Тройка

      Едва завидев Кэпа на своей территории, Брок оттащил его в сторону. Не хватало еще всем страйковцам быть в курсе сердечных переживаний их командира.       — Нет! Я не согласен на свадьбу на крыше главной базы ЩИТа.       — Что? — оторопел Стив, который полночи сочинял речь.       — Ты ничего мне не должен, — Рамлоу по ошарашенному лицу собеседника быстро сообразил, что с чувством юмора у американского символа по-прежнему не очень. — Скорее уж я получил больше, чем смел рассчитывать. Надеюсь, у вас с Барнсом все получится.       — Брок… Я подал прошение о переводе в другой филиал ЩИТа, пришел попрощаться, — Роджерс улыбнулся, и Рамлоу подумал, что именно так тот улыбался, когда падал вместе с самолетом, лишь бы бомбы не долетели до родной страны. Светло и немного грустно. — Присмотри за Баки, пожалуйста.       — Ты же понимаешь, что он последует за тобой, официально или как Зимний Солдат — неважно? Ты ему нужен.       — Нет. Баки не хочет принимать ту часть себя, которая провела в плену семьдесят лет, потому и цепляется за образ лучшего друга Капитана Америка. Но он не понимает, что мы слишком сильно изменились, чтобы все оставалось по-прежнему. Сейчас ты нужен ему больше.       — А мне? — безнадежно спросил Брок, зная, что решившего что-то Стива переубедить почти невозможно. — Кто нужен мне?       — Поверь мне, Баки умеет добиваться своего. Как только он осознает свою тягу к тебе, он сделает все, чтобы тебе было хорошо с ним, — видя, что ему хотят возразить, Роджерс поспешно продолжил. — Я солдат, Брок, идеальный солдат. Созданный для бесконечной войны.       — И бесконечного же самопожертвования, — прошептал вслед Стиву Рамлоу, чувствуя комок в горле. — Дурак ты, Роджерс.

***

      — Нужно поговорить, — рявкнул Брок, не в силах сдерживать эмоции. — Останови его, — почти прокричал он, схватив Джеймса за грудки, едва только они зашли в его кабинет.       — Вижу, Стиви уже рассказал тебе о своем гениальном плане, — небрежно стряхнув руки командира СТРАЙКа, проворчал Барнс, оперативно отвернувшись, чтобы собеседник не мог прочитать выражение его лица. — Прости, ничем помочь не могу. Упрямство Роджерса родилось задолго до него самого.       — Так убеди его! Вы же гребаные столетние неразлучники. И даже смерть не в силах разлучить и все такое!       — Что мне сделать, Рамлоу? А?! — рядом с темпераментным Броком вся выдержка Зимнего Солдата почему-то летела к черту. — Полезть к нему с поцелуями? Клясться, что ничто не омрачит нашу дружбу?       — Сказать, что не имеешь на меня видов, — буркнул Рамлоу, понимая, что они сами себя загнали в ловушку, когда начали спать друг с другом.       — А я не имею? Может быть, мне оставить вас и пожелать счастья? — Барнс внезапно развернулся, прижимаясь всем телом. — Сделать вид, что я не схожу с ума, когда чувствую твой запах? Что не завожусь до звезд перед глазами, когда вспоминаю, как вы со Стивом…       — Не надо, — прохрипел Брок, зная, что не удержится, зная, ему нужны были они оба: чистый, правильный, закрытый на семь замков Стив и злой, изломанный, голодный до прикосновений Джеймс. — Отпусти!       — Возьми меня, — в голосе Барнса клокотало отчаяние: они не смогут договориться, у них не было другого выхода, кроме как разойтись и до конца времен лишь провожать друг друга голодными глазами. — Сейчас! Пожалуйста…       Брока затрясло. Они никогда не менялись. И его устраивало, но сейчас ему хотелось излить всю тоску, весь свой страх и горечь в виде нежности, сладких неторопливых ласк, убедить недоверчивого, десятки раз пуганого Барнса, что все когда-нибудь будет хорошо.       Он подтолкнул не сопротивляющегося Джеймса к небольшому диванчику, на котором временами дремал, когда от работы с бумагами было не продохнуть. И поцеловал — долго, ласково, чувственно прикусывая то верхнюю, то нижнюю губу.       — Ты красивый, ты знаешь? В сороковые дамочки наверняка сходили с ума. А сейчас с ума сходят любители адреналина вроде меня, — мягко усмехнулся он, снимая с них обоих футболки и прижимаясь кожей к коже. — Такой горячий, твердый, гладкий, — шептал он, как в забытьи, прослеживая пальцами контур металлической руки, — прекрасный везде, не надейся, что шрамы тебя портят. Убийственно мощный и выносливый. Кажется, суперсолдаты — мой фетиш. — Брок полубезумно улыбался, ловя расфокусированный взгляд серых глаз, пока расстегивал и стягивал с Барнса штаны. — Ты — мой фетиш, все твое изувеченное тело, твоя изувеченная душа, жадные до тепла. Согреем друг друга?       Рамлоу медленно, неторопливо растягивал Джеймса, с азартом добиваясь самых горячечных, самых откровенных стонов, не забывая губами и языком очерчивать все наиболее чувствительные места. Методично доводил до исступления себя и любовника, чтобы, соединяясь с ним, не думать ни о чем, кроме губ, выстанывающих его имя, кроме шума собственной крови в ушах, за которым тоже угадывалось только одно имя.       К сожалению, он быстро пришел в себя. И пусть ему впервые в жизни хотелось немного понежиться рядом с небезразличным ему человеком, общий раздрай, тяжелая ситуация и узкий для них обоих диванчик не располагали.       — Останови Роджерса, Барнс, — сказал он одевающемуся Джеймсу, прежде чем выйти из собственного кабинета навстречу ежедневным делам.