Если сможешь

      Ни дня не прошло и без прокручивания в голове их разговора в Рождественскую ночь. Нашлись и ответы, которые мучили Грейнджер на протяжении полутора лет. Цепная реакция привела к непоправимым последствиям. И от конечного результата Малфой чуть было не сошел с ума.       — Мой отец — трус, Грейнджер. Слабак и трус, — начал Драко в Рождественскую ночь после того, как бои мороженым были окончены. Грязные и уставшие, они поспешили скрыться от холодного ветра и незаметно пробрались в гараж мистера и миссис Грейнджер. Расположившись на диване, сидели по разные стороны баррикад, разговаривали, но не могли даже посмотреть друг на друга.       — Он не сумел выполнить задание Волан-де Морта. В наказание Фенрир Сивый меня укусил, — вот так вот. Все просто, ясно, кратко и понятно. Впрочем, Гермиона и сама догадывалась, но ей нужно было подтверждение Малфоя.       — Какое задание? — осмелилась уточнить гриффиндорка, на что Драко неопределенно пожал плечами.       — В конце пятого курса, — безразлично начал Малфой, — мой отец и еще несколько Пожирателей смерти устроили для вас ловушку. Ты помнишь?       Гермиона утвердительно кивнула, придвинувшись к Драко поближе.       — Гарри почти весь год снились сны, связанные с Волан-де Мортом и какой-то вещью, хранившейся в Отделе Тайн. Все из-за пророчества?       — Да. Кроме Поттера никто не мог взять пророчество с полки, поэтому Пожирателям пришлось заманить его в Министерство магии. Крутая из вас вышла команда, — невесело хмыкнул юноша, откидываясь на спинку дивана. — Я находился неподалеку, наблюдал за происходящим. Ты, Поттер, Уизли, его сестрица, Лавгуд, Долгопупс. Я хотел вмешаться. Тогда, возможно, Волан-де Морт не наказал бы меня…       На глаза навернулись слезы. Гермиона преподнесла ладонь к лицу и смахнула выкатившиеся слезинки, вызванные чувством вины.       — Волан-де Морт был в ярости, потому что Люциус разбил пророчество…       — Пророчество разбил Невилл, — поправила его Гермиона.       Картинки из воспоминаний сменялись одна за другой, вихрь мыслей в голове захлестнули, руки предательски задрожали. Стало бы ее сердце волнительно отбивать грудную клетку, если бы проказница-судьба не притянула бы их друг к другу?       — Тогда мой отец допустил вторую непростительную ошибку. Фенрир Сивый отвечал за наказания, ему нравилось мучить людей. Одного «Круцио» было недостаточно. Думаешь, когда сын Малфоев стал полукровкой, его семья продолжит бороться за чистокровных волшебников? Как же я хотел ему отомстить… — Драко вновь грустно усмехнулся. — Я не поменял свои взгляды, Грейнджер. Да, я не был сторонником войны, но если бы Фенрир меня не укусил, я не сумел перейти на сторону Ордена Феникса. Мне это было не нужно.       Сочувствие и вина сменились легким разочарованием. Где-то в глубине души Гермиона надеялась, что Драко просто осознал: маглорожденные, полукровки и маглы — это такие же люди, как и он сам. Даже вспомнила момент перед четвертым курсом, когда на турнир по квиддичу внезапно нагрянули Пожиратели смерти, а Драко, пусть и в своей излюбленной манере, предупредил ее, Гарри и Рона об опасности. Но, как оказалось, Малфой не раскаялся. Не понял, что был не прав. А просто возненавидел Волан-де Морта и захотел ему отомстить за сломленную жизнь.       — Мне уже было все равно на последствия, — добавил Драко. — План возник из ниоткуда. Нарцисса предложила — я согласился. Встретился со Снейпом, обговорил с ним стратегию. Отец ничего не знал до финальной битвы.       Позже Гермиона нашла ему самое простое, на ее взгляд, оправдание: Малфой — это Малфой. Он был воспитан под определенным давлением, его учили ненавидеть таких, как она. И что в итоге? В стиле Драко Малфоя — быть непредсказуемым и действовать исключительно в своих интересах.       Грейнджер вздрогнула, когда издалека послышался голос одного из преподавателей, и забежала за гобелен, утаскивая за собой Малфоя. Слизеринец, ничего не услышавший, попытался выйти из укрытия, но девушка крепко ухватилась за его руку.       Ночной Хогвартс не внушал уверенности. Не было привычного гула студентов и уханья сов, от которых Грейнджер иногда хотела закрыть уши ладонями и закричать, перекрикивая окружающих. И она никак не ожидала, что абсолютная тишина и спокойствие будут ее пугать. Гермиона возвращалась в прошлое, когда Гарри и Рон неожиданно затащили ее в круговорот невероятных событий, ведущие ко второй магической войне. Она столько раз выбиралась посреди ночи из гостиной Гриффиндора, столько раз попадалась профессорам, а теперь тряслась от страха и волнения. Раньше у нее было небольшое укрытие — защита Гарри, Рона и мантии невидимки. Можно ли положиться на тесно прижавшегося к ней Драко, который решил отправиться с ней? И что ее пугало больше: присутствие слизеринца или все-таки оставшаяся в прошлом кровавая бойня?       Шаги стихли. Через несколько минут в замке вновь образовалась могильная тишина. Выдохнув, Малфой подхватил Гермиону за локоть и выволок ее из укрытия несмотря на слабое, но сопротивление.       — Грейнджер, ты шарахаешься из-за каждого дуновения ветерка. Такими темпами мы и к утру не преодолеем расстояние, равное двадцати дюймам. Соберись, черт бы тебя побрал!       — Никто и не просил тебя тащиться за мной, — буркнула Гермиона, опасливо осматриваясь.       — Да ну? — Драко усмехнулся. — А как же «Малфой, помоги, спаси, выручи»?       — Я не говорила такого. Я лишь сказала, что ты можешь пойти со мной, но твоя помощь мне не понадобится, — ответила девушка, раздраженно нахмурившись.       — Никогда не думал, что героиня войны будет поджимать хвост во время невинной вылазки из своей постели.       — Заткнись.       Но Малфой и не думал затыкаться. Он продолжал насмехаться над Гермионой, отпуская едкие комментарии и шуточки по поводу ее «геройской короны». Грейнджер злилась, но молчала, продолжая озираться по сторонам. Возгласы юноши ее отвлекали, поэтому противный червячок сомнений приутих.       — О, не дай Мерлин, если преподаватели подумают, будто мы тайные любовники! Как это ударит по репутации золотой девочки?       — А как это ударит по репутации слизеринского хорька? Право, Малфой, не стоит обо мне так беспокоиться. Подумай лучше о себе, — сквозь зубы процедила Гермиона, стрельнув в сторону Драко молниеносный взгляд. — За связь с грязнокровкой тебя не погладят по головке.       Малфой хмыкнул. Он как бы невзначай прикоснулся к руке Гермионы, из-за чего та вздрогнула и моментально вспыхнула.       — Обещаю, я когда-нибудь убью тебя за твою противную усмешку!       — Увы и ах! — Драко театрально вздохнул. — Я без боя не сдаюсь. И если у тебя все-таки получится, придется в одиночку восстанавливать коридоры. Но знай, Грейнджер, — Малфой резко схватил Гермиону за локоть, привлекая ее к себе, — я сведу тебя с ума даже после смерти.       — Ты омерзителен, — прошипела гриффиндорка, пытаясь вывернуться из цепки Драко.       — Сама в это веришь?       Хмыкнув, Малфой отпустил Гермиону и, засунув руки в карманы, вальяжной походкой направился в сторону лазарета.       Грейнджер еще утром заметила, что у Драко невыносимо хорошее настроение. За завтраком он взглянул на нее лишь раз, общаясь с одногруппниками. Сидящая рядом с ним Паркинсон весело хохотала, из-за чего у Гермионы резко упало веселое расположение духа. Пересев спиной к слизеринскому столу, она углубилась в болтовню Джинни.       Позже Гермиона стала свидетелем небольшой перепалки между ее друзьями и Малфоем, инициатором которой стал последний. Гермиона не успела дочитать статью, напечатанную в «Ежедневном пророке». Рита Скитер, которую Грейнджер невзлюбила еще на четвертом курсе, на протяжении двух месяцев публиковала провокационные статьи в сторону оборотней, пытаясь уверить читателей в том, что они опасны для общества и их надо срочно изолировать. В последней же статье она подробно расписала «логово врага», в которое «смело потащила свою задницу ради встречи с некой Эммы Фай», разработавшей лекарство. Малфой, не находившийся себе места из-за написанных Скитер строк, прямо в Большом зале подскочил к Грейнджер и, наплевав на все правила приличия и пораженные взгляды студентов, схватил девушку за локоть и выволок в коридор. Он долго распинался по поводу статьи, размахивая газетой. Драко выглядел таким растерянным и взволнованным, что у Грейнджер жалостливо сжалось сердце.       — Малфой, ты же понимаешь, что статьи Скитер — это не лучший источник информации? — осторожно поинтересовалась Гермиона. — У этой женщины нет ни стыда, ни совести. Чтобы поднять рейтинг, она может написать все что угодно и о чем угодно.       — Мы с тобой тоже не продвинулись, — раздраженно заметил Малфой.       Драко был прав. После возвращения в Хогвартс они только и делали, как искали хоть какую-нибудь зацепку. Первым делом наведались в запретную секцию. Им потребовалось полтора месяца на то, чтобы осмотреть весь полезный материал, но, ничего не найдя, вновь перешли на общедоступную библиотеку. Малфой привез из Малфой-мэнора несколько толстенных фолиантов, при виде которых у Гермионы тут же загорались глаза. Каждый из них она проглотила за считанные дни, перебрала все, что только было можно, выписала каждую мелочь. Но как только поняла, что все это бесполезно, потухла. В то время как Драко лишь сильнее загорелся идеей поисков, из-за чего походил на самого настоящего безумца, настроение которого может смениться в любую секунду. Они пропустили и Рождественский бал, устроенный после возвращения студентов в Хогвартс после зимних каникул, просиживая за книгами. Если бы Грейнджер увидела его таким несколько лет назад, то покрутила пальцем у виска и посоветовала бы наведаться в больницу Святого Мунго.       — Почему не продвинулись? — выходя из своих мыслей, возмутилась Грейнджер. — Мы нашли обрывок легенды о старце в горах, разработавший лекарство от проклятья. Он уже пятьдесят лет не обращается в оборотня.       — Кого ты лечишь, Грейнджер? — скривив губы, выплюнул Малфой. — Это легенда. А здесь, — он вновь помахал уже измятой газетой, — живой экземпляр. Если тебе лень, то так и скажи.       — Мне не лень! — воскликнула гриффиндорка, выхватывая у Драко надоедливый клочок бумаги. — Я просто сомневаюсь в компетентности Скитер. Сам подумай: мы явимся к этой Эмме, поговорим, если она позволит. Но если ничего вразумительного не услышим, как и написано в этой статье, ты расстроишься!       — Это когда я расстраивался, Грейнджер? — удивленно поинтересовался светловолосый, вскинув брови.       — Хорошо, Малфой, — терпеливо согласилась девушка. — Не расстроишься, а разозлишься. И начнешь отыгрываться на младшекурсниках.       — Это когда я отыгрывался…       — Хватит! — оборвала его Гермиона. — Было такое, когда мы ничего не нашли в запретной секции. Бедный мальчик попал в лазарет, а ты даже не извинился!       — Святая Грейнджер, — выплюнул слизеринец, ядовито усмехнувшись. — За всех сердечко обеспокоенно колотится. Даже из-за такой мрази, как я. Не надоело притворяться матерью Терезой?       — Нет, Малфой, не надоело.       — Ах… Или, может…       Драко резко сократил расстояние между ними и, склонившись к лицу Гермионы, прошипел, прищурившись:       — Ты так беспокоишься, потому мы с тобой трахаемся?       Голова слизеринца метнулась в сторону, в ушах поднялся непонятный гул. Щека моментально налилась румянцем, а кожу атаковали несколько сотен острых иголок. Взревев, Драко хотел было уже высказать Грейнджер все, что он о ней думает, смешивая свое мнение с помоями и ведром грязи, однако Поттер и Уизли, не появившиеся на ужине по непонятным причинам, быстро подоспели.       — Ты чего это делаешь, Малфой? — холодно поинтересовался Гарри, прижимая Гермиону к своей груди.       — Твое-то какое дело, шрамоголовый? Мамочка с папочкой не говорили тебе, что не стоит лезть в чужие дела? Это, как минимум, невежливо, — в тон однокурснику ответил Драко, придавая своему голосу пренебрежительной вальяжности.       — Все, что касается Гермионы, и наше дело, хорек, — вставил свое слово Рон, мысленно радуясь внезапной возможности покрасоваться перед бывшей девушкой. — Лучше бы тебе проваливаться отсюда.       — Да ну? — хмыкнул Драко, иронично выгнув бровь и скрестив руки на груди. — Никак не припомню один момент… хм… — Малфой состроил задумчивое выражение лица, выпятив нижнюю губу и прижав указательный палец к подбородку. — Это когда ты заделался должностным лицом Хогвартса, плешивый? Или вот еще момент: когда это я перестал плевать на твое никому ненужное мнение? Какая жалость! — театрально вздохнул слизеринец, разведя руками и пожимая плечами. — Не помню!       — Малфой… ты… Малфой…       — Красноречиво, — подметил Драко, усмехнувшись.       — Рон, успокойся, — потребовала Гермиона, хватая друга за плечо. — Он того не стоит.       — М-м-малфой! Ух, я тебе сейчас покажу! — продолжал возмущаться Рон, с каждой секундой все сильнее покрываясь пунцовой краской. Уизли хотел было дернуться в сторону слизеринца, но тот, безразлично пожав плечами, удалился с гордо поднятой головой.       «Мерзавец», — промелькнуло в голове у Гермионы. Нахмурившись, она треснула рыжеволосого друга, который хотел было рвануть за Драко, по запястью, и, с трудом закинув руки каждому на плечи, повела в сторону кабинета Истории магии.       Словом, Великий и Ужасный Драко Малфой постепенно приходил в себя. А Гермиона, возмущенная поведением слизеринца, и вовсе отказалась идти к нему на встречу. Но Драко сам подошел к гостиной Гриффиндора, уверенный в том, что ему обязательно нужно проконтролировать ситуацию. Грейнджер решила, что лучше всего игнорировать его присутствие, и если бы не внезапная необходимость спрятаться за гобеленом, Малфой не вывел бы ее на глупую перепалку.       — Что, черт возьми, на тебя нашло сегодня вечером?       Драко фыркнул, из-за чего захотелось треснуть его пару раз чем-нибудь тяжелым.       — А что на меня нашло? — лениво протянул Малфой. — Ты не захотела со мной идти. Конечно я буду злиться на тебя, Грейнджер. Или ты думала, я с тобой соглашусь? А на выпады твоих тупоголовых дружков промолчу или, не дай Мерлин, пожму им руки и попытаюсь убедить в том, что все замечательно, потому что мы ведем светскую беседу о долбанной погоде?       — Не стоило вообще подходить ко мне за завтраком! Мы могли об этом поговорить вечером, а не на глазах у тысячи студентов.       — Грейнджер, — прорычал Малфой, который тоже начинал выходить из себя, — в коридоре никого не было.       — Не влезай в разборки с Гарри и Роном! Не надо трогать моих друзей!       — Это приказ? — поинтересовался Драко, усмехнувшись.       Гермиона встала, как вкопанная, не зная что ответить. Она в изумлении раскрыла рот, но быстро исправилась, захлопнула варежку и, скрестив руки на груди, ответила на ироничный взгляд Малфоя, слегка приподняв правую бровь.       Невыносимый человек.       — Нет, Малфой. Это просьба. Вы уже не маленькие мальчики, поэтому должны вести себя как повзрослевшие мужчины. Неужели война ничему тебя не научила? Почему ты просто не можешь отпустить свои тупые привычки? Ваши ссоры не приводят меня в изумительный восторг! — выдохнула гриффиндорка, всего за пару секунд исчерпав весь запас кислорода.       — Мне тоже много чего не нравится, — спокойно ответил юноша. — Но, в отличии от тебя, я не пытаюсь переделать мир. То, что нас раздражает, никогда не исчезнет. Ты хочешь, чтобы я не задевал твоих тупых друзей, а я хочу, чтобы ты сняла розовые очки и перестала играть роль мамаши. Так что я буду поступать так, как считаю нужным. Потому что я Малфой. Надеюсь, тебе понятна моя позиция? Я могу еще отдать дань твоему Поттеру. Герой магической Британии, как никак. Но Уизли, как по мне, глобальная ошибка природы, — лениво протянул юноша.       Вспыхнув, Грейнджер подскочила и ткнула Малфоя в живот.       — Но ты же не знаешь Рона!       — Откуда тебе знать? — в тон ей ответил слизеринец. — Ты думаешь, я не знаю обо всех его глупых выходках? Вспомни как он вечно настраивал Поттера против тебя. И вместо того, чтобы принять твою сторону, шрамоголовый либо оставался с Уизли, либо работал на два фронта. А ты оставалась одна, плакалась Хагриду, но стоило им опять принять тебя в свое глупое сообщество, как глотала все обиды. Ты гордая, Грейнджер, но местами слабохарактерная.       — Это не так, — упрямо процедила гриффиндорка, после чего сжала челюсть.       — Так, — буднично подтвердил Малфой. — На третьем курсе легенды ходили о вашей очередной ссоре. Уизли несколько недель бегал по Хогвартсу и обвинял тебя в том, что какой-то там Живоглот сожрал его противную крысу. Через год он из зависти закатил твоему любезному Поттеру скандал, потому что тот стал участником Турнира Трех Волшебников, а через полгода и тебе надавал по головке, потому что ты решила явиться на Святочный бал не в компании какого-нибудь там Долгопупса, а с Виктором Крамом. Могу напомнить тебе и момент, когда Уизли трусливо сбежал от вас, потому что приревновал тебя к Поттеру. Мне продолжать? — поинтересовался Драко, с наслаждением наблюдая, как лицо Гермионы вытягивается от удивления, а рот раскрывается в негодовании. — Ах да, и еще, — продолжил юноша. — Точно не помню, когда это произошло, но Сириус Блэк отправил Поттеру подарок, показавшийся тебе сомнительным. Когда это произошло? На третьем курсе, да? Вспомни реакцию твоих драгоценных друзей, когда ты в целях безопасности отправила метлу директору Макгонагалл, чтобы та проверила ее на проклятия. Сколько они с тобой не разговаривали? Месяц? Или несколько?       Гермиона почувствовала, как задыхается. Многие неприятные моменты, связанные с ее друзьями, давно стерлись из ее памяти, но все же оставили ощутимый след. В то время как Малфой, почувствовав собственное превосходство, решил выступить в роли благородного рыцаря и напомнить ей обо всех глупых ссорах, которые, как ей тогда казалось, не выходили за пределы ее взаимоотношений с Гарри и Роном.       — А, еще один интересный момент! — продолжил Малфой, не обративший внимания на соленые капельки, катившиеся по щекам гриффиндорки. — Ваша ссора с Уизли на шестом курсе, когда рыжий придурок начал кутить с тупоголовой курицей Браун, известна всему Хогвартсу. И как я мог забыть?       — М-малфой… — прошипела Грейнджер, вытирая рукавом шерстяной кофты мокрое и покрасневшее от стыда лицо. — Откуда тебе все это известно?       — Об этом знали все, — просто ответил Драко, пожимая плечами.       — Ненавижу тебя. Как же сильно я тебя ненавижу!       Кажется, еще немного, и она сорвется на крик.       — Если бы ненавидела, не тратила бы время на меня, — выдохнул Малфой ей в губы, на секунду прикрывая глаза.       — Как ты вообще… вообще смеешь… ты…       «Вдох и выдох, Гермиона, вдох и выдох. Все хорошо. Этот тупой петух не сможет тебя задеть, успокойся…» — мысленно повторяла девушка, как мантру. С трудом, но ей все же удалось успокоиться и привести голос и дрожащие руки в порядок.       — Ты и правда мерзавец, Малфой! — просипела она. — Как ты вообще смеешь судить нашу дружбу? Не существует идеальных людей. И, представь себе, даже друзья иногда ссорятся и не понимают друг друга. Смысл в том, останется ли эта дружба навсегда, или же распадется. Несмотря на различные трудности, мы все равно были друг с другом.       — Только Поттер и Уизли обращались к тебе только тогда, когда им нужна твоя помощь, — холодно ответил Драко, — Они не раз тебя бросали. Думаешь, если узнают о связи со мной, погладят по головке?       — А ты позволь им все объяснить.       Малфой издевательски рассмеялся, запрокидывая голову назад.       — Я не доверю Поттеру, а уж тем более Уизли, мою тайну. Что станет с моей репутацией, когда рыжий свинтус проорет на весь Хогвартс о нашем с тобой сотрудничестве?       Чертов Малфой! Как же он раздражал своим присутствием и глупыми фразочками. Впервые за долгие месяцы к ней вновь вернулось желание долго и мучительно его убивать, и она еле сдерживалась, чтобы не запустить в него «Круцио».       Больничное крыло было совсем рядом. Завернув за угол, перед молодыми людьми раскинулась массивная дверь, оказавшаяся незапертой. Проникнув внутрь, Грейнджер с удивлением отметила, что они с Малфоем — единственные посетители. Разгуливающая за окнами весна выдалась теплой и солнечной благодаря короткой осени. Лишь парочка студентов умудрились подхватить незатянувшуюся простуду, остальные же предпочитали свободное время проводить на улице: играть в снежки, слепленные из остатков грязного снега; прогуливаться вдоль Черного озера и бегать на опушку к Хагриду, чтобы понаблюдать за дивными животными.       Драко удовлетворенно хмыкнул. Быстро проведя глазами по помещению и отыскав заветную дверь, он широкими, но тихими шагами направился в сторону лаборатории. Подергав ручку и удостоверившись, что она закрыта, юноша достал волшебную палочку и принялся подыскивать нужное отпирающее заклинание. Петли неприятно скрипнули, из-за чего Гермиона снова вздрогнула. Уловив насмешливый взгляд слизеринца, она тут же выпрямилась и придала своему лицу толику надменности, после чего, обойдя Малфоя, переступила порог.       Небольшое помещение сквозь и поодаль было пропитано медикаментами. Два широких стеллажа расположились вдоль стен, а у маленького окна стоял стол, на крышке которого покоился черный котел с бурлящей жидкостью. Вокруг него скопилось несколько склянок, нож и разделочная доска. И все же, что-то было не так… Гермиона принялась нервно оглядываться, не понимая, почему ее сердце ускорилось, а ладони взволнованно вспотели. В ноздри ударило нечто едкое и сладкое с металлическим привкусом.       — Как знакомо… — пробормотала Гермиона, принюхиваясь. Она подошла к котлу и наклонилась над ним, вдыхая сладковатые пары. Жидкость темно-красного цвета искрилась золотым цветом, а пузырьки то и дело вырывались из плотных стен, поднимались вверх по воздуху, после чего, достигнув потолка, растворялись в лунном свете.       — Тупица, — рыкнул Драко, грубо отодвигая Грейнджер. — Ты вообще в курсе, что существует такая вещь, как ТБ — Правила Техники Безопасности?       — На что-то оно похоже, — продолжила Гермиона, не обращая внимания не ядовитые фразы слизеринца. — Малфой, мне кажется, она опять варит антидепрессант.       — Дай посмотреть, — Драко встал на место гриффиндорки и осторожно заглянул в котел. Несколько секунд он осматривал жидкость, вдыхая непонятные пары, после чего отрицательно покачал головой.       — Нет, Грейнджер, это не оно. Но очень похоже.       — Ты думаешь? — притиснувшись к слизеринцу, девушка вновь попыталась принюхаться, но ладони Малфоя резко обхватили грудную клетку и оттолкнули.       — Ты вообще меня слышишь? Или твои мозги уменьшились в размерах? Пары могут быть ядовитыми, а ты чуть ли не окунаешь свой маленький нос в жидкость! — яростно прошипел юноша, шепотом срываясь на крик. Но Гермиона, пораженная догадкой, пропустила злостную тираду Драко мимо ушей. Она выглядывала из-за его плеча и смотрела на шипящий котел, словно пытаясь загипнотизировать его взглядом.       Игнорирование со стороны гриффиндорки Малфою совсем не понравилось. Схватив ее за плечи, он несколько раз встряхнул девушку, приводя ту в чувство.       — Ты не только тупая, а еще глухая, слепая и немая?       — Малфой! — сердито воскликнула Гермиона настолько громко, насколько это было возможно. Дернувшись, девушка быстро высвободилась из неуместных объятий и вновь подскочила к котлу. — Это «Эликсир доктора Пингуиса».       — Очень полезная информация, учту, — насмешливо произнес Драко. Схватившись за ручку сумки, перекинутую через плечо гриффиндорки, Малфой нетерпеливо дернул, призывая обратить на него внимание. — Грейнджер, время не резиновое. Нужно поскорее заменить флакончики, пока Помфри не начала обход помещений. И если ты сейчас же не придешь в себя, я отберу твою волшебную палочку и запру тебя здесь!       — Малфой, ты не понимаешь! — раздасованно простонала девушка. — Перед тем, как я увлеклась… — Гермиона на секунду умолкла, думая о том, стоит ли вдаваться в подробности. Но рассудив, что Драко и так много чего о ней знает, все же продолжила, -… похудением, мне нравилось принимать различные зелья и магловские медикаменты для отбивания аппетита. Они дарили некое чувство эйфории и энергию. Я могла сутками не спать, при этом чувствовала себя просто превосходно. Но эффект всегда был временным. Своего рода тот же самый наркотик, только, как мне тогда казалось, более безопасный. Чтобы вновь почувствовать себя лучше, приходилось увеличивать дозу.       — К сути, — поторопил ее слизеринец, одновременно стягивая с Грейнджер сумку.       — Однажды мне попалось зелье, по запаху и цвету очень похожее на это, — Гермиона кивнула в сторону котла. — И называлось оно «Эликсир доктора Пингуиса». Его принимают, чтобы избавиться от лишних фунтов. Не знаю, что подействовало больше: зелье или голодовки? Но год назад я похудела на двадцать два фунта за две недели.       — Допустим, — согласился Малфой. Быстро разыскав нужную полочку, он сменил бутыльки с зельем мадам Помфри на те, что приготовила гриффиндорка, до этого завернутые в плотный пергамент.       — Идем, Грейнджер.       Убедившись, что после их прибытия ничего не изменилось, юноша нетерпеливо подхватил Гермиону за край мантии и выволок ее из лаборантской. Когда Драко запер дверь заклинанием, они выбежали из Больничного крыла, как ошпаренные, и понеслись в сторону убежища Малфоя.       — Зачем мадам Помфри зелье для похудения? Не думаю, что она решила избавиться от лишних фунтов.       — А тебе не приходило в голову, что она могла их чередовать? Зелья схожи по вкусу и цвету, но дают разный эффект.       — Но зачем ей это? — взвыла Гермиона, чувствуя, как задыхается из-за быстрой ходьбы.       Мысли метались из стороны в сторону, дрожь и руках и коленях не позволяла нормально передвигаться, из-за чего девушка все время спотыкалась. Разозленный нерасторопностью, Драко беспрерывно подгонял Грейнджер, чувствуя, как все его внутренности опускаются в кипящую воду, а затем смело бросаются в ледяную воду. Хотелось поскорее оказаться в безопасном для них обоих месте и обговорить находку, а не отвлекаться на срывающиеся с губ вопросы и голос Филча, эхом разгуливающий по темным коридорам.       Двери мелькнувшей библиотеки уже можно было разглядеть невооруженным взглядом. Нахмурившись, девушка плотнее прижала к себе рюкзак, осматриваясь. Все время слышались какие-то шаги и противное мяуканье миссис Норрис. Когда паранойя достигла своего предела, Грейнджер, совершенно разозлившись сначала на мадам Помфри, на Малфоя, потом на себя, а затем вновь на Малфоя, развернулась и тихими шажками направилась по уже заученному пути. Слизеринец пыхтел сзади, подталкивая ее под лопатками.       Проникнув внутрь узкого коридорчика, Гермиона уже не стала скрывать своих громко, как ей казалось, топающих ног, и быстро преодолела расстояние от начала до конца.       Коснувшись дверь, Драко пропустил гриффиндорку вперед, которая тут же влетела в помещение и кинула сумку на стул, привычно осматриваясь, словно за пару часов ее отсутствия в коморке может что-нибудь измениться. Грейнджер уже начала привыкать к темной палитре, отсутствию окна и слишком маленькому столу, но к неудобным стульям так и не сумела приспособиться. Спустя несколько отчаянных попыток усидеть на месте хотя бы полчаса Гермиона поняла, что жесткие сидушки — это не для нее. И, воспользовавшись излюбленным заклинанием незримого расширения, сначала каждый раз носила с собой плед и несколько подушек, а потом и вовсе оставила их в конуре. В итоге Малфой, неудобные стулья которому совершенно не мешали, располагался за столом, а Гермиона предпочитала читать и проводить исследования на кровати. Она не сказала бы, что жесткий матрас и скрипучие железки — предел ее мечтаний, но это лучше, чем отсиживать свой драгоценный зад на непонравившихся ей с первого взгляда стульях. Она их просто возненавидела. И каждый раз, когда видела сидения, боролась с желанием переломить их к чертям, выдрать деревянные ножки, а потом сжечь.       — Ты раскладывала зелье? — требовательно спросил Малфой. Продвинувшись к кровати, он упал на скрипучие железки, из-за чего четыре ножки опасливо покачнулись.       Гермиона устало вздохнула. Она нервно провела ладонью по взъерошенным волосам, а затем, набрав в грудь максимальное количество воздуха, направилась в сторону кровати. Присела на самый краешек и опустила голову. Взгляд метнулся к запястью, с которого слабо спадал серебряный браслет.       — Мне было не до этого. Все, с чем я удосужилась ознакомиться — это с инструкцией, побочными эффектами и рекомендациями. И, — Гермиона нервно вздохнула, запрокидывая голову назад, — я не знаю для чего тебе это рассказываю.       Драко медленно кивнул, переваривая информацию. Некоторое время юноша молчал, устало разминая мышцы и переводя дух после спешной прогулки. Он проводил взглядом по маленькой спине Гермионы, скрытой несуразной шерстяной кофтой. Вычерчивал символы и непонятные узоры. И на физическом уровне ощущал ее напряжение и то, как по ее телу бегают мурашки. В голове только одна мысль: во что они ввязались?       Грейнджер, которая никак не могла перестать кусать губу, неуверенно посмотрела на Малфоя из-под пушистых ресниц, принимаясь теребить подаренным им браслет — это уже вошло в привычку. Каждый раз, когда Гермиона в чем-то сомневалась или начинала волноваться, хваталась за цепочку и проводила по ней пальцами.       — Все нормально, — прошептал слизеринец, приподнимаясь на локтях.       Слегка поддавшись вперед, Гермиона отпустила браслет и закинула руки на плечи Драко. Уткнулась носом в плечо, дрожащими пальцами зарылась в платиновые волосы. Провела по макушке, несколько раз погладила широкую спину.       Малфой замер. Он не знал что ему сделать. То ли ответить на внезапное объятие, то ли оттолкнуть и выгнать из своего маленького убежища, которое ему приходилось делить с гриффиндоркой.       — Я думала, мы ведем скрытую игру, о которой никто, кроме нас, не подозревает. Но раньше было проще, потому что мы знали своего врага в лицо.       — Сложно воевать, когда не знаешь кому противостоять. Еще сложнее, когда ты этого хочешь, но против кого идти — не знаешь.       — Что ты этим хочешь сказать?       Гермиона приподняла голову и неуверенно взглянула на Малфоя, остановившись всего в дюйме от его лица.       — Ты считаешь, наши скрытые враги вымышлены? И все, ради чего мы боремся, ничего не значит, потому что это игры нашего разума?       — А почему нет? Грейнджер, — Драко вздохнул, принимая сидячее положение, — мы родились в годы войны. Кого-то это задело в большей, а кого-то в меньшей степени. Мы росли, опять же, когда война продолжалась. Нас с детства учили обороняться, и так привыкли к военному времени, что больше не видим жизнь, в которой не будет риска ее лишиться. Мы бежали, прятались, сражались. Нас мучили, пытали и убивали. Правда в том, что первая магическая война никогда не прекращалась. В какой-то момент она пошла на спад, затем, поднабравшись сил, возросла. И нет ничего странного в том, что мы пытаемся найти того, против кого можем бороться. Поэтому я не вижу смысла подозревать в чем-то мадам Помфри. Если враг и есть, то это только мы сами. Никто не просил нас создавать проблемы из ниоткуда.       — То зелье, Малфой…       — Ты думаешь, за твоей спиной кто-то строит козни?       Гермиона покачала головой, прикрывая глаза.       — Я не знаю.       — Если у тебя есть какие-то догадки, поделись. Но лично мне кажется, ты просто хочешь оправдать свое состояние.       — Это какое же состояние у меня?       «Слабое», — ответил Рон Уизли полгода назад, когда Гермиона попала в лазарет благодаря Малфою. Девушка вспомнила, как сильно разозлилась на друга за его глупое предположение. И гадала, что же ответит Драко, проникновенно заглядывающий ей в глаза, из-за чего ладошки покрылись холодным потом.       — Потерянное.       Гермиону передернуло. Она попыталась слезть с кровати, но крепко прижавший ее к себе Малфой перекатился на бок, прижавшись к ее губам, и подмял под себя.       — Грейнджер, скажи, ты взглянула на себя хотя бы раз за последние три года?       — Отпусти, Малфой! — прошипела гриффиндорка, пытаясь отвернуться. Ей не хотелось продолжать разговор. Надо было срочно сбежать, захлопнув дверь и скрыться в холодном одиночестве.       Он запустил руку ей в волосы на затылке, сжал в кулаке и потянул на себя, призывая ответить на его взгляд.       — Да что же тебе надо от меня? Мы договорились не лезть в дела друг друга!       — Мы уже по уши в дерьме, Грейнджер, и оно у нас общее. И либо ты отвечаешь, либо… — Малфой замолк. Схватив второй рукой Гермиону за подбородок, он заставил ее повернуть свое лицо, мимолетно пройдясь губами по ее впалой щеке.       — Ты заметила, что я все время пытаюсь сделать акцент на нашей постели?       — Заметила и то, как ты все время пытаешься прожечь мою грудную клетку.       Драко усмехнулся. Освободив ладони, он с силой раздвинув ноги девушки, после чего с удобством расположился между ними, пальцами продвигаясь к бедру.       — Чувствуешь? — прошептал Малфой, склоняясь к девичьему уху. Легонько задев мочку языком, слизеринец прошелся по выделяющимся на шее темным жилам, медленно спускаясь к острым ключицам.       — Я единственный человек, что не заставляет тебя сдаться и отказаться от выдуманных когда-то идеалах. Более того, я покрываю тебя. На завтраке все кушали овсянку и пили тыквенный сок. А ты сидела за столом, читала Коллинза и «Ежедневный пророк». Но ты хотя бы раз задумывалась о том, что тебя ждет в будущем? Ты продолжишь обманывать своих друзей, новых коллег, родителей, любовников? Проблема не в том, что кто-то против тебя строит козни и пытается под задницу подложить свинью. Проблема исключительно в твоей голове. Потому что ты не видишь себя такой, какая ты есть на самом деле. И до тебя никак не дойдет одна простая вещь: нет смысла искать себя там, где тебя нет; бежать к тому, кто тебя не ждет; и впадать в пространство, которое тебя не примет.       Смесь обиды, разочарования и злости отдавали в голове пульсирующей болью. Едкое и противное возникло поперек горла. Гермиона попыталась сглотнуть огромный ком, из-за чего кадык болезненно возмутился, но осадочное чувство осталось.       Она чувствовала, как закипает. Злость превратилась в жидкость, смешалась с кровью и принялась течь по венам, заполняя собой все пространство. Виски заломило, а затылок взвыл, потому что сложилось ощущение, будто ее ударили чем-то тяжелым. Кувалдой. Или битой. Но жар, выходивший изо рта Малфоя каждый раз, когда он прикасался к ее телу губами, устремился чуть ниже живота. Тяжело задышав, Гермиона попыталась оттолкнуть Драко, но остатки самообладания испарились в ту же секунду, когда его пальцы отодвинули ткань трусиков, скрытых под юбкой, а большой палец прошелся по половым губам.       — Прочувствуй то, чем ты стала, и триста тридцать три раза подумай о том, нужно ли тебе склоняться над унитазом каждый раз, когда ты чувствуешь невыносимую тяжесть в животе? Чувствуй…       Малфой проследил за тем, как Гермиона безудержно сглатывает. Она хотела вновь завязать спор, опровергнуть его слова и в грейнджеровской манере прочитать ему нравоучения, учащие жизни. Но одно слово, произнесенное Драко с особой нерасторопностью, врезалось в мозг:       Чувствуй.       И она прочувствовала. Разрешила еще шире раздвинуть свои ноги, перестала пропускать тихий шепот Малфоя мимо ушей и позволила прикасаться к своему телу.       Ему нравилось ее целовать. Прикасаться своими губами к ее, проводить по маленьким ранкам языком, ртом ласкать ее тело, а потом доводить до оргазма. Нравилось отталкивать, а затем притягивать к себе. И Гермиона, которая сначала твердо сопротивляется, все равно падает в его объятия, потому что без этих непонятных отношений уже не может.       Гермиона прижималась к нему всем телом и тихо застонала от удовольствия. Ее небезопасная близость, ленивое движение губ и холодные руки, забравшиеся под рубашку, возбуждали настолько, что еще чуть-чуть, и Драко точно кончит в свои штаны. Но он понимал: еще не время. Малфой должен продолжать сохранять суровый вид, обязан высказать все мысли, рывшиеся в его голове. Потому что если не он, кто тогда?       Слегка подтолкнувшись, Малфой ввел два пальца внутрь Гермионы, все ещё не отрываясь от ее губ, но продолжая шептать отрывочные фразы, хлеставшие Грейнджер по ушам. Она издала приглушенный крик ему в рот. Обезумевшее сердце заколотилось, как бешенное, а со лба стекла капелька пота. Девушка заерзала под Малфоем, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха, но тело слизеринца было слишком тяжелым, а медленно задвигавшиеся в ней пальцы обезоружили.       — А ты знаешь что я чувствую, когда мы занимаемся сексом? Вот это, — пальцы выскользнули из тугой промежности, заставив Грейнджер разочарованно ахнуть. Шершавая ладонь вновь провела по бедру, сжимая выпуклость, — твоя бедренная кость. Она виднеется, когда ты надеваешь штаны, и виднеется, когда юбка облегает твои ноги, и виднеется, когда тонкая ткань весенней мантии прилегает к твоему телу. А вот это, — пальцы скользнули по животу, — твои тазовые косточки. Когда я наваливаюсь на тебя, они впиваются в мой живот. Чувствуешь? — прошептал Малфой, сжимая кость.       — Да, — выдохнула Гермиона, с удовольствием принимая новую порцию поцелуев.       Сдалась.       Сухими губами она прошлась по оголенной шее, оставила легкий поцелуй на щеке, провела горячим языком по ямочке.       — А еще есть вот это, — выдохнул юноша, подушечками пальцев пересчитывая выпуклости на грудной клетке, — когда ты прижимаешься ко мне, твои ребра сдавливают мою грудную клетку. И, черт возьми, мне так больно, но я не могу тебе запретить, потому что от того ты становишься еще ближе. Твои позвонки разрывают мою кожу, Грейнджер, лопатки оставляют посиневшие синяки. И иногда мне так хочется тебя прибить, знала бы ты!       Гермиона нетерпеливо передернула бедрами и задрожала, когда ладонь Малфоя переключилась на ее промежность. Забравшись в трусики, указательным пальцем он нашел клитор и терпеливыми движениями начал поглаживать маленькое пространство вокруг горошины, распределяя влагу.       Каждое его слово звоном отдавалось в ее ушах. Грейнджер попыталась сосредоточиться и вслушаться в то, что шепчет ей юноша, но слышала только яростное тук-тук-тук и чувствовала пульсирующий клитор. Наслаждение медленно скатывалось внизу живота, предупреждая о скорой разрядке, которая девушке была просто необходима!       Свободной рукой сжав волосы Гермионы, Драко дернул ее голову в бок и припал к шее. Языком прошелся по ключице, спустившись чуть ниже, поцеловал скрытую одеждой ложбинку между грудями. Торопливо расстегнув блузку лишь наполовину, оголил тонкие плечи и зубами впился в покрасневший шрам, оставленный ей как подарок на Рождество. Грейнджер дернулась, пытаясь перевести его оскалившиеся зубы на другой участок кожи, но Малфой вцепился в него, как голодный зверь. Захватив миллиметр кожи губами, медленно втянул в себя. Одновременно его пальцы вновь погрузились внутрь и начали совершать жесткие толчки.       Гермиона задвигала бедрами. Прижав голову Малфоя к своей груди, зарылась лицом в платиновые волосы и впилась в бледную кожу шеи коготками. Юноша хотел еще что-то сказать, но с каждой произнесенной фразой шепот становился все тише и непонятнее из-за сбившегося дыхания.       — Малфой… — простонала Гермиона, рукой потянувшись к его ремню. Но Драко быстро перехватил ее движение: схватив за запястье, сильнее вжал девушку в перину. Освободив пальцы, он начал стаскивать с нее мешавшие кофту, блузку и бюстгальтер. Откинув вещи в стороны, оставил на ее губах короткий, но глубокий поцелуй, прижался к ее разгоряченной промежности изнывающим членом, и спустился вниз. Одной рукой обхватив маленькую грудь, припал к затвердевшему от возбуждения соску, втянув бугорок. Гермиона хрипло застонала и приподнялась, одной рукой обхватывая шею Малфоя, а второй упираясь в спинку кровати.       — И у тебя совсем нет груди, Грейнджер. У меня ощущение, будто я занимаюсь сексом с ребенком, а не с одногруппницей. И если кто-то об этом узнает, назовет меня педофилом, — вымученно простонал слизеринец, до боли сжимая еле заметную выпуклость. Переместившись, он поцеловал вторую грудь, покусывая нежную кожу вокруг соска.       Тело Гермионы выгнулось, изо рта вылетел очередной тихий стон, когда, пройдясь горячим языком по животу, Драко двинулся еще ниже. Подняв подол юбки, он устроился между ее ног, целуя худые ляжки. Постепенно он продвигался выше, как бы случайно задевая промокшие трусики подушечками пальцев. Наконец не выдержав, Драко вдохнул аромат, исходящий от ее тела, и, стащив ненужную ткань, осторожно провел языком между складок. Просунув руку под задницу Гермионы, Малфой приподнял ее бедра над кроватью. Грейнджер, распластавшаяся посреди своих собственных ощущений, перекинула ноги на мужские плечи.       Между ног еще никогда не сводило так сильно, как сейчас. Ей хотелось биться об стену, кричать, кусать, но она позволяла себе лишь тихо постанывать и сжимать платиновые волосы в кулаке. Драко медленно лизал клитор, промачивая слюной и без того мокрый участок, вводил и выводил большой палец внутрь, но при этом каждый раз, когда огромный ком внизу живота собирался взорваться, останавливался на несколько секунд, после чего вновь продолжал свою жестокую игру. Ее тело содрогнулось, когда горячий язык проник внутрь. И Гермионе показалось, что если Малфой либо прямо здесь и сейчас не стащит свои гребаные джинсы и не войдет в нее, либо не остановится и не отпустит ее в сию же минуту, миру придет конец, а она попросту сойдет с ума.       В очередной раз, когда Драко остановился, Гермиона, не почувствовав сопротивления, сжала Малфоя в объятиях и перекатилась, усаживаясь сверху, и поцеловала. Драко выдохнул в ее рот нечто нечленообразное, после чего ответил на медленный поцелуй. Обхватив ее талию, позволил расстегнуть свои джинсы и вытащить изнывающих от напряжения член. Но стоило Грейнджер погрузить в себя его головку, как Драко резко дернулся, из-за чего орган выскользнул и ударил девушку по заднице. На лице образовалась хищная улыбка. Гермиона, которая сначала пораженно уставилась на юношу, не понимая, что произошло, яростно прохрипела ругательства и предприняла новую попытку.       — Мимо, Грейнджер, — прошептал слизеринец.       Сжав губы, Гермиона одной рукой оперлась о плечо Малфоя, а второй направила его член в себя, опускаясь до самого основания. Гриффиндорка осторожно качнула бедрами и судорожно застонала, запрокидывая голову назад, но со стороны Драко не последовало никакой реакции.       Он сидел с каменным лицом, взглядом пожирая девичье тело. Грейнджер прильнула к Драко и прижалась к его груди своей, пытаясь проникнуть языком в плотно сжатый рот.       «Да что же это такое?» — мысленно закричала девушка, которая никак не могла понять, что происходит. Какого черта Малфой сидит, как статуя?       Он задыхался, но не попытался ни отстраниться, ни продолжить. Грейнджер была ему нужна, как воздух, и его личный Ад провонял ее запахом. Терпкий аромат был везде: витал в воздухе, въелся в постельное белье, оставил след на оковах, прицепился к страницам книг. С недавних пор Драко начал замечать, что ее запах остался и на его одежде, постепенно переходя на кожу. Он регулярно принимал душ, отправлял одежду в стирку, но ароматы дорогого одеколона, едкого шампуня и геля быстро испарялись, стоило только снова повидаться с девушкой. Ему это и нравилось, и раздражало одновременно. Потому что Малфой начал чувствовать, что Гермиона, вцепившаяся зубами в его ухо, уже казалась слишком привычной и родной. Ему нравится проводить с ней время, а когда они расходились в разные стороны, осязал непривычное для него чувство — слизеринский принц, носитель голубых кровей, скучал по грязнокровке Грейнджер, постыдно раздвинувшей перед ним ноги, и с нетерпением ждал новую встречу.       Стоило ей переступить порог темницы или показаться в поле зрения, как сердце сначала замедляет, а потом неожиданно сбивает темп. Во рту пересыхает, окружающие пропадают, в ушах поднимается шум и звон, голоса студентов и преподавателей медленно затихают, после чего и вовсе перестают существовать. И он ничего не мог с этим поделать. Встречал ее, уводил в свое волчье логово, вдыхал ненавистный аромат ее кожи, проводил по ней ладонями, пересчитал все выпирающие косточки. И каждый раз хотелось сказать: «Не уходи», но слова так и не соскальзывали с его губ.       Он почти ничего не знал о прежней Грейнджер, родившейся в семье маглов. Но вдоль и поперек изучил новую Гермиону, ставшую героиней войны, и что теперь день ото дня мечется из стороны в сторону, не зная куда себя девать и кому податься. Знал каждого таракана в ее голове, пожал руку всем спрятавшимся скелетам. Вскрыл не только тело, но и душу. Был готов принять ее в порыве радости, обнять в моменты отчаяния, умел ее злить, возбуждать, успокаивать и даже смешить. И ему настолько не хватало ее присутствия, вновь искрящихся глаз, голоса, рук и тела, что порой хотелось начихать на всех студентов и преподавателей, перекинуть ее через плечо и увести туда, где их никто не сможет потревожить. Маленькая потребность переросла в большую зависимость, а зависимость — в сумасшествие.       И Малфою кажется, что он ходит по лезвию ножа. Стоит сделать шаг вправо или шаг влево, как полностью растеряет себя самого. Совсем позабыв о том, что его член уже болел из-за напряжения и желания разрядиться, он вглядывался в лицо Грейнджер, слегка прищурившись. Чем же она его так зацепила? Почему он пытается до нее что-то донести? По какой причине занимается с ней сексом на полуразрушенной кровати, на которой и сидеть-то страшно, не то что трахаться? Для чего издевается? И какого черта каждый раз, когда она сжимает ладонь Уизли, ему хочется подскочить к рыжему придурку, плюнуть ему в лицо, проорать что-нибудь гадкое, а затем избить?       Поддавшись вперед, Драко осторожно касается своими губами ее. Медленно проводит языком по ее зубам и деснам, сплетается с ее. Гермиона прикрывает глаза и тихо стонет, отвечая на поцелуй. Ее ладони мягко опускаются на его плечи, пальчики пробегаются по крепкой шее, поднимаются к платиновым волосам. И только тогда Малфой позволяет ей до самого основания опуститься на член. Подхватив ее за бедра, помогает двигаться вверх-вниз.       — Тихонько, Грейнджер, не торопись, — шепчет он ей в губы, оставляя еле ощутимый поцелуй на ее щеке. Судорожно выдохнув, Гермиона прижалась к Малфою всем телом и задрожала из-за внезапного оргазма. Она вскрикнула, впиваясь ногтями в кожу, и в следующую же секунду почувствовала, как мышцы пресса Драко напрягаются, ладонь сжимает ее ягодицу, изо рта вырывается зверский рык и, резко толкнувшись внутрь Грейнджер, раздувшийся член испускает свой жар.       Гермиона рухнула на Драко и уткнулась губами в его шею. Она поверхностно дышала и изредка хлюпала носом, продолжая дрожать, как осиновый лист.       — Возьми меня за руку, — просипела девушка, рукой рыская по телу Малфоя.       Он послушно переплетает свои пальцы с ее, сжимая ее маленькую ладошку.       — Если ты когда-нибудь отпустишь, я убью тебя, — Гермиона произнесла это настолько спокойно и буднично, что на его лице заиграла невеселая усмешка.       — Да ты просто не оставляешь мне выбора!       Гермиона кивнула. Она уткнулась к грудь слизеринца, все еще продолжая лежать на нем. Похолодевшие пятки нашли ступни Малфоя и неловко забрались в теплые носки. Ей было холодно, но не осталось сил даже на то, чтобы перекатиться на бок, а забраться под теплый плед — тем более.       Прикрыв глаза, Драко зарылся в пушистые волосы Грейнджер пальцами и прислушался в размеренному сердцебиению. Удивился тому, какой разной может быть Гермиона, а их встречи — нелепыми и неправдоподобными.       — Поверить не могу, что не заметила сразу, — срочно нужно было что-то сказать, и гриффиндорка не нашла ничего лучше, кроме как вспомнить разговор двухмесячной давности, который они так и не обсудили. — Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы разоблачить Люпина. Но я совсем не обратила внимание на твои перемены. Ты был таким нервным, осунувшимся, еще более побледневшим. Я замечала твои красно-синие круги под глазами, видела твою нервозность. Но Гарри и Рон пытались убедить меня в том, что ты просто вступил в ряды Пожирателей. А после смерти Дамблдора мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с их глупыми, как мне тогда казалось, предположениями.       — Мы были заняты войной. К тому же, я не хотел, чтобы кто-нибудь догадался. Тем более ты.       — Ты и не пытался скрываться, Малфой, — ответила Гермиона. Нехотя поднявшись, она принялась приводить себя в порядок: надела нижнюю часть белья, поверх оголённой груди накинула блузку, провела ладонью по взъерошенным волосам. — Если бы тогда не убежал в лес, никто не раскрыл бы твою тайну. О чем ты думал, когда явился на вечеринку? Тебя мог найти кто угодно.       — Даже если и так, то что? Один маленький студентишка не успеет ничего разболтать. Мне достаточно перегрызть ему глотку.       Гермиона поежилась, вспоминая превращение Малфоя и его муки длинною с бесконечность. И впервые обрадовалась своему небольшому открытию. Все же хорошо, что именно она его нашла, а не какой-нибудь младшекурсник, решивший уподобиться Гарри Поттеру и найти на свою пятую точку неприятности.       — Так ты жалеешь, Грейнджер? — сипло поинтересовался Драко, чувствующий, как начинает погружаться в сладкую дремоту.       — Только потому, что не заметила раньше. Я всегда очень наблюдательна. То, что я не обратила внимание на твое состояние, не дает мне чести.       — Я не об этом. Где твои «Малфой, ты мерзавец! Как ты мог ко мне прикоснуться?»       — Нет, — ответила девушка, вновь опускаясь на перину. — Я не из тех, кто любит придавать значение мелким событиям.       — Первый секс — мелкое значение? Мне всегда казалось, что маленькая и целомудренная Гермиона Грейнджер отдастся исключительно после свадьбы какому-нибудь сброду по типу Уизли.       Грейнджер нахмурилась, не сразу сообразив, к чему ведет слизеринец. Она приподнялась и взглянула на его безмятежное лицо, говорившее только об усталости, а не о желании ее задеть.       — Сегодня я больше не буду с тобой спорить, — упрямо произнесла девушка, укладываясь на твердую грудь слизеринца. — Но, кстати говоря, по поводу Эммы Фай: я чувствую, что здесь что-то не так. Это подстава, Малфой.       — Знаю, — согласился юноша. — Но я все равно хочу с ней повидаться.       — И что тебе это даст?       — Без понятия, — ответил Драко, пожимая плечами. — Почему тебя это так коробит?       — Меня это не коробит, — нахмурившись, ответила Гермиона. — Я просто не доверяю Рите Скитер. У нее противная фамилия, а человек из нее как из Хагрида балерина — отвратительный. О журналистской деятельности вообще молчу. За четыре года она совсем не поменялась. Пользуется шатким положением в стране и давит на больное. А ты повелся.       — Ну, если ты не хочешь… — промычал Малфой, переворачиваясь на бок, — я сам наведаюсь к этой Эмме.       — Ну уж нет! — воскликнула Гермиона, принимая сидячее положение. — Я не пущу тебя одного!       — Волнуешься? — Драко медленно усмехнулся, на что Гермиона вымученно закатила глаза.       — Я хочу посмотреть ей в глаза и самолично убедиться в том, что она шарлатанка! Только глупенькие и маленькие дурочки соглашаются на интервью с Ритой Скитер!       — Мерлин, Грейнджер, не кипятись! — воскликнул Драко, привлекая Гермиону к себе. Губы растянулись в веселую улыбку. — Ты можешь приготовить оборотное зелье. Я достану ингредиенты и адрес Эммы. Все? Довольна? — получив утвердительный кивок, Драко облегченно выдохнул. — Тогда перестань ерзать. Я устал и у меня нет сил идти в подземелья, поэтому сегодня я сплю здесь. И либо ты затыкаешься и спишь вместе со мной, либо становишься мышкой, за которой будет гнаться миссис Норрис.