в одном маленьком мирке. Она не грезила о лепестках роз, свечах, шелковых простынях и мужчине, которого будет любить до беспамятства. Гермиона была заложницей своего разума. Должно быть, именно поэтому у нее не было ни капли сожаления. Люди концентрируются на обстановке, а не на ощущениях или деталях происходящего. Слова, обещания, ненужный декор — это так важно? Важнее действий, желания и чувств, что так и не слетели с их губ?       Гермиона приняла секс как должное. Неизбежное. Она никогда не думала, что Драко Малфой станет ее первым мужчиной, а момент, когда пришло желание, будет именно таким. Еще год назад ей было не до фантазий, потому что главной целью было выжить, а не думать о том, какому мужчине бы отдалась.       Но нравился ли он ей? Нет. И все же, она что-то к нему чувствовала. Нечто странное и необъяснимое, отчего хочется либо улыбаться во все тридцать два зуба, либо расплакаться. Она с головой погружалась в повседневную жизнь и навалившиеся проблемы, но при этом его образ то и дело мелькал перед глазами. Иной раз ей казалось, что Малфой рядом — сидит рядом с ней за семейным столом, наблюдает за тем, как она пытается написать письмо друзьям, смотрит на то, как спит. Иногда даже чудится, будто это не соседка стучится в дверь, а Драко, решивший ее спонтанно навестить. И когда Гермиона осознавала, что Малфой никогда к ней не придет, а наблюдать за ней никак не может, потому что находится далеко от ее дома — да и зачем ему это? — становилось пусто. И грустно.       — Я скучаю, — призналась Грейнджер.       Впервые за вечер она сама потянулась к бутылке. Плеснув себе немного вина, она сделала маленький глоток, обращая взгляд на мать.       — Хотела бы я его увидеть, но боюсь. Мы никогда не были друзьями. В первые годы обучения даже терпеть друг друга не могли. Малфой такой непредсказуемый. Я не знаю что сказать ему, и мне страшно, потому что не знаю что и он мне может сказать.       — Если он отвергнет тебя, моя дорогая, станет самым настоящим глупцом. И так как скоро тебе пойдет на третий десяток, — осмелилась пошутить миссис Грейнджер, вызвав у дочери слабую улыбку. — даю тебе не материнский, а истинно женский совет: плюнь.       — В него?       — Нет! Плюнь на всю эту ситуацию. Он оказался умелым любовником, хорошо ткнул в тебя своей волшебной палочкой. Оба остались довольны. Ты ему не должна, он тебе ничего не должен. Просто ночь, просто секс. Если вы переспали, это не значит, что на следующий день следует вести тебя под венец! Хотя, в принципе, можешь и в него, — под конец согласилась миссис Грейнджер, улыбнувшись.       — Мам! — наигранно возмутилась Гермиона, кинув в миссис Грейнджер подушку.       — А что? — ответила женщина, фыркнув. — Думаешь, я не права?       Замок негромко, но отчетливо скрипнул. Послышался звук открывавшейся двери, а затем суетливый топот в прихожей, говорящий о прибытии отца и миссис Грейнджер — его матери, которая, как и полагается, читала нравоучения и высказывала недовольства по поводу чересчур быстром передвижении на машине.       — Девочки, я дома! — крикнул мистер Грейнджер. Его жена, встрепенувшись, подскочила на ноги и принялась прятать бутылку с бокалами в шкафчик, из которой достала вино. Гермиона не могла наблюдать за действиями матери с громким хохотом. Она зарылась лицом в подушку, пытаясь приглушить приступ, однако, казалось, даже в Китае могут услышать ее истерику.       — Да, дорогой! — отозвалась миссис Грейнджер, пытаясь захлопнуть дверцу шкафа, из которой то и дело вываливалась разная утварь, начиная с книг и заканчивая той самой бутылкой вина.       — А я предупреждала! — послышался возмущенный возглас миссис Грейнджер-старшей. — Твою жену давно стоило закодировать. Она и себя спаивает, и дочь твою. Могу поспорить! Они пьяны!       — Мам, ну хватит… — пробормотал мистер Грейнджер, снимая с матери пальто.       — Что хватит? Кто в доме мужик? Ты или я? Гермиона, детка! — моментально позабыв о сыне, прогрохотала женщина. — Ты выйдешь встретить свою любимую бабушку?       Кое-как совладав с собой, Гермиона все же прошла в прихожую. Завидев внучку, миссис Грейнджер тут же принялась ее обнимать, причитая о чрезмерной худобе и ругая Хогвартс за плохую еду, которую «наверняка есть невозможно». Затем она принялась осуждать свою невестку за бардак в квартире и полную неподготовленность к празднику. Обойдя все комнаты в доме, она никак не могла удержаться от едких комментариев. И только комната Гермионы пришлась ей по вкусу.       Миссис Грейнджер-старшая являлась женщиной пожилой, но довольно резвой особой. Совсем недавно ей исполнилось восемьдесят лет, но она до сих пор не утеряла своей живости. Она внимательно следила за своей внешностью, и редко можно было увидеть миссис Грейнджер без макияжа, стильной укладки или шпилек. Возраст, увы, уже не позволял носить высокий каблук, поэтому женщина с каждым годом его укорачивала.       Ее лицо лишь слегка затронула старость. Она часто посещала салоны красоты, и пусть к новомодным секретам не прибегала, старалась держать кожу и волосы в идеальном порядке. Морщинки скопились возле глаз, но они совершенно не портили облик женщины, а добавляли ее внешности, недоступный многим пожилым людям, особенный шарм.       — Ну и что, что стара? — однажды возмутилась она. — Я теперь должна раз в месяц менять белье, мочиться в трусы, а мыться перед праздниками?       Так как миссис Грейнджер-старшая внимательно следила за внешностью, она не могла допустить появление на своей густой шевелюре седые пряди. Поэтому часто окрашивала волосы. Ее естественный оттенок — каштановый, передавшийся Гермионе по наследству. Но со временем женщина перешла на золотистый оттенок, уверяя, что так выглядит гораздо моложе своих лет.       Гермиона восхищалась своей бабушкой. Она была красива, умна, мудра и креативна, пусть иногда и немного ворчлива. Многим качествам, которыми обладала миссис Грейнджер, девушка завидовала, и при этом гордилась. Мало кому удается сохранить трезвый рассудок в восемьдесят лет.       — Гости скоро придут, а вы не в шубе рукав! — возмутилась бабушка, когда обход дома подошел к концу. — Гермиона, детка, что с твоими волосами? Это же не волосы, а воронье гнездо! Это наследственность! У твоего отца, когда он был еще молод, была прекрасная шевелюра, доставшаяся ему от моего покойного мужа. Но ты пошла в мать, которая за всю свою жизнь так и не научилась грамотно ухаживать за собой, а тем более — за волосами. Вы посмотрите! — вскрикнула миссис Грейнджер, приподнимая локон Гермионы. — Идем, я приведу их в порядок.       — Баб, да я сама… — попыталась отказаться Гермиона, вспомнив, что привезла с собой специальное зелье для укладки, которое использовала на четвертым курсом перед Святочным балом.       — Идем, говорю! Что на тебе надето? — по пути в спальню внучки поинтересовалась женщина. Она придирчиво осмотрела девушку, которая была облачена в просторную майку и черные лосины. — Я надеюсь, ты не в этом собралась блистать перед гостями? О, Гермиона, я позвала Робертов — помнишь, это мои старые приятели? — и она обещали привести своего внука. Ты же помнишь Джеймса? Прекрасный молодой человек! Ты должна — нет, ты обязана! — произвести на него должное впечатление. Слава Богу, внешностью и умом ты пошла не в свою мать. Иначе ничего бы из себя не представляла. Нет, ты не подумай, твоя мать не глупа. И все же, не так умна, как мистер Грейнджер. Он был прекрасен! Воплощение всех тех качеств, которыми должен обладать не только мужчина, но и любой другой человек. Вот что значит воспитание!       Ночь обещает быть длинной. И поскольку Рождество — это время волшебное, оно несет за собой неожиданные сюрпризы.