***
– Вот, а я, значит, суперагент! – услышала я, зацепившись за эту фразу. Шинву как раз пересказывал Суйи наш с ним разговор. Судя по довольному виду, парень все-таки успел отстоять очередь и умял свой перекус по дороге в класс. – А что же про меня расскажешь? – поинтересовалась Суйи, садясь рядом со мной. – Ты вражеский секретный агент, Шинву тебя повсюду ловит, а как насчет остальных? – И вовсе я не враг, а потерявший память бедный пришелец, – укоризненно вздохнула я. – Вот и враг сказал бы так же! – поднял палец Шинву. – Извини, но про тебя ничего сказать не могу, – развела я руками. – Ты и так уже певица, у тебя только одно агентство. – Бр-р, и не напоминай! – поморщилась Суйи. – Хочу на денек вырваться на волю, даже если это значит уйти из своего агентства и продаться тайной организации инопланетян! – Совсем тебя достали, да? – посочувствовала я. – Не то слово, – заворчала Суйи, – их требования просто невыполнимые! Пусть хоть раз сами попробуют записать свой альбом. И я на них полюбуюсь! Человек я или нет? Я тоже должна когда-то отдыхать… ну и учиться тоже, а не только ездить по гастролям и придумывать тысячу неповторяющихся ответов на самые внезапные вопросы, причем, чтобы не противоречило нашей общей политике и чтобы без спойлеров… – Они могли бы хоть нормальное освобождение от школы дать, – поддержал ее Шинву. – Да лучше бы школа дала освобождение от съемок! – горячо возразила она. – Ну или стать пришельцем, но только не это все опять… Сегодня с утра мы полчаса договаривались о встрече с продюсерами, хотя можно было все сделать за две минуты… – Тогда становись пришельцем, – заключил Шинву. – Потому что школа ничуть не лучше.***
На следующей перемене уже и Икхан знал, что меня прислали наши далекие потомки с планеты, которую мы пока еще даже не открыли. Миссия моя известна только Шинву, потому что он главный герой, а еще Тао, потому что он первым видел меня, когда я очнулась в больнице. На самом-то деле, конечно, очнулась я не в больнице, а куда как раньше, да и мама с папой видели меня задолго до того, как Тао и Рей нанесли мне визит. Но ради гладкости сюжета эти подробности решили опустить. – А зачем Тао понадобилось шпионить за мной? – Ну как же! Он – это подпольный ученый, который изобрел тот прибор, что и засек твое прибытие! Прибор – это как раз по части Тао. Но насчет подпольного ученого у меня возникли подозрения. Пустые светлые стены. Чуть гудящая лампочка на потолке. Четыре тарелки рамена. И два человека в замкнутом подвальном помещении: Аджосси и я. Потом он уходит и возвращается с директором Ли и Тао. Очки на носу директора поблескивают как-то воинственно, и белый халат, накинутый поверх делового костюма, тоже совсем не вызывает доверия. «М-21, Тао, выйдите. Тао, изучи ее телефон, пожалуйста…» Мне кажется, есть среди моих знакомых человек, кому роль безумного ученого или таинственного гения подойдет больше, чем Тао. Но как же все-таки быть с тем, что именно Тао пришел ко мне в больницу? «Тао, изучи ее телефон». Вот в чем ответ. Он работает на директора Ли, как и Аджосси, как и Такео… Они все агенты, а у меня единственная цель – скрыть от них свою личность и способности.***
День в школе прошел весело и быстро. Ребятам понравилась наша игра – это не игра… – и мы еще три перемены обсуждали сюжет сериала, который можно было бы про нас снять. Кажется, Регис и Сейра не всегда поспевают за нашими безумными фантазиями, а уж лицо Рея, когда мы ему сообщили, что он живет в плену у научного гения, надо было видеть. Но когда Шинву объяснил, что мы играем в пришельцев и супергероев, то у всех от сердца отлегло. Ну, кроме Рея, который, судя по обеспокоенным взглядам в мою сторону, либо не знает, кто такие пришельцы, либо считает, что я – это один из них. К вечеру игра была забыта, а Шинву переключился на тему со стримом игры, которая выйдет через две недели. Путем нехитрых вычислений Шинву понял, что скачать и установить игру лучше всего сможет Икхан, а вот играть лучше дома у Шинву: у них недавно был ремонт, и теперь в его комнате красивые обои, так что это видео было бы не стыдно показать хоть по всему миру. – Но ты мне все равно нужен, – сказал Шинву. – Вдруг я где-нибудь затуплю. Да и потом, так веселее, когда не сам с собой болтаешь, а с напарником. Одним легким движением включаешь гарнитуру, и в ушах раздается бойкий голос Тао, напарника… Он всех координирует, но этим его обязанности явно не исчерпываются. Настоящая миссия Тао – это поддерживать всех своей болтовней. – Да не хочу я светиться, – вяло отбрыкивается Икхан, и мы все знаем, что вот сейчас он уже согласится. – Стремно как-то! – Уж скорее стримно! – хохочет Шинву, и Икхан обреченно машет рукой и присоединяется к компании начинающих стримеров. Которая, собственно, из них двоих и состоит, потому что я наотрез против, Суйи такая популярность ни к чему, а Рей, Сейра и Регис явно не понимают, чего мы от них хотим. Мы выходим за ворота, и к нам присоединяется Такео, который сопровождает нас сегодня. Зачем они все-таки это делают? Это операция по защите ценных агентов, – бормочет моя разыгравшаяся фантазия, которую сегодняшние теории заговора только раззадорили. – Замолчи, Юна, при чем тут фантазия? Разве ты сама не чувствуешь, что все это – правда? Еще спустя пару дней Возможно, мне все-таки стоило сказать на осмотре, что со мной происходит. Но я только смирно сидела и на все вопросы отвечала «все хорошо» и «жалоб нет». Я и правда не то чтобы жалуюсь на свой дар… я его просто не понимаю. С другой стороны, вряд ли мой врач поверил бы в то, что кто-то специально стирал мне память или блокировал способности: независимо от того, школьница я, спецагент или пришелец. Зато врачи очень даже верят в сотрясение мозга или последствия этого. Даже друзья – и те не увидели в моих замечательно точных показаниях ничего, кроме игры и шутки. А ведь всю эту историю нельзя было придумать с бухты-барахты. После того инцидента – поздний вечер, взрыв, пожар, я бегу, чтобы кого-то предупредить, электрический разряд, асфальт, стекло – я очень хотела вспомнить, но в то же время и словно гнала это прочь. Это знание. О том, что я не такая, как все. Так легко выдать свои прорывающиеся сквозь защитный барьер воспоминания за фантазии. Страхи – за учебный стресс. Скрытые способности – за… впрочем, их-то ни за что и не выдашь, да и не зря их называют скрытыми. Пусть такими и остаются. За пару дней я все же вспомнила, что Шинву если и не агент, то действительно мог им стать; я не наврала про На Ёнсу с три короба. Директор Ли – Франкенштейн – действительно ученый (не знаю степень его безумия). Троица охранников – агенты, а я – никакой не пришелец, но я действительно скрываю свои способности из-за самозащиты. Пустой подвал, белые стены, лампочка на потолке… Я не хочу, чтобы все это повторилось. В моей голове слегка не укладывается, почему я скрываюсь от тех, кто так тщательно нас оберегает. Разве Франкенштейн причинит мне вред? Разве не простой дружеской заботой был продиктован приход Тао? И все-таки я им не доверяла до инцидента. Они не знали о моих способностях, а иначе, конечно, успели бы снова стереть мне память да и вообще не пустили бы на место происшествия. Ведь это повторялось уже несколько раз… я же это верно помню? Да, память, напоминающая протертый ластиком лист бумаги? Да? Но я помню и другое. Кухня в доме директора Ли. Холодильник, мое письмо в руках М-21. Он смеется, а я не знаю, куда деть себя от смущения. И я не помню, что я ему сказала. Но так просто предположить, что это было. Я такая же, как ты. Мне нужен кто-то, кому я смогу довериться. И кто станет доверять мне в ответ. Вот почему я ждала его в больнице. Он не ответил мне сразу, пусть и не отверг так, чтобы я это поняла и запомнила. (Тем более, в случае со мной, я не могу утверждать, что не отверг, если не помню этого). И я надеялась, даже не помня, почему. Вот только ему-то никто память не стирал. И он ведет себя так, будто того разговора вовсе не было. А может быть, его правда не было? Я придумала это так же, как и все остальное. 3 июня – И Такео-оппе покажи, – сказала Суйи. Я только сдержала вздох. Если она до сих пор ревнует, зачем продолжает сталкивать нас при каждом удобном случае? Она страдает, я смущаюсь, а Такео вообще не в курсе того, что происходит. – Вряд ли ему интересно, – осторожно предположила я. Хотя, конечно, не тут-то было. – Мне всегда интересно, – сказал он и взял из моих рук телефон. Я как раз показывала Суйи и Сейре свой новый рисунок, который закончила вчера вечером. Обычный натюрморт; почему-то мне вздумалось потренироваться по урокам из интернета. Но получилось живенько, а особенно меня порадовало, как легко смешиваются оттенки новых карандашей. – Очень красиво, – сказал Такео. В отличие от многих других, теперь я с точностью могу сказать, когда человек говорит что-то лишь из вежливости, а когда честен. Вот Такео всегда хвалит мои рисунки от чистого сердца. – Это все ваши карандаши, – ответила я. – Если бы не ваш подарок, Такео-оппа, этой картины бы не было. Хотите, я вам ее презентую? – Ну что ты, – смутился Такео. – Мы ведь от нас троих тебе подарили. – Но я-то знаю, чья это была идея, – улыбнулась я. – И кто выбирал. – Ну, выбирал, положим, Тао. Он больше хороших сайтов знает. «Действительно, – подумала я. – Тао что-то такое говорил». Зато ты точно знаешь, кто даже пальцем не пошевелил, готовя тебе подарок, противно намекнул тихий голосок в голове. М-21 ты глубоко безразлична. Ну и ладно. Меня зато Такео хвалит, а Тао тоже, можно сказать, интересуется. – Почему бы тебе не начать выкладывать свое творчество? – спросила Суйи. – Качество фоток вроде хорошее. Я помотала головой. Потом, может быть. Сейчас я как-то морально не готова. Мне бы вспомнить, что я еще умею, кроме рисования и чтения мыслей. – Ну или хотя бы показать всем, – предложил Такео, кивая на тут же оглянувшихся на нас Тао и Аджосси. Я снова замотала головой, вежливо улыбаясь. Не хочу. Если М-21 нет до меня дела, то я не буду добиваться его внимания. М-21 нахмурился, и во мне на секунду мелькнуло беспокойство: а вдруг он тоже каким-то образом умеет читать мои мысли? «Что-то не так?» – напрягшись, спросил вполголоса Тао. Но М-21 покачал головой, прямо как я только что. «Все нормально, – сказал он. – Просто опять спам пришел, бесит». 5 июня Я говорила себе, что это не должно меня интересовать. Но всякий раз, когда мы пересекались с М-21, у него в руках оказывался сотовый, и его мысли неотступно вертелись вокруг того самого спама. Коли уж М-21, оказывается, шпион, мне не стоило и мечтать как-то незаметно подсмотреть те сообщения. А раз уж я читаю мысли, подглядывание и не требовалось. Судя по всему, кто-то настойчиво хотел с М-21 пообщаться. Не банк и не сотовая компания. Какое-то частное лицо. К нему не обращались по имени, свое тоже не указывали. И М-21 терзался в догадках, кто это мог быть. Кто его, собственно, мог вообще знать. Все контакты в этой жизни были сохранены. Мог ли это быть кто-то из тех? Делиться своими опасениями он, впрочем, ни с кем не спешил, а на сообщения благоразумно не отвечал. Он почти что смог себя уверить, что это обычный спам… Поэтому, когда никак не отчаивающийся человек на том конце беспроводной связи прислал сообщение со временем встречи и с адресом, М-21 тоже никак не отреагировал. Ну, разве что запустил телефоном в диван. Все как раз были заняты тем, что помогали уносить со стола тарелки и раскладывали на полу – на выбор – принесенные Шинву игры… Никто не обратил внимания. «Вот и первое назначенное тебе свидание», – подумал М-21 и запомнил адрес, по которому не собирался ехать. «Это совсем не мое дело», – подумала я и зачем-то запомнила образ рослой крашеной блондинки, с типичной аурой роковой красавицы, которая представилась М-21, пока он читал то сообщение. Ну и конечно, адрес тот тоже запомнила.***
«Да это же совсем в другой части города», – подумала я, когда от делать нечего (под «нечего» я подразумеваю как раз-таки слишком большое задание по литературе и географии) нашла на карте расположение того дома. Нет, я не собиралась туда ехать, конечно, нет.***
А потом меня с Нгаи и Туан из параллельного класса отправили в другой район на ежегодный конкурс по английскому языку. Я уже сто лет как забыла, что участвовала в отборочном этапе, но особо не расстроилась, так как нам дали освобождение на вторую половину дня. Конкурс занял часа два, так что у меня организовалось довольно много свободного времени. Обычно я домой возвращаюсь вовсе не в три часа дня. С девчонками теми я не общаюсь, поэтому дождалась, пока они выйдут из школы и потихоньку выскользнула на крыльцо, пытаясь вспомнить, в какой стороне была остановка. Разумеется, я пошла не туда. Прямо за школой я там заметила парк. Было тепло и солнечно, и я решила погулять. Потом не вспомнила, с какой стороны заходила. Ну и в результате оказалась на какой-то совсем другой улице, название которой мне почему-то показалось знакомым. Нужно ли объяснять, что это была за улица? Вот только мне пришлось потратить еще минут пятнадцать, чтобы перейти на другую сторону: движение было оживленным, а дорога – широкой, и перебегать я бы не рискнула. Искала пешеходный переход. Что-то внутри меня яростно противилось этой дурацкой затее. Но образ навязчивой красотки, шлющей М-21 бесконечные смс-ки, не желал меня покинуть. И мне захотелось хоть одним глазком взглянуть, где она живет. Наверное, у нее шикарный новый дом, с парковкой и дорогой машиной… Дорогой машины рядом с полуразвалившейся хибарой, непонятно, почему до сих пор не снесенной, не оказалось. Честно говоря, райончик мне к тому времени совсем разонравился. Не понимаю, кто и зачем прислал М-21 этот адрес, действительно существующий, но у них явно был злой умысел. Воровато оглядываясь, я поспешила выбраться из странно уединенного старого двора, до которого, на удивление, совсем не долетали звуки дороги. Видимо, сама расстановка домов отсекала любой шум. Что-то было настораживающее в спокойствии крепких некрашеных скамеек, изрисованных нечитаемыми словами стенах и уж тем более – в зияющих выбитыми стеклами окнах первого этажа. На выходе из двора я столкнулась с красивой молодой женщиной, которая удивленно приподняла брови при виде меня. Наверное, не ожидала тут хоть кого-то встретить. Впрочем, я могла бы отзеркалить ее выражение лица: ее яркий макияж и нескромно короткая юбка наталкивали на какие-то некрасивые предположения о роде ее занятий. Ее лицо показалось мне смутно знакомым. Но если я и могла ее видеть, то не в этой жизни… 6 июня, четверг «Ты не явился, – прочитал М-21, и я волей-неволей представила электронные буквы перед глазами. – Постараюсь не считать это личным оскорблением и жду тебя сегодня». Мне очень захотелось предупредить его, сказать, чтобы заблокировал этот контакт или номер. Почему он вообще до сих пор этого не сделал? Подозрительный там район, да и женщина эта… Она мне, кстати, снилась после вчерашней встречи. Сон был очень правдоподобным. Только у женщины были не осветленные, а ярко-синие волосы, под цвет ее глазам и маникюру. Одета она была еще откровенней, чем когда встретилась мне на улице. Всего-то узкая черная юбка, в которой и сантиметров двадцати в длину, наверное, не нашлось бы, и обтягивающий топ из блестящей синей ткани, тоже открытый просто до невозможности. Не могу не признать, она была привлекательна; для определенного сорта людей. Она стояла, слегка опираясь на заваленный какими-то пустыми банками и коробками стол. Потом ее привлекло едва заметное пятнышко на высоких черных сапогах, и она старательно оттерла грязь. На собеседников она не смотрела прямо. Будто опасалась. Или напротив – не считала необходимым. – Вы не явились для личного доклада, – проговорила она, сохраняя тон безразлично холодным. В ней не чувствовалось открытой враждебности, и все-таки мы не доверяли ей. Мы? М-21 и М-24. Я была словно и тем, и другим одновременно. – Ты едва ли можешь обвинить нас в несоблюдении правил, Мэри, – мягко проговорил М-21. – Мы только сегодня улетаем обратно, а об успехе нашей миссии можно было узнать и из новостей. – Это верно, – кисло согласилась Мэри. – Если только вы называете ваши жалкие потуги успехами. М-21 сдержал желание оскалиться на такое замечание. В конце концов, Мэри была права. – Миссию мы успешно завершили, – резко сказал он. – Не понимаю, почему ты тут же бежишь со всех ног, разыскивая нас по всему Гонконгу. Неужели скучала по мне? Вроде бы командировка была короткой… – Мне нет дела до ваших командировок, – сухо проговорила она. – Зато начальству есть. Еще раз поймаю вас на несоблюдении протокола или вот на этом, – она поболтала ложкой в стакане с водой, – и ждите проблем. – Это препарат, помогающий стабилизировать наше состояние, – ответил М-21. – А то ты не знаешь, что мы зависим от этой штуки. – Знаю, – она бросила ему пустую коробку из-под препарата, – вот только зачем разводить его в воде? Если вы что-то туда подмешиваете, я не поручусь, что наши специалисты соберут вас воедино. – Не потребуется, – широко улыбнулся М-21, нервно пряча руки за спиной. – Прекрати нас запугивать, мы честно выполняем свою работу. – Потому что знаете, что в любой момент можете ее лишиться, – хищно улыбнулась она. – Не заигрывайтесь, парни. Помните свое место. – Век не забудем, – язвительно протянул М-21, дождавшись, пока посетительница скроется за дверью. Быстрые движения. Трансформированные руки. Бескомпромиссные удары, наносимые без промаха. Ночь, крыша, боль и пропитывающаяся кровью рубашка… Я уже видела это раньше. Я уже видела эту Мэри. Потому что М-21 ее видел. «Если тебе не нравится общественный транспорт, вот местечко поближе». Кажется, на этот раз это название какого-то ресторана. Я чувствую, что он не хочет ее видеть. Но почему же тогда не отправит ее в черный список? Что его связывает с Мэри? На следующий день Рядом с рестораном я оказалась тоже совершенно случайно. Клянусь. Меня отправили за букетом для учительницы; у нее был день рождения, а цветочный магазинчик в соседнем здании. Я не очень-то люблю срезанные цветы, но мнению класса пришлось подчиниться. В магазинчике как раз оказался обеденный перерыв, так что я болталась вокруг да около, поджидая продавщицу. А там эта Мэри, на этот раз одетая в безликий черный комбинезон. Одна. У ресторана. Мне почему-то казалось, что люди должны друг друга дожидаться уже внутри, за столиком. Хотя могу и ошибаться. В любом случае, эта женщина стояла снаружи и цепким холодным взглядом скользила по лицам прохожих. Они ничуть не удивлялись и не выделяли ее из толпы. Стоило мне заметить ее, и в ее глазах зажглось какое-то оценивающее понимание. Она явно узнала меня и словно хотела спросить, зачем я опять пришла. Мне тоже хотелось высказать ей, что я думаю по поводу ее настойчивости. М-21 взрослый человек и сам разберется, не лезь… А потом я моргнула, и Мэри словно испарилась. Заявляю с уверенностью: она тоже не просто агент, а с суперспособностями. 20:30. Пока я делала уроки, мне нет-нет да и вспоминался взгляд Мэри. Холодный, безэмоциональный, как у робота. И потом медленно разливающееся по ее лицу насмешливое понимание. Отчего-то она выделила меня в толпе, а потом скрылась, не дождавшись встречи с М-21. Ведь я уверена, что она поджидала его, полагая, что он во время обеда найдет минут пятнадцать, чтобы встретиться с ней. Гибкая, прыткая, почти никому в толпе не заметная, если сама не решит показаться… Она меня пугает. А еще этих двоих что-то явно связывает. И так далеко в прошлое М-21 я не заглядывала. 8 июня, 7:45 Я проснулась рано и в отвратительном настроении. Не этого я ожидала от солнечной и относительно свободной субботы. Занятий у нас сегодня нет, только репетиция концерта по поводу дня рождения нашей школы. Вот только трудно встать радостной и отдохнувшей, когда тебе всю ночь снились М-21 и Мэри. И… характер их «общения» не оставил у меня особых сомнений. Кажется, я ошиблась в своем желании заглянуть в прошлое нашего охранника. Совсем этого не хочу, да и сон неплохо бы развидеть. Хищные губы, оставляющие отпечатки синей помады. Считанные сантиметры одежды на гибком, смертоносном теле, которое кажется холодным, но это лишь обманчивое впечатление, эффект от общей синевы ее откинутых назад волос, от глаз, ногтей, топа, губ… Мне кажется, мне просто не стоит это описывать. Знать не хочу, правдивое это воспоминание или нет. Видеть не хочу этих таинственных агентов и копаться в их прошлом. Позже Вот при этом-то убеждении мне и следовало оставаться. Глядишь, вселенная смилостивилась бы надо мной и не стала бы посылать тяжелых испытаний. Но нет же. На репетиции у меня все валилось из рук, и синий парик на голове Суйи, нужный для номера, ничуть не помогал. М-21 стоял в дверном проеме, откуда в актовый зал попадал дневной свет. А так во всем зале освещение было выключено. Вот только я и не видя выражения лица Аджосси понимала, что его безмятежная поза – он лениво прислонился к дверному косяку и ждал, пока мы закончим репетировать – обманчива. В его восприятии чувствовалось какое-то недовольное возбуждение. Я никак не могла перестать думать о том, что видела во сне. Может быть, в этом все и дело, ведь говорят же, что наши мысли притягивают все наши страхи. По дороге домой – а я шла одна, потому что это был лишь ранний вечер – у меня зазвонил телефон, и я остановилась, нашаривая его в сумке. Когда я наконец-то вытащила его из кармашка, звонок уже сбросили, и я ясно и четко услышала звук нажатия этой кнопки. Когда я подняла взгляд – Мэри стояла прямо передо мной, сжимая в аккуратных бледных пальцах с синим маникюром второй телефон. А в нем – смутно угадываемое встроенное оружие, похожее на пистолет. – Надеюсь, ты понимаешь, – низкий вкрадчивый голос, – если закричишь, то тебе не жить.***
Вот так я опять стала заложницей. Только в этот раз я была в сознании. Первой моей мыслью было броситься наутек. Как-то смутно я догадывалась, что Мэри в конечном итоге нужна не я – или не только я. Кто-то из моих друзей. Может, они все. Или М-21, с которым она так жаждала связаться. Если окажусь в плену, подставлю их. Если побегу – Мэри меня пристрелит. Наверняка. Она ассасин, а мне каждую четверть приходится бегать дополнительные круги на стадионе, чтобы исправить оценку по физкультуре. Все это как-то очень быстро промелькнуло в голове, и я никуда не побежала. Мэри обняла меня, будто давнюю подругу, и завела за угол, на безлюдную улицу. Потом схватила на руки и взмыла вверх, словно ракета. Мое сердце дико колотилось, а мозг отказывался верить происходящему. Я знала, что мне надо как-то подать о себе знак, но Мэри видела мой телефон, и сделать тайно это не получится. Путь по крышам занял, вероятно, минут пять или десять, но мне показался вечностью. В конце концов, мы приземлились в какое-то раскрытое окно или люк и оказались внутри помещения. Меня швырнули на пол, как мешок картошки. Пол был пыльный, с растрескавшейся краской или лаком. Вокруг груды какой-то рухляди. Еще один заброшенный дом? – Вставай, – коротко приказала Мэри, и я шатко поднялась. – Пойдешь сама. Шевелись! Я поковыляла в указанном направлении. При жестком приземлении я ударила ногу, а потом, споткнувшись в темноте о какую-то железную балку или еще какую деталь, растянулась на полу. Моя похитительница, громко вздохнув, включила на телефоне фонарик, освещая мне путь. Я тщетно пыталась запомнить, куда поворачиваю, но даже если бы мне удалось ничего не перепутать, это было бы бессмысленно; ведь мы в буквальном смысле свалились с потолка. Обратно я не взлечу, а где тут выход – тоже не знаю. Сначала мне показалось, что Мэри от моего похищения тоже не испытывает ни малейшего удовольствия, и ее бесит, что приходится возиться со мной. Потом, однако же, я это почувствовала. Тонкая ниточка восприятия. О да, Мэри упивалась своим произволом, только тихо и скрытно, видимо, у нее это профессиональное. Наконец, она скомандовала мне остановиться и сесть. Я больше наугад опустилась в старое помятое кресло, а женщина позаботилась найти выключатель и включить свет. Тусклая лампочка загорелась на стене. Мэри уселась в кресло передо мной. Я яростно пыталась вспомнить, что нам говорили в школе о поведении в чрезвычайных ситуациях. Либо я все прослушала, либо это знание отшибло вместе с прочей кашей нужной и ненужной информации, что я зову своей памятью. В результате я просто сидела и старалась выглядеть достойно. Получалось из рук вон плохо. Но все-таки лучше, чем в прошлый раз. Другое здание, та же атмосфера. Тусклое освещение, прокуренное хихиканье Джейка. Мы – втроем, только я, Шинву и Икхан, а ни Суйи, ни благородных с нами нет – лежим на полу без движения. М-21 меряет шагами комнату, действуя всем на нервы. К деревянному столу привалился второй «расходный материал», М-24. Мэри нетерпеливо перебирает в пальцах прядь волос, дожидаясь, пока дети очнутся. – Ты подумай хорошенько, – говорит М-21, и Мэри чуть заметно морщится. – Может быть, не стоит. Шуму из-за этого дела поднимется куда больше, чем эта мелочь заслуживает. – Решили не оставлять свидетелей, – отрезала она. – Будешь возникать – расценю как неподчинение. У них личные счеты. И М-21 прекрасно знает, как порадует Мэри приемлемый повод его прикончить. И агент низшего звена отступает, как побитая собачонка. Я даже не знаю, было ли это воспоминание Мэри или же мои полустертые фантазии. Вероятно, все-таки первое. – Зачем я здесь? – все-таки спрашиваю я, не выдержав. Я говорила себе, что ни за что не поддамся ей, но не выдержала. – Поможешь устроить встречу с моим давним приятелем, – без тени улыбки проговорила она. Когти оставляют над грудью глубокие царапины. При ее регенерации они заживают мгновенно, но все равно неприятно. – Он мне кое-что задолжал. – Ничего вы от меня не дождетесь, – звенящим от напряжения голосом «спокойно» говорю я. – О-ох, детка, только не начинай, – как от мушки, отмахивается она. – Сыта я по горло вашим благородством. – Кто вам сказал, что мы станем вам подчиняться? – У вас нет выбора, – отвечает М-21. – А вот и нет, – на лице Шинву не дрогнул ни один мускул. – Терпеть не могу пустой треп. К чему все эти ваши переговоры? – это ярится Джейк. – Будет лучше, если кто-нибудь соизволит позвонить, – настаивает М-21. – Пф, я же сказал нет, – договорить Шинву не успевает, и его начинают избивать. И его, и Икхана. Вскакиваю, отчаянно раскидывая руки в стороны. – Прекратите! Зачем вы так с нами? Что мы вам сделали?! Теперь-то я понимаю, что. А еще вижу, что М-21 пытался нас защитить. – Доставай телефон… а впрочем, стой. Поверни-ка к свету личико, – она встала и нацелила на меня телефон с крошечным пистолетом. – Да не дергайся ты, я еще не стреляю… улыбочку! Ну же, чего тебе стоит? Давай отправим твоему охраннику красивую фотографию. А то вдруг он не пожелает тебя спасать?.. Какая-то часть меня действительно надеялась, что он не пожелает. Он-то умнее меня, ведь не стал связываться с Мэри. А я, даже имея возможность его предупредить в школе, ничего ему не сказала.***
– Дешевый прием с заложницей, – фыркнула я, когда женщина отправила мою фотографию с указанием адреса. – Неужели в вашем арсенале только этот один-единственный трюк? – Да кто бы говорил, – сверкнула глазами она. – Пока он срабатывает на таких идиотах, как вы, мне и не нужно других способов. Ничего-ничего, вот придут за тобой, и ты убедишься, что вовсе не вы нам понадобились. – Не я? – в притворном удивлении захлопала я глазами. – Не ты. И не агент М-21, – она оценила мое выражение лица и кивнула. – Ты явно знаешь о ком речь, да? Любопытно, зачем он раскрыл тебе это… с позволения сказать, имя? «Я не только его имя знаю, а еще и твое», – к счастью, я вовремя прикусила язык, вспомнив, что меня и так уже держат тут в заложницах и хотят убить как свидетельницу. Не хватало еще сообщить, что я знаю имя преступницы. – Интересно, – томным голосом прошелестела Мэри. – Твоя осведомленность говорит либо о беспрецедентной халатности агентов в твоем окружении, либо о твоих способностях… – Я похолодела. – И вместе с тем, уж совсем откровенный контроль разума на тебя не подействовал. Долгий-предолгий понимающий взгляд тогда на улице. Повторяющиеся воспоминания о встрече и сне. Так это тоже была часть плана. Мэри мысленно управляла… мной? Я заберу тебя с собой, и тебя тщательно исследуют. На предмет последствий контроля разума и способностей в целом. Снаружи раздался грохот. – Какая жалость, – проговорила она, поднимаясь, – ваша встреча будет очень короткой. Надо показать ему, где вход. Ей не потребовалось. Через секунду, проломив потолок, сверху как ястреб на добычу свалился М-21, прижимая Мэри к полу. Быстрым взглядом найдя меня, он улыбнулся – получилось больше похоже на оскал – и прорычал: – Отлично, ее я забираю. Юна, БЕГИ! И я побежала. Со всех ног, не разбирая дороги. Позади меня раздавались боевые возгласы, грохот падающих предметов мебели и стен. Я бежала.***
У меня нет ни малейшего желания описывать эту битву, хотя не могу сказать, что совсем ее не видела. Я постаралась отбежать как можно дальше и забиться в угол, заваленный всякими вещами; это представилось мне как подходящее укрытие. Но перед мысленным взором с тошнотворной отчетливостью возникали некоторые удары: это была битва в прямом эфире. Битва М-21 за меня, ведь он почти мгновенно – и что даже слегка удивительно, в одиночку – примчался мне на выручку. Я сидела, скрючившись за каким-то большим куском оборудования, так, чтобы меня никто не заметил, если бы вдруг к Мэри прибыло подкрепление. Я не смела даже пошевелиться и с ужасом прислушивалась к отдаленным крикам и грохоту. А потом все смолкло. И я слышала только свое прерывистое дыхание, вырывающееся наружу словно плач – только безмолвный и без единой слезинки. Я не понимала, кто победил, не решалась выйти из укрытия, не могла даже отправить смс-ку; телефон я оставила в той комнате с Мэри. Я пробыла в том страшном лабиринте до темноты. Или там просто было темно, как ночью, но я не сразу заметила. Я понятия не имела ни о чем, кроме того, что я пока жива и прячусь. Кто победил? Кто меня найдет? И неужели мне опять придется покупать новый телефон? И неужели вот это меня сейчас волнует?***
Когда в мой мир, сузившийся до темного лабиринта враждебного здания, вернулись звуки, я уже ни на что не надеялась. Ужас волной разлился по всему телу, и я затаилась, банально не имея возможности шевельнуться. Включился свет. Из-за угла вывернул человек, но я успела к тому времени понять, что прятаться не нужно, так как предчувствовала его появление и узнала его. Нетвердыми шагами М-21 приблизился ко мне. На его лице застыло какое-то странное выражение, взгляд горел, но был будто невидящим, не знаю, как это вообще возможно, а улыбка была натянутой, словно на групповой фотографии. – Юна… – скорее отдалось у меня в мозгу, чем зазвучало в комнате. И М-21 упал передо мной на колени. Романтики в этом было ноль; он просто не мог стоять дольше. Мысленная связь не была закрыта, и я с легкостью увидела, что путь сюда он проделал не шагом, а больше ползком, и поднялся на ноги только перед последним поворотом, чтобы не появляться передо мной в унизительном виде на четвереньках. – Аджосси, – не без боязни, но я тут же подбежала к нему. Вернее, подхромала. – Вы как? – Отлично, – хрипло отозвался он с явной иронией. Вернее, он сам имел в виду ироничный ответ. Я же почувствовала… что он удовлетворен. Ему было плохо физически, это правда, но от него так и фонило, пусть он и не давал себе в этом отчета, торжеством. Он только что уничтожил злейшего врага! Сам, без посторонней помощи! Долгие годы под началом Мэри, страшной, всесильной, холодной. Годы страха, бессильной ненависти, ожидания практически без надежды. И вот – он сильнее, а ее нет. Еще один враг пал, еще одна нить, ведущая к "Союзу", оборвана. О да, М-21 и правда чувствовал себя «отлично». У меня мороз прошел по коже. Он радовался убийству другого существа, пусть и плохого. Причем – женщины. Совершить месть и выжить было облегчением. А также было другое… Более тонкое, более прозрачное чувство. Был второй фон: облегчение, что жива я. Ему действительно было страшно, и он шел, только чтобы увидеть, жива ли я. Увидел. Теперь накатило облегчение, и силы кончились. Его волосы после трансформации остались торчать в разные стороны, хотя уже не напоминали вставшую дыбом шерсть. Какие-то пряди висели слипшимися грязными сосульками, какие-то были заляпаны кровью. Да как и его руки, и грудь, и брюки. Везде были пятна своей и, вероятно, чужой крови. Рубашка – то, что от нее осталось, – повисла на плечах клочками. При быстром осмотре я не заметила очень страшных ран, но были многочисленные глубокие резаные. И при взгляде на них я почему-то знала, что М-21 потерял много крови. Другое дело, непонятно, как. Только потом до меня дошло, что все то время, что он ко мне пробирался, тело пыталось регенерировать, и раны затянулись до состояния глубоких порезов. Жалость и облегчение боролись во мне с ужасом перед монстром, только что убившим человека. Жестоко, беспощадно, действенно. Я даже не искала М-21 оправданий – этим я занялась потом, да и, похоже, задолго до того вечера тем же занималась. А в тот момент я лишь чувствовала, как меня трясет, и мне просто хочется разрыдаться. Нельзя было. Мои слезы не помогут. Помогут руки и ноги. – Я могу идти, – правильно интерпретируя протянутую ему руку, проговорил он и попытался встать. При этом движении, давшемся ему тяжело, он лишь стиснул зубы, стараясь сохранить равновесие. Я не отпустила его руки, а перехватила поудобнее, расположив ее у себя на плечах. Было тяжело, потому что он всем своим весом опирался на меня, ведь вариантов было всего два: висеть на мне либо запрокинуться назад. – Да, идти надо, – мягко уговаривала его я, и мы медленно делали шаг за шагом. Я чувствовала, что мысли его были обрывочными, и пыталась не дать ему соскользнуть в беспамятство. Говорить, что угодно говорить, чтобы он слушал. Вот выберемся отсюда, буду его бояться и плакать, а пока надо идти и подбадривать его. – Аджосси, вы такой смелый. Всем в школе вы нравитесь, но они даже не представляют, насколько вы круче, чем в фантазиях. А правда, вы с кем угодно бы разобрались, прямо как в кино, да? – Нет, – зло пропыхтел он. – Ты ошибаешься, и такая ошибка может дорого стоить. Нельзя… переоценивать способности. Ярость – это хорошо. Она придает ему сил идти и даже языком двигать. Он злится… на меня? Это еще с чего бы? – Вы всех победили, да? А за нами никто не погонится? – я несла какую-то чушь, лишь бы он не отключился. – «Всех», – он усмехнулся мне в ухо, и меня аж залихорадило от избытка чувств. – Она там только одна и была. Мэри. Не погонится, если… кха… снова не воскреснет, – просипел он. – Снова? – удивилась я. Ненатурально как-то удивилась, сама процентов на девяносто уверенная, что помню, что Мэри уже умирала. Мы медленно, но верно подбирались к выходу. Какое счастье, что М-21 ориентируется в подобных зданиях лучше меня! Или он уже бывал здесь? Охранник все тяжелее опирался на меня, его рука все норовила соскользнуть, а ноги мои подгибались, особенно правая, ушибленная. Вокруг все начинало покрываться черными точками, и я не могла даже понять, была ли это моя слабость, либо «трансляция» М-21. Пол был неровный, заваленный какими-то железяками, дощечками и прочим хламом. Перешагивать все это было трудно. Я решила, что пора чуть-чуть передохнуть, и остановилась, прерывисто дыша и пытаясь сделать из себя более-менее устойчивую опору для М-21. Тот с молчаливой благодарностью почти обнимал меня. Можно представить, что это были объятия. Я кожей ощущала, как дико колотится его сердце. Или это было мое? – Да, – простонал он. – Фран… она… ее… уже убивали однажды. Без понятия, как она восстановилась, я же… видел ее тело… Я уже почти забыла, на какой вопрос он отвечает, все мои мысли были заняты тем, чтобы добраться до выхода по этому лабиринту. И выход уже был виден! – Вы закончили это дело, – сказала я то, что он хотел услышать. Это придало ему сил. – Совершенно самостоятельно. Вот только не стоило сюда соваться, никому не сказав, – упрекнула я. По его телу прошла дрожь. Он резко выпрямился, отпустил мое плечо и сжал пальцами мой подбородок, фокусируя взгляд на моих глазах. Взгляд был самый что ни на есть ошеломленный и укоризненный. – И это говоришь мне ты, – с холодной горечью констатировал он. – Да я вообще за кем сюда «сунулся», как ты говоришь? – он сжал мой подбородок ногтями. – Вы и без меня бы сюда пошли рано или поздно, – дернулась я. – А я только помочь хотела, чтобы вы в ловушку не угодили. – Сильно ж ты в меня веришь, – от гнева у него даже перестали прыгать перед глазами черные точки, хотя обычно наоборот бывает. – И кто из нас двоих оказался в ловушке, ммм? – Я не специально, – пробурчала я. – Не может быть. Юна, признайся честно… – он набрал дыхания, а я замерла, гадая, о чем он спросит. – Признай уже, что ты просто мушка, летящая на свет. – Мушка? – я даже задохнулась от возмущения, но тут же споткнулась мыслями об другое. – Муха, летящая на свет? Не слишком ли образно для вас, Аджосси? Это вас самого кто-то более поэтичный так назвал, а? Регис, быть может? Или напарники ваши? – Я сам до такого додумался, уж поверь, – рявкнул он. – Дальше пойдем или тут торчать будем? – Вот и идите, – спасать его мне уже совсем перехотелось. Не ценит он моих усилий. Только придирается. Некоторое время мы шли молча. Злоба придала ему энергии, и он целеустремленно тащился к выходу вместе со мной, хотя с каждым шагом его запал таял. На выходе М-21 опасался обнаружить подкрепление Мэри, но та действительно была одна. Он снова остановился и прислонился к стене, наконец-то перенося свой вес на другую опору. Мы снова чуть-чуть передохнули. М-21 вытер с виска отвратительного вида кровавую дорожку, размазав ее по щеке. – Не смотри на меня… так, – попросил он. – А как «так» я смотрю? – и правда не поняла я. – Ты меня боишься, – как занозу из пальца, вытащил из себя М-21 объяснение. – Не связалась бы со мной, жила бы спокойно. – Бросили бы меня здесь, не ходила бы за вами по пятам, – ядовито отозвалась я. – Сами спасать пришли, никто не просил ведь. – Предлагаешь просто бросить тебя одну, да? – взорвался он, возвращая голосу обычную громкость. – Бросить и не переживать? Ну подумаешь, Юна вечно приключений ищет? По подворотням с маньяками гуляет, в пожарные рвется, вечно у нее то любовь, то сотрясение мозга. То спасает мир, то в организации тайные на досуге лезет – из чистого любопытства! Ну и ладно, пусть сама разбирается! Так, что ли? Я стояла и широко раскрытыми глазами смотрела на его сердитое лицо. Но гнева в его душе уже не было, он испарялся тут же, стоило словам соприкоснуться с воздухом. Оставалась только горечь, и страх, и по-детски наивная обида. М-21 тяжело дышал после длинной тирады, а я не знала, как оправдаться. Если его послушать, я кругом виновата. – Пойми уже… – понизив голос, проникновенно попросил он. – Потерять любого из вас… уже… невыносимо. А ты… – Что я? – зачарованно переспросила я. – Ты мне в любви признавалась, – сообщил М-21, подтвердив мое предположение. – Вот как я после этого тебя потеряю? Он смотрел прямо на меня, и его серые радужки глаз были темнее, чем обычно. Во взгляде было такое сложное и концентрированное чувство, что глаза казались обжигающими. – Вы мне ничего не ответили, – поежилась я под его взглядом. – Любой решил бы, что вам все равно. – Потому я и не хотел сближаться с вами, – ответил М-21 на какую-то свою мысль, хотя я и не уловила связи со своими словами. – Вы только на словах меня понимаете… Вот и ты тоже… – На жалость давите, да? – нервно улыбнулась я. Не особо-то я понимала, что М-21 хотел мне сказать. Но его просьбу, переданную лишь глазами, поняла и помогла ему сесть, прислонившись к стене. И опустилась на колени рядом. – Ты мне очень… дорога, Юна, – с видимым усилием подобрав слово, сказал Аджосси. У меня перехватило дыхание. Это что сейчас было? Ответное признание? Или попытка меня контролировать? Я неверяще уставилась на него, а он прижал руку к сердцу, но не в изящном жесте признания в любви, а просто заглушая боль где-то в груди. – Если ты пострадаешь… Если тебя не будет… Я не хочу этого, Юна. Не хочу тебя терять, все равно, по своей вине или нет. Я хочу… спа-ать… – как-то полузадушено вырвалось у него, и пока я пыталась переварить всю фразу и ее непонятное завершение в частности, М-21 закрыл глаза и свернулся калачиком возле стены. – Что хотите? – в шоке переспросила я и потыкала его в плечо. – Аджосси! Вставайте! Нам идти надо! – Во сне лучше восстанавливаюсь, – неотчетливо пробубнил он. Или же, что вероятнее, я поймала эту фразу мысленно. – Аджосси! Вставайте живо! Тут опасно оставаться! – пораженно зашептала я и затрясла его со всей силы. – Три минуточки, – практически беззвучно попросил он так жалобно, что я чуть ослабила хватку. М-21 тут же отключился, а я послушно села рядом и засекла на часах три минуты. Разумеется, спустя три минуты чуда не произошло, и он не вскочил, полностью исцеленный. И сколько бы я его ни трясла, в чувство привести не могла. – М-21! М-21, ну пожалуйста! Пойдем отсюда, – размазывая слезы, звала я, тормоша его за плечо и остатки рубашки. – Тут страшно! Мне одной страшно! Пойдем домой! К Франкенштейну пойдем! Или хоть на остановку! Куда угодно! Но только очнись! – но он на меня не реагировал. Как чувство дежавю, долетела какая-то старая обида. Даже не моя, а М-24. Он тоже когда-то пытался вот так же растолкать товарища. Я быстро обыскала М-21, но ни гарнитуры, ни телефона у него не было. Как и у меня. Тащить его, куда глаза глядят? Меня так трясло, что я сама могла только ползти. Как добраться до дома, я не представляла. Я ведь не знала толком, в каком мы районе. – Пожалуйста, М-21, пожалуйста, вставай! Скажи мне, что наши знают, где ты! – сбивчиво всхлипывала я. – Кто-нибудь, найдите нас, помогите нам, Господи! Прошло уже семь минут вместо трех, и М-21 и не думал просыпаться, потому я все-таки поднялась на ноги и потащила его к выходу. Когда что-то внезапно перекрыло дверной проем, я глухо охнула, потому что на вскрик не хватило воздуха. Сосчитав до двух, я подняла взгляд и встретилась глазами с… ним.