Кашель ворона на палках голых

В центре погребального костра.

      Находясь на зыбкой грани между сном и явью, Хосок уловил тихий, еле слышный шорох, он бы не придал ему никакого значения, если бы не близость с ухом. Нехотя открыв глаза, он без особого восторга посмотрел на бескрайнее холодное зимнее небо, которое, словно стараясь отогреть, закутало в своё ярко-красное одеяло закат. Раньше подобная картина всегда казалась Хосоку красивой и по-своему тёплой, сейчас же она резко его оттолкнула, так, словно являлась своеобразным синонимом надвигающейся темноты. А где тьма, там и Тэхён. Прикрыв глаза, Хосок глубоко вдохнул, напрасно пытаясь отогнать от себя образ любимого человека, которого начал бояться всем своим нутром.       Где-то недалеко от него затрещали ветки и потянуло запахом костра, особенно отчётливо слышалась хвоя. Продрогнув до самых костей и только теперь это заметив, Хосок обрадовался огню как родному. Хоть какое-то тепло, пусть пока и слабое. Но радость его продлилась недолго, в рекордно короткие сроки сменившись сначала страхом, а затем и отчаяньем. Он не мог пошевелиться. Совсем. Его тело словно сковал паралич, при этом сохранив сознание и чувствительность. Всё, что мог себе позволить Хосок — это моргать и двигать зрачками. Негусто. Неужели это последствия удара?       — Проснулся? — наклонившись над ним, радостно поинтересовался Тэхён. — Это хорошо. Я уже почти всё для ритуала подготовил. Пару минут и начнём.       Довольного захлопав в ладони, Тэ придирчиво проверил каждую сухую веточку огромного костра, который он соорудил вокруг Хосока и, одобрительно кивнув, поджег его. Пламя быстро охватило всё то, до чего только могло дотянуться. Оно бы и радо взять больше положенного, но Тэ внимательно за всем следил. Зрелище было настолько же прекрасным, насколько и опасным. У Тэхёна даже дух перехватило — не зря он столько сил в это вложил. Если Хосок не оценит его щедрость и размах, то он заживо зароет того в ближайшей канаве.       Вернувшись к неподвижному Хосоку, который сейчас невольно напоминал ледяную статую, Тэ вынув из-за пазухи небольшой округлый сосуд, вокруг которого была обвита золотая колючая проволока, и ловко закрепил его в районе сердца своей жертвы. Хосок издевательски чётко прочувствовал то как проволока, подобно ядовитым шипам роз, которые некогда выращивал в своём саду Тэхён, вонзилась в его плоть. Из груди рвался надрывный крик, которому так и не суждено было сорваться с посиневших губ. Но судя по нахмурившемуся лицу Тэ, тот его всё же как-то услышал.       — Не бойся, всё пройдёт быстро. Думай лишь о том, как прекрасен твой погребальный костёр, — почти ласково пропел Тэхён. — И да, хочу, чтобы ты знал, никакого удовольствия мне это не доставляет. Но у всего есть своя цена. Мне даже чуток жаль, что платить по счетам пришлось тебе.       Из-за паники и боли, большая часть сказанных Тэхёном слов, прошла мимо Хосока. Его воспалённое сознание, будто издеваясь, выцепило из общего потока лишь часть о погребальном костре. Конец. Так быстро? Хосок не был готов к такому. Почему-то ему казалось, что, наконец, заполучив его, Тэ будет долго издеваться, изощрённо мстить, а тот просто взял и решил его сжечь. Как же срок в тридцать дней? Он был лишь для вида? Или же Тэ его пожалел? Это вряд ли, смерть от огня ведь одна из самых болезненных…       В какой момент тело начало отогреваться, Хосок уже по традиции упустил из виду. Он был слишком глубоко погружён в свои не шибко радостные мысли. Да и его верная подруга невнимательность вероятно тоже сыграла свою немаловажную роль. А вот жар, медленно разрастающийся во всём теле, он не почувствовать никак не мог. Слишком уж отчётливо тот охватывал грудную клетку, особенно сильно там, где был прикреплён сосуд.       Тяжёлый воздух вокруг бил по лёгким, до предела усложняя процесс дыхания, тело по-прежнему было как свинцом налитое. Если это и есть смерть, то какая-то она слишком грузная. Не так себе Хосок представлял сожжение заживо. Где нестерпимая боль, которую обычно так ярко описывают писатели в своих романах? Сейчас ему было больше тяжело чем адски больно. Разве он уже не должен начать молить о смерти? Почему его мутит? Из-за жары? И где Тэхён? Стоит по ту сторону огня? Хорошо, если так, может ведь обжечься…       Мысленно отругав себя за совершенно неуместные мысли о Тэ, Хосок вдруг почувствовал, как его тело начало проваливаться под землю. Сильно ударившись обо что-то холодное, Хосок резко вскочил на ноги и огляделся. Кругом была лишь бархатная тьма. Как говорят в народе: хоть глаз выколи. Хосок сделал несколько неуверенных движений и замер, увидев перед собой небольшой круг света, в котором лежал младенец.       Ребёнок был полностью обнажён и выглядел так, как будто только появился на свет. Под ним вместо колыбели был жёсткий лёд, крохе было холодно, но он не кричал, а свернувшись клубочком, стойко терпел все телесные неудобства. Мимо него неожиданно начали ходить люди. Много людей. Младенец, погрузившись в крепкий сон, их игнорировал. Это было для Хосока так странно… Неужели ребёнок не понимает, что родился? Как он мог спутать тёплую утробу матери с холодной землей? Оторвав взгляд от младенца, Хосок, наконец, заметил, что вокруг него вместо тьмы, теперь неяркий свет, освежающий строительство, не то города, не то посёлка.       Сделав ещё пару шагов, Хосок оказался в черте города. Толчок. Словно небольшое землетрясение. Он отвлёкся всего на секунду, а виденье уже сменилось. Теперь на месте ребёнка стоял молодой парень, в котором чётко узнавался Тэхён, а город приобрёл привычные для его взора очертания. Хосок сразу узнал их посёлок. Тот прямо у него на глазах медленно рос, что-то строилось, что-то сносилось, а с ним менялся и Тэхён. В доли секунды всё резко замерло. Стройка была полностью окончена. Тэ стал именно таким, каким его помнил Хосок.       Дальше короткими отрывками Хосок увидел свою собственную жизнь. Вот он родился, вот пошёл в школу, вот встретил Тэ и влюбился. Купаться в этих воспоминаниях было даже приятно, они походили на тёплое море, которое ласкало тело игривыми волнами. Хосоку не хотелось ещё раз видеть падение посёлка, но течение неумолимо принесло его именно к этому моменту. Тогда, закрывая дверь в дом Тэхёна, он и предположить не мог, что в его жизнь, даже не постучав, так бесцеремонно ворвётся столько боли.       Словно просматривая старый не оцифрованный фильм, снятый любителем, Хосок видел, как он же медленно сворачивает в сторону своей улицы и встречается там с матерью, а в ту же минуту к дому Тэ подходит его отец. Дальше бурная ссора. Ничего нового или информативного. Тэхён всегда ругался с Чоном-старшим, да так, что полпосёлка слышало. Хосок даже усмехнулся. Вот не жилось же им мирно. Хотя это и не удивительно. Его отец — священник, такому смириться с «голубым» сыном в разы сложнее.       Отмахнувшись от своих мыслей, Хосок ещё раз посмотрел на ссору и лишь чудом устоял на ногах. Его отец, в порыве гнева, схватил кочергу сиротливо стоящую у камина, и сильно ударил ею Тэхёна по голове. Шок. Треск. Лужа крови. Одновременно с черепом Тэ трещину дала и дамба. Чем ближе был Тэхён к смерти, тем больше в воду погружается посёлок. Подобная синхронность показался Хосоку странной. Неужели…       Додумать до конца и всё сопоставить Хосоку никто не дал. Тэхён, вырвав из его груди сосуд, резко вернул тем самым к реальности. Подняв сосуд к небу, Тэ внимательно посмотрел на густую светящуюся массу, возникшую в нём, и довольно проговорил:       — Этого более чем достаточно. Тебе тоже немного нужно оставить.       В голове Хосока было столько вопросов, но он не мог решиться озвучить хотя бы один из них. Что сейчас произошло? То, что он видел — правда? Это всё реально? Как теперь жить, зная, что собственный отец убийца, а Тэхён дух их посёлка? Это что получается, он в прямом смысле интимно поимел город? К чему последняя мысль? Это явно же не главное!       Устав ждать от Хосока какой-нибудь реакции, Тэхён, бросив сосуд в воду, устало проговорил:       — Я же говорил, что всё будет быстро. Умирать не так уж и страшно. Особенно, если умирает лишь телесная оболочка.       — И что теперь? — всё же подал голос Хосок. — Кто умер-то?       — Поужинаем? Ты и умер. Нельзя же тебя без поминок отставлять.       — Это ты сейчас так шутишь? — не поверил своим ушам Хосок.       — Нет. Завтра много дел, тебе нужно набраться сил, — будничным тоном поведал Тэ. — Хотя… вкус еды ты всё равно не почувствуешь, подобное прерогатива живых.       — Я возвращаюсь в церковь, — тоном, не терпящим возражений, проговорил Хосок.       — Ну попробуй, — хихикнул Тэ.       Резко вскочив с земли, Хосок, стараясь ни на чём не заострять внимания, что есть сил бросился прочь. Он наотрез отказывался верить словам Тэ о своей кончине. Как он может быть мёртв, когда так чётко всё чувствует? Ему холодно, и он хочет есть. Да он живее всех живых, чтобы там всякие духи не говорили! Заметив дорогу, ведущую с горы, Хосок ускорился. Единственное, о чём он думал, так это о побеге. Чем дальше он будет от Тэхёна, тем спокойнее ему станет. Хватит. И так слишком много впечатлений для одного раза. Погребальный костёр — та ещё театральщина! И не лень же было?       Вдоволь налюбовавшись бессмысленной попыткой Хосока сбежать, Тэхён расслаблено сел на землю возле тлеющего костра и удовлетворённо прикрыл глаза. Правы были его создатели — отмщение действительно путь к покою, а затем и к перерождению. Негоже такому чуду как Тэхён долго прозябать в небытие. Пора основательно браться за работу, ведь посёлок сам себя не отстроит, а без него земное тело Тэ никак не получить. Но для начала хорошо бы решить все дела с Юнги. Иначе о новой мирной жизни не может идти и речи. Тот собственноручно разнесёт всё к чертям.       — Потерпи немного, — почувствовав, что он больше не один, прошептал Тэхён. — Сейчас Хосок набегается, и мы достанем тебя из-под воды. Вот Юнги-то обрадуется.       — Тебе не жаль Хосока? — тихонько спросил Чимин, садясь возле Тэ.       — Нет, я даровал ему великий дар, — гордо проговорил Тэ. — Ты опять всё водой залил!       — Он будет ему не рад, и не даровал, а скинул на его плечи половину своих обязанностей хранителя, — хмуро подметил Чимин. — Ну прости. Я не ты, перерождаться не умею.       — Да, ты просто настырный призрак, — весело рассмеялся Тэхён. — Вот Хосок обалдеет, когда вернётся и увидит тебя.       — Тэ, ты всё-таки злой.       — Я не злой. Кстати, через пару дней Юнги мне в ножки кланяться будет.       — Этому никогда не бывать!       — Сам увидишь.