Кашель ворона на палках голых

Тебе лучше молиться, пока не наступит ночь.

      Над небольшой горной деревушкой, в которой жил Хосок, брезжил промозглый, ненастный рассвет — зимой подобное бывало часто. Хосок, вроде бы, уже даже успел смириться с нелицеприятным видом за окном. Временами ему даже удавалось найти в нём своеобразную красоту, понятную лишь ему одному. Если, закутавшись в тёплую куртку, выйти на улицу и оглядеться по сторонам, складывалось ложное впечатление, будто ты один в целом мире — последний человек на Земле. Хосок часто грешил этим. Ему нравилось чувствовать себя особенным. Эдаким Адамом нового мира. Кругом лишь безграничные просторы, нет никаких проблем, ты сам себе хозяин… Живи, да, наслаждайся дарами природы. Главное, не обращать внимания на Змея Искусителя, что каждую ночь подползает к воротам и зовёт сладким голосом. Склоняет к греху…       Вокруг церкви горели фонари, за последние пять дней Хосок успел их люто возненавидеть. Они освещали всё. И двор, и тропинки за воротами. И Тэхёна, который с каждым новым закатом становился всё красивее и будто живее. Цвет его кожи постепенно менялся. Бледность уступала место нормальному оттенку, волосы и одежда полностью высохли, да и рана зажила. Он выглядел почти как обычный человек. Даже лёгкая тень проступала за ним. Это пугало Хосока. Ведь Тэ никак не мог быть обычным. Его что-то питало. Но что это было — Хосок понять не мог. Не его же собственный страх тесно переплётшийся с предвкушением?       Тропинки, спускающиеся с горы, побелели от снега. Дорога к церкви была совсем засыпана, и на ней отчётливо были видны следы Тэ. Тот медленно прогуливался то назад, то вперёд, насвистывая себе под нос незатейливую мелодию. Он был зол, Хосок это каждой клеточкой тела чувствовал. И почему-то это доставляло ему почти мазохистское удовольствие. Пока он не выйдет за ворота — Тэхён ничего не сможет ему сделать. Подобная иллюзорная власть пьянила похлеще самого крепкого алкоголя. Тэ установил правила игры, а Хосок одним ловким движением их в корне изменил. Один — один. Пока у них ничья. Вот только надолго ли?       В главном здании церкви священнослужители зажгли свет, тем самым окончательно испортив Тэхёну настроение. Сегодня здесь ему больше делать нечего. Услышав смех Хосока, Тэ медленно оглянулся и, посмотрев на того, произнёс:       — Тебе весело?       — Очень, — не стал юлить Хосок.       — Я так понимаю, по-хорошему у нас ничего не получится?       — Как видишь.       — Ладно. Ты сам сделал выбор.       — Мне начинать бояться? — усмехнулся Хосок.       — Давно бы пора, — потерев переносицу, выдохнул Тэ. — Ты каждую ночь покойника видишь. А тебе как соловью — всё пофигу. Совсем крыша поехала?       — Твоими стараниями. Ты там что-то про тридцать дней говорил? Как видишь, тебе ничего не светит. Я буду жив и на тридцать первый день, и на тридцать второй.       Не удостоив Хосока ответом, Тэхён развернулся и неторопливо направился восвояси. Если он сейчас же не вернётся в затопленный посёлок — сослужит себе плохую службу. Заря всё ещё причиняет ему нестерпимую боль, он может сколько угодно изображать перед Хосоком непобедимого демона, но свою природу он этим не обманет. Свет — ему не товарищ ещё на ближайшие лет так десять. Лишь в лунном свете, скрывающем его загубленную жизнь, в темноте, когда пролитая кровь взывает к себе, в сумерках, когда расползается лихорадка — он непобедим. Сейчас он проклятье для Хосока, которое сам того не ведая, с земли войны и мора наслал на него собственный отец.       Продрогнув до самых костей, Хосок нехотя вернулся в свою комнату и начал собираться на работу. Забот в церкви всегда хватало, и он был вынужден помогать практически во всем. Вот она — нелёгкая участь сына священника. Переодевшись в чёрные брюки и такого же цвета свитер, Хосок надел поверх куртку, в которой гулял ночью и, засунув руки в карманы, нащупал там небольшой клочок бумаги. Достав его, Хосок прочёл: «О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно; оно — играющий без промаха игрок. Ночная тень растет, и убывает срок, в часах иссяк песок, и вечно алчет бездна»*. Неосознанно передёрнув плечами, Хосок попытался понять, в какой именно момент Тэ засунул ему в карман записку. Они ведь не подходили близко друг к другу. Неужели церковь перестаёт быть для него безопасным местом?       Остаток дня прошёл для Хосока как в тумане. Он роботом исполнял все поручения, в глубине души начиная опасаться заката. Когда колокол громко прозвенел, оповещая всех о начале вечерней службы, Хосок помрачнел ещё больше. Через пару часов Тэхён вновь окажется у ворот. Как теперь себя с ним вести? Раньше Хосок был полностью уверен в том, что ситуация у него под контролем, сейчас же его вера в собственные силы не слабо так пошатнулось. Сегодня Тэхён подсунул ему записку, а завтра что? Пройдёт сквозь ворота? И что тогда? Куда бежать?       Поднявшись к себе в комнату, Хосок, не раздеваясь, рухнул на кровать и попытался заснуть. Но сон, вполне ожидаемо, не шёл. Пролежав в постели грузным мешком с картошкой до часу ночи, он, проклиная на чём свет стоит и свою глупость, уже по традиции вышел во двор. Тэхён ждал его на своём излюбленном месте и лукаво улыбался. От этой улыбки Хосоку стало дурно. Он не чувствовал в Тэ злости — лишь ликование.       — Мой милый друг, ты нашёл записку? — словно издеваясь, Тэ изобразил ловкий реверанс и посмотрел Хосоку прямо в глаза, терпеливо дожидаясь ответа.       — Да, — кивнул Хосок. — Не замечал за тобой раньше любви к поэзии.       — У меня много свободного времени. Заполняю досуг как могу.       — Сегодня опять будем играть в гляделки?       — Нет, — подняв голову к небу, произнёс Тэхён. — Твоё напоминание о тридцати днях дало мне не слабый такой толчок. Хватит прохлаждаться.       — И что теперь? Зайдёшь на святую землю?       — Я? Увы нет. Туда путь мне закрыт.       — И что же в результате? — с облегчением выдохнув, поинтересовался Хосок. — Мы снова там, с чего начали.       — Не сказал бы, — хохотнул Тэ, отходя на несколько шагов и пропуская вперёд сутулую фигуру.       Незнакомец был практически одного с Хосоком роста, широкая одежда висела на нём, словно старые тряпки на пугале, на голову был накинут капюшон. Рассмотреть его лицо было невозможно, да Хосок с перепугу не особо и старался. Но то, что перед ним появился человек — сомнений не вызывало. Шаги незнакомца были тяжёлыми, тень за спиной чёткая, да и палка в руках — реальнее некуда. Резко обернувшись назад и убедившись в том, что дверь в церковь не заперта, Хосок медленно начал к ней двигаться. А незнакомец тем временем подошёл к воротам и, достав из кармана ключ, отпер замок.       Не ожидая такого поворота, Хосок только было хотел сорваться на бег, как дверь, под громкий смех Тэ, резко захлопнулась. Всего мгновение и незнакомец одним сильным ударом отправляет Хосока в самый настоящий нокдаун. Падая на землю, Хосок не чувствовал ничего. Даже страха.       — А без этого никак? — раздражённо фыркнул Тэ. — Он мне живым нужен.       — Так он живой. Не вижу проблем. О запрете травм разговора не было.       — Юнги, ну ты мужлан.       — Закрой рот и показывай дорогу, — закидывая на спину тело Хосока, выплюнул Юнги. — В этой темноте ни черта не видно.       Проигнорировав грубость, Тэхён достал из кармана небольшой, но яркий фонарик, и принялся светить им под ноги Юнги. Дорога до посёлка заняла долгих пять часов, которые показались Тэ целой вечностью. За это время Юнги, совершенно не заботясь о целостности Хосока, кидал того на землю раз сто. Поначалу Тэхён даже ругался, но матерный запас его подельника оказался куда больше и красочнее. Тэ пришлось сдаться.       Юнги и до этого одним своим видом доводил Тэхёна до нервного тика, сейчас же это чувство просто достигло своего апогея. Не спасало ситуацию даже то, что Мин был единственным живым человеком, с которым Тэ контактировал после смерти своего земного тела. Если бы не одна хорошо знакомая ему неупокоенная душа, он давно бы утопил Юнги в ближайшей луже. Утопил бы и отдал его тело на растерзание голодным волкам, которые повадились пить воду из его реки.       Небрежно скинув тело Хосока под горой, у самой кромки воды, где раньше находился спуск в посёлок, Юнги, злобно зыркнув на Тэ, проговорил:       — Что дальше? Связать, чтобы не убежал?       — Нет, я хочу немного с ним позабавиться, — хихикнул Тэхён и, подойдя к Хосоку, окунул руку в воду, а затем нарисовал несколько символов у того на шее. — Теперь никуда не денется.       — Свою часть сделки я выполнил — дело за тобой.       — Я помню. Приходи через десять дней.       — Почему не сейчас?       — Есть нюансы, — начал юлить Тэ.       — Какие в жопу нюансы? — уже привычно вспыхнул Юнги. — У нас был уговор!       — Он в силе! Просто нужно подождать.       — Тэхён, не пытайся меня обмануть. Что ты такое — я знаю. И как нанести тебе вред тоже! Могу и Хосоку рассказать.       — Не кипятись. Десять дней погоды тебе уже не сделают. Я сдержу слово.       — Если вернусь и не обнаружу здесь останки Чимина — я тебя изничтожу.       — Охотно верю, — ни на секунду не сомневаясь в словах Юнги, активно закивал Тэхён. — Будет тебе Чимин. Все его косточки до одной.