***
— Что ты ей сказал? — Северус был мрачным. Ну, еще более мрачным, чем обычно. — Что ученичество в Хогвартсе не практикуют. И выделять кого-то до СОВ — значит испортить ему жизнь и дальнейшую учебу. — Отвратительная отмазка. И если француженка ей поверила, значит, она еще более… — Профессор, Гарри. — От дальнейшего потока оскорблений Северуса остановила Гермиона. — Наконец-то, — вскинулся Гарри. — Могу я посмотреть, как ты все устроила? — с энтузиазмом спросил он. — Твою защиту, — уточнил он на недоуменный взгляд. — Я… Гарри, не думаю. Да и зачем? Он словно на всей скорости врезался в стену. Наверное, недоверие — это последнее, что он ожидал от подруги. Впрочем, лезть в чью-то голову довольно интимно, он не должен чувствовать обиды по этому поводу. Но, не смотря на самовнушение, чувствовал. — Да, конечно. — Гарри даже улыбнулся, вернувшись за стол, дрогнувшей рукой налил себе и Гермионе чай, и, секунду посмотрев на огонь, нашел достойный вопрос, чтобы сменить тему: — Как продвигается работа с мадам Уоллес? У нее есть идеи? Если это возможно, я бы хотел поучаствовать. Гарри отработано переключил внимание. Он внимательно вслушивался в объяснения Северуса и даже делал конструктивные предложения. На какое-то время привычный алгоритм рассуждений действительно отвлек ото всего. Гермиона попрощалась с ними довольно рано: — Завтра первой парой лекция у очень… требовательного преподавателя. — Как изящно ты подобрала синоним к «убл…» — Ты не хочешь продолжать эту фразу, Поттер, — меланхолично заметил профессор. — Ты тоже не задерживайся, Гарри, — по-Грейнджеровски строго напутствовала Гермиона. — Конечно, — улыбнулся мальчик, кивнув на прощание. Скрепя сердце, пришлось попросить капель для спокойного сна у зельевара, и погрузить в целебный кокон минут на пятнадцать. И хоть Северус был не мадам Помфри, а в сотни раз круче, но даже он не мог помочь облегчить боль, накапливающуюся к вечеру, словно каждая клетка его тела стремилась к росту, а организм не позволял. Это было скорее усталостью, чем болью, но такой выматывающей, что, если честно, лучше в могилу. На прощание они набросали сценарий его будущей вечерней прогулки, чтобы у Люпина была возможность забрать карту мародёров. Бросив взгляд на еще один новый предмет мебели Выручай-комнаты — Исчезательный шкаф, Гарри осторожно спросил: — Ее защита в порядке? — Безусловно. Хвала доброму сердцу зельевара, сказано это было без свойственного мужчине самодовольства, которое бы очень существенно задело его в эту минуту слабости. — До завтра, Северус, — попрощался он. Уже в комнате он от души накапал себе успокоительных капель в стакан с водой, где воды было в четверть меньше чем лекарства.***
Дело Клювокрыла, увы, шло своим накатанным путем. К сожалению лесничего. Хагрид был сам не свой, а Гарри, надеясь, что и в этот раз все решится относительно благополучно, таскал ему мешками успокоительные сборы. Хороший он все-таки великан… Между тем весна вступила в свои права. Они с Северусом безупречно, по скромному мнению зельевара, разыграли сценку с ночным походом и изъятием карты Люпином, продолжили работать с французской травницей. Вводные для нее были более чем подробными, но подвижек на поприще распознавания яда не было. — Давай попробуем еще раз, Гарри? — Северус, мы сотню раз изучили мое воспоминание. Я, знаешь ли, не в восторге наблюдать свою смерть снова и снова. — Ну да, ты был довольно жалок на смертном одре. — Поттер поперхнулся от неожиданности. — Все бормотал какую-то чушь о предназначении и ныл о том, как все вокруг мрут и теперь настал твой час. — Ты смеешь обесценивать мою душевную травму? — вяло возмутился Гарри, все же проследовав к Омуту памяти. — И будет все — как будто бы под небом и не было меня, — тихо прошептал он, оказываясь в воспоминании. Омут памяти Северус создал — с огромным трудом — на втором году жизни мальчика в его доме. Попенял на то, как это сразу не пришло в его умную голову, и, получив воспоминание от Гарри, досконально изучал сначала в одиночку, а потом таская за собой и его. Со временем собственная смерть стала казаться ему отрепетированной игрой или ролью в фильме, а вот поначалу... Впрочем, его наставнику было преступно все равно на душевное равновесие подопечного, для которого цель оправдывала средства. Северус Снейп не гнушался ничем. Отличная черта для шпиона и отвратительная для опекуна. Гарри посмотрел на зельевара, появившегося рядом с ним. — Забавное выражение на твоем лице, — поделился наблюдением зельевар, — словно не знаешь, обнять меня или ударить. — Ты как всегда удивительно проницателен, — кратко обронил Гарри, сосредоточившись на разрушенной комнате, где его нагнала смерть. Кто может похвалиться тем, что у него билеты на первый ряд собственной кончины? Впрочем, времени для рефлексии не было. Вот, собственно, растерянный и напуганный он сам, секунду назад ворвавшийся в комнату, словно за ним гнались все дементоры Азкабана.