петушиные бои в открытом космосе

вставай Роун медленно сжимает и разжимает ладони, когда начинает приходить в сознание. Туман в голове постепенно рассеивается прежде, чем он может открыть глаза и почувствовать, как мелкие песчинки сползают с его лица от малейшего проявления эмоций. Последнее, что он помнит: заходящий в каюту Инсон, и следом — яркая вспышка, как только он повернулся к кубку, что держал в руках. Что это было? Какое-то оружие? Иллюзия? Сон? вставай Роун пытается сосредоточиться на своих воспоминаниях и ощущениях, но стоит ему едва ухватиться за малейший просвет, как тот тут же ускользает из его пальцев, будто песок, что так ярко чувствуется на коже и под щекой, на лбу и губах, где-то под майкой и, кажется, в кроссовках... Роун не понимает, ему тяжело распахнуть глаза, чтобы понять, где он и что с ним. вставай Еле удаётся снова сжать ладонь и почувствовать в ней мягкий песок. Спустя мгновение у него наконец получается поднять веки. Медленно, почти болезненно. Перед ним — полотно песка и Инсон без сознания, так же лежащий всего в паре метров от него. Пытается протянуть руку, но тот лежит слишком далеко, чтобы удалось дотянуться из его положения. Роуну кажется, что он не слышит ничего вокруг даже тогда, когда сквозь боль удаётся встать на ноги. Мир кружится, перед глазами на какой-то момент темнеет и ему приходится ухватиться хотя бы за собственную голову, аккуратно прикрыв веки и стараясь сохранить координацию, а когда он их вновь открывает, понимает простую истину — он понятия не имеет, где находится. Вокруг песок, песок и, кажется... песок? Несколько непонятных расплывающихся объектов где-то на линии горизонта дают ему ровным счетом ничего, а горы, находящиеся приблизительно там же, слишком напоминают те, что есть на каждой подобной планете. Если это... планета? Роун ни черта не понимает. Это не похоже на Гавань, а на спутники Марса они точно не могли попасть. Есть ещё Венера и Меркурий, но это какой-то абсурд. Он морщится и слегка сгибается, резко прижав тыльные стороны ладоней к глазам — он никогда не мог бы представить, что думать настолько больно. Следом он проверяет наручную панель — она просто не работает. Рядом Инсон наконец издаёт набор невнятных звуков и поднимает голову, а следом начинает кашлять — кажется, наглотался песка. Чтобы суметь встать, ему потребовалось приложить примерно столько же усилий, сколько и Роуну. Состояние было схожее, только без резких всплесков головной боли, словно начинающий внезапно пульсировать оголённый нерв, до которого неаккуратно дотронулись, не позаботившись о какой-либо защите. Роуну очень хотелось бы неудачно пошутить про то, что голова болит от ума, а значит, сейчас он тут самый умный, но смещать фокус с поиска истины их положения не очень хотелось. — Где мы? — голос Инсона сухой и сдавленный. — Без понятия, — на его фоне Роун кажется довольно живым, но при этом, по ощущениям, он вот-вот упадёт замертво или как минимум проблюётся. Он смахивает с чужого плеча песок и осматривается. Место выглядит как огромная пустыня, похожая на ту, посреди которой располагается рынок Айрин, но местный песок более ярко-оранжевый, а небо темнее, и воздух как будто разряженный. Инсон кашляет. Роун хочет обернуться к нему, спросить, что такое, но его взгляд останавливается на фигуре вдалеке: предположительно, человек в белом плаще стоит достаточно близко, чтобы понять, что это не какой-нибудь монстр, но слишком далеко, чтобы идентифицировать личность — всё это начинает походить на солнечный удар. — Ты его видишь? — спрашивает Роун, не глядя пихая Инсона в плечо. — Кого? Роун оборачивается к нему, чтобы удостовериться, что тот смотрит в нужном направлении, но Инсон будто бы правда не понимает, о ком идёт речь. Роуну приходится повернуться обратно и в этот раз, чтобы убедиться, что он не сходит с ума и человек в белом плаще всё так же стоит где-то в песках. Так и есть — тот приглашающе махнул рукой, веля следовать за ним, и отвернулся, чтобы медленно направиться вдаль. — Пойдём, — Роун не хотел доверяться своей съезжающей крыше, но выбора, что делать дальше, ни у него, ни у Инсона не было совсем. Оставалось лишь слепо идти за фантомом в идеально белой одежде посреди грязного оранжевого песка. — Куда мы идём? Кого ты увидел, Роун?.. Ты ударился головой? — Инсон всегда отличался своей глупой любознательностью и чрезмерной болтливостью. Пожалуй, единственный, кто смог его поразить его же оружием — Кихён, «пёс», сумасшедший ублюдок и полный кретин (по крайней мере, именно так его описывает остальная часть их сомнительной команды). Возможно, это мог бы сделать и Давон, если бы хоть раз этого захотел. Вдвоём они больше похожи на шумный базар — сейчас с Роуном лишь часть, но лучше от этого ему не становится ни на секунду. Краем глаза он видит, как Инсон пытается оживить свою наручную панель, но ничего не выходит, та превратилась в бесполезный кусок металла. Вокруг них нет признаков дорог, но Роун ступает так уверенно, будто идёт по ровной поверхности, пока Инсон за ним периодически спотыкается и чуть ли не падает, хватаясь из последних сил за своего спутника. Песок местами невозможно глубокий и ноги проваливаются так, будто их вот-вот засосёт; Роун придерживает Инсона за руку, но старается идти ровно, глядя лишь на удаляющуюся фигуру в белом плаще. Он не знает, сколько они шли вот так, следуя за непонятным фантомом по однотипному пейзажу, но в скором времени песок перестал быть настолько глубоким, земля под ногами начала становиться всё тверже, а вокруг будто бы из ниоткуда выросли ржавые, сломанные, разбитые и полуразобранные самолёты давних времён. Роуну на ум пришло, что это какое-то кладбище техники, которая уже никогда не будет использована по назначению, но нигде не было ни единого обозначения или хотя бы намека на знак, чтобы примерно прикинуть, где они находятся. Надписи на самолётах отражались незнакомыми ему языками — здесь явно пригодился бы Тэян. Тэян. Как же его сейчас не хватает. Не только из-за того, что им сейчас не помешали бы знания в лингвистической области. — Ты знаешь, что это за языки? — спросил Роун, мотнув головой, отгоняя от себя давящие мысли о том, что он понятия не имеет, где они сейчас и как далеко от команды. Человек в белом плаще всё ещё шел впереди. Инсон внимательно осматривается, вглядываясь в каждую надпись, что попадается по пути на глаза, даже щурится в попытках что-либо разглядеть в отблесках на поверхности, но в конце концов вздыхает и мотает головой. Он выглядит довольно уставшим. Обычно долгие походы не так быстро его утомляют, но, вероятно, прогулки по рыхлому и глубокому песку дают о себе знать. (Вспомнив о солнце, Роун поднял голову, но на небе не заметил ни одного — лишь далёкие планеты, точечно разбросанные по небосводу; какие-то ближе, какие-то дальше, но почему-то они даже не кажутся реальными. Или хотя бы знакомыми.) Он подхватывает Инсона и даёт ему возможность опереться на своё плечо, чтобы идти ему стало гораздо легче. Человек в белом плаще даже не думает останавливаться. Роун пытается его окликнуть, но голос предательски садится, как только он открывает рот. Кладбище старой техники тянется бесконечно. По обе стороны от них не нужные никому самолёты возвышаются памятниками ушедших эпох, покрытые лишь ржавчиной, неизвестными растениями и пылью времени. Ни Роуна, ни Инсона эта картина совсем не пугала, скорее внушала неясную тоску, печаль и некоторую тревогу вперемешку с мыслями о невозможности предотвращения того, что изменить никак нельзя. Рой подобных мыслей казался уж слишком глубоким и непонятным. Они оба давно отвыкли от мыслей о чём-то глобальном, предпочитая проживать дни так, будто каждый из них грозит стать последним, поэтому появление таких размышлений даже в какой-то степени пугало. Однако, когда в скором (возможно) времени кладбище исчезло так же внезапно, как и появилось, сменившись очередными бескрайними просторами пустыни, подобное настроение ушло вместе с ним, будто его и не было. Странное облегчение нахлынуло на них глотком свежего воздуха — Инсон снова начал кашлять. Роун хотел было спросить, что случилось, но обнаружил, что человек в белом плаще остановился. Разрываясь между заботой о друге и желанием найти ответы, он понял, что голова начала болеть с удвоенной силой. — Я в порядке, — сдавленно сказал Инсон, будто бы прочитав чужие мысли. — Кажется, я так сильно вдохнул, что воздух попал в гортань. — И следом сдавленно рассмеялся, лишь через мгновение замолчав, но все же решившись озвучить вопрос: — Почему ты все время смотришь вдаль? Я ничего не вижу. Это странно. — Возможно, я просто схожу с ума, — Роун поддерживает его и с лёгкой улыбкой взъерошивает волосы на чужом затылке. — Мне кажется, нам надо идти в ту сторону. Почему-то не говорить Инсону про человека в белом плаще показалось довольно рациональным решением. Через несколько мгновений они продолжили свой путь, а незнакомец так и не сдвинулся с места. Он продолжал стоять и смотреть на них, повернувшись полубоком, будто бы ожидая. Замер недвижимой статуей. Роуну хотелось как можно скорее дойти и взглянуть на таинственную фигуру, что вела их сюда бог знает сколько времени, и казалось, что каждый шаг даётся всё труднее, замедляет, не давая толком ничего рассмотреть. Человек в белом плаще простоял, не шевелясь, всё то время, что Инсон и Роун к нему направлялись, и последний почему-то был уверен в том, что чужой взгляд направлен на него. Прямо в душу. ещё несколько шагов. Роун торопился, тянул за собой изрядно уставшего Инсона и свою головную боль, заставляя и его, и себя пересилить свои возможности, чтобы получить ответы на вопросы, безмолвно повисшие в воздухе с того момента, как он открыл глаза и обнаружил себя посреди бескрайней пустоты. Препятствием было лишь одно: готов ли кто-то на них отвечать. Когда до человека в белом плаще оставалось несколько метров, тот внезапно исчез, растворился в воздухе, будто его и не было. Последнее, что Роун успел заметить — лисий прищур и лёгкая довольная улыбка. На месте исчезновения незнакомца появилось здание. Старое и потрёпанное, будто не из этого времени, с ярко-красной вывеской «MOTEL» и сломанными ржавыми автоматами с газированными напитками — чем-то напомнило заправку Айрин. Выглядит оно так, будто должно дополнять ту самую заправку, как будто отдельно от неё оно выглядит незаконченным. Как два куска паззла. Несколько секунд Роун и Инсон стояли напротив него в небольшом замешательстве, будто пытаясь понять, стоит ли им заходить внутрь. По крайней мере Роун был точно в этом уверен — если человек в белом плаще хотел им его показать, значит, это, вероятнее всего, что-то очень важное: в лучшем случае они отдохнут и поедят. В худшем случае их там убьют. — Будь здесь Давон, он бы первым туда побежал, — прервал тишину Инсон. — Жаль, мне не хватает безрассудности и сил, чтобы поступить так же. — Нам необязательно бежать туда сломя голову. Если там кто-то есть, то мы, скорее всего, их напугаем, — вздохнул Роун. Когда они зашли, колокольчик над дверью тихо оповестил об их приходе. Внутри всё было довольно... обычно и немного непривычно. Не было никаких голографических панелей, кодовых замков, электронных систем: стойка, потрёпанное кресло, старый ковёр на деревянном скрипучем полу — интерьер будто из книжек по истории конца двадцатого века. Ещё и древний телевизионный экран на полке рядом с небольшим горшком с кактусом. Атмосфера внутри пропахла пылью и древностью, Роуну показалось, что он может провести рукой в воздухе и на его пальцах останутся грязные разводы. На стойке помимо бумажных книг и кружки, наполовину наполненной кофе, стоял небольшой звонок. Инсон, приободрившись от мысли, что они наконец отдохнут, подошел и нажал на него в надежде, что кто-нибудь точно отзовётся и они здесь не застряли в полном одиночестве на неопределённый срок. Раздался короткий «дзинь», который тут же умолк, растворившись в общей тишине. Некоторое время никто не подходил и Роуну показалось, что они тут в самом деле одни. — Да, дорогая сестра, уже иду, — человек появился за стойкой настолько внезапно, что осталось загадкой, откуда он вообще вышел, и искренне удивился, увидев перед собой явно не ту, кого ожидал; улыбка с его лица сошла довольно картинно и почти забавно. — Прощу прощения? Парень перед ними был ненамного старше и выглядел так, будто ограбил самый безвкусный магазин одежды в Гавани; его длинная рыжая чёлка спуталась и, судя по всему, он совсем не ожидал гостей. Слишком удивился. Даже чересчур. — Здравствуйте, — первым подал голос Инсон, сразу же подключивший все свои навыки социализации. — Не подскажете, где мы находимся и как отсюда перебраться на Гавань? Есть свободные шаттлы? Незнакомец медленно моргает и не говорит ни слова, только растерянно смотрит. В его глазах отражается совершенное непонимание ситуации и глубинный страх человека, застигнутого врасплох. — Может, подзарядка для наручной панели? — продолжает накидывать вопросы Инсон, совершенно не обращая внимания на чужую реакцию. Парень всё так же молчит, а спустя пару мгновений вздыхает и в ужасе прикрывает рукой глаза. — Плохо, очень плохо, — он мотает головой и кусает губы. — Что? — Инсон удивляется. — Что-то не так? В ответ снова молчание. Незнакомец так и стоит, поднеся ладонь ко лбу, ещё несколько долгих секунд, накаляющих обстановку не хуже абсолютной пустоты снаружи и одинокого кактуса на полке рядом с телевизионным экраном. — Позвольте представиться, — вдруг в руках парня материализуется трость, а затем он учтиво кланяется: — Минхао, и всё, что вы должны знать кроме этого — вас здесь не должно быть. Ещё до того, как Тэян и Давон пришли с не самыми лучшими новостями, но уже после того, как Вэнди появилась будто бы из ниоткуда и выбила из рук Луды пушки, чем разрешила довольно спорную ситуацию касательно того, как проще поступить, чтобы Луда никого не ранила, Сочжон тяжело вздохнула, закрыла лицо руками и заплакала. Никто не понял, что она плачет, ведь она часто так делает: стоит несколько мгновений, закрыв ладонями лицо, и молчит, даже не дрожит и не всхлипывает, не издаёт ни звука — Ёнбин всё равно знает, что так она безмолвно рыдает, лишь бы не показаться никому слабой, изображает театральную усталость от происходящего. Он вполне может её понять. Несмотря на то, что сейчас произошло, её имидж остаётся одним из приоритетов. Будет довольно глупо и стыдно, если она вдруг лишится уважения из-за того, что на момент слабости потеряла самообладание. Проще просто сделать вид, что устала. — Заходите все внутрь, — холодно, но достаточно громко сказала Айрин, открывая дверь заправки. — Вы можете обсудить это всё внутри, не распугивая потенциальных клиентов бесполезным сборищем с выяснением отношений на повышенных тонах. Как ни странно, её все послушались и нехотя побрели внутрь. Заправка достаточно большая, чтобы уместить такую маленькую, по её меркам, компанию. Айрин молча провожала взглядом каждого, кто заходил, следя за тем, чтобы никто не выкинул какую-нибудь глупость, и едва последний человек в лице извиняющего Шону прошёл внутрь, сердце Айрин предательски пропустило удар, именно тогда, когда Ёнбин подошёл к Сочжон и осторожно обнял её, позволив на короткий миг высвободить бурю эмоций, копившуюся в ней от осознания, что её обманывали. На это можно было не обращать никакого внимания, кольцо на пальце Айрин было знаком того, что всё в порядке и идёт своим ходом, но она слишком хорошо понимала, что произошло, чтобы не бояться природы проклятия, которое пало на Ёнбина после того, как ему «чудом» удалось спастись из лабиринта. Ничего в этом мире не даётся бесплатно, спасение жизни тем более. Чувство страха никогда не было так близко, чтобы схватить её за горло. Она лишь отмахнулась и зашла внутрь, закрыв за собой механическую дверь. А там Луду уже вовсю отчитывала Вэнди. — Ещё раз повторяю, — Айрин давно не видела её настолько оживлённой и взбалмошной; чаще всего она сидела за своими программами для усовершенствования звездолётов и шаттлов различных категорий, редко выходила, когда здесь было столько людей, а сейчас её настроение выглядит довольно забавно на фоне образовавшейся мрачной картины, — правило номер тридцать пять действующего свода: запрет на использование оружия на территории рынка без оборонительной необходимости. Луда, в свою очередь, сидела с низко опущенной головой и только кивала на всё, что ей говорили. Остальные тоже стояли довольно тихо, не смея что-либо сказать, как наказанные дети. Айрин это забавляло. Пожалуй, единственное, что могло поднять ей настроение хотя бы немного в данный момент. Из двери в оружейную вышла Сыльги и недоуменно обвела взглядом присутствующих — ей никто ничего не собирался объяснять. Может, из-за того, что молчание посчиталось лучшим выходом, а может, из-за того, что просто боялись получить по заднице за лишнее слово. Вэнди обязательно всё ей расскажет попозже, как только закончит. — Сочжон придёт и мы обсудим сумму штрафа, которую вы должны будете выплатить, а также количество сол, в которые вы не сможете приобретать оружие и некоторые запчасти в качестве компенсации... Айрин не стала дальше слушать, вся эта бюрократия — наименьшее, что её сейчас волнует. Она прошла мимо Сыльги, похлопав её по плечу, в оружейную и направилась в свой кабинет. Сейчас ей хотелось только упасть на кровать лицом в подушку и забыться на несколько часов, полностью отключив мозг и дать телу перезарядиться от напряжения, а мозгу — от стресса, который он пережил, когда Айрин решила не обращать внимания на слова Чангюна и пропустить их, будто они ничего не значат. Было бы глупо предполагать, что он соврал, чтобы получить свои ключи обратно. О таком не врут. О Нём не врут. Даже в коротком шаге от заключения или смерти. Это всё похоже на затянувшийся кошмар и Айрин не может придумать ни единого способа проснуться и вернуть всё обратно, может лишь бесцельно ходить по кабинету, раздумывая, что ей делать дальше. Её мысли могли улететь далеко за пределы возможного, пока она прикидывала, как вернуть то, что у неё забрали, как найти Того, кто это сделал, как заставить Его сделать так, чтобы она не осталась с разбитым сердцем, но всё это казалось невозможным в её положении, когда она всё это время была уверена, что Он умер, рассыпавшись в прах прямо у неё на руках и пообещав, что любая боль проходит. Айрин страшно представить, что эта боль никогда не пройдёт. Её обрывочные хаотичные раздумья прервал красный свет, озаривший весь её кабинет, осветивший лицо и отразившийся в глазах страшной вспышкой грядущего кошмара. На мгновение она замерла от испуга, пытаясь проанализировать, что именно произошло. Сейчас всё не как в тот раз с лабиринтом — это хуже, гораздо: загорелись сразу оба индикатора, не предвещающие ничего хорошего — чистое страдание и проникновение домой. У Айрин взгляд не мог остановиться ни на одном из них, мечась то к одному, то к другому в попытках понять, что ей делать в первую очередь. За неё решило короткое сообщение из Афин: «Двое». Айрин подумала: «О нет». И следом тяжело вздохнула — сейчас ей придется лететь к тому, кого она готова задушить голыми руками безо всякой объективной на то причины, но другого выхода у неё не было. Обычно для подобных встреч она приводила себя в порядок: укладывала волосы (каждый раз по-разному), подбирала одежду, обувь, делала макияж, но сейчас времени не было и ей вовсе не хотелось. Айрин лишь завязала высокий хвост и вместо халата накинула на плечи кардиган, даже не сразу заметив, что он вовсе не её. Осталось лишь закрыть двери — она махнула рукой и перед замками всплыли полупрозрачные печати, что тут же исчезли, будто она ничего не делала. Айрин улыбнулась. Иногда полезно практиковаться, чтобы совсем не забыть, каково это — когда материя рвётся, подчиняясь тебе. Жаль, что она так сильно хотела не быть обнаруженной чем-то иным, кем-то иным, что совсем забыла, сколько мощи скрывается в одних аккуратных движениях её рук. С её опытом для процедуры перехода не нужен был высокий навык, но она всё равно переживала, что промахнётся, поэтому, когда она закрыла глаза и распахнула их через мгновение, то с облегчением выдохнула и изменилась в лице, резко став более холодной и уверенной, такой, какой её всегда привык видеть... — Чонин, здравствуй. Названный, вальяжно сидевший на диване в гостиной с невероятным видом на внутренний сад и лес сквозь панорамные окна во всю стену, читал книгу и даже бровью не повёл от внезапного появления своей гостьи. — Здравствуй, сестра, — Чонин вздохнул, переворачивая страницу; всё-таки было что-то в древних бумажных книгах такое, что не давало ему от них оторваться, даже если это лёгкий роман о любви. — Чем обязан на этот раз? — Ты единственный, к кому я могу обратиться. — Даже так? — он усмехнулся, а затем всё-таки перевёл взгляд на неё и удивление на его лице отразилось моментальным закрытием книги в его руках. — Выглядишь плохо. Ему уже однозначно всё это не нравилось. Было страшно представить, что могло произойти ещё, помимо бегства Лухана, что могло испортить ему настроение и тем более заставить Айрин прийти к нему в таком неважном виде. — Мой внешний вид сейчас — не главное, — она обошла диван и направилась к бару с намерением достать оттуда бутылку чего-нибудь крепкого. — Если ты пришла, чтобы выпить подаренный президентом выдержанный виски, то у меня плохая новость. Мы его выпили с Сехуном и Тэяном, когда он у меня... гостил, — Чонин улыбнулся так невинно, будто в этой фразе не было ничего такого, что могло бы начать перепалку, однако Айрин только посмотрела на него своим характерно-серьёзным взглядом из-под бровей и ничего больше не сказала, лишь продолжила свою мысль. — Несколько минут назад у меня в кабинете загорелось два световых сигнала: один на Афине, второй — дома, и когда я говорю это, я имею в виду у нас дома, — она подчеркнула это «у нас» так, что Чонина пробрала дрожь. С каждым сказанным ею словом ему казалось, что становится только хуже. Световых сигналов из их дома не было уже очень давно, Айрин установила их у себя, чтобы отслеживать обстановку, но с каждым циклом их необходимость всё больше терялась... до сегодняшнего дня. Сейчас там внутри лишь Минхао и ещё кое-кто — Чонин обещал, что никогда не упомянет это имя в обмен на сохраненную память. — Мне сообщили из Афины, — продолжила она, — о том, что Юте плохо. Он сказал, внутри двое. — Кто? — Ему откуда знать? Он только чувствует, — Айрин достала бутылку случайного скотча и подхватила со стойки два бокала. — В общем... к сути. Она тяжело вздохнула и Чонин поймал себя на мысли, что совершенно не знает, как ей помочь в этой ситуации, что им в принципе делать сейчас, но наверняка у неё есть ответ и не самый для неё приятный, раз из всех возможных вариантов она выбрала прийти к нему. — Нам надо вернуться домой. Это решение далось ей нелегко. Столько усилий было приложено, чтобы закрыть его ото всех, забыть и научить её семью жить совершенно обычной жизнью без крупных планов на вселенные, и сейчас это всё идёт через полную задницу из-за... ошибки? Но чьей? Она возвращается в Гавань через двадцать минут после того, как телепортировалась оттуда, с надеждой, что за этот короткий промежуток времени не случилось ничего невероятного или страшного, последствия чего разгребать придётся ей, поэтому она была даже удивлена, не услышав никаких оглушительных взрывов снаружи, разве что громкий спор прямо у её двери. Да уж, было бы глупо предполагать, что во время нахождения трёх самых шумных групп клиентов в одном помещении ничего не произойдёт. — Слушай, Ёнбин, раз она закрылась на все замки, значит, решает какие-то важные вопросы или просто хочет подумать в тишине. У тебя ничего не щёлкает, когда ты так рвёшься к ней? — иногда Йери бывает просто невыносимой занозой в заднице со своей защитой интересов уже её семьи, и тут ей становится абсолютно плевать, кто такой Ёнбин и кем он приходится Айрин или кому-либо другому здесь. Айрин, стоя у дверей с другой стороны, только тихо усмехнулась. Конечно же, Ёнбин обязательно пришёл бы к ней, чтобы поговорить, объяснить и сказать, что он не понимает, что чувствует, или вовсе ничего бы не сказал, попытавшись действовать без великих чувств на одних лишь вине и стыде, и, возможно, никогда бы ей не сказал о том, что у него внезапно как будто вырвали сердце. В этом весь Ёнбин. Она бы и не требовала, и так знает. Вздохнув, Айрин распустила волосы, одним взмахом руки сменила одежду и намочила волосы, а затем открыла дверь и вопросительно посмотрела на Йери и Ёнбина, так, будто только вышла из душа: — Что здесь происходит? — её тон прозвучал холоднее, чем ей хотелось. — Твой жених, — начала Йери, а Айрин еле подавила в себе болевую судорогу, — так рвался к тебе, что из-за его стуков я чуть с ума не сошла. Айрин кивнула и перевела взгляд на Ёнбина. Сейчас он казался таким растерянным, совершенно беззащитным перед ней, потому что определённо не понимал природы того, что натворил с ним его спаситель. Было ли это спасение? Айрин может предположить лишь то, что ему предоставили выбор между командой и ей, или выбора не было вовсе — какой из этих вариантов более очевидный, она боится представить, но точно знает, что Ёнбин выбрал бы свою команду в любом случае. Никогда — её. — У нас проблема, — только и сказал он. От услышанного лицо Айрин удивленно вытянулось и всё, что она смогла сделать — это попросить дать ей минуту переодеться. Было бы намного проще, не приходись ей скрывать, кто она на самом деле, тогда никто бы не удивился, что она может одним взмахом ладони полностью поменять свой внешний вид, а так она вынуждена обыгрывать ситуацию так, будто идёт переодеваться, закрывая дверь на замок лишь для того, чтобы Ёнбин не зашёл к ней во время перевоплощения с не нужными в такой момент разговорами по душам. Когда они выходят в общее помещение, первый, кого замечает Айрин — Тэян, а в руках у него кубок, и ей приходится собрать все силы, что у неё есть, лишь бы не остановиться внезапно и не зависнуть одновременно от изумления и осознания ситуации. Сначала она думает: «Вот же живучий ублюдок», — а потом выдыхает и подходит ближе. — Роун и Инсон пропали, — объясняет Давон, стоя рядом с Тэяном, смотрящим на этот злосчастный кусок паршивого металла. — Вы везде искали? — задаёт глупый вопрос Айрин специально, чтобы потянуть время и дать себе передышку на подумать. — Конечно, — снова говорит Давон. — На нашем корабле первым делом обошли каждый отсек, Сочжон и Сольа обыскали свой, а Шону и Минхёк проверили у себя — их нигде нет. — И уйти они не могли никуда? — опять же, чтобы просто потянуть время, потому что выход из этой ситуации она нашла ещё пятнадцать минут назад за бокалом скотча. — Их наручные панели вне зоны, — цокает языком Джухо. — Будто вовсе пропали. Все в помещении начали обсуждать эту ситуацию, совершенно забыв о прецеденте с Лудой. Пропажа членов экипажа намного важнее, чем спор о том, кто виноват в сливе данных, по крайней мере сейчас — они чуть не погибли на Афине и почти потеряли капитана, конечно, совсем не хотелось бы через мизерный промежуток времени лишиться сразу двоих. Айрин это понимала, не стала их прерывать и докучать вопросами для отвода внимания, только задумчиво смотрела в одну точку. Голоса на фоне смешались в сплошной шум, а у неё в голове был лишь вопрос, где она допустила промах и каким образом один-единственный кубок мог стать причиной того, что сразу двое человек попали туда, откуда не могут выбраться ни одним из простых и известных способов. Из омута раздумий её вытянуло лёгкое прикосновение к плечу — Сыльги улыбнулась и указала на наручную панель. На запястье Айрин вызов от неизвестного. Она кивает в знак благодарности и уходит в другое помещение. (Ёнбин провожает её взглядом, думая о том, стоит ему идти за ней или нет, но в конце концов решает остаться.) — Говори быстро, — ей приходится создать вакуум вокруг себя, чтобы быть уверенной, что её никто не подслушает. На другом конце раздался раскатистый смех Чонина: — Такая серьёзная, как в старые добрые! Я скучал по этому, — он вздыхает. — Я сообщил ему, дело только за тобой. И на этом звонок прерывается. Айрин возвращается к остальным и видит, как с минуты на минуту грозит начаться новый спор уже о вине «псов» в пропаже Роуна и Инсона, и этот спор готова развязать только Луда, не надеясь на поддержку. Ей она и не нужна, когда она в довесок готова обвинить и Ченсяо. Нешуточная ссора назревает. Именно поэтому Айрин делает столь занятой и непроницаемый вид, когда подходит к Шону и сообщает, что ей нужен Чангюн для задания от господина Лэя. — Почему Чангюн? — вдруг спрашивает Джухо. — Разве господин Лэй сотрудничает с «псами»? Она ожидала этот вопрос: — Откуда мне знать? — она цокает языком и поправляет волосы в своей любимой отрешённой манере. — Не имею привычки задавать вопросы, когда мне готовы хорошо заплатить. В этом была вся она, её образ, который был подстроен специально под ту среду, где ей пришлось остаться, где ей оставаться комфортно. Однако даже несмотря на этот фасад, ответ про деньги — лучший из тех, что она могла сейчас предоставить. Вот за что она любила Шону, так это за то, что он никогда не задавал лишних вопросов. Просто кивнул ей, и затем — Чангюну, что сидел в углу со своим портативным компьютером. Тот лишь безразлично посмотрел на них обоих и встал, чтобы пойти за ней следом. Никакого поручения от Лэя, конечно же, не было. Первые несколько минут полёта в сторону главного здания Гавани прошли так, как и должны были, если бы её цель была именно такой, но как только заправка скрылась из видимого поля зрения, Айрин тут же повернула шаттл в противоположную сторону. Этот Чангюн даже внимания не обратил. Тот Чангюн, к которому она собирается обратиться за помощью, закатил бы скандал. Шаттл пошел на снижение всего через несколько миль к моменту, как они долетели до заброшенной аэростанции, которую всё никак не решатся отремонтировать и вернуть в эксплуатацию. Сейчас это сыграло Айрин на руку. Отличное место, чтобы спрятать шаттл, а потом вернуться за ним и сделать вид, будто они и правда были у господина Лэя и выполняли выдуманное поручение. Такой своеобразный побег был самой лёгкой частью всего обговоренного у Чонина плана. Теперь дело за самым сложным. Чангюн не проявлял ни капли интереса к тому, что происходит вокруг, даже не спросил, прилетели ли они уже или сделали по пути остановку — наверное, в этом были свои плюсы, что эта его версия не такая болтливая и наглая, но Айрин всегда думала, что, пожалуй, даже перестаралась. Она садится на корточки перед ним, когда он поднимает взгляд от компьютера, и мягко улыбается, наблюдая за ним, а в следующую секунду шлёпает его ладонью по лбу. Несколько мгновений ничего не происходит и непонятливый взгляд Чангюна отражается в её собственных глазах, но следом его выражение лица меняется, зрачки становятся уже и меняют свой цвет на красный — секунды спустя он моргает и всё проходит, изменился лишь его взгляд, ставший более хладнокровным и осмысленным. — Добро пожаловать обратно, змеёныш, — говорит Айрин и вздыхает. — Придётся немного помочь семье. Она берёт его за руку и мгновение спустя они оба растворяются в воздухе. — И потом он мне говорит, мол, главнокомандующий Ким, вы превышаете свои должностные полномочия... Представляешь? Это я-то? — Чонин хлопает себя по бедру и смеётся. — Подумаешь, воспользовался услугами пиратов... Я оказал огромную услугу всей Центральной станции этой просьбой. — Считаешь услугой то, что теперь Ким Ёнбин мёртв? — его собеседник усмехается и делает глоток бренди. Чужой блеск ярко-зелёных глаз исподлобья сверкнул достаточно неожиданно, Чонин уже и забыл, каково это — когда перед ним не скрывают свою истинную сущность из необходимости. — Честно говоря, я не знаю, что думать об этом, — вздохнул он. — Меня больше волнует то, что Айрин не сказала ни слова. Она даже не обвинила меня. Его собеседник ничего не успел ответить: рядом с ними появились Айрин и Чангюн — удивительно, что без внешних повреждений. Обычно им не нужен был повод подраться каждый раз, когда они появлялись в одном помещении. — Мы вас заждались, — улыбается Чонин и встаёт. Айрин закатывает глаза и тянет Чангюна за майку, чтобы тот встал рядом с ней. Тот всё ещё выглядел немного рассеянным, пытаясь прийти в себя сначала после открытия его подсознательной тюрьмы, а затем — от перемещения, которым, в отличие от той же Айрин, не пользовался достаточно давно, чтобы забыть, каково это. С каждой секундой, проведённой на своеобразной свободе, Чангюн будто заново познавал, как это — дышать и смотреть на мир. Все эти короткие освобождения из-за эмоциональных встрясок — ничто по сравнению с тем, как жизнь ощущается, когда Айрин собственноручно освобождает его от оков и выпускает всю его силу сразу, а не постепенно. С другой стороны, он всё ещё совершенно безоружен и почти бесполезен без ключей, которые ему, конечно же, не вернут просто так. — Здравствуй, Чангюн, — первым с ним решил поздороваться тот, кого он не ожидал здесь увидеть вообще. — Он здесь за тем, чтобы усыпить меня в случае, если я выйду из-под контроля? — Чангюн усмехнулся и отмахнулся от ладони Айрин, что всё ещё сжимала его майку. — Здравствуй, Мино. Кажется, мы с тобой давненько не пересекались даже в моём бессознательном состоянии, я прав? — Определённо, — Мино улыбнулся и вальяжно закинул одну ногу на другую. — Твой персонаж не вылезает из своей каморки неделями. — Не поверишь, я тоже, — иронично отозвался Чангюн и сел на диван, смерив взглядом собственную одежду и в отвращении цокнув языком. Айрин на это только вновь закатила глаза и щёлкнула пальцами, вернув ему его привычные вещи: рубашку с леопардовым принтом и рваные джинсы — всё в лучших традициях человеческой безвкусицы. Его другое «я» хотя бы миленько одевается. — А шуба? — спросил он обиженно. Она лишь тяжело вздохнула и щёлкнула пальцами снова, чтобы вернуть ему и отвратительную шубу с непонятным животным узором. Сейчас она готова сделать что угодно, лишь бы дитё радовалось, только бы не скандалило. Не в этот момент. — Давайте к делу, — сказал Чангюн, как только накинул на плечи свою шубу и занял ею половину дивана. — Начнём с того, что внутри — два члена экипажа Ким Ёнбина, Роун и Инсон, — сказала Айрин. — Об этом мне сообщили Давон и Тэян. — К слову о Ким Ёнбине, — перебил Чонин. — Почему ты не говоришь о его смерти? Воцарилась тишина. Айрин поджала губы и молча посмотрела на кольцо у себя на пальце. Она не собирается его снимать, что бы ни случилось. За короткий день от пылкого внезапного признания и желания быть вместе до конца к тому, что она потеряла всё одним махом — как жалко, вероятно, это наказание за то, что она привыкла, что всё идёт по её плану и такие внезапные подарки судьбы скрывают нож в спину за красивой обёрткой. — Потому что он жив, — ответила она и почти вымученно улыбнулась, а после не дала никому и слова вставить, снова заговорив: — А то, как он выжил, другой вопрос. — У меня есть предположение, прежде чем Джухён скажет нам это, — Чангюн облокотился на диван. — К сожалению, я помню всё, что делает другой «я», и то, что он видит, я тоже помню. К слову, у него такой хорошенький коллега по экипажу, а этот безвольный придурок не может вообще ничего сделать, чтобы ответить... — Ближе к делу, Чангюн, нам неинтересно слушать о том, как ты нашёл себе новое увлечение, — устало протянул Чонин и закрыл глаза. — Зануда, — тот поправил волосы. — В общем, один раз я видел его. — Его? — Мино поправил очки и засмеялся, сразу поняв, о ком идёт речь. — Быть не может. — Вот только не тебе говорить об этом, — Айрин повернулась к нему и указала на него пальцем. — Позавчера я получила букет маков с предупреждением. Что он тебе сказал? Мино, в этот момент делавший глоток скотча, подавился и закашлялся: — Я не присылал тебе букет. — Но отправление было с Центральной станции. — Я тоже видел тебя с букетом, но не придал этому значения. Думал, ты кого-то захотел усыпить в очередной раз, — Чонин пожал плечами. Снова наступила пауза. Все четверо обменялись недоуменными взглядами. — Только не говорите мне, что он под видом Мино решил прислать мне букет с предупреждением, сделав так, чтобы его точно заметили в таком виде? — Айрин нервно рассмеялась. — Глупость какая. На этой ей никто ничего не ответил. Если он решил заявить о себе таким образом, то это однозначно не сулит ничего хорошего ни для кого из них. Тем более после того, как все видели его смерть своими глазами. — Вернёмся к главному вопросу, — не дождавшись чьей-либо реакции и наконец вернув себе способность более-менее здраво мыслить, Чангюн решил заговорить: — Мы уже выяснили, что я слышу, вижу и помню всё, что делает другой «я», поэтому, раз уж мы про него заговорили, у меня назрел один вопрос. — Он повернулся к Чонину. — Ответь мне честно, Чонин, почему ты послал своих «псов», и меня в том числе, конечно, на Афину вместо того, чтобы полететь туда лично? Только без отговорок! — Он шикнул на него, понимая, что тот тут же начнёт выдумывать миллиард причин, почему сделал именно так. — Я знаю, что дело не только в твоём страхе перед генералом Лу, не заставляй меня заклеивать тебе рот. Озлобленно выдохнув, Чонин цокнул языком и на мгновение обернулся к окну, выходящему на сад, и когда его взгляд коснулся бережно выращенных Сехуном цветов, черты его лица постепенно смягчились. — Я не смог войти в атмосферу. — Я тоже, — поднял руку Мино. Айрин опустила взгляд: — И я. — Именно об этом я и говорю, — Чангюн развёл руками. — Своё присутствие на Афине могу объяснить лишь тем, что настоящий «я» был запечатан, и так как я среди вас самый умный и сообразительный, то, что вы не смогли проникнуть в атмосферу, натолкнуло меня на мысль о том, что побег Лухана был спланирован. — О... — смог лишь выдать Мино. С каждым его словом ситуация становилась, кажется, всё поганее и поганее. — Когда Ёнбин появился в Гавани, — снова начал он в расслабленной манере, — на нём был такой чёткий отпечаток его силы, я бы не спутал ни с чем. Он ощущался даже сквозь печать. Он встал, чтобы подойти к барной стойке на импровизированном подиуме. За это время никто ничего не сказал: Мино проследил за ним взглядом, Чонин пустыми глазами уставился на собственный бокал, а Айрин — в окно. Никто из присутствующих не хотел говорить о том, что происходит прямо сейчас. — Однако я не считаю, что в перемещении Роуна и Инсона виноват он, — Чангюн сделал глоток бренди и с громким стуком опустил бокал на стойку. — Тогда кто? — спросил Чонин, не отрывая взгляда от своего бокала. — Это ты мне скажи, — он дождался, пока тот обратит на него своё внимание и только потом продолжил, — почему на кубке, который был в руках у Тэяна и обнаружился после пропажи Роуна и Инсона, остался отпечаток твоей силы? — Чангюн специально выделил «твоей» и посмотрел на него с таким вызовом, что показалось, будто его глаза вновь стали красными. — Что? Какой ещё кубок? Я... — Но знаешь, что меня ещё больше интересует, Кай? — он не дал ему договорить и иронично улыбнулся. — Почему отпечатки твоей силы не только на голове у Тэяна, но и по всему его телу? Ничего не хочешь рассказать мне и остальной семье? Нам очень любопытно послушать. Бокал в руках Чонина лопнул в ту же секунду. — Чангюн, я могу задушить тебя голыми руками и без сил, которые у меня отняла Джухён. Он поднялся, не сводя с него суровых глаз и даже не обратив внимания, что с его ладоней капает кровь. — Воу-воу, биг бой, ну-ка, — Мино отставил свой бокал и встал, чтобы подойти к нему ближе. — Сядь обратно, карманный душитель. Его голос всегда был слишком успокаивающим, слишком мягким и приятным, чтобы не послушаться, даже зная, что это не личная воля, а фактически приказ. Всё, что просит Мино, всегда исполняется, и лишь из-за того, что силы у него никто никогда не отнимал — не имел права. Он аккуратно взял ладонь Чонина в свою и раскрыл её раной вверх, а второй медленно провёл над ней — из-под его пальцев посыпался белый блестящий песок, плавно оседая по контурам и закрывая собой всю поверхность. Чонин любил наблюдать за тем, как Мино лечил раны, это успокаивало и заставляло на момент расслабиться; именно это он и позволил себе сделать, когда Мино что-то нашептал, а после легко сдул весь песок, что тут же испарился в воздухе, будто его и не было. Ладони Чонина остались в крови, но без повреждений, а осколки бокала и кровь были убраны снова лишь благодаря Мино и ловкости его рук. Иногда он был довольно экстравагантным, но в основном никто не был удивлён, что именно он становился той стороной, что разрешала конфликты в этой семье. — Дорогие братья и сестра, — начал Мино спокойно, как только вернулся на своё место и снова взял бокал. Стоило ему отойти, как Чонин словно очнулся от транса и проморгался, а потом глупо посмотрел на свои ладони. — Убери этот тон, меня в сон клонит, когда ты так разговариваешь, — показательно зевнул Чангюн. — Хорошо, — Мино лишь улыбнулся, но тон его голоса и правда стал менее тягучим. — Всему есть вполне логичное объяснение. Не секрет, что Кай собирает куски своего ключа, которые были разбросаны по всей галактике лично тобой, Джухён. У него остался лишь маленький кусок артефакта в виде чипа, из которого он черпает силу, чтобы не дать Сехуну умереть без его оригинала. Когда господин Ю Тэян здесь гостил, насколько мне известно, он какое-то время был подвергнут воздействию этого чипа, что привело к определенным изменениям в его сознании. Скорее всего. Не то чтобы я активно наблюдал за экипажем Ким Ёнбина, но мне стало интересно, как Тэян будет себя чувствовать в другой обстановке вдали от источника силы. Сразу скажу — плохо. Ему снились кошмары и его тело полностью пропиталось силой, исходящей от Кая в целом, несмотря на её отсутствие у него. Ну, знаете, как салфетка от воды, что-то вроде. Я не очень хорош в сравнениях. Чонин облегчённо выдохнул, но тут же поджал губы — то, что Тэяну снились кошмары, очень плохо. Нужно будет исправить эту ситуацию, только как... — С другой стороны, — Мино продолжил уже в ироничном тоне, — мы также знаем и то, что Кай неравнодушен к миленьким парням, поэтому я не удивлён, что этот отпечаток остался буквально везде. — Он умолк и рассмеялся, глядя на то, как Чонин медленно краснеет, а после, когда он удовлетворил собственные маленькие потребности в издевательстве над очередным членом семьи, его голос стал более серьёзным. — О кубке могу сказать лишь то, что он слишком долго был рядом с Тэяном, а также на корабле, который довольно долго простоял у Кая во время операции по поиску ещё одной части ключа, и просто впитал в себя всю силу. Исходя из этого, я всего лишь предполагаю, что кубок и есть причина того, почему Роун и Инсон оказались у нас дома. — Ты так много и занудно говоришь, — выдала Айрин, а после зевнула, — но это звучит логично. Я соглашусь, пока мы не войдём туда и не выясним реальную причину, но не удивлюсь, если ты опять окажешься прав. Мино только развёл руками, улыбнувшись. — Теперь я понял, что за точка была на моей карте с местонахождением корабля «эс-эф», — Чонин раздосадованно цокнул языком и легонько ударил себя по лбу. — Это не часть моего ключа, я без понятия, что это и откуда. — Это тоже часть ключа, — вмешался Чангюн. — Она принадлежит Марку. Чангюн знал все ключи как свои пять пальцев, даже в запечатанном состоянии он мог почувствовать каждый осколок, каждую частичку от артефактов, которые соединяются в его собственное творение. Ни одно заклинание не могло отобрать у него то чувство, которое понимал он, но не понимал его другой «я», существовавший вместо него и не осознавший весь масштаб власти, которую может получить, впитав совсем немного силы... Да, Айрин хорошо позаботилась о том, чтобы он не приближался к таким опасным для хрупкой печати объектам — она могла запечатать человека, но не могла запечатать бога, и в этом была вся проблема. А ещё она была в том, что Чангюн прекрасно осознавал, что свою силу он вернёт на жалкие пару дней дома. Глупо было бы предполагать, что оказанная им услуга так задобрит Айрин, что она закончит со своим боем с тенью и даст им свободу. Возможно, было бы не так плохо, забери она у него только силы, но не память, но она этого не сделает по одной простой причине: Чангюн умнее всех в их жалкой семейке и найдёт способ вернуть себе ключи быстрее, чем кто-либо успеет сказать хоть слово. Во всяком случае, план был довольно прост: они должны были войти, осмотреть обстановку, понять, что именно произошло, вытащить Роуна и Инсона и залатать брешь — на словах всё звучало довольно легко, на деле понять было сложнее. На подготовку к перемещению у них было несколько минут, время и без того поджимало, учитывая, что значительную его часть они потратили на обсуждение того, что у них есть на руках сейчас. «Дела на Сатурне, не будет несколько недель. Чангюна не будет столько же, передай Шону». Именно такое сообщение отправила Айрин для Сыльги, когда собралась с мыслями о том, как сообщить, что она внезапно пропадёт вместе с Чангюном на такой долгий период. Чонину в этом плане проще, всего-то поговорить с Сехуном и оставить все дела на него, а Мино легче ещё в два раза — никто не удивлялся, что он мог надолго пропасть, он всегда мог это скомпенсировать чем-то вроде отлично выполненных поручений или неожиданных крупных сделок. Айрин вздохнула и потёрла переносицу. Хотелось написать Ёнбину, что им нужно будет поговорить, хотелось обязательно ему потом всё объяснить, сказать, что она всё понимает и найдёт способ это исправить, что всё в порядке и она не винит его за то, что так произошло, но в последний момент осеклась и стёрла короткое «Я тебя люблю», отправила только просьбу проследить за Йери, со всем остальным должны справиться девочки. — Джухён, — голос Чонина в пустой гостиной отбился эхом от стен. — Что тебе нужно? — она даже не оторвала взгляд от отправленного Ёнбину сообщения на наручной панели. — Верни мне силы, — он звучит почти жалко, когда просит об этом, когда подходит ближе и становится за её спиной. Айрин может угадать его умоляющий взгляд, даже не посмотрев на него. — Пожалуйста... — Чтобы что? — она повернулась к нему с вопросом в глазах. — Чтобы ты начал тратить истощающиеся запасы энергии на человека? Чтобы заставить Юту страдать каждый раз, когда ты будешь перемещаться? — Не моей идеей было дать ему человеческий облик, — Чонин судорожно выдохнул и тут же пожалел о своих словах. — Нет, этого не будет. Я знаю, что в какой-то момент ты просто сойдёшь с ума и переместишь Сехуна туда, — она отмахнулась. — Мы не мож... Айрин хотела было отвернуться совсем и не слышать больше ни слова, но даже не успела договорить, как в её брюки вцепились чужие пальцы, а ей пришлось снова обернуться к нему и увидеть, как Чонин падает перед ней на колени, склоняет голову и цепляется за ткань её одежды так сильно, что, кажется, вот-вот порвёт. — Пожалуйста... — его голос становится тише. — Молю, Джухён, хотя бы немного. Я не хочу, чтобы он умер. Чонин никогда не плакал. Ни при ней, ни при ком-либо, ни в одиночестве, но сейчас, когда он стоит абсолютно беспомощный, жалкий, и просит её дать то, чего она его лишила... Больше не скованная отсутствием проявления силы, Айрин слышит, как его слеза падает на безупречный мягкий ковёр и растворяется в его ворсе. — Я не заберу его туда, он не сможет жить вечно, — голос Чонина будто сел совсем, слышно, как он старается не сломаться ещё больше. — Я просто... не хочу, чтобы его жизнь оборвалась сейчас. Ради него я готов на что угодно. Для такого, как он, нет ничего хуже жалости, и дело даже не в том, что это касается построенного им имиджа. То, как он пресмыкается, просит, умоляет, стоит на коленях — это не то, что Айрин было нужно, она бы предпочла, чтобы он был твёрд в своих намерениях, кричал, угрожал, ненавидел, разносил всё к чертям в этой гостиной, но человеческая жизнь с любовью его так сильно изменила, что его совсем не узнать. Айрин находит в этом свой плюс, но ощущение, что это совсем не то, чего ей хотелось добиться, никуда не исчезает. — На что угодно? — она склоняет голову набок, а Чонин поднимает на неё совершенно измотанный взгляд с застывшими в уголках слезами (она бы хотела видеть в нем знакомую ненависть и желание её придушить, но не покорное согласие). — Тогда пообещай мне, что убьёшь Чангюна, если он решит нарушить наш договор. У Чонина нет выбора, он кивает. Перемещение — это самая сложная и нелюбимая часть у каждого из них, потому что система ключей настолько несовершенна, что никогда не знаешь, на что именно приземлишься. Это может быть кровать, а может пол или вовсе дерево в тропическом лесу, потому что всё зависит лишь от мира того, кто его создал. Когда Чонин и Айрин переместились с помощью её ключа (красивого, не очень большого и в стиле совсем уж старых ключей от замков или сундуков, с красным камнем посередине), то упали прямо на кровать в созданном ею маленьком мире из комнаты, забитой разным хламом, с выходом на балкон и видом, который она раньше меняла так, как ей хотелось. Сейчас снаружи располагался хвойный лес с рекой, переливающейся в лучах заходящего солнца. Чонин скулит, когда понимает, что его приземление оказалось не самым приятным. Он рухнул на книги и ударился локтем, а Айрин приземлилась на подушки. Кровать здесь достаточно большая, чтобы уместить минимум четырёх человек. — Когда ты в последний раз здесь была и убиралась? — в попытках встать Чонин поднимает клуб пыли и начинает кашлять. Он уже и забыл, что даже здесь иногда требуется уборка. — Не помню, — она почесала нос и встала. — В человеческом мире слишком много дел, чтобы вспоминать заходить сюда не только для визитов к Минхао и проверки замков. Точно... замки. Чонин забыл ещё и о том, что они вместе решили отгородиться от общей проблемы и вместо убийства запереть психопатку за сотней печатей, замков и прочим дерьмом, что не даст ей выбраться. Не то чтобы это был надёжный способ, но пока она здесь столько времени и никакой катастрофы не случилось, всё в порядке. — Сядь, — тихо скомандовала Айрин и встала напротив него. Чонин собрал все человеческие силы в этом теле, чтобы поднять себя и наконец разглядеть то, чего так давно не видел: хвост, нервно бьющийся за чужой спиной, и когти вместо ставшего привычным красного маникюра — был ли он готов к тому, что он дома? Нет, никогда не будет, с тех пор, как у него отобрали возможность сюда возвращаться. — Хвост тебе идёт. Не думала о том, чтобы оставить его и в человеческом мире? Так проще понять, в каком ты настроении, — он глупо смеётся и тут же получает этим хвостом по лицу. — Эй!.. Я же сказал, удобно. На это Айрин только качает головой и наклоняется к нему, чтобы обхватить его лицо ладонями. Честно сказать, Чонин определённо скучал по тому, какой нежной и мягкой она с ними бывает, как может успокаивать одним прикосновением. В эти моменты забывалось то, что этим же прикосновением она может спокойно убить. Лучше не думать об этом. Всё, что он ощущает сначала — лёгкое покалывание в тех местах, где её кожа касается его, даже немного приятно, но спустя мгновение его виски пробивает острая боль и он рефлекторно зажмуривается. Боль не чудовищная, просто довольно резкая; у него достаточно высокий болевой порог, чтобы без криков и судорог вытерпеть подобную пытку, но сказать, что эта процедура давалась ему легко — соврать. Чонину сложно сказать, сколько прошло времени, но каждый пульсирующий удар по вискам отдавался всплеском энергии в его теле, которая в какой-то момент сосредоточилась в спине и выстрелила абсолютно неожиданно, так, что он не смог к этому подготовиться хотя бы морально. Это было невыносимо больно, до такой степени, что все звуки, другие ощущения, запахи и даже мысли исчезли на несколько коротких мгновений, в которые он смутно ощутил, как по спине стекает тёплая кровь — и после сразу же растворился в, по ощущениям, пелене скорой смерти. Следующее, что он услышал, когда боль медленно, почти вязко начала утихать, а ладони Айрин исчезли с его лица — падение, судя по звуку, лампы и, кажется, картины. Он обернулся и, увидев большие чёрные крылья с мягкими перьями, сначала не поверил глазам, а через секунды замешательства тепло улыбнулся. Родные, они аккуратно лежали прямо за его спиной, и он никак не мог на них насмотреться. Это всё ещё не казалось достаточно реальным, чтобы поверить — он дома и его сила течёт по венам, приятно отдаваясь чувством абсолютного всемогущества. — Ты сбил мою любимую картину и лампу, которую я украла в Лас-Вегасе в одном из миров в пятьдесят третьем году, — Айрин закатила глаза. — А ещё измазал всё своей кровью. — Я не виноват, что ты забыла, насколько большие у меня крылья. Мы могли выйти на твой балкон, — Чонин пожал плечами и улыбнулся, эти вещи его сейчас волновали меньше всего. Та лишь цокнула языком и отвернулась: — Нам пора, я не хочу, чтобы Роун и Инсон сошли с ума раньше, чем мы их найдём. Нам повезёт, если они оказались недалеко от Минхао. — Знаешь, может, мы с тобой и редко видимся, но иногда я представляю, как ты живьём сгораешь со вспоротым животом на одном из шпилей цитадели Центральной станции, — Чангюн, полностью мокрый и в песке, ругается так громко, что его слышно ещё до того, как Айрин и Чонин выходят. За дверью в коридоре перед ними предстаёт великолепная картина: Чангюн отряхивает свою мокрую шубу от песка и вздыхает, пока рядом с ним Мино закрывает комнату на ключ, — обычный брелок с какими-то смайлами, блёстками и ещё чем-то непонятным, такие продавались в начале нулевых на Земле много где, — а затем оборачивается и легко и безмятежно улыбается, будто бы он не знал, где именно они окажутся и что Чангюн наверняка упадёт лицом прямо в воду и песок на пляже самого Мино. На самом деле, он очень любил менять обстановку в своем мире, как ему заблагорассудится: в этот раз ему захотелось обустроить у себя камерный пляж с пальмами, мягким белым песком и тёплой водичкой, ну, и кучей ракушек в качестве эстетического бонуса. Как же неожиданно в его личную комнату решили нагрянуть гости... Кто бы мог подумать. Его преимущество состояло в том, что, в отличие от остальных, Мино прекрасно ориентировался в собственном пространстве и всегда приземлялся там, где хотел, а не там, где велит удача. Не учёл он этот факт, не оповестив Чангюна, специально или нет — по его невинной улыбке сложно определить. — Замечательно выглядишь, — отметил Мино, когда наконец заговорил, обратив внимание на крылья Чонина. — О, — Чангюн тоже отвлёкся, чтобы посмотреть, — давно я их не видел, с ними наконец-то выглядишь полноценным. — И усмехнулся. — Да уж, я уже и забыл, как вы, парни, здесь выглядите, — Чонин почесал затылок, на фоне остальных он выглядел довольно... человечно. Мино всегда шли рога, на которых чаще всего висели какие-нибудь цветы, бусы или любые другие украшения, которые ему вешала... та самая «психопатка», о которой Айрин запретила даже думать, а после он начал вешать их сам, по памяти или просто нравилось, как смотрится. Сейчас рога были пусты. По сравнению со всеми Чангюн был наименее человечным: чешуя почти по всему телу, змеиные глаза, которые здесь не было надобности скрывать, и раздвоенный язык — последнее наверняка понравилось бы одному розоволосому засранцу, это уж точно. — Ребят, это всё, конечно, здорово, но нам надо идти, — вздохнула Айрин. — А мои ключи? — Чангюн наконец перестал отряхивать свою шубу и просто щёлкнул пальцами, очистив её от всего песка и высушив себя заодно, а после обратил взор на Айрин. — Мы как раз за ними. Длинный тёмный коридор, типичный для какого-нибудь сомнительного многоквартирного дома, не внушал ничего, кроме чувства, что они наконец дома, но видок здесь стоило бы обновить. Еле-еле горящие, то и дело моргающие лампы явно нужно заменить на что-то более надёжное, а обшарпанную краску на стенах можно было освежить одним щелчком пальцев, но на лишние комментарии Айрин то и дело советовала замолчать и не говорить ерунды, потому что не им решать, как здесь всё будет выглядеть. В какой-то момент они останавливаются у поворота, ведущего, казалось бы, в никуда — где-то на середине дальнейший путь обрывается, сокрытый кромешной тьмой, от него будто веет холодом. Айрин долго смотрит в эту пустоту без единой эмоции на лице и её ладони начинают сжиматься в кулаки. — Может, замуруем этот коридор наконец и забудем об этом? — предлагает Чангюн. — В нём ни одна дверь не используется. — Может, замуруешь свой рот? Было бы славно, — Чонин закатывает глаза и едва заметно дотрагивается кончиками пальцев до ладони Айрин. Она, будто очнувшись от морока, расслабляется и почти сразу продолжает путь, на одно лишь мгновение ответив на небольшую заботу таким же коротким прикосновением — это было что-то особое, личное, семейное, то, что не заберут у них даже годы обид. Они проходят ещё несколько десятков метров по коридору с отклеивающимися обоями, пожелтевшими пятнами разводов на стенах, полу и потолке, раскачивающимися люстрами и прочими пугающими деталями из страшилок, но никто на них не реагирует даже тогда, когда за их спинами падает картина. Это Чонин сбил крыльями. В тот момент они останавливаются лишь на секунду, чтобы оценить легко устраняемый ущерб и увидеть виноватую улыбку, а после продолжают свой путь, пока не доходят до выделяющейся своей чистотой двери с красивой символической вывеской «Служебный персонал». — Ждите здесь, — сказала Айрин, а затем открыла замок возникшим в её руке ключом и вошла внутрь, закрыв за собой дверь с громким хлопком. Некоторое время не происходило, в общем-то, ничего. Чангюн от скуки даже предложил Мино высыпать на пол песок, чтобы они хоть построили какие-нибудь башенки по приколу, но тот лишь ответил, что влетит им всем, потому что здесь его песок не уберётся одним щелчком пальцев. Через несколько минут полной тишины, проведенной в рассматривании крыльев Чонина с редкими комментариями Чангюна про пыль в перьях и прочую дрянь, за дверью послышался непонятный шум. Невнятный и далекий, с каждой секундой он становился всё громче и отчетливее, но стоило ему достичь пика, как дверь распахнулась, выпустив Айрин, полностью покрытую какой-то жижей, и она тут же устремилась обратно к двери, чтобы как можно быстрее её захлопнуть. Чангюн, на удивление, первым сообразил, что стоит ей в этом помочь. К счастью, силы их двоих хватило, чтобы закрыть дверь на замок. Отвратительная слизь капала с её одежды, кожи, хвоста и волос прямо на пол. Она попыталась отряхнуться, но чуть не забрызгала остальных и лишь вздохнула. — Малышка Гидра соскучилась? — Мино беззлобно усмехнулся. — Даже слишком, надо почаще её навещать, — Айрин лишь с досадой помотала головой, а Мино, в свою очередь, хлопнул в ладоши и её внешний облик вернулся к изначальному виду, как будто она внутрь и не заходила. — Спасибо. Он только поклонился. — Ключи, — сказал Чангюн таким по-детски требовательным тоном, что это вызвало у неё улыбку, и вытянул руку. — Волшебное слово, — Айрин прищурилась. Его змеиные глаза зло блеснули: — Ключи. И она лишь цокнула языком: — Ладно, — а после отдала их. План был предельно прост: достать этих двоих, ввести их в транс и доставить обратно, а потом, при большой удаче, постараться убрать последствия этих манипуляций — на словах это правда не выглядит слишком сложно. На деле же их общий энтузиазм подкосился примерно в тот момент, когда они оказались напротив мотеля посреди бескрайней пустыни с одним-единственным шоссе в никуда. Минхао как-то раз сказал, что от скуки решил пройтись по нему и узнать, как далеко в это бескрайнее ничего его заведёт. Оказалось, дорога вернула его обратно к мотелю, и история повторилась даже тогда, когда он решил пойти в другую сторону. «Цикличность, отсюда просто не сбежать», — заключил он и пожал плечами. Его личная маленькая тюрьма для восстановления. Здесь ему всегда было скучновато, а теперь собралась почти вся семья и двое непрошеных гостей. — Нам стоит поторопиться, — сказал Мино, глядя на собственные часы, которые всегда были слишком точны, где бы он ни находился. — Да, — вздохнула Айрин и пошла самой первой. Внутри ничего не поменялось с того момента, как она здесь была в последний раз, чтобы навестить Минхао: всё тот же интерьер американских придорожных мотелей конца двадцатого века, которые она сама так любила посещать ради эстетики, в которую была влюблена лишь она; всё тот же кактус, всё те же потрёпанные шторки на окнах с жалюзи, всё та же пыль на мебели — она будто отсюда и не уходила. Только вот... — Джухён! — голос Минхао раздался внезапно громко, когда она отвлеклась на фоторамку за столиком регистрации, будто зная, кто именно запечатлен на фото. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — Он резко переводит взгляд ей за спину и на мгновение его лицо омрачается легким отвращением: — И остальную семью, конечно же. — Неужели что-то случилось? — с притворным удивлением спрашивает она в издевательском тоне. — В противном случае ты бы не пришла и не привела бы с собой целый коллоквиум, — Минхао раздражённо выдыхает и устало прикрывает глаза ладонью. — Я думал, с ума сойду... Развлекать людей настолько энергозатратно, я уже и забыл, что с ними может быть не очень весело. — Что с ними? — Они в порядке, — он махнул рукой и снова выдохнул. — Максимум, что их ждёт после того, как они выберутся отсюда — головная боль. Возможно, кратковременные галлюцинации и сонливость первые несколько дней. В остальном им повезло, даже слишком... — Мне не нравятся нотки сомнения в твоем голосе, — Айрин насторожилась и внимательно посмотрела на него. — Тот, что повыше, Роун, сказал, что их как будто привёл сюда человек в белом. Мол, они какое-то время шли через кладбище самолётов, — Минхао вдруг побледнел. — Ты же не думаешь... — Что их провёл кто-то очень сильный, потому что кладбище самолётов отсюда в двух днях ходьбы? — Айрин усмехнулась, но за этой усмешкой не скрывалось ничего хорошего. — Не знаю, у меня не так много вариантов, кто бы это мог быть, но я не хочу это сейчас обсуждать. Нам нужно вытащить Роуна и Инсона и снизить риски до минимальных, поэтому я их отвлеку, а ты, Мино, их усыпишь. Быстро. Тот лишь кивнул. Ему не нужно было повторять дважды. Всё должно было пройти гладко, потому что в их тандеме по-другому и быть не может. В плане Айрин значилось, что она должна была зайти к ним, будто до этого у них было какое-то важное дело, так, чтобы это было похоже на насыщенный обрывочный сон, где локации, персонажи и события сменяются достаточно быстро, чтобы не задаваться вопросом, реально ли происходящее — они не вспомнят и половины из того, что с ними здесь приключилось, а это главное. Ей не пришлось долго думать над чушью, которую она собиралась нести перед этими двумя, что сидели на диване в «Комнате отдыха». Достаточно было начать разговор про поставку, применить немного собственной силы — и вот Инсон уже вклинивается в разговор, принимаясь обсуждать несуществующие заказы и клиентов, пока Роун сконфуженно вслушивается в их диалог в попытках понять, что происходит. Именно в этот момент в дело вступает Мино, аккуратно пробираясь песком под их ноги, загоняя песчинки вверх по дивану к их рукам и мягко, незаметно обволакивая обоих сонливостью. Песок еле ощутимо поднимается к лицу, глазам, постепенно размывая обзор и погружая в сон, пока Айрин продолжает говорить о поставках, как будто не замечая ничего странного. Можно было выбрать вариант попроще и вырубить их, даже не заходя в комнату, но нужна была достаточно правдоподобная версия, чтобы эти двое клюнули на удочку — события в пустыне и на кладбище самолётов ещё можно искусственно размыть и даже удалить, но то, что произошло здесь, уже вряд ли. Им будет проще поверить, что это сон, если там будет кто-то знакомый, кто не мог быть с ними здесь и сейчас. Айрин устало трёт лицо, когда Роун и Инсон заваливаются друг на друга, закрывая глаза. — На сколько их хватит? — спрашивает она, поворачиваясь к зашедшему Мино. — Примерно час по местному и ещё полчаса, когда мы вернемся обратно, — тот пожал плечами. — Если что, я рядом, чтобы предотвратить их ранний подъём. — Хорошо, — Айрин кивнула и посмотрела на Чонина, стоящего за спиной Мино. Его жалобного взгляда было достаточно, чтобы понять, что именно он хочет попросить. Она не могла издеваться над ним вечность, даже несмотря на то, что для этого у неё достаточно возможностей, поэтому после короткого кивка в руках у Чонина оказывается ключ — обычный, маленький и серебряный, как будто от какого-нибудь старого комода или большой шкатулки. Он с силой сжимает его в руке и одними губами произносит «спасибо», а после быстро уходит. У него не так много времени. Айрин легко улыбнулась, провожая его взглядом, и сразу обратилась к Мино снова: — Где Чангюн? — Без понятия, но, если что, я сделал к нему привязку, — он поднял правую руку и она заметила, что к одному из пальцев тянулась еле заметная нить. — Хитро, — заметила Айрин и вновь улыбнулась. — Далеко не убежит. — Джухён, можно тебя на минуту? Минхао появляется будто из ниоткуда, хотя всё это время находился в соседней комнате. Он выглядит слишком растерянно для того, кто несколькими минутами ранее был уставшим, почти безразличным и больше злым, чем печальным, но его настроение поменялось в секунду, когда Айрин, кажется, поняла, о чём он хочет у неё спросить. Она кивает и позволяет ему аккуратно взять её за запястье, чтобы отвести в свою собственную небольшую каморку с лаконичной табличкой «Служебное помещение», в которой почти нет места и пахнет пылью, но Минхао нужно было отвести её туда, где никто точно не будет подслушивать. Его маска усталости, злобы и безразличия разбивается, стоит двери за ними закрыться. — Что случилось? — Айрин всегда была похожа на заботливую маму рядом с ним и, честно признаться, он немного скучает по тому, как часто она была рядом. — Я хотел бы попросить тебя об услуге, — он поджимает губы и несколько мгновений переваривает то, что собирается сказать. — Ты можешь... как-нибудь посмотреть, как там Джун? Айрин понадобилась пара секунд, чтобы понять, о ком идёт речь, и следом она изумлённо замирает. Она давно не слышала, чтобы Минхао говорил о ком-нибудь из них после той ночи, что перечеркнула его возможность выйти отсюда ещё достаточно долгое время. — Я попробую, — обещает она. Несколько минут Чонин простоял в смятении, держа в руках ключик и поглаживая его большим пальцем. Ему совсем не верилось, что он ничего не будет должен за то, что прямо сейчас сможет войти в свой собственный маленький уголок и посидеть там хотя бы некоторое время — он никогда не думал, что ему так скоро удастся снова сюда попасть. Закрыв глаза, Чонин, почти не глядя, руководствуясь только ощущениями тревоги и предвкушения, открывает дверь. Стоит ему зайти внутрь и закрыть за собой замок, как его крылья сами собой расправляются за спиной, а на лице расцветает улыбка. Ничего не изменилось с того момента, как Чонин был здесь в последний раз: небольшой сад с прудом и видом на горы (где-то там, за ними, еле слышно море), несколько небольших кресел-мешков и ковров на траве. Наверное, не хватает только фруктов и множества других яств, которые обычно здесь были в избытке; оно и понятно, Чонин не возвращался сюда больше десяти человеческих лет в том измерении — сколько прошло здесь, ему попросту страшно представить. Он даже не доходит до ковров, сразу падает на мягкую траву и вдыхает чистый воздух так, будто никогда в жизни не дышал, так, будто вот-вот потеряет эту возможность. Ему никогда не хватит времени, чтобы сполна насладиться моментом возвращения домой, для него любое мгновение, проведённое здесь — бесценный подарок судьбы, который отняли, не спросив, хочет ли он участвовать во всех этих бесцельных разборках, решать проблемы и заниматься всем тем, что его никогда особо не интересовало. На самом деле, всё, что ему всегда хотелось — это провести всю вечность своей бессмертной жизни здесь, глядя на небо с чашкой душистого чая в руках. Секунды спустя Чонин взмывает в небо. Когда Айрин думает, что Мино ошибся в накладывании привязки и Чангюн сбежал, они обнаруживают его нежащимся в большом аквариуме прямо в одежде и поедающим сырую рыбу в одной из комнат коридора. Возле аквариума собралось несколько лужиц из воды и остатков рыб, которые Чангюн не пожелал есть. Зрелище было не самым приятным хотя бы из-за количества крови у него на лице и руках, потом будет ещё опять жаловаться, что она осталась где-то под чешуёй. Вытащить его было не такой большой проблемой, потому что как только вся рыба была съедена, его разморило и потянуло в сон — у этого обжоры привычки совсем не меняются. Зато в этом состоянии он довольно сговорчивый, поэтому, когда его достают и тащат обратно к пустыне с мотелем, он совсем не сопротивляется. Немного сложнее пришлось с Чонином. Он, в свою очередь, сильно не возражал, просто попросил пару минут постоять посмотреть на своё пристанище. С его приходом оно будто бы засияло, слышалось пение птиц и где-то пролетали бабочки. Личная обитель чувствует общее состояние и настроение своего обладателя и, несмотря на лёгкую печаль, Чонин всё равно был слишком счастлив, что оказался здесь вновь, чтобы его настроение мог омрачить даже уход отсюда на неопределённое время. Это давило. Возле мотеля его настроение совсем омрачилось, крылья опустились и волоклись по земле, а общие эмоции на лице отражали лишь смирение. Айрин стало тяжело на него смотреть примерно в тот момент, когда Мино пошёл проверить, как там Роун и Инсон. Его последней задачей была подмена их воспоминаний. У них оставалось меньше получаса. Чангюн всё ещё стоял рядом и это было единственное, что могло радовать. — Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я забирала это у тебя, — Айрин поджимает губы. — Разве ты до сих пор во мне сомневаешься? Я никогда не воспользуюсь силой, чтобы навредить кому-то, — голос Чонина был таким тихим, что его почти заглушал лёгкий ветер. — Ты построил огромную тюрьму на половину планеты для одного человека. Думаешь, я не знаю, что тебя может вывести абсолютно что угодно? Это было справедливо, у Чонина не было никаких контраргументов, чтобы ей хоть как-нибудь возразить, потому он лишь потупил взгляд и уставился на свои ноги, вокруг которых расположился хвост Айрин. Спокойный, это уже хорошо. Она вздохнула: — Я оставлю тебе немного, — когда он поднял на неё глаза, у неё почему-то появилась радостная мысль о том, что она что-то сделала правильно. — Но только ради Сехуна. Если ты воспользуешься ей по-другому, я убью тебя, не задумываясь. Остальная часть плана должна была пройти безошибочно, им всего лишь требовалось вернуться обратно и сделать вид, будто ничего сверхъестественного не произошло. Айрин оставалось только надеяться, что никто не взорвал к чертям её заправку и никого не убил. Благо, для завершающей фазы Чангюн довольно быстро согласился предоставить ключи — то ли потому, что слишком наелся, то ли потому, что понимал, что ему никуда не сбежать даже с его силой и ключами, что, в принципе, даже не удивительно, раз он не воспользовался этим, когда у него был шанс, а просто пошёл в свой любимый аквариум. Однако назвать его довольным было слишком сложно, скорее просто смирившимся, как и Чонин. Перед тем, как пройти через дверь и снова забыть о том, каково это — быть семьёй, она мягко погладила Роуна и Инсона по волосам и прошептала, что скоро они будут дома. — Что-то забыли? — в какой-то момент Минхао показалось, что он слышал, как открывается дверь в мотель. Он выходит из комнаты отдыха, когда как раз начинает там прибираться. Странная тишина обволакивает его, стоит сделать шаг к стойке ресепшена. Он старается прислушаться, есть ли здесь кто-то, кроме него, но не слышит ровным счётом ничего, однако энергия вокруг будто изменилась, стала гуще, опаснее. Минхао вдыхает и задерживает дыхание — ему, вообще-то, необязательно дышать, но воздух, что он вдохнул, ощущается вязким, неприятным, он почти сдерживает себя в желании раскашляться. Минхао осматривает всё, открывает и закрывает дверь. Ничего не изменилось — возможно, странный всплеск энергии, здесь такое бывает, но через мгновение, когда его взгляд падает на ресепшн, он замечает одну маленькую деталь, которой точно не было. Он прожигает её взглядом, но подходить ближе не решается. Старый незамысловатый брелок от домашних ключей. Он уже видел такие много раз, держал в руках и брал у владельца каждый раз, когда ему нужно было где-то перекантоваться. — Джун? — спрашивает Минхао внезапно, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, но в ответ не слышит ничего. месяц назад по земному календарю. гавань Второе утро после пропажи Роуна и Инсона ощущалось примерно как ад. Первое время Тэян пытался что-то сделать, разыскать какой-то скрытый смысл, разобраться, какого чёрта этот кубок валялся на полу, почему они не видели, как взлетал шаттл, почему шлюз на двери автоматически закрылся изнутри, а не снаружи, как если бы Роун вышел из их каюты. — Сбой в системе, — констатировал Джухо, когда сидел на корточках прямо перед дверью и держал свои огромные инженерные очки. — Такое бывает. Тогда Тэян подумал: «Быть не может». Подумал: «Чушь». Но в конечном итоге спустя лишь пару дней окончательно сдался, когда апатия взяла над ним верх. Он делал всё на автомате: вставал, пил, ел меньше, чем нужно, смотрел на мониторы, проверял показатели, архив на корабле, спускался к заправке и ходил туда-сюда, мог обменяться парой слов с кем-нибудь, но это был его абсолютный максимум. Потом он час или два сидел на корпусе звездолёта и просто смотрел в небо, а после шёл спать. Шестое, седьмое, восьмое, девятое, десятое утро прошли точно так же. Дни ничем друг от друга не отличались и он совершенно не знал, что ему делать. Треклятый кубок стоял прямо рядом с ним возле кровати и каждый день напоминал о том, что Роуна нет рядом. Один раз он его скинул, но на следующее утро кубок был там же, где и стоял. Тэян тогда подумал, что его вернул на место кто-то из экипажа или девочек (но никто не заходил к нему ночью). С Давоном в какой-то степени было проще: он практически всё время спал с небольшими перерывами на еду и попытки заняться новыми схемами с Вэнди и Сыльги, но все они заканчивались одинаково — он либо вырубался на рабочем месте, либо просто уходил, потому что ему было сложно думать. В конце концов это всё переросло в бесконечную вереницу дней, где двое из экипажа Ёнбина ходили вокруг, будто призраки. С ними даже пытались поговорить Минхёк и Кихён, но ответы были односложными и слишком пустыми, чтобы диалог хоть как-то мог склеиться. — Ты должен с ними поговорить так же, как тогда поговорил с Роуном, — говорит Чеюн, стоя за дверью. Ёнбин заперся в комнате Айрин и отказывался оттуда выходить с того самого момента, как она уехала вместе с Чангюном. Пояснил он это тем, что будет сидеть и ждать её, потому что им нужно серьёзно поговорить. Почему нельзя подождать где-нибудь в другом месте, он не объяснил. Йери только закатила глаза и, цокнув языком, выдала что-то в стиле: «Делай, что хочешь, пап», а после поспешно удалилась заниматься более важными делами — наблюдать, как Ченсяо и Чжухон устраивают спарринг, а Сыльги в восьмой раз обыгрывает всех «псов» в карты. — Я в смятении, Чеюн, — голос Ёнбина совсем потускнел с момента, как он вернулся с Афины, и это было слышно даже за дверью. — Я не думаю, что смогу достучаться до них, пока не знаю, что происходит со мной. — Не говори ерунды, — громче сказал Чеюн. Если бы они стояли лицом к лицу, то Ёнбин разглядел бы, как на лице Чеюна отражается едва заметный испуг. Чеюн никогда не думал, что наступит момент, когда Ёнбин скажет, что не понимает, что с ним происходит. Смелый, решительный, рациональный — казалось бы, он всегда знал, что именно нужно для того, чтобы быть идеальным лидером пиратской группировки и просто хорошим другом, который всегда находит нужные слова для других. Почему-то Чеюн никогда не думал о том, что наступит момент, когда ему самому придётся искать нужные слова для Ёнбина. Они познакомились в очень жаркий день на севере Гавани в полупустом баре. Чеюн выпивал после удачной вылазки с кражей нескольких звездолётов Коалиции прямо из-под носа полковника Пака и бахвалился своей победой перед барменом, что лишь кивал ему и подливал больше выпивки, ведь когда платят так много за то, чтобы кто-то послушал его хвастовство, этим грех не воспользоваться. Чеюн всегда ходил сюда, когда у него получалось особо отличное дело, но он никогда не видел здесь парня, который подсел к нему. Ему не нужно быть трезвым, чтобы понять, кто именно перед ним, единственный вопрос состоял в том, что великий и неповторимый Ким Ёнбин забыл на стуле рядом с ним. — О, мистер Клеменс, — улыбнулся Чеюн и приподнял бокал. — Чем обязан? — Здравствуй, Итан, — Ёнбин мягко ему улыбнулся в ответ. — Слышал, ты осуществил крупную кражу? — Об этом уже все здесь знают, — тот пожал плечами и отвернулся, снова обращая всё своё внимание лишь на выпивку. — Мой вопрос остаётся открытым. — Нам давно стоило познакомиться, неужели я не могу просто подсесть к тебе и поздравить с удачным делом? Чеюн снова смеривает Ёнбина странным взглядом. От этого человека всегда веяло опасностью и смертью, куда бы он ни шёл, но мало кого это пугало; многие хотели пойти с ним на дело, чтобы узнать, каково это — быть на волоске от казни самим главнокомандующим, многие хотели придушить его голыми руками — Чеюн не принадлежал ни к одной из двух категорий, знал только то, что стоит связать свою судьбу с этим человеком — и место на эшафоте станет лишь вопросом времени. Он не знает, правда это или вымысел, но как-то слышал, что в одну из особо неудачных своих вылазок Ёнбин был очень близок к тому, чтобы попасться главнокомандующему Киму, но в последний момент обманул его, заведя в ловушку и заставив вызвать эвакуацию для всего флота, потерпевшего крушение на одной из станций возле кольца метеоров. Ёнбин вышел сухим из воды непонятно, каким образом, но после этого происшествия сумма за его голову выросла в три раза. — Нет, — отвечает ему Чеюн. — Ты не из тех людей, которые приходят к кому-то с пустыми разговорами. Ёнбин улыбается. — Что ж, я надеялся мило поболтать с тобой прежде, чем переходить к делу, но раз ты такой проницательный, так уж и быть, скажу прямо. Пойдём со мной на дело, мне нужен хороший пилот, — ожидая положительный ответ, он тянет ладонь для рукопожатия. — Заплачу лучше, чем кто-либо, кто может предложить тебе работу. Чеюн несколько мгновений смотрит на протянутую руку, а после переводит взгляд на Ёнбина и усмехается: — Я похож на идиота? — он осушает бокал. — Идти на дело с тобой? Ни за что. Не на такую реакцию рассчитывал Ёнбин, когда подходил к нему. Это заставляет его опешить и даже убрать ладонь, недоумевающе посмотрев на своего собеседника. — Если я захочу, чтобы на меня обрушился весь гнев главнокомандующего или, например, меня вдруг потянет в уютненькую тюремную камеру на Афине, я обязательно тебе позвоню, Клеменс, но пока что я лучше буду перебиваться заказами по перегонке и краже вместо того, чтобы умереть за хорошую плату, — Чеюн глухо смеётся и возвращается к выпивке. Несколько мгновений Ёнбин сидит молча, его сковывает непонимание и легкое отторжение. Не то чтобы ему хоть раз что-то давалось слишком легко, просто ему казалось, что лётчик такого уровня будет заинтересован в больших деньгах, но что-то пошло не так. — Я предлагаю хорошие деньги, Итан, — он продолжает настаивать, ему нужен именно Чеюн, во всей вселенной не найти пилота такого класса, который мог бы согласиться на что-то сумасшедшее. — А я предлагаю от меня отъебаться, Клеменс, — Чеюн цокает языком и ставит бокал на стойку с характерно громким стуком, который должен поставить точку в их недолгой беседе. Чеюн не злится, он просто не любит, когда его «нет» не понимают с первого раза. Какими бы хорошими ни были деньги, они не стоят того, чтобы добровольно пойти на расстрел под флагом Ким Ёнбина. — Подумай хорошенько, тебе такое больше никто не предложит, — всё не унимался Ёнбин. — Я могу дать тебе свободу, ты больше никогда не будешь ни от кого зависеть. Всего одно дело. Чеюн смеётся: — Вынужден тебя разочаровать, но меня вполне устраивает то, где я нахожусь сейчас. — Неужели? Тот лишь пожал плечами и встал со стула. Ему этот разговор ни к чему, весь задор от удачного дела уже улетучился, ему стоит полететь в свой район и хорошенько выспаться, а завтра снять деньги за выполненный заказ и пару циклов отсидеться, отдыхая на горячих источниках на юге Гавани. — Больше, чем ты думаешь. Я не собираюсь связываться с тобой и рисковать своей жизнью, — Чеюн поправил куртку и направился к выходу. Ёнбин поджал губы. Наверное, стоило сразу начать с козырей. — А если я скажу, что мне нужно, чтобы ты угнал третий даймонд? Чеюн остановился, как вкопанный, в паре шагов от двери. Ему послышалось? Ким Ёнбин совсем сошёл с ума и предлагает угнать самую любимую и быструю боевую ласточку великолепной пятёрки? Быть не может. Он глотает ком сомнения. — Ну так что? — спросил Ёнбин ещё раз. — Ты, конечно, можешь отказаться, я попрошу кого-нибудь другого, кто согласится это провернуть за любые деньги. В конце концов, что может быть лучше обычных посиделок в баре за виски и тратой копеек за удачное дело, а третий даймонд может угнать кто угодно, правда? Это просто глупая, очевидная и банальнейшая провокация. На которую Чеюн определённо клюнул. — Сколько? — он разворачивается и улыбается. — Десять процентов, — Ёнбин улыбается в ответ. — Ты шутишь? Двадцать — это мой минимум. — Двенадцать. — Пятнадцать, — Чеюн подошел совсем близко и ткнул Ёнбина пальцем в плечо. — Не меньше. По рукам? После этого дела Чеюну казалось, что в мире нет ничего невозможного. Они угнали третий даймонд, продали его на аукционе чёрного рынка за баснословные деньги и почти разошлись каждый своим путём, но... Ёнбин предложил Чеюну работать вместе, а тот неожиданно для себя согласился. Конечно, быть может, он с самого начала рассчитывал на то, что Чеюн будет на его стороне, но сейчас это уже не так важно — за все эти годы Ёнбин не дал ни единого повода в себе усомниться. Что же с ним произошло в этом лабиринте... С тяжёлыми мыслями Чеюн оставил затею и вернулся к остальным, думая лишь о том, что можно сделать, чтобы вытащить Ёнбина. Не может же он сидеть всё время в комнате Айрин... В конце концов, девочки могут его запросто выгнать. — Не-а, не можем, — надув пузырь из жвачки и лопнув его, сказала Вэнди и ещё раз пересчитала пачку купюр, взятую по левую сторону от себя. Это выручка за какой-то краденый экспонат из музея на Сатурне, не слишком много и для средненького вора, но пока здесь тусуется вся эта компания, для чёрного рынка даже это вполне неплохо. — Почему? — казалось бы, такой простой вопрос, но он почему-то кажется беспросветно глупым. — Потому что у Айрин есть свои запреты и правила, понимаешь? Если Ёнбин может войти в комнату, значит, и выйти может только по своему желанию. Это называется личное право, — она пожимает плечами. — Его мы выгнать не можем, потому что Айрин позволяет ему слишком много, вас тоже выгнать не можем, потому что Айрин попросила проследить за некоторыми из вас, к тому же... вы ещё не разобрались со всей этой ерундой с предательствами или чем вы там на досуге занимаетесь. — Это как-то влияет на наше нахождение здесь? — Пока вы не нарушаете правила рынка — нет, но мне, например, просто жутко интересно, чем вся эта история закончится, — Вэнди улыбается и поправляет яркие браслеты на запястьях. — Я попросила Сыльги вас не обижать, поэтому она просто обыгрывает всех в карты и возмещает таким образом моральный ущерб за ваше присутствие. — Отличный шанс взять реванш, как думаешь? — Чеюн внезапно меняется в настроении, когда речь заходит о картах; он так и не отыгрался за те разы, когда Сыльги обыгрывала его самыми глупыми путями из всех возможных. Вэнди лишь на мгновение переводит взгляд с купюр на него: — Вперёд, биг бой, покажи ей, кто здесь главный, — без особого энтузиазма произносит она, зная, что тот всё равно не сможет ничего выиграть, пока Сыльги в игре. На это Чеюн лишь закатывает глаза и выхватывает одну из купюр прямо у неё из-под носа, а затем убегает прочь в обустроенный под отдых двор. Вэнди даже не успевает возмутиться, лишь вздыхает почти обречённо, понимая, что ей сейчас придётся пересчитывать всё сначала. Не успевает она и выдохнуть, чтобы вновь начать пересчитывать выручку (ох, как Вэнди не любит наличку), как рядом со стойкой из ниоткуда появляется Йери. — Мы с Джой хотим выбраться в город ненадолго. Справишься здесь одна, пока Сыльги играет? — Безусловно, — она одаривает Йери самой мягкой своей улыбкой без толики напущенного дружелюбия, она никогда не хотела ей ничего запрещать. — Только будь осторожна — я слышала, в городе сейчас не очень спокойно из-за Минотавра. Вы вдвоём? — С нами Чани и Хвиён. Если тебе интересно, то Джухо в курсе, — Йери поправляет пару заколок у себя в волосах. — Хорошо, я рада, что ты нашла друзей, — Вэнди снова легко улыбается. — Я закончу расчёт и перечислю тебе немного денег из сегодняшней выручки, сходите поесть куда-нибудь в нормальное место. Только не попадайте в неприятности, ладно? — Ладно! — почти выкрикивает Йери, когда на бегу хватает брошенные Джой ключи от шаттла, соглашаясь, что это была дерьмовая идея — попытаться сбежать, не оплатив счёт, просто ради фана. — Неужели ты со мной согласилась! — Джой запрыгивает в шаттл, затаскивая с собой Хвиёна и Чани. — Вообще-то, это была идея Чани, — Йери поднимает шаттл в воздух прежде, чем его успевают настигнуть охранники ресторана, а Джой закатывает глаза. — Не надо спихивать всё на меня! — Чани поправляет джинсовку и волосы, а потом чуть было не вписывается лицом в кресло, когда Йери резко дергает шаттл и тот срывается с тормозов прямо и вверх. Всё было очень мило: они пошли в какой-то фэнси ресторан с экспериментальной кухней, который открыл сбежавший из Афин шеф-повар, убивший директора заведения, в котором работал до отсидки, заказали много еды на те деньги, что Вэнди скинула с выручки, выпили вина и несколько слабоалкогольных вкусненьких коктейлей, а потом Чани спросил: «Вы когда-нибудь сбегали, не оплатив счёт?», — и теперь они здесь, улетают от погони вооруженных до зубов охранников. Кто же мог подумать, что шеф-повар такой же наглухо отбитый, как и половина владельцев заведений в центре, что не доверяют ни одному жителю и туристу Гавани? Глупый вопрос, конечно, примерно настолько же, насколько глупо было полагать, что их не будут преследовать несколько кварталов. Йери повезло, что она общается с Джено достаточно близко, чтобы он научил её избегать погони, потому что Джено — профессиональный гонщик, потому что он расшибётся в лепёшку о метеориты возле колец Сатурна, но возьмёт призовое. Научить её избегать препятствий и использовать все возможности абсолютно любых шаттлов — это то, что он посчитал своим долгом. Йери даже предположить не могла, что это пригодится ей не где-нибудь в открытом космосе при побеге от правительственных копов, а на Гавани при попытке избежать штрафа за неоплату счёта в ресторане. Им ничего особо не будет, если их догонят, разве что штраф в три раза больше самого счёта и запрет на посещение ресторана на несколько циклов. Не самое тяжёлое наказание, но избежать его — почти дело чести. Они петляют ещё несколько кварталов. Джой приходится почти вслепую направлять Йери, чтобы та успевала вовремя уклоняться от выстрелов преследующих. Им удаётся оторваться примерно тогда, когда они пролетают границы восточной стороны Гавани и попадают в пустошь почти целыми, если не считать нескольких царапин от бластеров на покрытии шаттла. Это ещё ничего, можно исправить. Когда Йери замедляет двигатели, наступает несколько мгновений полнейшей тишины, а потом все вчетвером резко начинают смеяться. Джой выдыхает и с улыбкой тянется к Йери, чтобы быстро запечатлеть на её губах лёгкий поцелуй, оставленный то ли на эмоциях, то ли по простому желанию. — Я знала, что твои навыки пилота рано или поздно нас спасут, — она улыбается и её как будто это вовсе не смущает. — Не важно, что это погоня от охранников ресторана. Щёки Йери будто моментально краснеют, и она переводит взгляд, полный удивления, на Хвиёна и Чани, что, в свою очередь, лишь прикрывают лица руками, чтобы она не увидела, что они сдерживают хохот. Ей очень хочется запустить в них прямо сейчас чем-нибудь тяжёлым или выкинуть из шаттла, ну, или на крайний случай напомнить, что они сами не менее глупо выглядели на той вылазке с Джено, но она лишь поворачивается обратно к Джой и благодарно улыбается. Назад им предстояло лететь через пустошь. Йери поставила шаттл на автопилот и пошла искать несколько подушек, припрятанных в небольших хранилищах, а после разложила их на полу и предложила всем располагаться. — Как насчёт сыграть в карты? Проигравший в следующий раз платит за обед. Когда они прилетают обратно, на заднем дворе заправки всё ещё горят огни и слышится музыка. Йери и Джой оповещают Сыльги, играющую в карты с остальными, что они наконец дома, и идут внутрь, а Чани и Хвиён направляются к Джухо, стоящему рядом с Вонхо. Сыльги некоторое время наблюдает за уходящими девочками, а потом, цокнув языком, улыбается: — Они ещё не знают, что мне пришло уведомление о неоплаченном счёте в ресторане, — она коварно усмехается и смотрит на Луду. Та сидит сама не своя, как будто не здесь, пусто глядя на карты и без особого желания участвуя в этой игре. Им нужно было чем-то заниматься, пока дела не придут в норму и они смогут разъехаться, но Луда нарушила правила заправки, а конфликт между командой Сочжон и «псами» всё ещё не исчерпан — до возвращения Айрин им нужно научиться жить с собственными обидами. — Красотка, прекрати так много думать не об игре, — снова говорит Сыльги. — Выкинь конфликт из головы хотя бы на пару минут. Луда лишь закатила глаза: — Член экипажа буквально предала нас и предоставила ключи доступа агентам главнокомандующего. Ты не думала, что вы тоже в опасности? — она поворачивается к соперникам по игре и будто пускает взглядом невидимую стрелу, поражающую разрядом электрического тока всех в радиусе километра. Сыльги несколько мгновений смотрит на неё, почти не моргая. За столом, кажется, ситуация становится немного напряженнее: Чеюн делает вид, что отвлекается на свои руки, а Шону и Минхёк неловко переглядываются — как она только согласилась сесть с ними за стол? Никак сила и дар убеждения Сыльги сработали, другого варианта не представляется. — Мы знали, с кем имеем дело, — Сыльги пожимает плечами, всё ещё глядя на Луду так безэмоционально, как будто рассказывает новости про экономику небольшой колонии на станции между Землёй и Луной. — То, что они, — она кивает в сторону Шону и Минхёка, — прислуживают главнокомандующему, не было секретом ни для одной из нас. В нашем деле главное — хорошие деньги, а они платят более, чем хорошо. Этого всегда было достаточно, чтобы закрыть глаза на то, кто они. Тем более, когда за всё это время они ни разу не нарушили правила рынка. Она подмигивает и выкладывает карты на стол, победоносно улыбаясь — её снова никто не смог обыграть. — К тому же, — снова заговорила Сыльги, когда начала забирать весь выигрыш себе, — тебе стоило сначала просто поговорить, а не наставлять пушки на всех подряд. Конфликт можно решить не только с помощью пушек, тем более там, где тебе за это могут влепить запрет на посещение рынка и больше ты их за такую цену никогда не увидишь. — Мне нравится Даёми, — говорит как-то Сольа, когда помогает Джухо разобраться с двигателем в одном из привезённых курьером шаттлов на рынок. — А? — тот, весь перемазанный в масле, не сразу понимает, о ком идёт речь, а потом отслеживает её взгляд и кивает. — Честно говоря, с этими ссорами я даже как-то забыл, что мы привезли контрабанду. — И смеётся, но как-то тихо и почти надломленно; вокруг всё настолько разбито и пусто, что радоваться по-настоящему не особо получается. Даёми сидела на одной из подушек, вынесенных на задний двор, и наблюдала за тем, как Кихён играет с ножами, показывая ей очередные трюки. Столько восхищения в чужом взгляде в ответ на глупые приколы самого сумасшедшего из «псов» давно никто не видел, но её можно понять — за пределами того небольшого индустриального, напичканного корпусами Лаборатории города она никогда не была и увидеть что-то совершенно простое и забавное не представлялось возможным. Наверное, Давон бы смог рассказать, каково это — жить в изоляции под прицелом учёных, далеко-далеко от обычных радостей мира, но сейчас он слишком ушёл в себя, чтобы травить какие-то байки и веселиться как раньше. — Что она собирается делать? — Сольа опирается на поверхность шаттла, всё ещё не отводя взгляд от Даёми. — Не знаю, просто попросила взять её с собой, — Джухо не хотелось говорить ей о том, что разрешение им выдал сам главнокомандующий, и о том, что Тэян с ним сейчас в тех отношениях, когда может позволить им избежать многих проблем с законом. — И вы это сделали? Сразу же после того, как с вас сняли все обвинения? — она смеётся совершенно по-доброму, ничего не подозревая, просто для неё это довольно забавно. — Ну да, — он смеётся в ответ. — Разве это не то, чем мы обычно занимаемся? Чеюн всё-таки находит способ вывода из дерьмового состояния — правда, не Ёнбина, а Тэяна и Давона, что, безусловно, лучше в какой-то степени. Это происходит ещё через недели две отсутствия Айрин, Роуна и Инсона. К тому моменту атмосфера на заправке становится более спокойной и дружелюбной. Луда всё ещё не сильно горит желанием контактировать с «псами» и Ченсяо, но по крайней мере не уходит демонстративно, когда они находятся рядом, просто игнорирует их. Сочжон удалось несколько раз поговорить с Ёнбином и Даёми, которую она заобнимала до невозможности и сказала, что ей жаль, что она так и не смогла прилететь за ней, однако рада, что та сейчас здесь, но больше в разговоры не лезла, лишь изредка могла посидеть с Вэнди и Джой и пообсуждать что-нибудь тихо-тихо. С девочками из своего экипажа она говорить всё ещё не хотела. Что касается Ченсяо и Сольа, то они нашли себя в компании Чжухона и Кихёна, периодически устраивая стрельбу по банкам в нескольких метрах от заправки на парковке. Казалось бы, миролюбивая атмосфера, жаль, что Тэян и Давон так и не смогли прийти в себя. — Куда мы идём? — устало спросил Тэян и прикрыл лицо ладонью, чтобы защититься от яркого солнечного света. — В кофейню, Йери посоветовала одну, — полным энтузиазма голосом ответил Чеюн и приобнял за плечи идущего рядом Джухо. — Мы не могли поужинать на рынке? — вздохнул Давон. — Вэнди и Джой очень вкусно готовят. — Вы больше двух недель не выходили за пределы заправки, — Чеюн пожал плечами и поправил солнечные очки у себя на голове. — Если быть точным, почти никто из нас этого не делал, — Джухо очень хотелось бы поддержать инициативу Чеюна, но тот разбудил его ни свет ни заря после того, как полночи Джухо только и делал, что тестировал новые системы вместе с Вэнди, и сейчас чувствовал себя совершенно кошмарно. Они взяли с собой Даёми. Она никогда не была в Гавани и это было хорошим поводом для экскурсии; к тому же, несмотря на заботу девочек, она всё равно чувствовала себя немного лишней в той ситуации, которая произошла на заправке. Ей было совсем уж неловко находиться в столь напряженной атмосфере, даже несмотря на то, что Сочжон, всё ещё будучи в дерьмовом состоянии, пыталась связаться с несколькими знакомыми, чтобы узнать, куда здесь можно пристроить Даёми. «Сначала ей потребуется ай-ди и наручная панель», — сказала Вэнди. Это правда, но обычно их изготовление не занимало много времени, а с их связями — и вовсе пустяк. Большую проблему вызывало жильё и работа. Но пока можно было расслабиться. Они гуляли и наслаждались видами южной Гавани, как всегда яркой и восхитительной в свете заката. Кофейня, в которую они шли, располагалась рядом с заливом на набережной. Тэян мысленно вернулся к тому моменту, когда они прогуливались здесь с Роуном перед тем, как всё полетело к чёрту. Он невзначай вспоминает, как грели закатные лучи в тот вечер и какие мягкие ладони были у Роуна, когда они держались за руки... Возможно, если бы Тэян не был настолько глупым, всё было бы иначе. Его замешательство замечает Джухо и аккуратно касается его плеча, но тот лишь вздрагивает, а потом мотает головой в знак того, что всё в порядке. Врать он никогда не умел, но, наверное, будет хуже, если полезть с ненужными расспросами и попытками утешить, когда это совсем не нужно. Им понадобилось несколько минут, чтобы найти небольшое уютное помещение на третьем уровне с видом на залив и прекрасной верандой, на которой стояло несколько столиков с маленькими голографическими лампочками в виде разных цветов. Сам вход в кофейню был оформлен под общий урбанистический стиль всего района, а внутри горел мягкий тёплый свет, звучала приятная музыка и пахло корицей и мёдом. За стойкой стояла миловидная невысокая девушка со светлыми волосами и что-то заносила в базу данных. — Добрый вечер! — громко поздоровался Чеюн. Девушка подняла взгляд и мягко улыбнулась: — Добро пожаловать, — на её лице было совершенное спокойствие и доброжелательность. Иногда, когда Чеюн приходил в случайное место в Гавани, ему становилось интересно, что его работники сделали такого, что им приходится здесь жить: может, ничего и они просто убежали от галактических проблем в самое спокойное, по их мнению, место, где можно было осесть до конца жизни, может, убили кого-то, может, им повезло сбежать из Ареса или Афины — вариантов достаточно много, но что могла сделать красивая девушка с, казалось бы, нерушимым спокойствием, он и предположить не мог. Отсутствие мыслей по этому поводу было обусловлено тем, что ему попросту было страшно представить, кому она могла перерезать горло или чей звездолёт сбить. Женщины в Гавани пугали и восхищали его своей изобретательностью и жаждой крови. Хотелось даже в шутку спросить, что она сделала, раз оказалась здесь, но почему-то он подумал, что ничем хорошим это не закончится. — Нам, пожалуйста, один капучино для меня, Чеюна, один американо для вот этого серьёзного молодого человека, Джухо... Тэян-а, ты что будешь? — тот только пожал плечами, ему вообще всё равно. — Знаете, у вас ведь есть лимонады? Вот один с каким-нибудь кисло-сладким вкусом. Даёми, ты что будешь? Та несколько секунд поизучала яркое меню над стойкой и только после этого выдала: — Манговая шипучка звучит здорово. Наверное, её, — Даёми пожала плечами, а девушка за стойкой на это только улыбнулась. — Отлично, — сказал Чеюн. — И для Давона... — Его взгляд вдруг упал на бейдж на её рубашке. — Как забавно, вас тоже зовут Давон. — Да, — девушка наконец-то сказала что-то ещё и снова посмотрела на экран кассы. — Так что ещё? — Она украла моё имя! — то, насколько неожиданно голос Давона разнёсся по кофейне, заставил вздрогнуть каждого. Удивительно, что всю дорогу сюда он просто пялился в одну точку или смотрел на окружение совершенно отрешённым взглядом, но стоило произойти такому дурацкому совпадению в именах, как он тут же очнулся и начал скандалить. Вообще, в этом был весь Давон — невыносимая заноза в заднице; вероятно, его и правда могло растормошить только что-то подобное. Давон, девушка за стойкой, немного шокированно посмотрела на него, сбитая с толку таким поведением. — Так что он будет заказывать? — она проморгалась и посмотрела на Чеюна. — А... — только начал тот и тут же был прерван шумом позади себя. Даёми влепила Давону подзатыльник, а тот стоял с угрюмым, обиженным видом и держался за затылок так, будто она ударила его чем-то тяжёлым, а не всего-то рукой. — Ты буквально моя копия, — она закатила глаза. — И что? — он почти взвыл, так и не убирая руку с ушибленного места; это выглядело смешно и даже Тэян улыбнулся. — Давон — это моё имя! — И моё, вообще-то, — подала голос Давон за стойкой. — Вы будете добавлять ещё что-то в заказ? — Я же сказал, она украла моё имя! — никак не унимался Давон. Всем и так было понятно, что он это делает, потому что у него накопилось слишком много энергии и сейчас ему жизненно необходимо вести себя как дурак, чтобы запоздало скрыть всю усталость и отсутствие настроения, как он это делал всегда — своеобразная защитная реакция, но ему правда не мешало бы что-то такое, чтобы забыть о том, что Инсон где-то, возможно, далеко, а не рядом с ним. Перепалка между Давоном и Даёми продолжается несколько минут, они спорят о том, кто старше, о том, кто украл имя, о том, что он вообще будет заказывать, и о том, что вся эта ругань бессмысленна — прямо как настоящие брат и сестра. — Я прошу прощения, — Чеюн обворожительно улыбнулся Давон. — Можно ему что-нибудь достаточно сладкое и кислое, чтобы он морщился от каждого глотка? Они некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом Давон вздохнула и кивнула, пробив «Взрывчатку», которую придумал Джено. И вот приспичило же ему отпроситься прямо сейчас... В отличие от неё, он может справиться с такими шумными посетителями, тем более, когда она знает, кто эти гости — Джено прожужжал ей все уши про то, какой Чеюн классный пилот и бла-бла-бла, ей не особо было интересно. Она давно закончила с преступными делами и больше не хотела в них вмешиваться. Давон спокойно готовила заказ, абсолютно абстрагировавшись от атмосферы в зале и перепалки своих посетителей, как вдруг выцепила из разговора усталую фразу, кажется, Джухо: «...Йери точно знала, что делает, когда говорила тебе, что нужно пойти именно сюда». Йери? Давон перебирает в голове, кого может знать с этим именем, пока в мыслях вдруг не щёлкает — ну конечно, подруга Джено. До неё начинает доходить, что имел в виду Джухо, и весь паззл складывается моментально. Она сжимает бумажный стаканчик, и её рука оказывается в горячем кофе. Джено ещё получит у неё. — Мисс Давон, — раздаётся испуганный голос Чеюна у неё за спиной, и все в зале резко затихают, — вы в порядке? Давон натягивает свою доброжелательную улыбку. Маленький засранец вернётся с перерыва и она заставит его выдраить каждый миллиметр кафе и веранды. — Конечно, через пять минут ваш заказ будет готов. У вас оплата наличными или электронная? После кафе они прогуливаются ещё по нескольким кварталам юга и только после этого неспеша идут к парковке на границе, чтобы сесть в шаттл и полететь обратно на заправку. Даёми остаётся довольна шипучкой, очень вкусная и приятная, она хотела бы попробовать другие вкусы как-нибудь потом. В свою очередь, Давон попробовал «Взрывчатку» и вырубился через пару минут, сахар так быстро на него влияет. Джухо на это лишь закатил глаза — неудивительно, что в этом и был план Чеюна, когда он заказывал что-то очень сладкое, а кислое в напитке нужно было, чтобы Давон выпил его достаточно быстро. Кажется, все остались довольны прогулкой, лишь Тэян по дороге домой допивал свой лимонад и просто смотрел в иллюминатор шаттла без особого интереса. На какой-то момент ему подняла настроение короткая перепалка Давона и Даёми, но на этом всё — остальное было слишком тусклым, как будто чего-то не хватает. Он прекрасно знал, чего именно, но всего одна мысль о Роуне возвращала его в тот момент, когда он променял его на мимолетное, совершенно не важное, чтобы осознать тяжесть ошибки уже многим позже. Нет, он правда глупец. Тэяну было страшно допускать вероятность, что он больше никогда не сможет увидеть Роуна, но чем ближе они были к заправке, тем больше подобных мыслей было у него в голове — они как будто специально заставляли его смотреть на большой звездолёт и понимать, что, возможно, ему придётся жить в каюте одному. Уже выходя, он даже не обратил внимания на шаттл, что стоял недалеко от их собственного, попросту прошёл тенью мимо и побрёл через пустующий задний двор к дверям заправки. Ему хотелось сказать Вэнди и Джухо, что он не будет сегодня ужинать и на него не нужно готовить, но стоило ему зайти внутрь, как он сразу остановился. На него смотрели все, кто был на заправке последние дни, недели... или сколько прошло? Тэян, честно говоря, не считал, для него большинство дней слилось в один. Возможно, ему стоило бы зачёркивать их в календаре на наручной панели, возможно, купить какой-нибудь адвент-календарь. Сейчас это уже не так важно. — Что-то случилось? — его голос звучит почти безразлично и измотанно. Никто ему не отвечает, а сзади в его спину врезается Давон. Ему стало лучше после спора с Даёми, он снова немного шутил и выглядел ещё более оживлённым, чем был до этого, поэтому, когда он сталкивается со спиной Тэяна, первое, что ему хочется сделать — это глупо пошутить или как-нибудь по приколу повозникать, но сделать это он не успевает. — Вот вы где! — на ресепшн выбегает Джой и недовольно выдыхает, её щёки красные, а глаза опухшие и блестящие, ещё и тушь потекла немного, как будто она плакала. Только из-за чего?.. Она берет их обоих за руки и тащит за собой под молчаливые взгляды всех присутствующих. Весь настрой Давона резко испаряется и ему становится жутко ровно до того момента, пока их не останавливают возле дверей в две комнаты. Минутное замешательство проходит так же быстро, как возникает. Он, не задумываясь, идёт в ту, куда его приглашает стоящая рядом Вэнди. Когда дверь за ним закрывается, Давон на мгновение прикрывает глаза и распахивает их только тогда, когда слышит тихое «эй», судя по звуку, сказанное с улыбкой. На кровати в одной из гостевых комнат заправки лежит Инсон и устало улыбается. Больше не медля, Давон срывается к нему и прыгает в его объятия со слезами на глазах. Этот порыв был настолько же стремительным, насколько искренним. Он сжал его в своих руках, не обращая внимания на то, что даже не успел поменять одежду, а из-за того, что он уснул на шаттле, часть его напитка пролилась прямо на штаны. Кажется, Инсону это было совсем не важно. — Осторожнее, задушишь, — слышно, как он улыбается, когда говорит это, но не отстраняется ни на миллиметр, только обнимает в ответ и утыкается лбом в чужое плечо. Давон в его объятиях начинает сопеть и чуть ли не хныкать, Инсону еле удаётся разобрать, что он пытается сказать: — Я думал, что ты ушёл, — тихо говорит тот. — Я бы не смог, — успокаивает его Инсон, но Давон начинает дрожать и приходится обнять его крепче. — Ну-ну, нас сколько не было? Месяц? Это же не так много. — Я чуть с ума не сошёл, — Давон наконец-то его отпускает и садится на край кровати, держа лишь за руку, переплетя их пальцы и улыбаясь совсем по-дурацки. Ему стоило бы вытереть лицо от слёз, но он не видит в этом смысла, потому что они никак не могут перестать течь. — Знай, что я тебя больше никогда не отпущу. Инсон улыбается, это так в стиле Давона: — Обязательно. — Расскажешь, где вы были всё это время? За Давоном так быстро закрылась дверь, что у Тэяна не было возможности посмотреть, что там. Он даже не может решить, а хочет ли знать, но когда другая дверь перед ним открывается, у него не остаётся выбора. То, что никто не говорит ему, что за ней находится, заставляет понервничать, но стоит зайти, слегка дёрнуться от звука закрывшегося шлюза и устремить свой взгляд в центр комнаты, как все его мысли теряют первоначальный смысл. — Соку... — его колени подкашиваются так, будто он разом потерял весь запас сил, что у него были. Ему стоит огромных усилий дойти до кровати, на которой тот лежал, и не потерять равновесие по дороге, потому что как только он это делает, то тут же падает в чужие объятия. Большие тёплые ладони мягко касаются его спины и прижимают к себе, давая понять, что это реальность, всё в порядке. Теперь уже точно. Роун мягко притягивает Тэяна ближе и заставляет того залезть на кровать полностью, чтобы лечь рядом и обнять его удобнее. Это не кажется чем-то незнакомым, а ощущается естественно, так, как и должно быть, когда Тэян переплетает их пальцы, а Роун убирает с его лба чёлку. — Я скучал, — он говорит это так тихо, как будто их могут подслушать, зарываясь носом в рукав майки, прислоняясь лицом к его руке и обнимая крепко-крепко. Тэян не думает, что отпустит теперь. — Я тоже, — так же тихо отвечает ему Роун и улыбается (он соврал, он не помнит, как прошёл этот месяц или сколько, знает лишь обрывочно, и ему кажется, что у него было лишь несколько минут, чтобы подумать о Тэяне, всё остальное смешалось в одну картину). — Как так вышло? — Тэян поднимает на него взгляд и выглядит довольно серьёзно, мигом меняясь в настроении, его слишком сильно расстроила пропажа Роуна. — Я не знаю, — свободной рукой тот чешет затылок. — Я помню, что я попросил Инсона слетать со мной в магазин, забрать заказ, а по дороге нас перехватили какие-то уроды. Я подумал, что это мародёры, проникшие на Гавань, но они захватили шаттл и вместе с ним отвезли нас к станции возле Бергельмира, а дальше помню смутно... Айрин сказала, что нашла нас по своим источникам. — Получается, за этим она летала к Сатурну... — Что? Тэян на мгновение выпадает из разговора из-за собственных мыслей, а после мотает головой и смотрит на Роуна: — Всё в порядке. Сыльги сказала, что Айрин улетела к Сатурну, как раз после вашего исчезновения, — он пожимает плечами и хочет мгновенно перевести тему: — Что за заказ ты хотел забрать? — Подарок. Для тебя, — он не видит смысла врать или пытаться увильнуть. Возможно, придётся заказывать заново из-за такой сильной задержки и молчания в месяц. Тэян слегка приподнимается на локтях и смотрит на Роуна: — И когда ты только успел? Тот лишь улыбается: — Это моя суперспособность, — он вновь тянет ладонь к чужому лицу и мягко проводит пальцами по щеке. От этого прикосновения у Тэяна пробегают мурашки по всему телу, ему так хочется перехватить чужую ладонь и расцеловать костяшки, коснуться губами запястья там, где переплетаются вены, где у Роуна маленький шрам от осколка после взрыва в одной из миссий недалеко от кольца астероидов. Таких шрамов у него полно по всему телу: всегда лезет в пекло, всегда бежит сломя голову в гущу событий — Джухо как-то сказал, что даже для попытки доказать что-то самому себе это уже слишком. Тэян вздыхает и снова поудобнее ложится рядом с Роуном, обнимая его крепко, будто боясь, что он снова исчезнет. Это похоже на небольшой сон, как в то время, когда он был в клетке у главнокомандующего, когда ему долго снились голос и прикосновения Роуна, ощущалось его присутствие рядом, но всё это было лишь иллюзией его собственного подсознания. Сейчас Тэян может расслабиться, это всё уже давно в прошлом и больше его не побеспокоит. Он пытается сосредоточиться на размеренном сердцебиении Роуна и закрывает глаза, но кое-что ему не даёт покоя даже тогда, когда Роун гладит его по волосам и прижимается ближе. Если они вылетели за заказом и их похитили на середине пути, всё-таки почему автоматическое закрытие шлюза в их каюте сработало изнутри? — Если так подумать, ещё один удар по защитным системам Лаомедеи — и мы лишимся обзора вокруг неё, что позволит им пробиться дальше, — Чанёль вздыхает. — Сколько их вообще? Неужели этот урод смог найти столько приспешников, готовых пойти против Коалиции? — кто-то из небольшой группы людей, столпившихся возле кофейного автомата, усмехнулся. Ещё один человек закатил глаза и высказался в презрительном тоне: — Я вообще думаю, что это голограмма. Думаете, в этом лабиринте правда кто-то был? Там ни разу никого не было, даже самого главнокомандующего. Толпа начала шушукаться. Чанёль почесал лоб и кашлянул, пресекая обсуждения, а потом посмотрел на Бэкхёна; тот лишь пожал плечами, вздохнул и, забрав кофе, ушёл к своему рабочему месту снова и снова просматривать миллионы камер по всей галактике, как будто этим больше не может заняться никто другой. Бэкхён должен заниматься оперативной работой, касающейся технических цепочек: настраивать камеры, устранять проблемы, налаживать связь, контролировать процессы и отправлять людей это делать, но, занимаясь этим лишь частично, он обязан сидеть здесь и одновременно искать одного-единственного человека. Призрака, того, кого давно уже не должно было существовать, про кого все и забыли бы окончательно, если бы не взрыв на Афине. По правде говоря, Бэкхёна бесили все эти разговоры про призраков, про охоту за воздухом, про восстание, которое лишь использует имя Минотавра для того, чтобы продвигать свою идеологию по галактике и за её пределы, про то, что Ким Ёнбин на самом деле умер, потому что главнокомандующий лично его пристрелил после того дурацкого благотворительного приёма, или про то, что Ким Ёнбина тоже никогда не существовало, а главнокомандующий сам создал его образ, чтобы постоянно быть на слуху — бесконечное количество бесполезных и беспочвенных теорий заговора выводили его из себя, заставляли головную боль утроиться, таблетки и уколы перестали помогать совсем. Самое отвратительное, что у него никак не получится этого избежать, потому что он вынужден с этим работать, потому что его окружают люди, которые каждый день обсуждают и выдумывают новые теории заговора на обеденном перерыве или возле кофейного автомата, как будто им больше совершенно нечем заняться. Бэкхён вздыхает. Ему срочно нужно в отпуск. Яркие картинки перед глазами троятся, он делает глоток мерзкого кофе и откашливается, когда давится им в ту же секунду. До обеда ему осталось дотерпеть всего-ничего, потом его заменит кто-нибудь другой. Скучающим взглядом он обводит несколько мониторов, стараясь выловить хоть что-то, что наконец освободит его от этой проклятой работы, но там не происходит ничего — лишь люди снуют туда-сюда, покупают что-то, пьют напитки, говорят о чём-то, идут на работу или с неё, летят куда-то, уворачиваются от космического мусора, отдыхают на источниках, играют в игровые автоматы или проводят время с семьёй в безопасных районах Земли. Скука, посредственность. Он снова вздыхает и готовится упасть лицом на стол от безысходности, как вдруг его взгляд цепляется за камеру, переключившуюся на станционный рынок недалеко от Эйрене. Сперва ему кажется, что это накопленная усталость и просто показалось, но когда человек в песочной мантии останавливается посреди дороги между несколькими лавками и идущими в разные стороны людьми, занимающимися своими делами, а затем поднимает голову и с безумной улыбкой смотрит прямо в камеру, Бэкхён понимает, что ни за что бы не спутал его ни с кем. — Твою мать, — шепчет он. У него совсем не получается оторвать взгляд от камер, он не прекращает держать мнимый зрительный контакт с тем, кто стоит по ту сторону, и даже боится пошевелиться, но в момент, когда к Лухану подходят ещё четверо, Бэкхён боится себе признаться, что вот-вот потеряет сознание. Они все остаются в кадре несколько секунд, после чего четверо подошедших удаляются, а сам Лухан стоит ещё пару мгновений, пока вновь не опускает капюшон и уходит. — Сука, — выдыхает Бэкхён. Он цыкает языком и тянется к своей наручной панели. Ему срочно надо связаться с Чонином. Одна мысль о Лухане взрывала ему мозг. Чонин два дня назад вернулся в свою резиденцию с каплей тех сил, что ему оставила Айрин, и сразу помчался к Сехуну под предлогом того, что пора принять новую дозу лекарства. Это было плацебо, обычные, почти безвкусные пластинки, которые Чонин раньше напитывал силой артефактов, а сейчас — своей собственной. После этих процедур Сехуну нужно было пару дней отлежаться, тем более чистая сила намного мощнее выделенных капель из артефактов — по отдельности они просто бесполезны. Сейчас всё, что он мог сделать — это просто ждать. Он подумал, что может расслабиться эти пару дней, почитать новости за месяц, отчёты и прочее, но когда позвонил Бэкхён, все эти планы и мечты о спокойствии мгновенно разрушились. — Ну надо же... — голограмма президента перед ним расплылась в саркастичной улыбке, — кто же решил объявиться. — Я предупреждал, — спокойно ответил Чонин. Ему, конечно, стоило бы привести себя в порядок, уложить волосы, хотя бы пиджак накинуть, но это не деловая встреча, а всего лишь звонок между ними двумя и никем более. Чунмен видел его и в худшие времена, сейчас от его уставшего вида ничего не поменяется. — Кого? — спрашивает Чунмён. — А... Генерала Пака и мистера До! Как мило с твоей стороны, что ты решил меня не беспокоить и позвонить кому угодно, но не моему личному секретарю, чтобы сказать, что летишь на какую-то дипломатическую миссию вместе с генералом Соном. Чонин только закатывает глаза: — Это что? Ревность? — он устало трёт лицо. — Я думал, что эта миссия не займёт больше двух недель, но она продлилась дольше, чем я предполагал. Волопас I нуждается в экстренном переселении из-за угасания галактики, я налаживал поставки гуманитарной помощи. На самом деле, он даже не особо врал. За месяц его отсутствия этим занимались подчинённые Мино, которых он предварительно «предупредил» обо всех тонкостях этой операции. Ему даже не пришлось сильно утруждаться. — И как? Успешно? — Чунмён скептически поднял бровь и сложил руки на груди. — Вполне, — он не знает. — Завтра будет готов отчёт, но я хотел поговорить не об этом. — А о чём же тогда? — Полковник Бён обнаружил Минотавра рядом с Юпитером на одной из его станций. Туда уже направлены оперативные группы, но я боюсь, что к тому моменту, как они туда прибудут, Минотавр уже исчезнет. Чунмён закрывает лицо рукой. В его движениях читается негодование, ему не нравится, когда всё идёт не по планам или хотя бы не близко к ним. — Плохо. Повремени с отчётом, — прежде, чем он это сказал, им двоим пришлось посидеть в полной тишине пару минут; Чонин, кажется, даже слышал, как работает чужой мозг, накидывая один вариант за другим. — Собери генералов и полковников, подготовьте полные отчёты по текущей ситуации с провизией, оружием, охраной галактики и состоянием всех аспектов защиты. На следующей неделе я проведу собрание в зале переговоров на Центральной станции.