***
— Он так и сказал? — громче, чем следовало, воскликнула Джинни, взмахивая руками от негодования. — Ты уверен? — Джинни, я говорю чистую правду, — со вздохом ответил Поттер, потирая двумя пальцами уголки глаз. — «Мы купим тебе какую-нибудь маску, чтобы во время се…». Боюсь представить какое слово он хотел произнести. Уж точно не сессия! Уизли упрямо покачала головой. — Не знаю, Гарри. Если Гермиона и правда, — девушка снизила голос до шепота, приблизив губы к уху молодого человека, — спит с Малфоем, появляется повод для волнения. Но стоит ли лезть в это дело? — По крайней мере, вел он себя с ней чересчур по-хозяйски. Из разговора было понятно, что это не единичная встреча. — И все же, — продолжала упрямиться гриффиндорка, — мне не нравится твоя идея. Я люблю Гермиону, она мне как сестра. И я беспокоюсь за нее. Но следить… Не уверена, что это правильно. Поговорить бы с ней. — Как будто она что-то расскажет, — с небольшим раздражением ответил Поттер, нахмурившись. Перехватив Джинни после факультатива, Гарри вытряс из Джинни всю известную ей информацию. Немного поколебавшись, девушка все же сдалась и рассказала обо всем, что узнала и от самой Гермионы, и от ее соседок. Поттер менялся на глазах: он то краснел, то бледнел, то тяжело дышал, иной раз и вовсе задерживал дыхание. Его руки дрожали от нетерпения, он все время кивал, давая понять, что действительно слушает. Когда гриффиндорка закончила, Гарри остановился как вкопанный, сжимая губы в тонкую полоску обиды. Юноша ощущал беспокойство и непонимание, с которым ему пришлось столкнуться. Они же лучшие друзья! И всегда друг другу рассказывали обо всем на свете! Гарри еще мог понять скрытность Гермионы касательно питания. Но скрывать свои регулярные встречи с Малфоем, прогулки, разговоры… Нет. Это было выше его сил. Гарри не ненавидел Драко. Не было даже знакомой неприязни. Эти чувства давно растворились в войне, однако гриффиндорец, которому мотивы недруга все еще были неизвестны, не доверял ему. Что-то в нем разорвалось на части. Оборвалось, упало, растворилось в зеленой траве, кончики которой все еще имели желтоватый оттенок. Слежка — это низко. Но что остается отчаявшемуся другу? Только это стискивающее чувство сердце заставило его возобновить путь. — У нее браслет гоблинской работы, — вдруг произнесла Джинни, нарушая молчание. — Вряд ли это родители подарили. Думаешь, это Малфой? — Вполне возможно, — согласился Поттер, и его хмурое выражение лица стало еще более суровым. — Только никак понять не могу: зачем? Малфой не из тех, кто дарит подарки девушкам, которых презирал на протяжении всего своего существования. — Только если он не изменился. И только если они не встречаются. — Это же бред! — Поттер нервно рассмеялся. — Гермиона и Малфой? Встречаются? Джинни пожала плечами. — Я не знаю. Но мне так кажется. Я об этом думала еще осенью. Может, они оба настолько изменились, что теперь находят утешение лишь друг в друге… — Джинни, — мягко оборвал ее Гарри, резко остановившись. Он положил обе ладони на плечи своей девушки и нежно поцеловал в лоб, после чего серьезно взглянул в глаза гриффиндорки, — Малфой ушлый тип, понимаешь? Никто так и не понял, почему он перешел на нашу сторону. Кто знает, может он на Гермиону наслал какое-нибудь заклинание, из-за которого она не могла есть? Ты сама сказала, что после нее никогда не оставалось тарелки. А мы просто были слепыми дураками, которые не видели очевидных вещей. Сама подумай: зачем нашей Гермионе спать со стереотипным слизеринским хорьком, а ему — с ней? Да, война изменила порядок вещей. Но не настолько же! — Если это действительно так, ты не примешь ее выбор? — спросила Уизли-младшая, скидывая руки Гарри со своих плеч. Она сделала несколько шагов назад, стремясь как можно скорее преодолеть небезопасную близость. Мозг лихорадочно забрасывал рыжеволосую вопросами. Она хотела немедленно получить ответ, но Поттер не спешил что-то говорить. На лице Гарри отразилось сомнение, руки подрагивали, словно юноша и сам не знал ответ на этот вопрос. И из-за молчания кровь стыла в жилах. — Гарри? Поттер сжал кулаки и качнул головой, опустив взгляд на свои ботинки. — Ты от нее отвернешься? — Я не знаю, Джинни! — выкрикнул Поттер, хватаясь за непослушные волосы. Гарри резко опустил голову и повернулся к возлюбленной спиной, но уже через секунду вновь стоял рядом с ней, сжимая ее ладони. — Нет, не отвернусь. Конечно же не отвернусь! Это же наша Гермиона, мы с ней прошли через огонь и воду, как можно от нее отвернуться? — Тогда почему ты себя так ведешь? — Джинни впервые повысила голос, чувствуя, как теряет остатки самообладания. — Да потому что… — Гарри вновь отстранился, от безысходности проводя ладонью по непослушным волосам. — Потому что это Гермиона, понимаешь? Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть Малфоя, чтобы они прекратили свое бесполезное общение. Малфой не для нее. Не для нашей Гермионы! Малфой наверняка ею просто манипулирует. Она запуталась, ей нужно помочь выбраться из этого дерьма. Джинни отрицательно покачала головой, прикрывая глаза. Разочарование, боль и обида хлынули в глаза и трансформировались в вытекающие слезы. Она сделала несколько шагов назад, все еще покачивая головой из стороны в сторону. — Я не могу быть с человеком, которому важно лезть в чужую личную жизнь. Одно дело — беспокоиться, и совсем другое — доходить до кретинизма. — Но неужели ты сама не видишь, что Малфой на нее плохо влияет? — срываясь на крик, ответил Поттер. — Знаешь что она сегодня Рону сказала? Она назвала его глупцом и дураком! В поистине Малфоевской манере, черт возьми! У Гермионы появились секреты, она все время куда-то пропадает, начала худеть, перестала есть. Ты сама сказала, что она несколько ночей не ночевала в своей постели! И теперь ты осуждаешь меня за то, что я просто хочу ей помочь? — Это не помощь. Если хочешь, можешь следить за ней хоть до посинения. Но я на это не подписываюсь, — развернувшись, Джинни сделала несколько шагов в сторону школы, но развернулась, в последний раз заглядывая в глаза своему, видимо, бывшему парню. — Я расскажу обо всем Гермионе. — Джинни… — А что, если она его любит? Не хочу быть с тем, кто не в состоянии принять чувства другого. Все кончено. Гарри хотел было кинуться за девушкой, но внезапно заметил две фигуры, спускающиеся по склону. Он разрывался. Стоило последовать за Джинни, объяснить: он просто волнуется за Гермиону и никогда не причинит ей боль. Но голоса ее подруги и Малфоя становятся все громче, шаги — отчетливее, а желание разузнать о мотивах Драко Малфоя — сильнее. Тихо чертыхнувшись, Гарри быстро ретировался за рядом стоящее дерево, одновременно доставая и накидывая на себя взятую в спальне мантию-невидимку, и принялся пристально наблюдать за парочкой. — Через два дня зелье будет готово. Ты раздобыл адрес? — спросила Гермиона. — Конечно, — ответил Малфой, расстилая на земле свою мантию. Грейнджер благодарно кивнула и уселась на твердую поверхность, на всякий случай подложив под себя сумку. Драко прилег рядом, подложив руки за голову. Юноша прикрыл глаза и с наслаждением втянул прохладный воздух, после чего выдохнул его через рот. Он был до неприличия спокоен. Должно быть, чувствовал себя в полной безопасности, и присутствие гриффиндорки его совсем не смущало. Морщинки разгладились, из-за чего лицо слизеринца казалось до нельзя умиротворенным. Действительно ли юноше нравилось находиться на свежем воздухе в обществе грязнокровки, или он просто играет? Гарри еще пристальнее вгляделся в слизеринца, прищурившись. Ему хотелось выпрыгнуть из своего укрытия и крикнуть: «Вы пойманы, лжецы», но Поттер сдержал свой порыв. — Грейнджер, ты действительно собираешься здесь читать? — раздраженно поинтересовался Драко, услышав, как Гермиона поднимается с сумки и начинает доставать незнакомые Гарри учебники. — А что? Ты же не хотел заниматься в библиотеке. — Да, но почему бы нам просто не передохнуть? — приоткрывая глаза, поинтересовался Малфой. — Если Эмма ничего не даст, возобновим поиски. Ты говорила, у тебя есть несколько зацепок? — Да. Старец… — Ох, Грейнджер! — воскликнул Драко, приподнимаясь на локтях. — Это легенда! Не существовало никогда такого старца, тебе ли не знать? — Но… — Нет, Грейнджер! — Тогда я отказываюсь в этом участвовать! — неотступно заявила Гермиона, вздернув подбородок. — Либо так, либо никак. С минуты Малфой молчал. Прищурившись, он испытывал Грейнджер своим взглядом, видимо надеясь, что она сдастся. Но Гермиона слишком привыкла к фокусам Малфоя, чтобы испуганно вздрагивать. — Ты будешь яблоко? — вдруг поинтересовался он, доставая из кармана черных штанов круглый фрукт. Юноша протянул его Гермионе, губы растянулись в победную усмешку. Настала очередь Гермионы недовольно хмуриться. Она нехотя взглянула на зеленое яблоко, из груди вырвался недовольный стон. — Опять ты за свое? — Ну же, Грейнджер, — подначивал Малфой, будто беря ее на «слабо». — Ты закормил меня своими яблоками. — А у меня есть морковка! — быстро сориентировался юноша, доставая из второго кармана небольшого размера овощ, что заставило Гермиону весело рассмеяться. — Малфой, ты невыносим, — в который раз произнесла она, принимая морковь. — Но тогда мы отправимся в горы, значит? — Кушай морковку, — лишь произнес слизеринец. Подхватив Гермиону за локоть, он потянул ее на себя, призывая прилечь рядом с ним. Рухнув на грудь слизеринца, Грейнджер перекатилась на спину и, подмяв под себя сумку, уложила голову на твердую выпуклость. Она принюхалась к овощу, будто хотела удостовериться, что это на самом деле морковь, а не трансфигурировавшееся пирожное, после чего откусила. Прохрустев сладковатую мякоть, с удовольствием сглотнула. Малфой внимательно наблюдал за ее нерасторопными манипуляциями, тихо, но самодовольно посмеиваясь. — Ты же знаешь, что прикасаться к браслету бесполезно? — на всякий случай поинтересовался слизеринец, что заставило Гарри еще сильнее напрячься. — Я ем, Малфой. Готовь свое яблоко, — ответила Гермиона, слабо улыбнувшись. — А если я скажу, что у меня есть кусок пирога? — Слишком много требуешь. — Грейнджер, — лениво протянул Драко, закатывая глаза, — мы и есть «слишком». — Слишком — не всегда много. — Слишком как раз и подразумевает много. — Но есть слишком мало, слишком недостаточно, слишком ненормально, слишком нормально. Есть много «слишком». И либо ты принимаешь это самое «слишком», либо нет. В моем же случае ты слишком часто пытаешься меня накормить, и мне это не нравится. Если тебя не удовлетворяют мои давно скрывшиеся кости, можешь просто прекратить прикасаться ко мне. Поверь, Малфой, я это переживу. — Мало — это тоже много. Бывает, мало — нормально, ненормально, и потому недостаточно, из-за чего хочется еще. Ты можешь сколько угодно проявлять свою строптивость во вред себе же. И если меня и не удовлетворяет твое присутствие, то лишь потому, что местами его слишком мало, местами — много. И ты слишком привязана ко мне, чтобы пережить. — Ты — не центр моей вселенной, — ответила Гермиона, невесело хмыкнув. — А почему нет? — А почему да? — Потому что, — начал слизеринец, подушечками пальцев проводя по жилистому запястью Гермионы, слабо задевая браслет, — ты слишком привязана… к этому. Знакомая груда тепла разлилась внизу живота, заставляя девушку вздрогнуть. Резко приняв сидячее положение, подминая ноги под себя, гриффиндорка отложила недоеденную морковь в сторону и, пересаживаясь на колени, медленным движением прошлась по открытой шее Драко. — Мы слишком долго играем в «кошки-мышки», Малфой. Ты делаешь вид, будто кошка, которая поймала мышку, но никогда не думал о том, что я — это кошка, а ты — мышка? И это не ты меня поймал, а я тебя поймала? — Очередная магловская игра? — иронично поинтересовался слизеринец, насмешливо приподнимая белесую бровь. — Если я тебя поцелую, ты почувствуешь собственное превосходство надо мной? Щеки Гермионы налились румянцем. Она попыталась сдержать глупую улыбку, но уголки губ приподнялись сами собой. Девушка медленно покачала головой, все еще не отрывая взгляд от Драко, но когда юноша все-таки приподнялся, чтобы оставить на щеке целомудренный поцелуй, слегка развернулась. Гарри отвернулся, сжимая кулаки. Он больше не хотел наблюдать за подругой и Малфоем, ему было слишком противно. Видеть, как слизеринский жук свободно прикасается к его подруге, как он заставляет ее есть, а теперь еще и целует… Нет, это выше его сил. Зачем же она позволяет делать все это с собой? Неужели ей действительно нравится? Глотая железный ком, гриффиндорец поспешил в сторону Хогвартса. Благодаря тяжелым подошвам и хрустящей траве он мог попасться, но Гермиона и Малфой были настолько увлечены друг другом, что не заметили незваного гостя. Как же ему было отвратительно! Его подруга доверяла не ему, лучшему другу, а Драко Малфою, травившему на протяжении шести лет ее, Рона и Гарри! Тому, кто вызвал его на дуэль на первом курсе; тому, кто готов был сражаться против таких, как она! Что Гарри сделал такого, раз Гермиона смело впадает в объятия Драко Малфоя, а не в его? Неужели она действительно предпочла холодные руки слизеринца вместо теплых рук Гарри Поттера или Рона Уизли? Он медленно проник в гостиную Гриффиндора и угрюмо прошел к своей спальне. Плюхнувшись на кровать, снял очки, положил на прикроватную тумбочку и, перевернувшись на бок, подмял под себя подушку. Гарри был слишком слеп! Джинни почти сразу все поняла, а он был настолько рад победе над Волан-де Мортом, что не сразу обратил внимание на изменения в лучшей подруге. В нужный момент не смог обнять, сказать слова ободрения, поддержать, дать хотя бы одно наставление, благодаря которому, возможно, Гермиона смогла бы избежать невозможной действительности. Она и Малфой. Что их связывало? Неужели все-таки постель? «Лучше бы постель», — вдруг промелькнуло в голове у Гарри. — «Только не нечто большее». Рон уже на следующий день заметил изменения в друге. Он без умолку болтал о предстоящем матче по квиддичу, но Поттер не обращал внимание на его треп. О каком матче может идти речь, когда его мир рушится? Гарри было страшно, он не спал всю ночь, чувствовал себя вымотано, устало и разбито. Порывался подойти к Гермионе и высказать ей все в лицо, но что-то его останавливало. Быть может, слова Джинни, которые та обронила перед уходом. Рассказала ли? И стоит ли ему влезать в выбор подруги? Гарри совершенно запутался. — Что-то случилось? — заботливо поинтересовался Уизли, на мгновение даже оторвавшись от еды. — Нет, — коротко ответил Поттер, мотнув головой. Действительно, что могло случиться? Подумаешь, его Гермиона доверилась человеку, на которого Гарри подумал бы в самую последнюю очередь. — Ты уверен? — настойчиво продолжил Рон, на что получил очередное «нет», но уже более раздраженным тоном. Откинув вилку, Гарри схватил сумку и направился к выходу, на ходу перекидывая лямку через плечо. По дороге в неизвестность ему, как назло, попалась Гермиона. Она с удивлением взглянула на выбегающего друга, раскрыв рот. — Гарри? — осторожно поинтересовалась она, спеша за гриффиндорцем. — Что случилось? — Ничего! — крикнул Поттер, вскинув руками. — Ясно? Ничего не произошло, оставьте меня в покое! Следи лучше за собой, а не за мной, хорошо? — Я что-то сделала не так? — растерянно спросила девушка, привычно потянувшись к браслету. — Не трогай этот чертов браслет! — рявкнул черноволосый. — Не смей трогать! — и, развернувшись, побежал в сторону выхода из школы. Гермиона хотела побежать за ним, но внезапно появившаяся Джинни положила на плечо девушки руку, останавливая. Грейнджер растерянно посмотрела на подругу, не понимая, что произошло. — Я думаю, нам стоит поговорить, — уверенно заявила Джинни, сжав губы в тонкую полоску. — Что с ним такое? — непонимающе поинтересовалась гриффиндорка, нахмурившись. — Неужели он снова чувствует вину? Он же не виноват, что Пожиратели продолжают… продолжают… Дыхание сбилось. Гермиона почувствовала, как задыхается. Грудь сдавило невидимыми цепями, из глаз хлынули слезы, собирающиеся вырваться на волю и промочить ее впалые щеки. — … не несет ответственность за непойманных Пожирателей смерти. Невозможно всех спасти. Но Джинни отрицательно покачала головой. Она сама была готова расплакаться, но вместо слез ринулась к подруге и крепко ее обняла, будто за что-то извиняясь. Гермиона впала в объятия Джинни и сжала ее в ответ, утыкаясь в выпуклую ключицу. Рыжеволосая со вчерашнего дня не находила себе место. Она то и дело раздумывала о том, правильно ли поступила. Будет ли Гермиона общаться с ней, если узнает? Простит ли? Имела ли право? Джинни пыталась себя убедить, что сделала это исключительно из добрых побуждений; что она ее подруга, Гарри и Рон — друзья, и они обязаны знать правду. Гриффиндорка боялась, что вместо помощи лишь навредила подруге, и в конечном итоге оказалась права. — Прости меня. Я не должна была делать то, что сделала. Гермиона, я очень дорожу тобой. И пойму, если ты, узнав, что я сделала, отвернешься меня. Но я действительно не хотела, — жалостливо прохрипела рыжеволосая. Слезы словно высохли. Грейнджер отстранилась и встревоженно посмотрела на Джинни, не понимая, что та имеет в виду. — Я поступила очень плохо. И заранее прошу у тебя прощения. После того, что я тебе скажу, ты не захочешь меня слушать. — Джинни, что случилось? — осторожно поинтересовалась Гермиона, высвобождаясь из объятий. Уизли-младшая осмотрелась. Но несмотря на то, что в коридоре никого не оказалось, все равно увела девушку на восьмой этаж. Ноги вели по знакомому обоим пути. Девушки чувствовали напряжение. Джинни тряслась из-за предстоящего разговора, Гермиона — из-за того, что может услышать. Рыжеволосая трижды прошлась вдоль стены. Каменные стены принялись медленно раздвигаться, позволяя разглядеть возникающую дверь. Когда Выручай-комната приветливо распахнулась, позволяя подругам проникнуть внутрь, девушки вступили за порог. В следующую секунду двери захлопнулись, исчезая снаружи, но не изнутри. Обстановка была такой же, как и в гостиной Гриффиндора — круглое помещение, оформленное в золотых и красных цветах. Несколько мягких кресел раскинулись по всему помещению, возле большого камина расположились два журнальных столика и длинный диван. На стене висел небольшой стенд, подойдя к которому можно ознакомиться с новостями и рейтингом факультета. Чуть поодаль раскинулось широкое окно, из которого можно взглянуть на гладь Черного озера, издалека виднелись макушки деревьев Запретного леса. Но Гермиону мало интересовала обстановка. Неуверенно глядя на Джинни, она наблюдала за тем, как подруга подходит к дивану и, оперевшись руками о спинку, несколько раз втягивает воздух, видимо, собираясь с духом. — Ты с ним спишь? — С кем? — стараясь разыграть непонимание, спросила девушка. — С Малфоем, — выпрямляясь, уточнила Джинни. Она повернулась к Гермионе лицом и пристально вгляделась в ее глаза, заставляя гриффиндорку отвести взгляд. — Я знаю, что вы встречаетесь. — Мы не… — Не уверена в том, что ваши встречи построены на любви. Но точно знаю, что вы видитесь. Ты продолжала отсутствовать по ночам в своей спальне. И я на сто процентов уверена: ты проводишь время с ним. — Все сложно, — прошептала Грейнджер, словно пытаясь оправдаться. — Я не хотела тебе навредить, — сбивчиво продолжила гриффиндорка, запуская пальцы в густые волосы. — Я лишь беспокоилась. Ты продолжала молчать, и мне ничего не оставалось, кроме как высказать Гарри и Рону свои предположения. Рон не поверил, а Гарри… Он будто сошел с ума. Я не знала, что он собирается проследить за тобой. Узнала только тогда, когда он передал мне ваш с Малфоем разговор в библиотеке. Большие глаза Грейнджер расширились. Девушка раскрыла рот, не веря в то, что говорит ей подруга. Захотелось ущипнуть себя и осознать, что это был просто сон, и на самом деле их связь с Малфоем до сих пор под секретом. Но как бы Гермиона не пыталась пробудить себя, ничего не помогало. — Не знаю, остался ли он возле Запретного леса, к которому меня хотел отвести. — Вы были возле Запретного леса? — вскрикнула гриффиндорка, делая несколько шагов навстречу Джинни. — Гарри все видел? — Я не знаю, — ответила рыжеволосая, всхлипывая. Она отвела взгляд от подруги и посмотрела куда-то в сторону, сжимая кулаки. Мерлин, как же она разочаровалась в себе! — Какого черта, Джинни? — закричала Гермиона, пытаясь заглянуть в глаза подруги. — Я не хотела ничего им рассказывать до тех пор, пока самостоятельно во всем не разберусь! — Я думала, ты просто нам не доверяешь, из-за чего и не рассказываешь, — оправдалась рыжеволосая, закрывая лицо ладонями. — А я так о тебе беспокоилась… — Так почему сама не спросила? — зарычала гриффиндорка, взмахнув руками. — Да потому что ты ничего бы не рассказала! — в тон ей ответила Уизли-младшая, от бессилия пиная рядом стоящий диван. — Ты стала совсем другой! Я просто хотела разобраться, не думая, что все так получится! — Я рассказала бы, когда придет время! А ты все испортила! Теперь Гарри и Рон ненавидят меня! — Рон мало что знает… — О, спасибо, утешила! — съязвила Грейнджер. — Мне стало гораздо легче! — Но ты же не оставила мне выбора! — громким басом заорала Уизли, рассекая кулаком воздух. — Да какой выбор тебе надо? Неужели за столько лет дружбы вы с Гарри так и не научились доверять мне? Ты даже представить не можешь, Джинни, насколько все сложно! Сложность, проблемы, желание разобраться во всем самостоятельно, запреты — это причины, из-за которых я не могу ответить на ваши дурацкие вопросы! Хочешь узнать правду? — раздраженно поинтересовалась девушка, всего за несколько шагов преодолевая расстояние между ними. — Вот тебе правда: полтора года назад один человек сказал мне, что я очень тяжелая. Спустя полгода мне пришлось скитаться в обществе Гарри и Рона по лесам, не есть и не пить сутками, оберегая запасы. Когда я вернула память родителям и вернулась в родной дом, я осознала, что просто не могу запихнуть в себя даже ложку, потому что голод помогал мне быстро засыпать. Я чувствовала легкость в животе, эйфорию, будто меня накачали наркотиками. По возвращению в Хогвартс я думала, что все изменится. Но нет, желание похудеть еще на несколько фунтов лишь усилилось. Знаешь как я радовалась, когда мне говорили: «Гермиона, ты так похудела!»? И знаешь как я страдала, когда Малфой внезапно обнаружил меня над унитазом, когда я выблевывала съеденную перед вами пищу на завтраке? Я ненавидела себя от кончиков пальцев до недавно появившихся волосинок. Ослепленная ненавистью, я даже наслала на Малфоя несколько заклинаний в начале года, чтобы тот упал с метлы во время матча по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, но этот скользкий гад не только не упал, но еще и поймал снитч! — - Гермиона сделала несколько рваных вдохов, наполняя легкие кислородом. — Меня посещали галлюцинации, которые говорили: «Гермиона, ты слабая дурочка, которая не может сказать «нет» еде!». А вы все давили, давили, давили… Пока я вдруг не раскрыла секрет Малфоя, который не просто перевернул мою жизнь, а позволил взглянуть на нее другими глазами. Тебе нужна была правда? Так слушай, а не реви! Малфой — это единственный, кто разрешает мне не есть; и единственный, от кого я могу принять чертово яблоко! Он знает, что я люблю исключительно зеленые и твердые, чтобы можно было с остервенением вцепиться в него зубами, пытаясь оторвать хотя бы мелкий, но кусочек, — сведя руки, девушка образовала небольшой круг, словно пытаясь показать подруге то самое яблоко, которое Драко заставлял ее съедать при каждой встрече после Рождественских каникул. — Знаешь, Джинни, что было на вечеринке, на которую ты меня вытащила? Знаешь из-за чего я остановилась, а потом убежала? Мы танцевали, — ответила Гермиона на собственный вопрос, снизив голос до шепота. — Никто не видел, потому что это было только в наших головах. Но мы танцевали и даже поцеловались, а потом я просто ринулась за ним. И ты даже представить себе не можешь, как я по нему тосковала во время зимних каникул. А знаешь, что Малфой сделал? Он ко мне пришел! Да, это он мне подарил этот чертов браслет, — указывая на цепочку, продолжила гриффиндорка, — Мы прогуляли целую ночь, а после, скрывшись в гараже моих родителей, рассказал мне причину своего перехода на нашу сторону. Его оценила даже моя бабушка! Назвала Драко привлекательным молодым человеком с прекрасными манерами, и единственное, в чем она усомнилась — в его волосах, потому что думала, что Малфой крашеный, — протараторила Гермиона, нервно рассмеявшись. — Он мне помогает, я — ему. И у меня коленки подкашиваются, когда он на меня смотрит. Хочется забыть обо всех на свете, подойти к нему в Большом зале и либо треснуть из-за чересчур раскрытой и веселой Паркинсон, либо поцеловать. Я точно знаю, что не люблю его, но Драко стал именно тем человеком, с которым я могу не скрываться. Я съела почти целое мороженое зимой, а позавчера ночью уснула в его кровати. Когда я проснулась, я чувствовала умиротворение, счастье и понимание того, что все идет правильно, своим чередом. Да, изначально я безумно переживала. Я уверяла себя в том, что поцелуи Драко ничего не значат для меня, что мне не нравится, что я продолжаю его ненавидеть. Но продолжали видеться. Мы не просто занимаемся сексом. Мы чувствуем, прячемся от остальных. Я ему позволяю, потому что Драко Малфой не боится моего тела и, в отличие от вас, принимает меня такой, какая я есть! Скажешь, я больна? Да, я больна! Психически больна! Из-за своей нервотрепки я заменила, пусть и спустя почти год, зелья мадам Помфри на те, что приготовила, и в этом мне, опять же, помог Драко. Я была так заинтересована одним зельем, которое готовила мадам Помфри, что забыла о правилах безопасности, а он оттащил меня от котла и сказал, что я безмозглая дура. Я обнимала его в момент отчаяния, когда он попросил меня о помощи. Это было зимой, после ссоры на берегу Черного озера. И мне настолько комфортно с ним, я так хочу улыбаться каждый раз, когда он рядом, что проще сойти с ума или убить себя, чем прекратить это. И пока Малфой не скажет: «Ты мне больше не нужна, Грейнджер», я продолжу находиться рядом с ним. Есть эти чертовы яблоки, морковь, а вчера я съела целый кусок тыквенного пирога. Галлюцинации не посещают меня с осени, я перестала блевать и почти не загоняюсь. Я продолжаю злиться на него, местами ненавидеть, но Малфой мне настолько необходим, что я готова закрыть на это глаза. Я не рассказывала вам, потому что вы бы не поняли. Что сказали бы? «Гермиона, прекрати заниматься ерундой, просто начни кушать!»? И думаете, я послушала бы вас? Да, вы мне дороги. И мне стыдно это признать, но если вы поставите передо мной выбор — Драко Малфой или вы? — я выберу его. Потому что ненавижу, когда кто-то пытается влезть в мою личную жизнь и пытается убедить в том, что мне что-то не нужно, когда на самом деле необходимо! — практически выкрикнула Грейнджер. Запустив пальцы в волосы, она сжала голову, громко смеясь. — Гермиона… — начала было Джинни, но Гермиона ее оборвала очередным потоком слов: — Достигала ли когда-нибудь дна? Многие считают, что когда человек опускается, он погибает. Но это не так. Мне нравится дно, я не боюсь достигнуть его. Мое тело не уносит течением, оно соприкасается с твердой поверхностью, позволяя мне оттолкнуться. И, мать его, да! Да, да, да! Если бы не Драко, я бы никогда его не прочувствовала, но я прочувствовала! И именно это позволило мне всплыть на поверхность, подарило возможность больше времени проводить с вами и забыть о том, что нужно посчитать очередную съеденную калорию. Знала, что я ненавидела шпинат, который вы таскали мне? Нет. А Малфой знал. Так что-либо вы принимаете меня такой, какой я есть, либо исчезаете из моей жизни. Тогда я пойму, что Драко был прав: вы слишком зациклены на себе, чтобы обратить внимание на меня и мои чувства. Можете бросить меня, вычеркнуть из своей жизни, забыть. Быть может, мне будет плохо. Быть может, я буду плакать ночами в подушку, скучая по вам. Быть может, я буду жалеть о своем решении, но только в очень далеком будущем. Мы выросли, Джинни. Понимаешь? — хватая подругу за плечи, прокричала гриффиндорка. — У меня своя жизнь, у вас — своя. Неужели ты действительно думаешь, что после выпуска ничего не изменится? Что мы сохраним связь между нами? Она уже ослабла. Но мы стали сильнее. — Гермиона… — вновь предприняла попытку Уизли-младшая, но Грейнджер отрицательно покачала головой, отходя к стене. — Я и не ждала, что ты меня поймешь. — В том-то и дело, Гермиона, — стараясь сохранить ровность голоса, произнесла Джинни. Она подошла к подруге и сжала ее холодные ладони, уверенно заглядывая в глаза. — Я понимаю тебя. Грейнджер вскинула брови, слабо прищурившись. — Слушай… — рыжеволосая на мгновение замолчала, втягивая воздух в легкие, — я не имею ничего против Малфоя. Да, он скользкий тип. Его стоит бояться, а не доверять. Но тебе-то я доверяю. — Тогда зачем ты рассказала все Гарри и Рону? — Рон знает обо всем лишь поверхностно, — вновь поправила Джинни. — Неважно. Это ничего не меняет. — Ты права, — согласилась гриффиндорка. Вздохнув, она устало рухнула на пол. Немного помедлив, Гермиона присела рядом с Уизли-младшей, прислонившись затылком к холодной стене. — Я просто не хотела верить в то, что происходит что-то по-настоящему серьезное. Все, что хотела — понять, почему ты так сильно изменилась. Но, — внезапно Джинни нервно хихикнула, прикрывая рот ладонью, — Гермиона Грейнджер и Драко Малфой, прости Мерлин, спят. Мне даже немного жаль, что я не увидела вашу душераздирающую сцену возле Запретного леса. У самой духу не хватает представить. — Звучит как нонсенс? — хмыкнула Гермиона, улыбнувшись. — Видела бы ты лицо Гарри, когда он встретил меня после факультатива. У него был такой вид, будто Волан-де Морт воскрес. Настоящая всемирная катастрофа! — воскликнула рыжеволосая, громко расхохотавшись. Гермиона не сдержала нервный смешок, представляя перепуганное и растерянное лицо Гарри Поттера, который впервые осознал, что его лучшая подруга — не робот, обделенный эмоциями, а обыкновенная девушка, способная кому-то посвятить пусть и небольшую, но частичку своей жизни. И этот «кто-то» не какой-то простолюдин, а сам Драко Малфой, ненавидящий всех, у кого в жилах течет не голубая кровь. Смогла бы она избежать непонимания, если бы рассказала сразу? Если бы все-таки решилась пробраться в спальню мальчиков и, устроившись рядом с другом, рассказать ему о своих странных и запутанных отношениях со слизеринским хорьком? Он бы ее понял, разозлился бы? Решил бы ее короткий рассказ без всевозможных подробностей проблемы, которые свалились на плечи гриффиндорки? Пришлось бы ей разгребать кучу мусора, скинутого к ее ногам? Нахмурившись, она оперлась рукой о стену и принялась подниматься на ноги. Джинни, заметив растерянность в движениях подруги, подскочила и помогла ей выровнять равновесие. — Спасибо, — сухо поблагодарила Гермиона. — Что случилось? — встревоженно поинтересовалась Уизли-младшая. — Я чем-то тебя обидела? Прости, если что не так, я… — Я подумала о Гарри. Надо его найти. — Гарри не из тех, кто творит глупости. — Да, — согласилась Грейнджер. — Но мне надо его увидеть. Не сомневаюсь: ему тяжело, как и нам. Джинни согласно кивнула. Поддерживая Гермиону за локоть, они вышли из выручай-комнаты и направились в сторону выхода, попутно размышляя, куда Гарри мог отправиться. Мир перед глазами шатенки расплывается, превращаясь в бессмысленную массу. Рвано вдыхает сырой воздух, запускает ладонь в пушистые волосы, выдыхает. Прикрывает глаза, пытаясь остановить головокружение, одновременно переставляя отчего-то заледеневшие ноги. В мыслях только Гарри, с которым ей отчаянно хотелось переговорить и все же объясниться, пусть и не в такой пылкой манере, как перед Джинни. Гермиона была благодарна подруге за поддержку. Она-то думала, что Уизли-младшая отвернется от нее, но та продолжала идти рядом, по возможности ускоряясь. Не стоило вываливать на гриффиндорку такой поток информации, к которой она была не совсем готова. Оказавшись на улице, первое, что бросилось в глаза — толпа громко гудящих студентов. Взволнованно переглянувшись, подруги поспешили к сборищу, собираясь разузнать подробности. — Что происходит? — спросила Джинни Симуса, но тот лишь отмахнулся, принимаясь пробираться в эпицентр событий. — Давай, бей его, бей! — Вот так вот, покажи этому мерзавцу кто в доме хозяин! — Рональд, прекрати! — Малфой! «Малфой?» — мысленно вскрикнула Гермиона. Вырвавшись из хватки Джинни, которая внезапно стала более жестокой, Грейнджер ринулась в толпу. С небывалой силой расталкивая девушек и юношей, она продвигалась все дальше, не обращая внимания на недовольные возгласы. Кто-то ударил ее локтем в бок, из-за чего Гермиона покачнулась, но, схватившись за плечо рядом стоящего когтевранца, сумела устоять на ногах. На лбу выступил холодный пот, в горле пересохло, цвета четырех факультетов смешались в один большой ком и ударяли по глазам. Барабанные перепонки взрывались от напряжения, но девушка больше ничего не слышала, кроме собственных мыслей. — Не подходи к ней больше, понял? Даже не думай ее осквернить! — Она оскверняет себя, общаясь с тобой! — выплюнул Малфой. Рон сжал кулаки, желваки на его лице заиграли. Зарычав, рыжеволосый попытался кинуться на слизеринца, но Драко ловко вывернулся, из-за чего они поменялись местами, продолжая стоять друг напротив друга. — Рон, не стоит горячиться. Гарри. Гермиона быстрым взглядом обвела окружающих, выискивая знакомое лицо в круглых очках. Гарри стоял чуть поодаль, не решаясь вмешаться. Он еще что-то неуверенно сказал, но Грейнджер не расслышала, вновь обращая внимание на перепалку. Что делать? Рон не обратил на мольбу друга. Он продолжил впечатываться взглядом в лицо Малфоя, презрительно морщась. — Рон, что здесь происходит? — ее голос. Гермиона пыталась говорить спокойно, но никак не могла заставить себя успокоиться. Возможно ли сохранить хладнокровие, если тебя всю трясет? Серые глаза метнулись в ее сторону. Гермиона затаила дыхание, вглядываясь в бесстрастное выражение лица Малфоя. Она попыталась сделать шаг вперед, но внезапно оказавшийся за ее спиной Гарри обхватил ее двумя руками вокруг грудной клетки, прижимая к своему телу. Грейнджер попыталась вырваться, не отрывая взгляда от Драко, но Поттер лишь сильнее стиснул ее. Воспользовавшись тем, что Драко отвлекся, Рон в мгновение ока подскочил к слизеринцу, занося первый удар. Челюсть Малфоя резко взметнулась в сторону. Покачнувшись, юноша сделал несколько рваных шагов назад, прижимая ладонь к лицу. Жгучая боль распространилась до самого уха, оглушая на несколько секунд, но Драко все же удалось парировать второй удар. Перехватив кулак Уизли, он схватил его за локоть и вывернул руку. Рон упал на колени, зарычав от боли. — Только шлюх… хи… — пытался выговорить он, но изо рта вылетало лишь шипение. — Шлюхи… — Заткнись, Уизли, — откидывая тело однокурсника в сторону, выдавил Драко. Слова дались ему с трудом, послышался характерный трескающийся звук, но голос не дрогнул ни на одном слоге. — Я не собираюсь марать руки о твою физиономию. Сплюнув кровь на землю, Малфой развернулся и хотел было покинуть «сборище идиотов», но Рональд явно был недоволен небольшой перестрелкой. Превозмогая боль, он накинулся на Драко со спины. Запрыгнув сверху, обхватил талию длинными ногами и сжал горло, большим пальцем надавливая на выпирающий кадык. Гермиона чувствовала, как задыхается. Гарри пытался ее успокоить дрожащими поглаживаниями и словами ободрения, но девушка его не слышала. Глаза были прикованы к Драко, который пытался скинуть руки Рона со своей шеи. Он шипел, барахтался, предпринимал попытки ударить Уизли в ответ, но ослепленный своей яростью гриффиндорец стойко выдержал любое испытание. Лицо Малфоя неестественно покраснело, грудь его ломано поднималась и опускалась, рот широко раскрылся. Он пытался вдохнуть, но давление становилось все сильнее, из-за чего окружающий мир медленно мутнел перед глазами. По щекам потекли жгучие слезы. Гермиона ринулась с нечеловеческой силой, из-за чего Гарри отпустил ее, но лишь на мгновение. — Гермиона, не рвись туда! — Почему ты его не остановишь? Рон же убьет его! Почему никто и ничего не делает? Гарри не ответил, заставив Гермиону вымученно застонать. Она взглянула на уже посиневшего Малфоя, покачивавшегося на ногах. Глаза его медленно закатились, грудь больше не двигалась, губы плотно сжались. Чем дольше Рон сжимал горло ненавистника, тем сильнее покрывался краской. Его рот широко раскрылся, показывая бившиеся друг об друга белые зубы, из-за чего от них исходил режущий слух скрежет. Ноздри раздулись, воздух вокруг гриффиндорца накалился. Руки от напряжения покрылись фиолетовыми венами, сбитые костяшки покрылись кровью. Толпа ревела несвязными возгласами. Лишь единицы молча наблюдали за развернувшейся перед ними сценой с небольшим интересом. Студенты рассекали кулаками воздух над головами, выкрикивали слова поддержки как в сторону Рона, так и в сторону Малфоя. Появившийся Блейз Забини ринулся вперед, намереваясь оттащить Уизли от друга, но перед ним встала невидимая преграда. Врезавшись в застывший воздух, слизеринец покрылся мелкими золотыми искорками и отлетел в самый конец толпы, сбивая несколько студентов. Свалившись на спину, Драко оперся руками о землю и несколько раз впечатал Уизли в грязь. Взвыв, Рон ослабил хватку, позволяя Малфою скинуть с себя руки гриффиндорца. Перекатившись на живот, не без труда поднялся на ноги. Облокотившись руками о колени, непрерывно кашляет и пытается судорожно сглотнуть. — Только шлюхи падают в постель Малфоев! И Гермиона не из таких! — продолжает нападать Рон. Вскочив на ноги, он ринулся на Драко, но тот быстро переметнулся на другую сторону, все еще хватаясь за горло. — Я ж-же с-сказ-зал! — зарычал Малфой, вновь закашлявшись. — Я не собираюсь драться с тобой, Уизли! — Трус! — взревел Рон. Он вновь предпринял попытку напасть, но Драко парировал его выпад. — Чего добиваешься, Уизел? — прохрипел Драко, презрительно сощурившись. — Справедливости! — Справедливости для кого? — с театральной вежливостью поинтересовался Малфой. — Для своей ненаглядной Грейнджер? А ты спросил, хочет ли она твоей милосердной справедливости? Признайся уже, придурок: ты просто хочешь залезть к ней в трусы. И злишься, потому что у меня это получилось, а у тебя — нет! — Я уверен, ты заставил ее! Ты ею просто манипулируешь! Драко нарочно весело расхохотался, запрокидывая голову. Из горла полез очередной кашель, но слизеринцу все же удалось сдержать порыв, не обращая внимание на боль, рассекающую по горлу. — Ронни выучил новое слово. Как это мило! — смахивая несуществующую слезу умиления, проговорил Малфой. Уизли аж побагровел от злости. Выхватив волшебную палочку, спрятанную в потайном кармане рукава, он наставил кончик на слизеринца. Плотно сжатые губы, глаза сощурены, крылья носа продолжают раздуваться до невозможных размеров. — Клянусь, Малфой: я убью тебя, — процедил он, заставив Драко язвительно скривиться. — Попробуй, — согласился Драко. Безразлично пожав плечами, он раскинул руки в стороны, продолжая взглядом насмехаться над глупым гриффиндорцем. Гермиона взволнованно переводила взгляд то с Рона на Малфоя, то с Малфоя на Рона. Из горла вырвался стон отчаяния, злости и страха. Она посмотрела на Гарри, на лице которого отобразилась тень бесконечного ужаса. Он дернулся, когда его друг уверенно сжал древко палочки, а губы Уизли раскрылись, чтобы произнести заветные слова. — Да что вы здесь устроили, идиоты? Какого черта вы творите? — кричала Пэнси Паркинсон. Она, как и Блейз несколько минут назад, попыталась проникнуть через барьер, но не успела прикоснуться к стене подушечками пальцев, так как Блейз откинул ее руку и отрицательно покачал головой. — Немедленно прекратите! — ощутив прилив неизвестно откуда взявшихся сил, взревела Гермиона. — Рон, опусти палочку! — Рон, перестань, это уже не смешно, — послышалось откуда-то из толпы. — Прекращайте этот цирк, парни. — Малфой, перестань его провоцировать! — потребовала Джинни, что заставило Гермиону на секунду обратить внимание на подругу. Сердце неприятно екнуло. — Ты же видишь: Рон не в себе. — Твоя сестрица выступает в роли мамочки? Трогательно, — хмыкнул слизеринец, проигнорировав возглас Уизли-младшей. Ноги подкосились, когда Рон прошептал первое роковое слово. Глаза Гермионы испуганно заметались, выискивая поддержку. Рука потянулась к волшебной палочке, но из-за мелкой лихорадки она выронила ее на землю. Вцепившись в древко, Грейнджер попыталась как можно скорее вытащить спасение, погружая пальцы в грязь, но лишь еще глубже загнала палочку в землю. Неужели Рон действительно это сделает? Неужели он и правда способен на убийство? Толпа студентов засуетилась. Несколько ребят отправились на поиски преподавателей, другие достали свои палочки, пытаясь снять защитный барьер. Скудные остатки пытались уговорить Рона остановиться, уверяли его в том, что это не выход, но Уизли остался беспрекословен. Продолжая сжимать древко, с ненавистью глядел в ухмыляющееся лицо Малфоя. Он сможет. Он отстоит честь Гермионы. Он больше не позволит гнусному слизеринцу обидеть ее. Он слишком… слишком любит ее, чтобы дать в обиду. Но тогда почему он ее не слышит? Не слышит отчаянных рыданий и криков? Осталось произнести еще одно слово. Всего семь букв, и его лучшая подруга будет свободна, а мир станет немного чище. Рон уверен: он поступает правильно. Стоит произнести только еще одно слово… Со лба стекает капелька пота. Уизли рвано выдохнул, рука его дрогнула. Немного потупив взгляд, он опустил волшебную палочку и отрицательно покачал головой. Что он делает? Неужели действительно хочет стать убийцей и перечеркнуть будущее, которое, возможно, сможет разделить вместе с Гермионой Грейнджер? «Но Малфой — не человек! Он так сказал!» — уговаривало подсознание. Уизли вновь попытался наставить палочку на слизеринца, но руки дрожали, и эта дрожь охватила все тело. Нет, Малфой человек. Такой же, как и Рон, только мерзопакостный. Ему не только нельзя прикасаться к Гермионе, но и существовать. — Что ж, Уизли, я дал тебе шанс, — лениво протянул Драко, ядовито улыбаясь. Но в этот же миг лицо приобрело жестокое выражение, глаза превратились в холодную сталь. Подскочив к Рональду, он толкнул его в грудь и одним ударом в живот повалил на землю. Носок ботинка впечатался в челюсть — именно там, где и Рон оставил ему ссадину, — и несколько окровавленных обрубков вылетели из рта гриффиндорца. Застонав от боли, Рон попытался подняться, но подошва врезалась ему в горло. Драко вдавил Уизли в землю, на лице образовалась гримаса ярости. — Ты! Отребье! — взревел он, все сильнее врезаясь ботинком в горло юноши. — Ты наставил на меня палочку? Ты пытался меня убить, тупой ублюдок? Рон что-то прохрипел в ответ, в уголке губ скопилась слюна алого цвета. — Твою мать, ты настолько жалок, что мне даже почти жаль тебя, Уизел! Твоя семейка не отличается интеллектом, но, признаюсь честно, ты сумел переплюнуть их всех! Удивительно, что ты остался жив во времена войны. Уверен, если бы не твой драгоценный Поттер, за которым ты бегаешь, как собачка, и святая Грейнджер, умер бы спустя пятнадцать минут после официального объявления, если не раньше. И это тебя называют героем войны? Как там пишут в женских журналах? Один из самых завидных женихов магического мира за последние сто лет? Мерлин меня побери, да на тебя даже слепая курица не посмотрит, а ты еще хочешь добиться сердце Грейнджер, которая плевать на тебя хотела? Ты только и знаешь, как отравлять всем жизнь, эгоистичный придурок. Такими темпами ты либо сдохнешь от какого-нибудь «якобы друга», либо сопьешься в полном одиночестве. Я циничен, Малфои всегда были самоуверенными наглецами, но ты и нас умудрился переплюнуть. Твою мать, если бы не огромное скопление свидетелей, я размазал бы тебя по стенке! Все слышат меня? — обращаясь к толпе, Малфой обвел студентов взглядом. — Официально заявляю: если Рональд Уизли осмелится хотя бы подумать обо мне или Гермионе Грейнджер, я проберусь в гостиную Гриффиндора, в логово его семейки, доберусь до него в потрепанном магловском хостеле, мир переверну, но придушу его подушкой. Я тебя уничтожу, Уизел. И не только тебя, но и всех твоих драгоценных родственничков! Схватив Драко за край штанов, Рон повалил его на землю и, усевшись сверху, вмазал ему кулаком по лицу. Лицо Малфоя вновь загудело, во рту образовался металлический привкус. Зарычав, он скинул с себя гриффиндорца и сделал шаг назад, позволяя тому подняться. — Ты хотел драться со мной, Уизли? Так давай, отстаивай честь женщины, что уже принадлежит мне! — Ублюдок! — взревел Рон, но он не успел ничего предпринять. Налетев на юношу, Драко заехал ему коленом в живот. Уизли же вцепился в платиновые волосы слизеринца, вырывая клочья. Он попытался пнуть противника, но Драко парировал его удары, продолжая одаривать новыми синяками. — Не смей… Кулак прилетел чуть выше глаза. — … трогать… Рональд толкнул Драко в грудь и со всего размаху впечатал тяжелый ботинок куда-то в бок слизеринца. — … Гермиону. — А то что? — прошипел Драко. Замахнувшись, он хотел врезать Рону по лицу, но тот увернулся и ответил ударом в скулу. — Я убью тебя! Драко ядовито рассмеялся. — Старая песня, Уизли! Уже не так интересно. Они катались по земле, били друг друга во всевозможные места. Лица потеряли характерные черты, превратились в сплошное окровавленное месиво. Они сплевывали, тяжело дышали, кружились в импровизированном танце, выкрикивали оскорбления, озлобленно скалились. От них исходили треск, хруст, рычание, вскрики, несдержанные стоны. Гермиона наблюдала за их действиями, одновременно пытаясь отыскать потерянную волшебную палочку, и не понимала, почему преподаватели все еще не пришли на помощь, а другие студенты не могут разрушить барьер, не позволяющий разнять разъяренных однокурсников? Гарри пытался помочь, одновременно подсказывая студентам новые заклинания для снятия защиты. Он что-то говорил, но его голос был слишком далеко. Зарылся вместе с волшебной палочкой в далекие глубины. — Сука! Драко схватился за кадык, по которому заехал Уизли. Он отошел на несколько шагов назад, вновь хватаясь за горло. Уизли хотел было идти в наступление, но несколько студентов, которым все же удалось подобрать нужное заклинание, резко подскочили к нему и, схватив за плечи, оттащили в сторону. Рон принялся брыкаться и что-то кричать в сторону Малфоя и однокурсников, но никто не обращает внимания на его вопли. Все же отыскав волшебную палочку, Гермиона сжимает древко и подскакивает на ноги, наблюдая за развернувшейся перед ней картиной: несколько слизеринцев помогали Драко восстановить дыхание и удерживали на ногах, Пэнси непрерывно шептала заклинания, стараясь как можно скорее залечить раны Малфоя. Уизли пытался влезть в очередную драку, на этот раз с подлетевшим к нему Гарри. Все же освободившись от студентов, он пытался напасть на Поттера, выкрикивая обвинения, но тот не позволял ему приблизиться к себе и старался что-то объяснить. Рональд отвергал каждое слово друга и не принимал разжеванные и положенные в рот предложения, которые должны были успокоить вспыльчивого гриффиндорца. Показалась и громко орущая Джинни, нападающая на брата с кулаками. Гарри пытался оттащить ее от поля боя. Студенты сновали туда-сюда. Завидев преподавателей, они начали обрисовывать ситуацию. Директор Макгонагалл ничего не отвечала. Сухо кивала и хмурилась, сжимая губы в тонкую полоску. Кто-то что-то говорит, орет, как умалишенный. Флитвик хватается за сердце. Донг приказывает посторонним отправиться в Хогвартс. Где-то плачет Джинни, Гарри переходит на повышенные тона, когда понимает, что Рональд совершенно слетел с катушек. Пытается увести Джинни, но та вырывается и вновь бежит к брату. Грейнджер представляет, как сидит в углу. Прижимает колени к груди, обхватывает голову руками. И все проблемы, недосказанности, слова, действия ее и других, эмоции чувства… Смешались. В один большой ком. Навис надо ней. Она его ощущает. Поднимет голову, взглянет, увидит. И этот ком опускается все ниже, ниже, ниже, сваливается на плечи. Тяжёлый. Очень, очень тяжёлый. Настолько тяжёлый, что не подняться. Проще сгинуть в небытие, сдаться, перестать бороться, отпустить искусственные смелость, отвагу и силу. Ее мозг рассыпается. Она теряет способность здраво мыслить. Превращается в маленькие осколки. Они падают, шумят, а ей совсем не хочется слышать звук бьющегося стекла. Практически чувствует рваную боль, горячую дымку, а затем пустоту. Не мечтает, нет. Просто представляет, как слышит собственный вскрик — это последний. Больше не будет. Тело падает на пол, пальцы разжимают магловский пистолет. Она не слышит, как он ударяется о пол, но больше не чувствует пронзительной боли. Смотрит на серую стену, а глаза не видят, не двигаются. Легкие медленно опустошаются, последний выдох слетает с ее губ. Каштановые волосы взлетают вверх, а затем рассыпаются на твердой поверхности. Нечто ломается пополам. Там, где-то внутри. Где-то в голове. Медленно трещит по швам. Грудь сковывает железными цепями, не позволяя кислороду пробиться в дыхательные пути. Странная, невыносимая, совершенно незнакомая боль чувствуется во всем теле, пульсирует на кончиках пальцев и в висках. В нее врезают и вытаскивают нож, врезают, вытаскивают, снова врезают, загоняя глубже. Трещина переходит в легкие, закручивая органы в тугой узел. Заканчивается воздух. Стенки обжигает, и жар медленно распространяется по всему телу. Больно настолько, что душу выворачивает наизнанку. Гермиона пытается закричать, но разодранное горло обжигает. Пытается вытереть вспухшее и разгоряченное лицо, но лишь размазывает сопли и слезы. Обессиленно падает на землю, закрывая лицо ладонями. Руки и плечи дрожат, виски словно нагреваются от напряжения, выступает маленькая пульсирующая венка. Больше не плачет и не всхлипывает. Качает головой, когда чувство вины и ненависти к себе заполняет каждую клеточку ее тела. С каждым вдохом и выдохом дышать становится все сложнее, пока кислород совсем перестает поступать в легкие. Что-то твердое образовалось в ноздрях и горле, перекрывая путь кислороду. — Гермиона, все хорошо? — обращается к ней Симус Финниган. Обеспокоенно осмотрев одногруппницу, он окликает Гарри, уговоры которого все же помогли Рону успокоиться. Усевшись на землю, Уизли продолжает выкрикивать гневные реплики, но больше не размахивал кулаками. Как только слова Симуса доносятся до его ушей, резко вскакивает и обеспокоенно глядит на подругу. Обернувшись, Гарри хотел было подбежать к Гермионе, но резко обернулся, всматриваясь в лицо рыжего. Уизли кивнул, давая безмолвное обещание держать себя в руках «ради его Гермионы», и Поттер срывается с места. — Гарри, мне кажется, она не может дышать, — обеспокоенно проговорил Симус, присаживаясь на корточки. — Гермиона, вдохни! — кричал Гарри, но его голос слышался слишком отдаленно. Не доходил до ее сознания, что металось из стороны в сторону и истерично отбивало себе костяшки. — Гермиона, он его отпустил! Присев рядом, обнимает ее за плечи, но Гермиона не чувствует его прикосновений. — Дыши, слышишь? Симус, она не может дышать! Гарри силой отрывает ладони от лица Грейнджер и обеспокоенно всматривается в ее лицо. Гермиона раскрывает глаза и пытается сделать глоток воздуха, но изо рта вырывается лишь скрип. Краем глаза замечает, как Драко пытается двинуться к ней, но одногруппники удерживают его на месте. Пэнси схватила друга за руку, Блейз взвалил ладони на его плечи, Астория обхватывает его грудь руками. — Ее надо к мадам Помфри, — говорит Симус. И только тогда, когда он обнимает ее за талию и помогает подняться на ноги, ей удается втянуть немного воздуха в ноздри. »…но если вы поставите передо мной выбор — Драко Малфой или вы? — я выберу его.» Грейнджер растерянно осматривается. Взгляд вновь обращается к Малфою. Ноги намереваются кинуться к слизеринцу, но Гарри почти умоляюще просит девушку последовать вместе с ним в лазарет. Быстро окинув взглядом друга, Гермиона закусывает губу. Как поступить? Принять протягивающую руку Гарри или последовать за Малфоем, чье общество ей сейчас было необходимо? Выбрать «мерзкого слизеринца» или друзей, сражавшихся с ней бок о бок почти десять долгих лет? Выбрать неустойчивую опору, с которой она может свалиться в любую секунду, но от которой сердце ее проделывает всевозможные кульбиты; или же надежную поверхность под ногами, которая ассоциируется с зелеными глазами Гарри Поттера, его круглыми очками, шрамом в виде молнии, огненными волосы Джинни и ее ободряющей улыбкой, теплыми и уверенными руками, такими родными и любимыми? Опять смотрит на Гарри. Ищет Джинни. Видит ее возле брата, та что-то гневно ему говорит, одновременно помогая подняться. Преподаватели оказывают гриффиндорцу первую помощь, директор Макгонагалл продолжает молчать. Опять Малфой. Одногруппники уговаривают его отправиться в больничное крыло, мистер Донг, теряя терпение, срывается на столь редкий крик. Гарри. Малфой. Гарри. МалфойГарриРонМалфойГарриДжинниГарриМалфой. Что ей делать? Куда идти? Гарри продолжает стоять, хочет обнять ее, но Гермиона отрицательно качает головой. Он дрожит, его коленка выгибается, Поттер пытается силой схватить подругу, но та вырывает свой локоть. Почему она вновь замирает, легкие обжигает, и она снова не может дышать? И вдруг понимает. Рональд избегает взгляда Гермионы, но продолжает наблюдать за ней исподтишка, вздрагивая каждый раз, когда она скользит по нему карими глазами. Пристально вглядывается в его недовольное лицо, щурится. — Гермиона? — неуверенно отзывается Уизли, за что получает разгневанный взгляд директора Макгонагалл. Драка изрядно потрепала Уизли. Его руку старательно забинтовывает Хагрид. Левый глаз вздулся и покраснел. Казалось, еще немного, и глазное яблоко просто-напросто лопнет из-за перенапряжения. Губа разбита, и когда Рон что-то говорит, можно рассмотреть несколько рваных дырочек, на месте которых должны были быть зубы. На щеке огромный синяк и рана, из которого несколько минут назад хлестала кровь. Ногти сломаны под корень. На одежде все еще можно рассмотреть платиновые волоски, от вида которых Гермиона почему-то тут же успокаивается. Продолжает заикаться, но боль резко отступает. Невидимые цепи спадают, позволяя вдохнуть полной грудью. Прищурившись, Гермиона делает шаг навстречу, и в голубых глазах Рональда на мгновение мелькает надежда. — Гермиона? — осторожно позвал Гарри, дотрагиваясь до напряженного плеча подруги. — Что ты хочешь сделать? — Ничего. Смакует сказанное, проводит языком по небу, пытаясь смазать пересохший рот слюной. Краем глаза Гермиона замечает, как Драко начинает вырываться из хватки одногруппников, но Донг, потеряв всякое терпение, обездвиживает его заклинанием. Подмечает: Малфой не так плох, как Рон. У рыжего, кажется, сломана рука, в то время как под ноздрями слизеринца виднеется засохшая кровь, на носу образовалась горбинка, на шее потихоньку начинают проступать синие пятна, на лбу — окровавленный синяк. Поворачивается к Рону. Делает еще несколько уверенных шагов, скидывая руку Поттера со своего плеча. — Ты… — шипит она. Внезапно накопившаяся энергия просится на свободу, ладонь, в которой была зажата волшебная палочка, заискрилась. Это не ярость и не злость. Не отчаяние и не обида. Нечто такое, что Гермиона чувствовала к Беллатрисе Лестрейндж, когда та пытала ее в стенах Малфой-мэнора. Даже не жгучая ненависть, а горящее желание растоптать Рональда Уизли, причинить ему еще больше боли, уничтожить морально. В ее глазах трепещет нескончаемая жестокость, пальцы все сильнее впиваются в древко. На побледневшем лице вспыхивает румянец. Все в ее теле живет и беспрекословно слушается хозяйку. На ходу вскидывая палочку, Гермиона выкрикивает первое заклинание: — Эверте Статум! Оторвавшись от земли, тело Рона вскидывается в воздух. Перевернувшись несколько раз, он отлетает на несколько метров, спиной и головой врезаясь в огромный булыжник. Вскрикнув, он пытается подняться, но Гермиона, ослепленная бешенством, продолжает выкрикивать первые попавшиеся на ум заклинания: — Коньюктивитус! Силенцио! Левикорпус! Инкарцеро! Инфлэтус! Ослепленный и лишенный возможности хотя бы закричать, Рон попытался вырваться из стиснувших его тело веревок, но узлы крепко сцепились по всему телу. Подвешенный вверх ногами, он дернулся, все еще пытаясь позвать на помощь. Он слышит возмущенный голос директора Макгонагалл, громкое «да что здесь творится, в конце концов?» от Хагрида, крик Гарри и Джинни, пытающиеся остановить Гермиону. Кровь приливает к лицу, давление копится в черепной коробке, к горлу подкатывает тошнотворный ком, который Уизли не смог сдержать. Завтрак вываливается на землю, попадает на ботинки Гермионы и пачкает мантию. По воздуху распространяются едкие и ядовитые запахи, ударяющие в ноздри. Она стоит, вытянув палочку над головой, продолжая мучить Рона. Пальцы его ног и рук наливаются жидкостью, вздуваются. Постепенно она переходит в предплечья, поднимается к плечам. Движется в сторону, нагревает грудную клетку, падает к животу. Веревки сдавливают желудок, из-за чего Рона опять рвет. Тиски давят, ноги становятся невероятных размеров, ногти больно впиваются в носки ботинок. Рон беззвучно плачет, мысленно молит о пощаде и прекратить нескончаемую муку. Он задыхается, горло обжигает, никак не может дышать. Чувствует, как кости хрустят под веревками. Запястья стираются до мяса, опять тошнит. Широко распахнув рот и зажмурился, пытается отвлечься от боли, но ничего не выходит. Территория Хогвартса, лица студентов и преподавателей смешались, его раскачивает в разные стороны. Осознает, что это хуже, чем Круциатус, и вновь блюет. Воздух стал слишком грузным. Он приобретает тяжесть огромного камня и бьет, бьет его по макушке. Из глаз брызгают слезы, из носа вытекает соленая жидкость. Рон захлебывается слезами, соплями и нескончаемой рвотой. Почему ему не пытаются помочь? Какого чертова преподаватели продолжают смотреть на него широко раскрытыми глазами, но ничего не предпринимают? Они же видят: если Гермиона не отпустит его прямо сейчас, он превратится лишь в безжизненное тело! — … Малфой тоже это чувствовал, — доносится до его слуха шипение Грейнджер. Боль резко прекращается, когда Гермиона понимает, что еще чуть-чуть, и Рон потеряет сознание. Почувствовав свободу, он падает на землю. Тяжело дышит, блюет желчью. Перед глазами все кружится. Хватается за расцарапанное когтями горло, пытается двинуть разодранным языком, чтобы что-то произнести, но ничего не получается. Ему тяжело вдыхать воздух, сглатывать, существовать. Но больнее всего было от безразличного взгляда Гермионы, что смотрит на него сверху-вниз. На лице не проскальзывает ни одной эмоции, губы и тело расслаблено. Вскинув бровь, Гермиона усмехается, а затем разворачивается. Студенты молчат. Джинни и Гарри стоят во главе, пораженно уставившись на подругу. Рыжеволосая хочет сделать шаг вперед, но рука Гарри не позволяет ей сдвинуться с места. Малфой замер. На его лице отобразилось непривычное удивление, затем — непонимание, после — злость, еще чуть позже — негодование, а через десять минут — нечто такое, отчего Гермиона могла смело утонула в его объятиях, вжимаясь кончиком носа в грудь слизеринца и раз за разом вдыхая его аромат так, будто не дышала на протяжении нескольких веков, но продолжая жить. Он оттягивает ворот рубашки, окровавленная мантия валяется на земле. Ему все еще тяжело дышать, но Драко не может сконцентрироваться ни на чем, кроме нее. — Гермиона? — окликает ее Гарри. Нехотя, но гриффиндорка поворачивается к нему и смотрит невидящим взглядом. — Что ты… Что произошло? Она прикрывает глаза и отрицательно качает головой. Гермиона не хочет отвечать на вопрос. — Ты… — Поттер вновь запнулся. Он протянул руку вперед, призывая девушку подойти ближе. — Иди сюда, Гермиона. Переводит взгляд на Малфоя, освобожденный от парализующего заклинания. Он еле заметно кивает девушке, поднимает мантию и говорит профессору Донгу, что готов отправиться в лазарет. Они направляются в сторону школы, перекинув материю через плечо. Драко немного раскачивается из стороны в сторону, и удержать равновесие ему помогают Пэнси и Блейз. Астория Гринграсс семенит чуть поодаль. — Мисс Грейнджер? — обращается к ней директор Макгонагалл. Распорядившись, чтобы Уизли срочно отнесли в лазарет, она подходит к студентке и обеспокоенно заглядывает в глаза. — С вами все хорошо? — Да, директор, — глухо отозвалась Гермиона, выдавив слабую улыбку. — Я в порядке. — Думаю, вам стоит наведаться к мадам Помфри, — в ее голосе слышится забота, от которой Гермиона мысленно усмехается. Ее губы дрогнули, собираясь скривиться, но девушка сдержала свой порыв и лишь утвердительно кивнула. — Я надеюсь, мистер Поттер и мисс Уизли вас проводят? — уже глядя на молодых людей, интересуется женщина. Гарри и Джинни растерянно извиняются перед Миневрой, после чего спешат увести Гермиону подальше от поля боя. Грейнджер не соврала. Она действительно была в порядке и чувствовала себя значительно лучше.16 Глава
9 мая 2019 г. в 12:57
— Все видели, как она ест? — склонившись к крышке стола, спросила Джинни.
Гарри и Рон неуверенно кивнули.
— Тогда почему я не вижу тарелку?
Парни сбивчиво осмотрели стол, выискивая посуду. Но поверхность пустовала, ещё больше озадачив друзей.
Гермиона стала гораздо больше времени уделять друзьям, ходить на матчи по квиддичу, проверять домашние задания и объяснять элементарные, по ее мнению, вещи. Но, что самое главное — она ела. Не колупалась в тарелке, не сплевывала еду в стакан с тыквенным соком, не прятала по маленьким мешочкам, которые Джинни случайно обнаружила в ее сумке. Читала «Ежедневный пророк», с остервенением обругивала Скитер и взволнованно передергивала плечами, когда видела новость об очередном нападении оставшихся Пожирателей смерти. После чего бурно обсуждала статью со своими приятелями. В Большой зал она заходила уверенно, приподняв подбородок, лучезарно улыбалась или гневно сверлила парней взглядом, если те обсуждали что-то кроме учебы, а затем вспыхивала, как спичка: «Через месяц экзамены, а вы даже книжку не удосужились открыть!».
Она уже несколько месяцев не приходила к лучшему другу по ночам, а Поттер, которому очень нравился такой расклад, не переставая хвалил Гермиону за то, что она взяла себя в руки. Гарри на каждом шагу излучал свою радость, но иногда, заставая подругу в гордом одиночестве с очередной книжкой, беспокойство все же просыпалось, и он интересовался ее самочувствием.
— Гермиона, милая, — мягко говорил он ей, присаживаясь рядом, — я не против того, чтобы ты приходила ко мне. И соседи не против. Если тебя все еще мучают кошмары, ты всегда можешь ко мне обратиться.
— Я стала лучше спать. Не беспокойся, пожалуйста, — отвечала ему Грейнджер, приподнимая уголки губ.
Что-то в ее излишне спокойном состоянии настораживало Гарри, но он предпочел отмахнуться от нелепых предположений. Сейчас не то место и не то время, чтобы вновь становиться параноиком.
Ничего не видящий дальше своего носа Рон принял волшебное «исцеление» своей подруги, как должное. Он продолжал проводить ее томными взглядами, но в силу своих убеждений и возникшего уважения к чувствам Гермионы предпочел не доставать ее своими вопросами о будущем. Они редко оставались наедине, но если выдавалась такая минутка, Грейнджер с удовольствием заводила какой-нибудь беспечный разговор, из-за которого Уизли потом несколько часов ходил и улыбался, как дурак, а с веснушчатых щек не сходил радостный румянец. Но больше всего ему нравилось доставать Гарри посреди ночи, разрабатывая очередной глуповатый план по завоеванию сердца Гермионы Грейнджер. В отличие от Поттера, он никак не хотел верить в то, что Его Гермиона не приходит к ним ночью просто потому, что начала засыпать в объятиях другого молодого человека.
— Посмотрите, — продолжила Джинни, указывая на слизеринский стол. Через пару минут после того, как Гермиона скрылась в коридоре, Малфой поднялся со своего места, кивнул одногруппникам и направился следом.
Руки Рона крепко сжались, из-за чего послышался хруст, исходивший от костяшек.
— Это еще ничего не значит, — злобно просипел он, прищурившимися глазами прожигая спину Малфоя. Тот, почувствовав взгляд гриффиндорца, на секунду обернулся. Губы скривились в издевательской усмешке, а затем двери Большого зала захлопнулись.
Джинни понимала, что поступает неправильно, позволяя брату и парню обратить внимание на очевидные вещи. Она пообещала себе, что ни за что не раскроет секреты Гермионы, которые узнала по счастливой случайности. Но и Гермиона обещала объясниться с ней, Гарри и Роном на протяжении целого года, а в итоге они получали дежурное: «Все в порядке, просто я столкнулась с некоторыми трудностями, о которых пока не могу говорить». Ком из сомнений и стыда возник поперек горла, но девушка все равно продолжила:
— Я много раз видела, как она ест и читает одновременно. Но когда Гермиона уходит, я не вижу перед ней тарелку. А еще тот неизвестно откуда взявшийся браслет, который она теребит.
— Это подарок родителей! — прорычал Уизли, желая ударить кулаком по столу. — Ты слишком маленькая, Джинни! И много чего не знаешь. Даже не думай играть в эти тупые игры и строить глупые предположения касательно Гермионы. У нее нет ничего — ни-че-го, слышишь? — с этим тупоголовым мерзким жуком!
— Это я маленькая? — вспыхнув, яростно просипела гриффиндорка. Облокотившись ладонями о крышку стола, девушка грозно поднялась на ноги, нависая над братом.
Рон недовольно скукожился и нахмурился, продолжая сжимать кулаки. Вид разъяренной сестры немного поумерил его пыл, но злость продолжала клокотать где-то в потемках сознания.
— Рональд. Билиус. Уизли! Тебе напомнить несколько незабываемых случаев, когда из-за твоей глупости, тупости и трусости мама, окрыленная любовью, присылала тебе громовещатели? Или сколько раз ты подводил Гермиону, ослепленный своим собственным эго? Ты безответственный, невнимательный и слепой дурак, заставляющий смотреть на мир так, как хочешь ты! До тебя достучаться — это то же самое, что на протяжении века молотком пытаться разнести Эверест, то есть невозможно! Думаешь, соплохвост тебя задери, только о себе. И если сравнить тебя и меня, то…
— Джинни, не надо, — попытался встрять Гарри, но был остановлен резким взмахом руки своей возлюбленной.
— … без сомнений, все скажут, что я более зрелая.
Все же ударив по столу, из-за чего несколько столовых приборов подпрыгнули и жалостливо зазвенели, Рон выпрыгнул из-за стола и, схватив сумку, выбежал из Большого зала. Притихшие до этого студенты зашептались, издалека послышались смешки, со стороны Слизерина — «Нашему маленькому Бон-Бону не разрешили скушать конфетку». Но стоило Джинни яростно осмотреть окружающих, как студенты поспешили перевести тему в другое русло, не желая умереть от яда разъяренной бестии.
— Идем, Гарри, — тихо, но требовательно попросила Джинни. Поттер послушно отодвинул от себя тарелку, перекинул сумку через плечо и, подхватив возлюбленную за руку, вместе с ней покинул Большой зал.
Холодный воздух прошелся по крыльям носа. Джинни несколько раз вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. В конце концов, покрасневшие щеки побледнели, а руки перестали дрожать, но злость на брата продолжала бушевать внутри. По крайней мере, ей больше не хотелось разнести столовую.
— Ты же знаешь, он не со зла, — мягко произнес Поттер, слабо улыбнувшись. Он закинул руку на плечи девушки, привлекая ее к себе. Уизли расслабленно вздохнула и, прикрыв глаза, прильнула к груди парня. Напряженные плечи опустились, неестественно прямая спина сгорбилась. Обвив крепкую талию юноши, Джинни с наслаждением сжала его в объятиях, отгоняя от себя остатки недавнего гнева.
— Рон очень темпераментный. И ему давно нравится Гермиона. Конечно же ему будет очень неприятно, если кто-то укажет на ее связь с человеком, которого он ненавидит больше всего на свете.
Поттер нежно провел по огненным волосам Джинни и оставил затянувшийся поцелуй на ее макушке, улыбаясь, из-за чего Уизли действительно почувствовала себя маленькой девочкой, которой быть никогда не хотела.
— Что ты сам об этом думаешь? — поинтересовалась Джинни, приподнимая голову.
— Ему просто нужно время.
— Нет. Я о Гермионе и Малфое.
Гарри невнятно передернул плечами и медленно отстранился, мягко убирая руки гриффиндорки со своего тела. Сжав ладонь Уизли, он выдавил улыбку и произнес:
— Я думаю, нам пора на ЗоТИ.
Джинни разочарованно выдохнула, но спорить не стала. Коротко кивнула и, переплетая пальцы с пальцами Гарри, двинулась вместе с ним в сторону аудитории. Она сделала в своей голове пометку о том, что обязательно вернется к этому разговору и клешнями вырвет ответ из уст Гарри Поттера, даже если придется применить «Империус» или Сыворотку правды.
Позже, оставшись наедине с самим собой, Гарри и сам вернулся к этому вопросу. Засунув руки в карманы мантии, он прогуливался по берегу Черного озера, легонько пиная позолотевший песок, из-за чего черные ботинки окрасились в светло-коричневый оттенок. Лучи весеннего солнца радовали его день ото дня, но не сегодня. Ссутулившись, Поттер был слишком сильно увлечен своими мыслями, чтобы в сотый раз обратить внимание на очки, которые больше не потели на морозной стуже, и поэтому их не нужно было все время протирать. Остановившись возле кромки воды, юноша запрокинул голову и прикрыл глаза, вдыхая теплый воздух, а затем осмотрелся. Почти год назад он нашел Гермиону на этом самом месте. Узнал территорию по огромному булыжнику и одинокому дереву, ветви которого чуть укрепились и позеленели. Присев на песок, Гарри снял мантию и уложил ее рядом, после чего облокотился спиной о камень.
Он был зол? Нет. Родилось ли в нем желание оттолкнуть лучшую подругу и закрыть перед ней все двери, что помогли бы ей вновь пробраться в его жизнь? Нет, точно нет. Гарри был лишь немного растерян и не знал как воспринимать слова Джинни, оброненные на завтраке. Конечно же, нельзя было не заметить странного поведения Малфоя и Гермионы, которые внезапно начали слишком много проводить времени друг с другом. Все началось со стычки возле Астрономической башни, укрепилось отработкой и продолжилось позже. Их странные гляделки за трапезами вводили Гарри в ступор, и он сомневался в том, стоит ли об этом говорить с подругой. Гермиона никогда не заводила разговоры о Драко Малфое, вела себя, как и в прошлые года обучения в Хогвартсе, на язвительные высказывания Рона пожимала плечами, продолжала учиться, часами засиживаться в библиотеке. Поттер никогда не видел их вместе, если не считать небольшую стычку возле Большого зала. Гарри тут же поспешил на помощь подруге, и теперь жалел, что не попытался вслушаться в их слова. Малфой был зол и будто бы обескуражен, Гермиона что-то ему доказывала, принимаясь размахивать смятой газетой, как и слизеринец до этого. Но что-то было в ее поведении, в ее взгляде. С каких пор она смотрит на Драко Малфоя без презрения и безразличия, говорит с ним, а в голосе сквозит неуловимая мягкость? И, в прочем-то, с каких пор за долгие года обучения в Хогвартсе решила ввязаться в спор? Это прерогатива Гарри и Рона, но никак не Гермионы.
«А что, если…?» — промелькнуло в голове Поттера, но быстро отогнал от себя глупую мысль. Такого просто не может быть.
Резко поднявшись на ноги, Гарри схватил мантию и понесся в сторону Хогвартса, так ни разу и не полюбовавшись раскинувшимся перед ним видом. Ворвавшись в гостиную Гриффиндора, он нервно осмотрелся.
— Где Гермиона? — поинтересовался Гарри, пытаясь скрыть беспокойство.
— Побежала в библиотеку, — ответил Рон, брезгливо передернувшись.
Поблагодарив, Гарри неспешно покинул башню факультета, но стоило ему оказаться на лестнице, как сорвался на бег. В голове — тысяча и одна мысль. Ему срочно стоило поговорить с подругой, задать вопросы и не позволить ей отмахнуться, как она делает на протяжении целого года. Взглянуть в глаза, убедиться в том, что все догадки и предположения взяты из воздуха и от них срочно нужно отказаться. Его милая, маленькая, но храбрая и отважная Гермиона никогда ему не врала и не будет врать. Она слишком любит его, Рона и Джинни, и слишком умна, чтобы связаться с тем, кому нельзя доверять, и слишком идеальна, чтобы отдаться первому попавшемуся сброду.
Оставшиеся пару дюймов Поттер преодолел чуть медленнее. Дернув ручку двери, что вела в храм знаний, Гарри быстро прошмыгнул внутрь, коротко поздоровался с мадам Пинс и проник вглубь стеллажей. К счастью, библиотека была полностью пуста. Студенты большую часть своего времени предпочитали проводить на улице, а не просиживать в накалившемся помещении. Но только не Гермиона. Она слишком любила это место, чтобы променять его на свежий воздух.
Рон оказался прав. Гермиона действительно пребывала в библиотеке. Сидела за столом в секции «Мифические существа», перелистывая страницы огромного фолианта. На лице Поттера пробежала облегченная улыбка. Он набрал в грудь воздух и уже хотел было окликнуть девушку, но внезапно появившийся незваный гость заставил его отшатнуться и спрятаться за стеллажом. Прижавшись животом к деревянной стенке, он аккуратно выглянул из своего укрытия и прищурился.
— Грейнджер, — протянул Малфой, усаживаясь по другую сторону стола, — это все бесполезно. Мы уже изучили эти книги.
— Мы могли что-то упустить, — упрямо ответила гриффиндорка, переворачивая очередную страницу. — Я не хочу сомневаться в себе.
— Ты просто оттягиваешь неизбежное, — хмыкнул Драко. Облокотившись на стул, слизеринец закинул руки за голову и еле заметно потянулся, все еще не отрывая взгляда от девушки.
— Послушай, Малфой, — со вздохом начала Гермиона, поддавшись вперед. Она дотянулась рукой до его рубашки и, сжав в кулаке, заставила придвинуться ближе, переставая раскачиваться на скрипучем стуле, — я уже говорила, что мне не нравится твоя идея. И то, что я с тобой иду, еще не значит, что я перестану тебе докучать и пытаться переубедить. Мне нужны ответы, ясно? Впрочем, как и тебе. Так что перестань повторять, как попугай «это бесполезно, Грейнджер», «что ты там найдешь?» и «там ничего нет». Если ты устал, я не против того, чтобы ты сходил и отдохнул. Кажется, Забини приглашал тебя на какую-то торжественную пьянку?
— Приглашал, — согласился Малфой, медленно кивая. — Но я не оставлю тебя здесь одну, потому что это бесполезно, Грейнджер. И что ты там найдешь? Там ничего нет, — передразнил ее слизеринец.
Гарри чуть было не поперхнулся. Он прижал ладонь к губам, боясь, что его сбивчивое дыхание может его выдать. Глаза удивленно расширились, из-за чего тут же захотелось снять очки, протереть глаза и посмотреть на раскрывшуюся перед ним картину новым взглядом. Гермиона улыбается на издевку Малфоя? И о чем они вообще, мать его, говорят?
На языке Поттера образовались миллионы ругательств, которые так и не были произнесены.
— Мерлин, Грейнджер, мы не вылезаем из этой кипы уже несколько месяцев! — совсем не по-малфоевски простонал Драко. Поднявшись на ноги, он обошел Гермиону и, расположившись у нее за спиной, резко подхватил по подмышки и поставил на ноги.
— Малфой! — возмущенно выдохнула Гермиона. Она хотела еще что-то сказать, но лишь с изумлением наблюдала за тем, как Малфой собирает книжки и бумаги в одну большую стопку, складывает в ее сумку, а за ними аккуратно отправляет письменные принадлежности.
— Серьезно, Грейнджер, у меня уже голова идет кругом от давно заученных наизусть строк! Если бы я тебя не знал, подумал бы, что твои мозги помещены в железные доспехи, и никакие фолианты и духота не сумеют свести тебя с ума. Но поскольку я тебя знаю — а я тебя знаю! — делаю элементарные выводы: сумасшедшего человека нельзя свести с ума.
— Малфой, ты просто невыносим, — со вздохом пробормотала Гермиона, скрестив руки на груди, и обреченно покачала головой. — Раз так, я иду к Гарри и Рону.
— Успеешь еще помиловаться со своими оборванцами. Я кое-что придумал.
Губы Драко растянулись в самодовольной улыбке. Закинув сумку на плечо, он сделал несколько шагов в сторону Гермионы, собираясь подтолкнуть ту к выходу, но девушка не позволила к себе прикоснуться, вновь переместившись на стул.
— Что же? — поинтересовалась она, принимаясь уже по-малфоевски раскачиваться на стуле. — Если ты говоришь о комнате, то я сразу говорю тебе: нет. Сегодня пятница, я жутко устала и хочу отдохнуть. К тому же, мы и вечером прекрасно поработали.
— Нет, Грейнджер. Я просто предлагаю тебе прогуляться.
— Прогуляться? — переспросила гриффиндорка, выгнув бровь. — На улице?
— По библиотеке, Грейнджер, — начиная раздражаться, ответил Малфой. Вновь поставив ее на ноги, толкнул под лопатками, заставляя гриффиндорку двигать ногами в сторону выхода. — Конечно же на улице.
— Где огромное скопление народа? И где кто-то может увидеть нас вместе?
— А ты чего боишься? Что люди начнут указывать на нас пальцем, мол, «фу-у, как это так? Золотая девочка идет под ручку с бывшим Пожирателем смерти! Куда катится мир? Что будет дальше? Скитер поймет, что она бездарный журналист, и повесится?» — поинтересовался Драко, продолжая подталкивать Гермиону к выходу.
— Нет. Что твои фанатки будут меня преследовать до конца дней моих, начнут присылать письма с угрозами, поджидать в темных переулках, насылать проклятия и наколдуют гнойные прыщи.
Малфой хохотнул.
— Правильно думаешь, Грейнджер. Некоторые вещи, что звучат слишком неправдоподобно, иногда могут быть самой настоящей истиной. Но ты не переживай. Мы купим тебе какую-нибудь маску, чтобы во время се…
— Замолкни, альфа-самец! — протянула девушка, обреченно закатывая глаза.
Несколько минут повоевав с Драко за свою сумку и одержав победу, Гермиона сказала, что будет ждать на окраине Запретного леса, и быстро скрылась в коридоре. Малфой несколько минут пошатался по библиотеке, после чего кивнул мадам Пинс в знак прощания и вышел в коридор, плотно закрывая за собой дверь.
Поттер почувствовал, как земля выходит из-под ног. Ему пришлось опереться о письменный стол, чтобы не упасть. С языка все-таки сорвались несколько слов, относящихся к ненормативной лексике.
Свидетелем чего он сейчас, мать его, стал? Малфой заигрывает с Гермионой? Улыбается ей? Прикасается? И вместо того, чтобы побежать к друзьям и нажаловаться, она позволяет все это с собой делать?
Во рту образовался тошнотворный привкус. Гарри осознал, что если прямо сейчас не успокоится, его вырвет прямо в библиотеке, но никак не мог заставить набитые ватой ноги сделать хотя бы несколько шагов. Единственное, что придавало сил — это Гермиона, которая наверняка сейчас направляется в сторону гостиной Гриффиндора. Сорвавшись с места, Поттер направился к самому короткому пути, желая опередить подругу и первым оказаться в башне. Он несся, как угорелый, сбивая идущих навстречу студентов и преподавателей. Во рту пересохло, руки дрожали, сердце яростно отбивало чечетку, между бровями образовались несколько встревоженных складок, на лбу выступил холодный пот. Ворвавшись к гостиную Гриффиндора, юноша быстро обвел глазами помещение, игнорируя резко возникшее его появлением молчание.
— Гарри, что случилось? — спросил Рон, поднимаясь на ноги. «Еженедельник ловца»* свалился к ногам своего хозяина.
— Я… — начал было Поттер, но оборвал себя. Как рассказать Рону?
— Что-то с Гермионой? — обеспокоенно поинтересовался Уизли, делая несколько рваных шагов навстречу другу. Голубые глаза юноши широко раскрылись, а руки потянулись к плечам Гарри. Кажется, если Поттер не ответит прямо сейчас, он либо ударит, либо встряхнет так, что выбьет весь дух из тела.
— Я не нашел ее, — соврал черноволосый, выдавив грустную улыбку.
— Как не нашел? Нашу-то Гермиону не нашел? В библиотеке? — пораженно воскликнул юноша.
Гарри пожал плечами.
— Наверное, мы просто разминулись.
— Ладно, — успокоившись, подозрительно быстро согласился Рон. Подняв журнал с пола, он уселся в кресло и продолжил читать, вытянув ноги. Гарри присел на рядом стоящий диван и схватил первую попавшуюся книжку, чем вызвал заинтересованный взгляд рыжеволосого друга, и сделал вид, что читает. При этом он все время оглядывался на часы, мысленно поторапливая стрелку.
Ровно через тринадцать минут Гермиона прошмыгнула в гостиную. Завидев друзей, она расплылась в улыбке и каждого клюнула в щеку. Если она и заметила напряжение, исходившее от Гарри, то не подала виду.
— Я буквально на минутку, — оповестила Грейнджер. — Столько дел, столько дел! Не знаю за что и взяться. Рональд? — позвала девушка, заметив, как друг пытается что-то спрятать от ее глаз. Рон встрепенулся и поднял голову, невинно заглядывая в глаза Грейнджер.
— Что там у тебя? — уперев руки в бока, поинтересовалась Гермиона.
— Ничего, — тут же ответил Рон, мотая головой.
— Да ну?
Подлетев к Уизли, Грейнджер попыталась отобрать у гриффиндорца вещь, очень мало похожую на книжку, и которой Рональд был так увлечен вместо подготовки к экзаменам до ее прихода. Рыжий недовольно шипел, пряча журнал под задницей и отбиваясь от нападающих на его рук.
— Что там у тебя? — требовательно повторила Грейнджер, хватаясь за корочку.
— Просто так! — проверещал гриффиндорец, густо покраснев.
Бой продолжался еще несколько минут, после чего Гермиона ликующе отобрала у юноши журнал и принялась листать страницы. Рон что-то недовольно бухтел под себя, вглядываясь в потухший камин.
— «Ежедневник ловца», значит… Мило, — сухо прокомментировала она, возвращая покрасневшему другу журнал. — Продолжай в том же духе, Рональд. Но за глупость, увы, не платят.
«Она сейчас попыталась съязвить?» — пораженно подумал Поттер. Перекинув руку на спинку дивана, он приподнялся, наблюдая за раскрывшейся перед ним сценой. — «По-малфоевски…» — промелькнуло в его голове.
— Я готовился! — возмущенно воскликнул Уизли, поднимаясь на ноги. — Просто решил позволить передохнуть мозгу.
— Хорошо, Рональд, — согласилась Гермиона, разводя руками. — Только знай, Рон: ты обманываешь не меня, а себя. И помни: в мире слишком много образцов, благодаря которым можно с легкостью превратиться в дурака. Не становись одним из них.
Развернувшись, девушка направилась в сторону лестницы, недовольно протаптывая несчастный пол. Гарри сверлил взглядом удаляющуюся спину и думал: остановить ее или нет?
— А куда ты собралась? — выбор слишком очевиден. — Я думал, мы сходим прогуляться вечерком.
— Я еще не закончила выпускной проект по Трансфигурации, — на ходу бросила гриффиндорка, скрываясь за дверью девичьей спальни.
Примечания:
* "Ежедневник ловца" - журнал, посвященный квиддичу. Выходит в мире Гарри Поттера раз в неделю.
Прям гора с плеч, вух! :D Это самая большая глава в моей жизни, серьезно! 23 страницы, над которыми я работала в поте лица. Сутки не спала, только бы поскорее закончить! Выпила несколько литров кофе, ловлю передозы :D
Открою секрет: драка Малфоя и Рона никак не входила в мои планы. Я хотела по-другому повернуть сюжет, потом подумала, что было бы классно устроить кровавую бойню между Гарри и Драко, но внезапно вспомнила лицо Уизли. У него своя роль в этой истории, и я решила немного опередить события :)
Я все еще жду вашего мнения. Предполагали ли вы такой поворот событий? Достаточно ли эмоционально? Стоит ли писать главы большего размера, или же вернуться к старому формату? Ребят, я жду критики! И, что самое главное, заметили ли вы несколько странностей и подсказок, что спрятаны в тексте? Пишите, предполагайте, но знайте: нет, автор не ненавидит Рона Уизли, просто доля у него такая - получать шишки! :D