POV Мэтт Уолст
Мне тридцать, не столь грандиозный праздник, но на вечеринке в честь меня еще не было такого количества людей. Все началось с того, что утром 28 декабря позвонил Рид, мой лучший друг, и заговорщицким тоном спросил, нет ли у меня планов на сегодняшний вечер. Я-то знал, какой сегодня день, и даже успел немного обидеться, что друг забыл о моем празднике, но все равно ответил — нет. Хотя, я планировал не вылезать из постели до тех пор, пока хорошенько не отлежу себе все исхудалые бока. Кажется, мой вес как покинул меня с экстремальным началом года, так решил и не возвращаться. Мне нормально, а Брэд кричит, чтобы на сквозняке не стоял — сдует. После моего отрицательного ответа, голос Рида повеселел ощутимо. Заверив меня, что приедет и заберет на «одно важное дело», сбросил вызов, а я завернулся в кокон из одеяла и пледа и попытался осуществить свой первоначальный план хотя бы на десять процентов. Рид выдернул меня из постели спустя один час, тридцать минут. Мы ехали по вечернему городу. Яркие огни магазинных вывесок, сменяющиеся кадры рекламных таблоидов, разношерстно разодетые люди. Я с ленивым интересом рассматривал все, что попадалось нам на пути. Женщина в такой короткой юбке и нереальных леопардовых сапогах, мужчина в дубленке большей, чем он сам, девочки-близняшки, выгуливающие кудрявого, словно плюшевого, щенка с огромным розовым бантом на шее... Сколько же разных людей. Жизнь кипит, даже когда солнце гаснет. Я настолько был очарован вечерней суетой Норвуда, что даже не заметил, что там на заднем фоне тараторил друг. Кажется, у нас в машине даже музыка играла, но я не обратил внимания. Просто наслаждался свободными, беспечными мгновениями. Ведь в последнее время, с моим сумасшедшим графиком, подобные дни можно было на пальцах пересчитать. Так бывает, когда ты являешься действующим вокалистом двух музыкальных групп сразу. «Форд» Рида остановился у одной непримечательной вывески. Я вышел из машины и осмотрелся: глухая стена, одна черная дверь, блеклая вывеска над ней с каким-то абсолютно не читающимся названием и глухая тишина, доносящаяся откуда-то изнутри. Рид, с видом фокусника, открыл передо мной дверь и сделал приглашающий жест рукой. Туда, где впереди была беспросветная темнота. Я с опаской посмотрел на подозрительно довольного друга и решительно шагнул вперед. И попал в рай. Сначала меня оглушило бодрыми возгласами. Затем ослепило ярким, разноцветным светом. Сверху, прямо на меня и гостей посыпался дождь из конфетти, из динамиков заиграла моя, собственноручно написанная, любимая песня «Porn star dancing», по праву принадлежащая моей же группе, а добрая сотня людей, пришедших на праздник в честь меня, наперебой кричали «Сюрприз!». Я в шоке уставился на происходящее, чувствуя, как от эмоций губы сами растягиваются в сумасшедшей улыбке. — Черт возьми, что это? — я пытаюсь перекричать музыку, кивком показывая Риду, — который и притащил меня сюда — на веселую толпу. Все присутствующие были празднично разодеты, ярко накрашены, а в руках они держали небольшие транспаранты с надписями. Я присмотрелся, пытаясь прочесть хотя бы что-нибудь. «Удивительный». «Талантливый». «Самый горячий парень Канады». «Самый добрый». «Причина моих мокрых снов»... — Это все — твое. Мы все здесь ради тебя, Мэттью, — Рид повис на мне, улыбаясь от уха до уха. — С днем рождения, дружище! Его слова подхватили абсолютно все присутствующие. Они скандировали эти извечные строчки из неумирающей песни о дне рождения, и сколько бы раз я не слышал ее до этого момента, этот раз был особенным. Еще никогда прежде меня не поздравляли столько знакомых, и возможно не очень, людей разом. Оказавшись в объятиях всех желающих, усыпанный пожеланиями всего, чего только можно пожелать, и даже местами расцелованный стариной Сэлом и какой-то неизвестной мне мадам я, наконец, вырвался на свободу, чтобы немного вдохнуть воздуха. Взяв красный стакан и налив туда немного джина, я пригубил крепкого напитка и обернулся. Прямо ко мне направлялась самая красивая девушка сегодняшнего вечера, всей моей жизни. «Парень, что навсегда похитил мое сердце» — гласила ее табличка. Эшли, которая правда выглядела сногшибательно, убрала ее мимо проходящему в руки — мы даже не обратили внимания, кто это мог быть, — подошла близко ко мне, прижалась и нежно улыбнулась одному лишь мне. — С твои днем, мой Мэттью, — я позволил утянуть себя в сладкий поцелуй. — Я счастлива быть сегодня здесь, с тобой. И я знал, что она говорит правду. Вокруг бушевала вечеринка, разноцветные огни скользили по наших сплетенных фигурах, играла сочиненная мной музыка, а мои друзья и близкие неустанно говорили, как я им дорог. Я ощутил какое оно, счастье, на вкус.***
Когда в душный клуб пришли «грэйсы», всем своим неполным составом, я уже был размягчен хорошей дозой алкоголя и добрыми словами. Сэл в шутку сказал, что это мне на весь год, и больше я от него похвалы не услышу, но я-то его знаю... Я сидел в глубоком кресле, в торжественной позе — задрав ноги на близстоящий деревянный столик, — с праздничным колпаком на голове, вокруг которого обвился яркий серпантин, а на моих коленях восседала Эшли. Мои глаза блестели, а скулы были окрашены в лихорадочный румянец. Не удивлюсь, если там присутствовали еще и отпечатки розового блеска моей девушки. Словом, я выглядел так, что не было никаких сомнений, у кого сегодня праздник. Но почему-то, глядя на меня, Нил с Барри заржали. — Братишка! — Брэд кинулся к нам, раскрыв руки в намекающем жесте. Заметив его еще на полпути, мы с Эш поднялись на ноги. А в следующее мгновение я оказался в крепких объятиях моего хоть и чертовски вредного, но все же дорогого старшего брата. — Хоть ты и частенько та еще заноза в заднице... Наблюдавший всю эту сцену Сэл пнул моего брата, защищая честь именинника. — ... Но я все равно люблю тебя, черт возьми! Такие братья как ты на дороге не валяются, — он снова попытался меня задушить посредством своих рук и мужественной груди, но меня спас в последний момент Сандерсон. Когда новая череда поздравлений и облапываний меня завершилась, я вновь был усажен на свой трон, а в мои руки был всучен стакан с алкоголем. Сандерсон встал и призвал всех затихнуть. Окружающие подняли свои стаканы в ожидании тоста. — Мэттью, — Нил выразительно посмотрел в мою сторону. — Я в который раз, от всей души хочу поздравить тебя с твоим праздником. Ты большой молодец, ты многого добился к своим тридцати годам, это действительно заслуживает уважения. И я так же, при всех присутствующих здесь, хочу снова поблагодарить тебя за то, что ты не позволил развалиться нашей семье, — он обвел стаканом Стока, Брэда, себя и снова остановился на мне. Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. — Ты стал частью семьи. Ты оказался нашим ангелом-хранителем. За Мэтта! — За Мэтта!! Все согласно подняли свои импровизированные бокалы, а после подтвердили слова Нила, выпив все до дна. Я улыбнулся дрожащей улыбкой. Здесь были все: моя группа, которую поднимал я сам, со всех сил и со всем упорством, которое только мог у себя найти, группа моего брата, для которой я, как признался Нил, стал настоящим спасителем? Я просто до сих пор не мог в это поверить. Это казалось нереальным для меня, ведь я был простым парнем, я не мог быть тем самым волшебством, свалившемся на головы обескураженных от потери друзей... Или мог? Сегодня здесь были все. Мое прошлое, мое возможное будущее, все дорогие и любимые мной люди. Все они, отбросив свои дела и обиды, были здесь, все они собрались ради меня... благодаря мне. Я чувствовал себя ценным связующим звеном. Я был нужен. И впервые мне это не казалось тяжелой ношей. Я просто был счастлив.***
— О уважаемый Царь, не соизволите ли вы устроить свою драгоценную задницу в сей шикарный автомобиль? Пьяный Сандерсон был кладезем шутливых издевательств. Впрочем, я был так же достаточно пьян, чтобы воспринимать все правильно. С важным видом и гордо вскинутой головой я устроился на заднем сидении просторного автомобиля прибывшего такси. Не думаю, что мы были стеснены в возможностях заказать нужное количество машин, но почему-то, нас набилось именно в эту, мою, как в консервную банку, под самую завязку. Выпнув полезшего было в салон разбушевавшегося Рида, твердившего что никуда не отпустит именинника без себя, я оказался на заднем сидении аккурат между Эшли и моим старшим братом. Спереди сел Нил с ведерком, в котором, в еще не полностью растаявшем льде плавала початая бутылка игристого. Спасибо понятливому таксисту, который мужественно промолчал даже тогда, когда барабанщик «грэйсов» начал нагло крутить его магнитолу, выискивая что-нибудь годное послушать. Я все еще был увешан серпантином и усыпан конфетти, а на моей голове, вывернутый в обратную сторону, был устроен праздничный колпак. Почувствовав, как события насыщенного, выматывающего дня начали одолевать мое тело, я вздохнул, и устроил потяжелевшую голову прямо на грудь своей девушки. Мягонько. Не видел, как она улыбнулась, но ощутил, как ее пальцы мягко коснулись моих волос и погладили чувствительное местечко прямо за ухом. — Брат, куда дальше едим? — осторожно поинтересовался явный таксист-иммигрант и я начисто прослушал ответ Сандерсона. Мелькающие картинки за окном давали смутное понимание, где мы сейчас находимся. Утро только-только наступало, окрашивая серое небо в лиловый. Из динамика вдруг раздалась до боли знакомая песня. Нил возбужденно заерзал и начал тихо, как ему ошибочно казалось, подпевать. Я, убаюканный теплом и мягкостью, сладко зевнул. — Мэтти, только не усни... — тихо рассмеялась Эшли. Ее грудь, на которой я с таким комфортом устроился, приятно завибрировала от смеха. Поддавшись мимолетному порыву, я оставил невесомый поцелуй на ее нежной коже и заверил с самым честным видом: — Обещаю хорошо себя вести. Моя ладонь, до этого мирно лежавшая на сидении, коснулась горячего женского бедра и скользнула вверх, миновав легкую ткань подола платья. Мои губы так же двинулись выше, пока не споткнулись о тонкую ключицу. Я почувствовал, как моя девочка часто задышала. Мне стало жарко. — Так, голуби, — Нил подглядывал за нами в зеркало заднего вида, — ну не при всех же, в самом деле! — Да, Мэтт, не при всех! Вы же не одни в машине. В ответ я лишь поднял голову, чтобы было удобнее поцеловать Эшли в открытую шею. Я чувствовал, как она напряглась, но знал, что не сможет сопротивляться мне. Сидевший рядом с нами Брэд вытащил из чехла сидения журнал и прислонил его к себе с левой стороны, сделав себе своеобразную ширму, закрывшись от нас с Эшли. — Меня сейчас стошнит... — Да не ссы. Дать ведерко? — Нил пошуршал своей ношей. — А может, просто давай поменяемся местами? — Дружище, плохая идея. А вдруг они меня позовут присоединиться, и я не смогу отказать? — Эй, нет сэкса в моей машина! — занервничал уже таксист, заметив, что происходит в левом углу его служебного транспорта. — Спокойно! — бросился грудью на амбразуру все тот же Сандерсон. — Мы готовы доплатить за секс вдруг чего! — Мэтт, Эш, а ну быстро перестаньте, — зашипел на нас Брэдли, а я просто разрывался между возбуждением и смехом. Вся эта ситуация невероятно веселила меня. — Слышь, Брэд, ты можешь махнуться местами с таксистом. Судя по всему, ему здесь тоже не очень нравится сидеть. Сандерсон заржал и выронил ведерко. Брэд прыснул от смеха куда-то в журнал. Я продолжал настойчиво лезть своей девушке под юбку, а таксист сверлил нас гневным взглядом.