Хрупкое счастье хранят дневники

      26 июля, пятница              На следующий день лил дождь, так что мы никуда не пошли, и М-21 я не видела. С одной стороны, я расстроилась, потому что хочу его видеть всегда, а когда мы не рядом – этот час как будто потерян. С другой стороны – обрадовалась. Несмотря на чтение мыслей, я без понятия, чем могла его так привлечь, так что боюсь ему слишком часто попадаться на глаза – вдруг надоем ещё.              Раз уж на улицу было не выйти, вчера я занялась тем, чем давно хотела: рисованием. Во время учёбы на это вообще не хватает сил, а недавно я болела, так что даже пальцем (то есть, карандашом) пошевелить не могла. Разумеется, рисовать я стала нас с М-21: ведь теперь у меня есть наши совместные фотки! Не самые резкие, правда, но мне главное – общую композицию уловить и вообще хоть что-то иметь в качестве референса. А дальше уж я разберусь. Как всегда, на рисунок ушёл весь день. Я, конечно, встала поздно, но всё равно у меня было предостаточно времени до того момента, как мама с папой вернутся домой. И глядите-ка: всё равно они раньше пришли, чем я закончила.              На вопрос, как прошёл мой день, даже не нашлась, что ответить. Ведь если скажу, что рисовала, придётся показать рисунок? И тогда они всё поймут… А я знаю, что они были бы против любых отношений, пока я школу не закончу. Подтрунивать надо мной мама может сколько угодно – но как раз потому, что убеждена в том, какая я недотрога. Но с парнем моего же возраста, они бы, наверное, смирились рано или поздно. А вот Аджосси… Нет, решено, пока не выпущусь из школы и не стану взрослой, нельзя им признаваться! Но это же ещё целых полтора года! Полтора года вранья, Юна! Выдержишь ли ты такое?              Как бы там ни было, у меня каникулы, так что незачем отчитываться, что я делала. Даже если весь день проспала – это ненаказуемо. А рисунок получается очень здорово! Ещё бы, я ведь туда столько души вложила! Обычно я рисую только простым карандашом, но тут контуры наметила очень аккуратно, потом их обвела и стала раскрашивать теми карандашами, которые мне охранники на день рождения подарили. Потому что самое счастливое событие моей жизни просто обязано быть нарисованным в цвете!              Правда, строго говоря, самым счастливым моментом должно было быть то, когда М-21 мне впервые как своей девушке купил шоколад и повёл меня бродить по магазину дальше, но в тот момент нас никто не фотографировал, так что срисовывала я всё с тех мыльных пузырей. С другой стороны, в магазине всё получилось так сумбурно, что радостным тот миг и не назовёшь – это какое-то более сложное чувство. А вот с пузырями да, детское, переливающееся всеми цветами радуги, счастье.              Позже              Собственно говоря, сегодня я этот рисунок и дорисовывала. М-21 у меня получился моложе и веселее – не думаю, что он так рядом со мной преображается, просто я вложила в этот портрет слишком много своих желаний; ведь если бы он был моим ровесником, нам бы не пришлось встречаться втайне. Ну, по крайней мере, от мамы с папой – людей, которых я и люблю, и уважаю – скрываться не пришлось бы. До одноклассников мне большого дела и нет. Можно врать им хоть до самого выпуска.              Я получилась не сильно на себя похожей, скорее такая стереотипная старшеклассница из любой дорамы. Но на себя-то я раз в пять меньше времени потратила, чем на него. Зато это выражение чуть самодовольного удальства, с которым М-21 мечом раскидывал в воздухе мыльные пузыри, удалось ухватить очень точно. А фон мне было лень прорисовывать с большой точностью, так что я просто сделала его разноцветным и размытым – под стать пузырям. Смотрю и радуюсь – решение было удачным. Ведь если бы я стала лавочки торговцев во всех деталях рисовать, мы с М-21 просто «потерялись» бы.              Кроме рисования в моей жизни засветилось всё то же самое чтение по программе и парочка упражнений по английскому, которые я добросовестно прорешала не в последний предучебный день, а «растянула» на каникулы. У меня ещё пять номеров осталось. Я вообще этим летом очень ответственная, заметили? Несмотря на первую в жизни любовь, я всё делаю вовремя. Я молодец, правда?              В общем, пока на улице дождик, как-то скучно мне живётся. М-21 видишь только на фотографии, домашки делаешь… Надеюсь, хоть в понедельник будет солнышко. Завтра-то и послезавтра даже если и будет хорошая погода, с М-21 увидеться у меня нет шансов, у бабушки тут на меня планы…              Суббота, 09:35.              С утра пораньше мне позвонила Суйи и сказала, что у неё выдался выходной, так что она может со мной погулять немного. Я просто поразилась: с её-то занятостью я бы на её месте просто улеглась спать! Она же с самого эко-фестиваля работает по двенадцать часов в день, а то и дольше! А ещё и ездить на съёмки приходится куда-то за город!              Тогда у меня возникла очень большая проблема: бабушка меня позвала с собой за покупками, якобы мне (это чтобы меня заманить), а на самом деле – всей родне и знакомым. Бабуля любит всех одаривать нужным и ненужным добром. Как раз поэтому я чувствую, что обязана с ней поехать: ведь тогда выбор вещей – моя ответственность! Хоть ненужного не купим… Или купим, но не так много… А то вечно у меня и одежда не того фасона, что я хотела, и кухонный стол от кого-то из родственников достался, и набор чашек не того цвета… Ух, дали бы мне волю – я бы тут всё оттеночек к оттеночку подобрала бы!              С другой стороны, Суйи тоже поддержать надо. Она, бедная, совсем там в актёрство закопалась, надо дать ей шанс развеяться. А не позвать ли их вместе? Эх, нет, плохая идея. Ведь вкусы у них вообще разные. Бабушка на рынок собиралась. Суйи, если по магазинам и ходит, то только брендовые вещи выбирает – причём, настоящие, а не подделки. Она так в этом разбирается! С первого взгляда разницу видит! А если бы я и не стеснялась наших более скромных запросов, вдруг Суйи кто-то из папарацци заснимет? Это ж потом скандалов не оберёшься: «Поп-айдол довольствуется малым» да «Мещанские вкусы восходящей звезды шокируют»!              Долгих десять минут (пока зубы чистила) я мучилась угрызениями совести, потом перезвонила Суйи и сказала, что сначала погуляю с ней, но только недолго, а потом меня ждёт бабушка. Вот такими полумерами мы и удовольствовались, надеюсь, никто на меня в обиде не будет.              19:45.              К счастью, так и получилось. И Суйи, и бабушка рады и тому, что я вообще сумела выбраться, а уж то, что я вечно спешу и лечу куда-то стремглав, их совсем не удивляют. Поэтому сначала мы славно прошлись с Суйи по ближайшему парку, болтая о всякой всячине, а потом не менее славно (хотя и не без занудных застреваний над каждым прилавком и споров по поводу незаменимости той или иной вещи) побродили с бабулей по рынку.              Суйи так неожиданно освободилась сегодня, потому что в самом начале рабочего дня её партнёр сломал ногу – они какие-то трюки там снимали несмотря на то, что сериал про современность. Быстро среагировать никто из команды не успел, так что Суйи было проще отпустить домой, чем спешно менять график съёмок, вызывать других актёров и снимать пока другие сцены с другими диалогами, которые никто ещё не читал, не обсуждал и не учил. К тому же, сериал в целом почти уже отснят, так что у всех есть уверенность, что и так успеют снять в срок.              – А как же эту сцену снимать будут? – удивилась я. – Или вы сколько-то дублей успели сделать?              – Дублёра попросим, – пожала плечами Суйи. – Вряд ли режиссёр удовлетворится тем, что у нас уже снято. Он всегда такой…              – Что ж вы сразу-то с дублёром не сняли всё? – удивилась я. – Зачем так актёрами рисковать?              – Да это Йонг дурак просто, хотел всё сам сделать, – расстроенно отмахнулась Суйи. – У него имя такое говорящее! Надо было его родителям его Йонг Рэ называть, не прогадали бы… А то вечно суётся, куда не просят… [1]              Я задумалась, говорящее ли имя у меня. Я читала где-то, то ли в анкете какой-то, то ли в интернете, что оно значит «красивая, нежная, грациозная и милая». Хм… Родители явно вдумчиво выбирали, но что-то не чувствую я в себе ни красоты, ни грации, максимум – милой меня может кто-нибудь назвать… Значит ли это, что имя мне всё-таки соответствует? Вернее, я соответствую своему имени?              – А сейчас все съёмки встали? Или только твоя с Йонгом сцена?              – Остальным-то что? Они и дальше работают. У нас, знаешь, параллельно могут многое снимать. Пока кто-то одной сценой занят, съёмочная группа уже другую локацию собирает, а кто-то всякие нюансы с режиссёром обсуждает…              – Он так и продолжает цепляться ко всем, да? – неосторожно поинтересовалась я, не сообразив, что подливаю масла в огонь.              – Ты не представляешь! – с пылом воскликнула Суйи. – Он такой зверь, пока не получит тот результат, который ему надо, не отстанет. И не важно, сколько там часов на съёмку отведено – так и будет тебя мурыжить, пока не сделаешь всё идеально! Я один раз вообще три часа всего спала, это потому что сначала мы одну сцену очень долго снимали, полночи, а потом надо было другую снимать обязательно на рассвете, и не было возможности график подвинуть. Представляешь, какой тяжёлый рассвет-то выдался? Да в школе и то дают иногда на первом уроке подремать! А на экране спать никто не позволит! Вернее, есть такие сцены, но снимаем их, как назло, именно тогда, когда мне спать совсем не хочется! А так, думаю, я бы там реально просто вырубилась, и никто бы меня не добудился!              Я поняла, что Суйи просто надо выпустить пар, и сейчас она будет ругать своих коллег по цеху последними словами, даже если на самом деле всё не так и плохо. Хотя… где там «не так и плохо»? А три часа для подростка спать – это нормально? Разумеется, как бы мне ни нравились сериалы, а я всегда буду на стороне Суйи и других актёров, которым несладко приходится. Люди говорят, что айдолы и актёры сами себе такую жизнь выбрали и знали, на что идут. Мол, это плата за их славу. Да, плата. И она иногда непомерная. Надо очень любить эту профессию, чтобы в ней остаться. А иначе – никакие деньги и слава мотивировать не будут. А кто считает, что актёрам всё на блюдечке с золотой каёмочкой подносят, тот никогда со знаменитостями не дружил и их крик души не слушал. Потому что кроме как друзьям, они ведь никому не смеют пожаловаться. Вот она – реальная плата за популярность. Гонка имиджей и репутаций, где лишний шаг в сторону – и загублена твоя карьера безвозвратно. Кто же посмеет в адрес уважаемых людей с критикой выступать?              Сцена, которую Суйи столько раз переснимать пришлось, у меня и правда неоднозначную реакцию вызвала.              – Он нас и так, и эдак ставил, – с пылающими от гнева щеками делалась своим негодованием Суйи. – Мне пришлось и на колени к Йонгу залезть, и повисеть на нём по-всякому, пока режиссёр с ракурсами определился. А потом – самое ужасное! Нам целоваться пришлось!              Я от удивления так и встала.              – Так ты же несовершеннолетняя ещё, – поразилась я. – Как же тогда снимать такое?              – Да в контракте у меня про возраст ничего специально не подчёркнуто, – вздохнула Суйи. – Ведём мы себя как взрослые, вот и отношение к нам соответствующее… А может, ему просто плевать на то, что я чувствую. Пока дораму выпустят, едва ли мне девятнадцать исполнится, да и вообще, я же всё ещё айдол, точно будут слухи про нас с Йонгом ходить… Но я же, собственно, знала, что так и будет. Сама же на эту роль согласилась. Там не много таких сцен, ты не думай. Там всё достаточно невинно, просто… в первый раз – и сразу вот так… – Она была, по-моему, готова расплакаться, и я приобняла её, не зная, как ещё утешить.              Первый в жизни поцелуй – ведь Суйи никогда ни с кем не встречалась, хотя и влюбляется постоянно. Но это совсем другое – безопасная, односторонняя, детская влюблённость. Мы с десяти лет только и делаем, что влюбляемся во всех подряд. А кто-то из девчонок – и раньше, наверное, чуть ли не с детского сада. А тут – настоящий, хоть и на камеру, поцелуй, да ещё и тот, который совсем не понравился режиссёру, так что пришлось переснимать… ещё мучительно долгое время.              – Но тебе ведь этот Йонг немножко нравится? – всё-таки примиряюще спросила я. – Неужели так уж неприятно было?              – «Немножко нравится» и «люблю до умопомрачения» – это два разных состояния, Юна! – драматично воскликнула Суйи. – Может быть, потом я и смогу спокойно играть такие сцены… Но мой самый первый поцелуй отдать парню на съёмочной площадке… а потом ещё и услышать от режиссёра, что целуемся мы как сопливые школьники, и что зрителям на такое противно смотреть будет, и что не за то нам платят, и что эту науку надо постигать путём проб и ошибок, и что у нас вся ночь на это есть… Это было так унизительно слушать! Как будто… я не знаю, к чему нас склоняет!              Ей и правда, похоже, было просто обидно, что тут перешли её личные границы и ещё и обругали за непрофессионализм там, где она и не могла быть профи. Опозорили перед всей съёмочной площадкой да ещё и перед Йонгом этим, а потом домой не отпустили…              – Я, наверное, на всю жизнь нацеловалась, – горько вздохнула Суйи. – Так что наука эта славная у меня теперь точно из головы не выйдет, если на съёмках понадобится – всё правильно сделаю. А вот в жизни – ух, чтобы хоть раз взаправду с кем-то поцеловаться!              – Ну ты же и так ни с кем не встречаешься, – ляпнула я, намереваясь утешить, но тут же почувствовала, что только расстроила Суйи.              Она что же, на самом деле… хотела отношений, только не решалась? А теперь ей весь настрой сбили, начав чувства по полочкам раскладывать, как иксы и игреки? Немудрено, что любая близость после этого такой муторной покажется!              И всё-таки, на кого она так заглядывалась, неужели правда с этим Йонгом что-то было, ведь времени на съёмках вместе проводили много? И вон как она мне с самого начала жаловалась, что не смеет пойти к нему в больницу и проверить, как он после перелома. Придёт – сплетен не оберёшься. Но если волнуется – сообщения достаточно, напиши да спроси. Ходить-то лично зачем, если только за человека так сильно не волнуешься, что хочешь собственными глазами увидеть, что он в порядке? Или Суйи просто такая добрая, и это вовсе не увлечение, а обычное желание выразить свою поддержку? Но пойти она всё же не решилась, чтобы не создавать проблем ни себе, ни ему. Я даже её мысли подслушала – она размышляла, не отправить ли меня туда в качестве разведчицы. Меня-то никто не знает, я могла бы всё узнать, передать ему гостинец и привет от Суйи, но не вызвать интернет-сенсацию… Подумала об этом Суйи и поняла, что сенсации всё равно не избежать: он-то знаменитость, если к нему обычная девушка заявится, то это тоже в скандал выльется. А если никто не заметит, тоже оборотная сторона у этого плана есть: незнаменитую меня туда могут просто не пустить, я ж этому актёру даже не седьмая вода на киселе и не коллега… Короче, Суйи долго мучилась от своей беспомощности, а кроме как безликое «Как ты?» в сообщении ему скинуть, так ничего сделать и не смогла.              Впрочем, хотя мы обсуждали такие темы, погуляли всё равно хорошо. Правда, осталось после разговора такое послевкусие, словно и я сама с кем-то не особо любимым целовалась полночи на камеру перед грозными очами режиссёра. То ли чтение мыслей такую реалистичность даёт, то ли просто моё воображение. Но потом мы стали совсем другие темы развивать, и нас унесло на всякие приятные воспоминания, так что к концу прогулки это тяжёлое ощущение развеялось, будто его и не было. Мы с Суйи сделали много классных фоток, которые сразу скинули в общий чат, где тут же раздались укоризненные вопли мальчишек, мол, загордилась наша звёздочка, не зовёт простых смертных с собой гулять, одну Юну выделяет. Я бы посмотрела на тебя, Шинву, как бы ты слушал жалобы Суйи на её съёмочные будни! Конечно, парням Суйи такое в жизни бы не рассказала… но вот если бы да? Спорим, он этого режиссёра просто поколотил профессионально? А что, наш Шинву – парень крепкий и за друзей горой! Только боюсь, этому злосчастному Йонгу со сломанной ногой тоже бы перепало, а он тут вообще не виноват, просто роль такая. (И целоваться они оба, между прочим, не умеют, а не только Суйи, я в её памяти подглядела нечаянно).              Когда Суйи немного полегчало, я её отправила домой спать, а сама поскакала на метро, надеясь, что моя не страдающая пунктуальностью бабушка (вот я в кого, наверное) там ещё меня не дожидается. Оказалось, что к нужной станции мы подъехали практически одновременно, так что никто не потратил чужого времени впустую. Это, опять же, если проигнорировать сам поход по миллиону торговых рядов, которые бабушка решила проверить в этот раз особенно скрупулёзно. Может, я чего-то о ней не знаю? А вдруг она на пенсии вдруг решила совместить приятное с полезным? И стала тайным покупателем? А что, я читала, есть такая профессия.              Не буду, пожалуй, во всех подробностях описывать наш день. Скажу только, что я удержала бабушку от пяти опрометчивых решений, а она мне купила две новые юбки и ещё джемпер, хотя мне совершенно некуда его носить. А уж сколько всякой мелочёвки она набрала, чтобы дарить всем своим подругам! Но тут уж я её не отговаривала – её право радовать их так, как уж она сама захочет. Им вроде такие безделушки нравятся, а на качество они вообще не смотрят, как будто все сговорились.              Кстати, кроссовки она мне тоже всё порывалась купить, но я её остановила, продемонстрировав те, в которых была. Сказала, что это от неё. И правда, на её же деньги куплены. И она знать не знает, что выбирала я их со своим парнем…              Воскресенье              О воскресенье и сказать особо нечего, за исключением того, что спала я до обеда, а потом скачивала себе новую музыку на плеер, чтобы было, что слушать по дороге в школу. Обратно-то мы всегда идём нашей дружной компанией, а вот туда просто так идти скучно! Да и мысли прохожих иногда сильно мешают! А за навязчивыми мотивчиками песенок их обычно всё-таки не слышно. Да, уже совсем скоро снова в школу, ай-ай-ай… Хорошо, что ещё не на этой неделе. Вот стоило только каникулам начаться, и столько времени потрачено… ладно, не впустую.              Понедельник, 29 июля              С трудом дождалась обычного буднего дня. Никогда не думала, что понедельник для меня станет таким трепетно ожидаемым днём! А всё потому, что в этот день я снова была предоставлена сама себе. Все на работе, никто не интересуется, чем я занята… А значит, можно снова встретиться с М-21.              Так как проявлять инициативу для него, кажется, вообще несвойственно, я написала ему первой и спросила, как дела и на работе ли он. Он сказал, что пока у нас каникулы, он и Такео не работают: у нас и так достаточно других охранников, чтобы школу охранять. А их Франкенштейн временно разгрузил, чтобы немного передохнули. Тао всё равно чем-то занят, и М-21 особо не вникал, но подозревает, что Тао в школу уходит просто из шумного директорского дома, чтобы там в спокойствии попрограммировать. Для себя или для KSA – непонятно. Тут у меня сразу несколько вопросов появляется: во-первых, с какого перепугу дома у директора так шумно, если на каникулах мы там почти и не бываем, а во-вторых, это что же за монструозный комп у нас в школе стоит, что Тао на нём программирует? Или ему такой продвинутый компьютер и не нужен на самом деле, и любой подойдёт?.. Ну да в этом ни я, и Аджосси не разбираемся.              Раз уж М-21 оказался свободен, мы решили всё-таки пойти гулять, как ещё на прошлой неделе собирались, только тогда дождик помешал. Аджосси у нас прекрасно знает город, но только с высоты птичьего полёта пробега модифицированного по крышам, а вот всё, что ниже, – то знает не очень хорошо. И я по городу тоже редко гуляла раньше сама, но теперь с М-21 – везде можно. Поэтому самое время исследовать те места, где мы раньше не были.              Я в интернете прочитала про парк Ханыль, это значит «Небесный парк». Хотя он уже довольно старый, мы с семьёй туда никогда не ездили, у нас и поближе есть места, чтобы погулять. Но описание мне понравилось. Оказывается, раньше там была свалка, а потом весь этот мусор старательно убрали и превратили это место в экопарк. М-21, наверное, нашими экологичными идеями сыт по горло, но я его всё равно взяла туда.              Оказалось, что экологичность этого парка – в том, что там растут кусты, деревья и трава в человеческий рост. Написала – и поняла, как это странно. Это не в том смысле, что никто не следит за парком больше, а просто это типа естественный и нетронутый уголок природы, а на самом деле за ним ещё как ухаживают. М-21 с удивлением смотрел на всю эту траву, и я догадалась, что он обычного поля в глаза не видел. Травы и в самом деле полевые, злаки какие-то попадаются, но я не знаю точно, как они называются. Зато там были подсолнухи. Редкость в нашей жизни.              Народу было много, несмотря на то что будний день. Опять же, туристы и такие же, как я, ребята на каникулах. Но это только на входе была толпа, а потом все по территории рассредоточились, и стало свободно и привольно. Я внутренне напряглась: ведь вроде парочки к этому и стремятся, да? А я вот и сама не знала, где мне уютнее: с М-21 наедине или всё-таки в толпе.              Вокруг было много скамеечек, но мы ещё пока не устали, так что пошли гулять среди всех этих полей. Когда я говорю «среди» – это правда так. Мне было веселее, чем М-21, потому что я низенькая, и меня во всей этой траве было и правда не видать! А он высокий, так что стоя в полный рост ему не спрятаться. Разве что ползком. Разумеется, этот парк нужен в основном для фотографирования – никаких других развлечений тут нет, так что все делают, как мы: забираются в гущу травы и фотографируются, пока руки не начнут болеть от усталости. М-21 терпеливо сделал миллион моих фотографий, и вот тут я поняла, что это такое, когда нравишься человеку! Если бы меня фоткал кто-то из друзей, то удовлетворился бы десятком кадров и сказал бы, что устал! И всем всегда фотки с собой интереснее смотреть, чем чужие. Но не в этом случае. М-21 так умильно наблюдал за тем, как я позирую, так старательно ракурсы искал, а потом так долго всё рассматривал, приближая и поворачивая фотки и так, и эдак. Я его тоже фотографировала в этот момент, и теперь у меня есть замечательная коллекция кадров с М-21, который сидит среди травы, лезущей ему в лицо и запутавшейся в волосах. Такой сельский и уютный, прямо лапушка.              Потом мы решили сделать селфи вдвоём, но было очень неудобно подгадывать ракурс. То свет не с той стороны, то травинки в лицо слишком лезут, то колоски как-то не так повёрнуты, то я куда-то падаю, потому что земля неровная. Так и получилось, что фотографировались мы уже просто лёжа, потому что коряжка-я всё-таки потеряла точку опоры. Травы на фотке как-то не очень много, зато мы с Аджосси хорошо получились. И ведь это первый раз, когда мы лежим так близко… В какой бы ещё ситуации это могло получиться?              По моему телу разлилось какое-то волнительное тепло, и я знала, что М-21 чувствует то же самое. От переполняющих меня эмоций я вскочила, но оказалось, что мои волосы зацепились за всю эту траву, и я так и зависла не лёжа и не сидя, не зная, как теперь выпутываться. М-21 картинно вздохнул, мол, ни дня без происшествий, перекатился со спины на четвереньки, каким-то образом оказавшись прямо надо мной, одну руку мне положил под шею, чтобы я чуть-чуть расслабилась, пока он меня спасает. Какое там расслабиться! У меня сердце чуть из груди не выскочило, когда М-21 ко мне так близко оказался, да ещё и в позе такой странной.              «Интересно, сколько волос он мне сейчас выдерет?» – как-то буднично подумала я между мысленными воплями о том, что я так явно чувствую на себе его дыхание, и что М-21 такой красивый, когда он наклоняется ко мне вот так, его чёлка падает мне на лицо, а где-то за головой у него светит солнце и качаются от лёгкого ветерка колоски. Его лицо оказалось в тени, но я увидела, как он фокусирует взгляд на прядях моих волос, как чуть дрожат его ресницы, когда он слегка прищурился, аккуратно выпутывая меня из ловушки. И ведь так нежно – даже не потянул лишний раз, не говоря уж о том, чтобы просто выдернуть мне прядку или две.              Так как запуталась я основательно, постепенно я расслабилась и разглядывала его уже более спокойно. Какая композиция красивая… Жаль, я его так не могу сфотографировать, иначе нарисовала бы… Но по памяти – не выйдет. Вот если бы незаметно телефон достать из-под себя, но М-21 его по-любому увидит, а если открыто сфоткать – что он подумает-то?              О его мыслях я вспомнила очень даже вовремя, потому что тут мне вдруг прилетело явно не моё какое-то ощущение. М-21 закончил меня высвобождать, и я его даже начала благодарить, а он в этот момент подумал, что не хочет от меня отодвигаться и вставать. Потом он наклонился ещё ближе, как будто чтобы что-то ещё от меня отцепить, но мы оба уже знали, что больше отцеплять было нечего. Меня загипнотизировал его взгляд, какой-то одновременно заботливый и пронзительный, а считанные в этот момент мысли добили окончательно: какое-то зудящее любопытство, настолько неудержимое, что даже страх неизвестности не удержит от…              Потом я торопливо зажмурилась, потому что вдруг резко стало темнее – М-21 придвинулся вплотную, и от солнца за его спиной остался только узенький золотистый контур на серых волосах. В романах говорят про такие моменты, что «сердца бились в унисон» или «слились в одно целое». Мне вот в этот момент было вообще непонятно, где я, а где – он, а сердца колотились очень громко и вразнобой.              Я почувствовала трепет на губах, выставленных, как у рыбки, недоверчивое ожидание, ласковое предвкушение – а потом всё случилось настолько быстро, как будто из фильма вырезали несколько кадров. И вот мы уже оказались в полуметре друг от друга, сели, часто и прерывисто дыша… и не решаясь смотреть друг от друга.              «Почему она так резко отшатнулась?» – думал М-21 с раскаянием. Наверное, решил, что он меня напугал. А я и правда слегка ошалела: во-первых, я просто не ожидала и была без понятия, как мне вообще реагировать. Мне ведь так никто ничего и не объяснил… Как правильно-то было целоваться? Во-вторых, уж очень странное ощущение получилось. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но почему у меня такое подозрение, что я… целовала женские губы? Меня аж передёрнуло, и уши заалели. Как всё вышло неловко! Как он мог меня не предупредить? И почему… думал в этот момент так громко? Я же всё это время… его эмоции ощущала.              – Прости, – пробормотал наконец М-21, не зная, как на меня смотреть и куда девать руки, в которых он мял какой-то колосок. – Я… мне… просто слишком любопытно было…              – Я заметила, – так же неловко фыркнула я, и он на меня уставился в изумлении. Что я над ним после поцелуя смеяться буду, он уж точно не ожидал и даже слегка обиделся. Ну хотя, наверное, есть за что, он же ничего не умеет, и это было очень неуклюже…              Я опять потонула в его ощущениях и даже не знала, хочу ли я зажать себе ментальные уши не менее ментальными руками или всё-таки послушать, в чём таком он там себя корит. А между делом, причина, по которой я так растерялась и расстроилась, вовсе не в том, что я почувствовала на себе его первый корявый поцелуй – я его просто-напросто не почувствовала! Потому что всё это время он транслировал мне свои ощущения обо мне. Думаю, многие девушки дорого заплатили бы за то, чтобы выведать у своего парня честную оценку своему первому поцелую – да вот только они ни за что не сознаются. А я бы заплатила ещё дороже, чтобы просто почувствовать этот самый первый поцелуй с любимым, будучи собой! Вон Суйи-то хоть и целовалась без любви – но хотя бы с парнем! А я – сама с собой! И теперь этот самый первый поцелуй упущен безвозвратно!              – Ну ты чего? – всё так же жалобно, без своей обычной самоуверенности, пробормотал М-21, тыкая в меня соломинкой. – Мне просто показалось, что ты была не против, но раз я ошибся, поколоти меня, только не молчи, а?              Я спрятала горящее от стыда лицо в ладонях, глубоко вздохнула, пытаясь вернуть себе самообладание, а потом улыбнулась – вполне естественно, потому что мне было настолько же смешно и радостно, насколько и обидно. И подсела к нему поближе, протянула обе руки и легонько постучала по его груди кулачками, а потом схватила за ворот рубашки и так же тихонько потрясла, приговаривая:              – А вот и поколочу, как ты посмел думать так громко, а? Теперь я не просто надеюсь, что тебе нравлюсь, а прямо-таки в твоей шкуре побывала! Никакой интриги не оставил! Как мне теперь сомнениями терзаться? Каждое твоё ощущение как под микроскопом рассмотрела!              Когда до М-21 дошла суть моей претензии, он тоже рассмеялся – и хохотал громко и долго, наверное, от облегчения, что я не злюсь, а просто мы с ним такая небанальная парочка, у которой всё не как у людей. А до меня между тем и правда дошло, что я в некотором роде счастливица: пусть сама ничего и не почувствовала, зато точно знаю, что ему поцелуй понравился и я ему такой заманчивой показалась, что он бы так и не отстранился от меня, как бы неловко ни было, если бы я сама не отскочила. Так что всё не так и плохо получилось. Незабываемый первый поцелуй? Ну да, его ощущение теперь век не забуду, особенно за неимением своего. И не говорите мне, что так нельзя было.              Повторить этот опыт мы не решились. Слишком уж всё вышло неуклюже, хотя и смешно. Мы просто поднялись, нашли в траве телефон и мою сумочку, которую я не могла в этот раз опять не взять, а потом пошли гулять дальше.              По сравнению с пережитым приключением мне всё казалось нипочём, поэтому я завела один разговор, к которому долго не могла подступиться. Ведь раз мы стали парой, теперь мне надо к М-21 как-то обращаться. Не звать же его Аджосси, в самом деле, как незнакомца? И избегать обращения – вообще как-то неласково. А настоящего имени мы и не узнаем, возможно – или ждать придётся долго.              – Может, мне тебя звать милым? – чуть-чуть смущаясь, спросила я. – Ну, то есть, пока никто не слышит?              – Ты думаешь, я такой уж милый? – отозвался он с нахальным выражением лица. – Особенно вот так? – он сделал вид, что скалит зубы, и я активно закивала. Ну, а что? Милота же! – Или вот так? – он занёс руку, как для драки, а потом изобразил потасовку типа той, в которую мы в Пусане ввязались.              – Ну так ты не очень милый, – согласилась я. – Но что с бандитами-то любезничать? Может, тогда дорогим?              – Я так уж дорого тебе обхожусь, милая? – посокрушался он, нарочно подчеркнув последнее слово, и я от неожиданности отпрянула. Ну да, это немного странно, когда тебя вот так называют.              – Нет-нет, что ты! – замахала руками я, точно так же в шутку. – Напротив, это ты за меня всё время платишь! Это меня надо дорогой звать!              – Это ты сейчас серьёзно? – на всякий случай уточнил он, надеясь, что я шучу. Я и сама не поняла, но раз «дорогую» он уже мысленно отмёл, то помотала головой.              – Ну тогда могу тебя звать… солнышко? – уже начиная отчаиваться в поисках, предложила я.              – Где вы вервольфа при свете дня видели? – скептически выгнул бровь он. И верно, на солнышко он как-то не тянет, вот если бы можно было к полумесяцу обращаться… Но в языке такое обращение не закреплено.              – Тогда давай… – я глубоко задумалась. – Ну не зайчиком же тебя звать? – Тут мы оба рассмеялись, но он не то что на зайчонка, даже на волчонка не согласился.              – Нормальных обращений нет, что ли, – вытирая вымышленные «слёзы от смеха» потребовал мой волчок. Мне всё равно, мысленно его так звать и буду.              «Сладкий мой?» – «Как-как, мой приторный?» – «Мой единственный?» – «Приятно, но театрально!» – «Красавчик?» – «Так любому сказать можно…» – «Мой герой?» – «Не пали контору!» – «Ненаглядный?» – «Длинно слишком!» – «Мой золотой?» – «Отстань!»              Короче, чем больше вариантов мы доставали – уже не из моей не сильно на прозвища креативной фантазии, а из интернета – тем больше убеждались, что для М-21 адекватного обращения просто нет. Все привычные обращения мой ненаглядный просто отмёл, ведь они ему показались слишком приторными.              – Если бы ты могла звать меня по имени, – проговорил он серьёзно, – я бы не возникал. Но ты же и сама слышишь, как фальшиво это всё звучит…              – Класс! – меня просто озарило. – Мы зря так заморочились. Буду тебя звать М-21 тогда, и точка!              – М-21? – поморщился он. – Такая же фальшь, как и всё остальное. Это же просто номер, который мне никак не удаётся заменить на…              – А вот и нет! – я горячо вступилась за этот самый «номер», который давно уже для меня звучит, как волшебная мелодия. – Хочешь, чтобы я называла тебя по имени? Ну, так это лучший вариант, если буду тебя звать М-21! – И, чувствуя его искреннее непонимание, я добавила: – Это моё самое любимое слово, так и знай!              М-21 в шоке на меня посмотрел, не зная, то ли я издеваюсь, то ли не понимаю, о чём говорю. Наверное, мне стоило быть осторожнее в своих словах. Ведь что такое «М-21» для него? Знак принадлежности к ненавистной организации, который не сотрёшь, прямо как чернила резинкой. Это вечное напоминание о том, что он лишился своего прошлого, а его нынешняя личность – местами фальшива, местами – не познана. Он сам не понимает, кто он такой, и ищет, ищет неустанно… но пока не находит, ведь не всё в этом мире подвластно человеку, даже будь он модифицированным. Это единственное имя из ровно сотни подобных, которое он несёт через эту жизнь, не зная, как долго ещё она продлится.              И всё-таки… я не могла не объяснить ему, раз уж начала. Я ведь столько боли уже прошла с этим именем, столько раз его забыла и мучительно желала вернуть воспоминания, что для меня самой это имя – словно залог моей памяти. Как соломинка, за которую я могу держаться, чтобы не потерять себя настоящую. Ту, которая помнит похищения, страдания друзей и на какие жертвы ради нас приходилось идти. Которая ценит каждый миг, как бы ни пытались его стереть из памяти. Которая боролась за свои воспоминания и даже Ноблесс смогла убедить их пощадить. Они для меня то же самое, что для М-21 – его утраченное имя. Вот так для нас всё переплелось. Что для него боль – и для меня тоже, но и счастья в этих воспоминаниях спрятано довольно, чтобы дорожить ими…              Я долго и бессвязно это объясняла, не смея посмотреть М-21 в глаза, как будто оправдывалась, но пока говорила, его отношение менялось – я это ощущала буквально кожей, чувствуя, как словно бы теплеет воздух вокруг. М-21 не сердился и очень старался понять. И когда я всё-таки высказала, что хотела, М-21 словно смирился со своим номером.              Наверное, эту картину я бы хотела нарисовать даже больше, чем силуэт М-21, подсвеченный золотом, среди озорных колосьев. Я бы нарисовала огромную панораму полей, чуть заметно склоняющихся под лёгким ветерком. Золотистые, зеленые, даже сиреневые – мы обошли их, наверное, все до единого. В отдалении крутились ветряки, неспешно чередовались на земле тени от облаков и лучезарные солнечные пятна. А среди этого великолепия, словно одни во всём мире, стояли рука об руку мы.              И несмотря на то, как сильно наша пара отличается от всех прочих, между нами было такое взаимопонимание, такое ощущение надёжности! Чего ещё просить? Я всегда думала, что же девушка может дать парню взамен за его готовность её защищать? Но сегодня вдруг почувствовала, что словно бы отплатила М-21 тем же, стала для него такой же спокойной гаванью, которую искала сама.              Он ведь сам укорял меня не так уж и давно, что из-за меня потерял покой, тревожась, что не сумеет уберечь от беды? Как это всё связано? Боится, но вместе с тем наслаждается гармонией? Наверное, ему всегда раньше казалось, что ни один человек его не поймёт и не примет, а я доказала обратное.              М-21 подставил лицо тёплому летнему ветерку, нежась в лучах солнца и моей любви. Они были и впрямь в тот момент неразделимы. Я крепче сжала его руку и тоже запрокинула голову, отчего всё те же непослушные волосы опять радостно разбежались во все стороны, и М-21 снизошёл до того, чтобы другой рукой их ласково заправить мне за уши и немножко под заколку. Мы знали, что через пару секунд эти пряди опять разлетятся, но это нас совсем не смущало.              Такие моменты обычно красиво смотрятся в сериалах, на иллюстрациях да и в рассказах тоже. Они иногда кажутся выдуманными, но всё равно о них временами тоскуешь, даже если их не было или и не могло быть в реальной жизни. Но такое случилось с нами наяву. И в этот момент я решила, что вот эту сцену среди бескрайних полей я и буду считать отныне нашим официальным объяснением.