Пять ступенек к тебе

      «Привет, незнакомец…       А ты знаешь, какое место в школьной иерархии занимал? Наверное нет, ибо на это обращают внимание те, кто находится у подножья социальной лестницы.       В любом коллективе выстраивается своя структура, но в школе она выразительнее, резче. С возрастом, конечно, учимся сглаживать углы и почти перестаем замечать эту разницу. В тот год, мы — без пяти минут выпускники — занимали наивысшую ступеньку, на которой всё равно было своё деление.       Ты знал свое неофициальное прозвище? «Сероглазый король» — так шептались тебе вслед половозрелые девицы. Причем с придыханьем, старательно вытягивая «оро». Меня это смешило, каждый раз смешило. Ровно до тех пор, пока с твоей подачи ко мне не прицепилась та дурацкая кличка.       Я с самого первого дня в классе понимала, что вряд ли найду здесь верных друзей, да, по правде говоря, не особо стремилась к этому. Мне вполне комфортно и одной проводить время. Но, благодаря тебе, дня не проходило, чтобы какой-нибудь идиот не позубоскалил в мою сторону.       Конечно, шутки оставались шутками, с их великолепным сарказмом. Все же мы не малыши-семиклассники, кои облекают своё мнение в грубости: толкнуть, залить водой обувь или прикрепить жвачку к волосам. Нужно отдать должное нашим одноклассникам, которые всего лишь чесали языками в удовольствие.       А это вполне можно пережить, если перестать обращать внимание. Спасибо, урок усвоен.       Так и получилось, что между нами выросла пропасть с первого дня знакомства. Сомневаюсь, что мы её когда-нибудь преодолели бы, уступи хоть один из нас в ставшей ежедневным ритуалом словесной пикировке.       —Брысь отсюда! — шипел ты, забывая о маске «Сероглазого короля».       Ты знал, что в такие моменты щуришь глаза и непроизвольно приподнимаешь левую бровь? Я заметила это далеко не сразу — где-то на третий день.       —Кузнецов, не нравится — пересядь.       —Принцесса, забываешься. Это ты должна пересесть. Вот хоть к Явлинской.       Тоня Явлинская — девочка-тростинка с круглым лицом и короткой стрижкой — с неудовольствием посмотрела на нас.       —Андрюша, не хочу терпеть рядом с собой Ленку-стенку, — произнесла она и капризно надула губы.       —Душа моя, а ты думаешь, мне хочется делить парту с этой?       Ты мотнул головой в мою сторону, намеренно подчеркивая, кто относится к «этой». Я совру, если скажу, что подобное пренебрежение не задело. Но показать чувства этому классу? Да проще прыгнуть с утеса без страховки!       —Тогда смирись, Кузнецов, — с деланным равнодушием бросила подготовленную фразу. — Не в яслях же мы, чтобы из-за какого-то места драться.       И так изо дня в день мы с тобой делили эту несчастную парту. Сначала ситуация раздражала, а потом начала немного веселить. Азарт подхлестывал, заставлял придумывать всё более колкие фразы, а жадные взгляды одноклассников не позволяли прогнуться. Я знала, что если уступлю тебе, то что-то измениться. Но что именно — никак не могла понять.       Один из переломных моментов наступил в конце сентября. Моя бабушка, с которой я жила последние пять лет, упала на улице и сломала шейку бедра. Слава небесам, что соседский паренек быстрее ветра примчался и рассказал о случившемся.       А дальше для меня начался личный Ад в миниатюре. Больница, неутешительный диагноз, срочная госпитализация. И попытки дозвониться до матери, которая только ближе к ночи соизволила ответить.       —Алло? — её прокуренный, хриплый голос раздавался, словно издалека, хотя я изо всех сил прижимала трубку к уху.       —Мам, это я.       —Поняла. Что хотела?       Такие холодные фразы уже больше не ранили. Я давно знала, что не нужна этому человеку, считавшему меня «ошибкой» молодости, но надежда всё еще теплилась.       —Мам, бабушка в больнице. У неё сложный перелом.       —И? Что ты от меня хочешь?       Да-да, у нас в семье такое отношение друг к другу. Я как какой-то сорняк тянусь к солнцу, а меня раз за разом вырывают и выбрасывают куда подальше. Сейчас маму больше интересует молодой супруг и новая — на сей раз желанная — беременность.       —Хотела тебе это сообщить. Думала, что стоит.       —Лен, тебе деньги что ли нужны? Ну так звони своему отцу. Пусть обеспечивает.       —Мам! Какие деньги?! Бабушка в больнице! — я все-таки сорвалась.       —Я поняла. Позвони мне завтра, если что-то срочное случится.       Короткие гудки сказали о многом. Мне отчаянно хотелось плакать, нет, выть. Я, как никогда раньше, ощутила полнейшее одиночество. И весь мир сузился до звука этих коротких гудков в телефонной трубке. На следующий день впервые прогуляла школу.       Чёртово ощущение беспомощности и одиночества не хотело покидать. Я абсолютно не знала, что делать. И, наверное, поэтому заявилась к отцу на работу.       В душном офисе слышалось клацанье кнопок, шорох бумаг, выплевываемых принтером, да приглушенные разговоры по телефону с важными клиентами. Не сказала бы, что отец мне обрадовался.       —Я занят, Елена, — поприветствовал он меня. — Твой визит можно отложить?       —Пап, бабушку вчера положили в больницу, — старательно подавляемая дрожь в голосе всё же вырвалась.       Отец, наконец-то, поднял глаза от бумаг, что перебирал, и серьезно взглянул на меня.       —Ты к матери поедешь?       Я мотнула головой, запоздало понимая, что бабушка для отца всего лишь теща, которая когда-то сделала всё, чтобы разбить молодую семью. И единственное, что я могу ожидать от него, так это…       —Понятно. К себе не приглашаю, сама понимаешь. Вере и так не нравится, что я выплачиваю большую сумму на твое содержание. Могу дать часть денег, что собирался перечислить в конце месяца. Устроит?       Пока отец копался в бумажнике, я стояла перед ним, словно оплеванная. Хотя почему словно?       Знаешь, мне всегда хотелось крепкую семью с добрыми традициями. Чтобы по вечерам на кухне горел свет, а в гостиной приглушенно играла музыка. И обязательно крепкий чай в кружках, и еще теплый пирог с вишней на большой плоской тарелке в голубой цветочек. Обязательно задушевные разговоры с матерью, советы от папы, может, даже настольные игры в зимние вечера.       А в итоге я брела по улицам города, как будто наяву ощущая жар от денег, засунутых в карман толстовки. Откуп от ненужного ни матери, ни отцу ребёнка. Мой взгляд выхватывал отдельные картины: выцветшие буквы на вывеске «Салон красоты Натали», хохочущий мальчишка, измазавшийся мороженым, высокий парень с одинокой розой в руках, серьезный дедушка в фетровой шляпе. Всё это казалось осколками от разбившегося вдребезги мира.       Резкий рывок за руку и громкий звук клаксона ввинтился, достучался до сознания.       —Осторожней, подруга!       Машина, под колеса которой я чуть не улетела, пронеслась мимо, просигналив еще раз. Мне показалось, что я даже услышала громкий мат водителя, костерившего девочку-подростка, вдруг решившую так не оригинально свести счеты с жизнью.       —Эй, ты в курсе, что по сторонам надо глядеть хоть иногда? — с сарказмом вопросил мой невольный спаситель.       Высокий, в черном балахоне, на коем спереди нанесен цветной рисунок скалящего клыки волка, он серьезно смотрел мне в глаза, пытаясь добиться ответа. А я механически отмечала детали: тяжелые ботинки со шнуровкой и металлическими клепками, на плече виднеется лямка бэга…       —Ненормальная что ли? Или может быть ты эмо? Хотя нет, не похожа. Они же вроде только два цвета признают. Да отомри же ты!       —Спасибо, — запоздалая благодарность тихо слетела и растворилась в дневном шуме города. — Можешь уже отпустить меня. Под колеса больше не прыгну, не волнуйся.       —Да кто бы волновался! — съязвил, но руку убрал. — Везет мне сегодня что-то на ненормальных. На почте получил отповедь от тетеньки за внешний вид, ты тут пытаешься самоубиться. Вот думаю, может карма мне прилетела за что-то…       Он продолжал говорить какую-то чушь, а я оживала, снова начала осознавать реальность. Мир постепенно восстанавливался из осколков, обретал объем, цвет, запах.       —Спасибо! — повторила более прочувствованно, чем ранее.       —Ты в порядке? — в его голосе прорезались нотки беспокойства, которые окончательно встряхнули меня.       —Теперь, да.       —Меня Фениксом кличут, в миру — Денис.       Не поверишь, я только тогда заметила, что у моего спасителя пронзительно зеленые глаза и легкая всепонимающая улыбка».