Любовь к скорости меня погубит...

      Я сидел, пялясь в никуда. В очередной раз. В голове была каша из мыслей. Мне приходилось думать о многом, но ничего не выходило. Мысли категорически отказывались связываться в кучу. Из-за этого я потерял бдительность, и ко мне смог подкрасться истинный и самый опасный монстр нашего катка.       — Юра, привет! — Мила набросилась на меня и начала тискать. Боже, что на нее нашло? Пора ей экзорциста заказать…       — Исчезни, ведьма! — Я старался вылезти из ее объятий, хотя это больше походило на попытку убийства, чем на обнимание.       — Ну, Юр, хватит брыкаться. Мы же друзья.       — Что-то я не припоминаю такого. Никто в здравом уме не согласится стать твоим другом!       — Юрочка, есть разговор. Давай отойдем.       — Нужно было сразу перейти к делу, а не тискать меня.       — Это было бы слишком подозрительно.       Мы направились к раздевалкам. Сейчас все тренируются, поэтому никто не услышит нашего разговора. Я с самого начала заметил, что Мила ведет себя странно. Она всегда очень шумная и не дает никому прохода. Сейчас же она молча бредет коридорами, выискивая тихое местечко. Что-то мне подсказывает, что сегодня начнется полный пиздец.       — Здесь нас никто не услышит.       Если не будем орать, то нет. А мы-то знаем, что будем орать.       — О чем ты хочешь поговорить?       — А ты не догадываешься? — Вот теперь мне немного стремно.       Я впервые вижу ее такой злой. Бля, такое чувство, что она готова изнасиловать и убить меня здесь и сейчас, а потом спрятать труп в одном из шкафчиков в раздевалке. Еще и сумка на ее плече слишком распирает. Нельзя терять бдительность. Хрен его знает, что на уме у этой дуры.       — Если честно, я вообще не понимаю, что тебе нужно от меня.       — Ты специально да? Почему ты мешаешь мне стать счастливой?!       — Мил, ты в порядке? Нигде не падала? Головой не стукнулась? Не ебанулась? О чем ты вообще говоришь?       Что она все томит и томит? Прямота — лучший способ поболтать… Хотя в ее уходах от ответов есть и хорошее — дольше живым оставаться буду.       — Ты хочешь забрать его у меня, но я не позволю этого.       Бля, она походу сошла с ума. Сейчас Мила выглядела очень странно. Такое чувство, что она сбежала с психушки. Погодите… Нахрена эта рыжая полезла в сумку? Только не говорите мне…       — Мила, ты ебанулась? Нахуя тебе пустая бутылка?       Я думал, я один тут бухаю. Вискарик, кто тебя выпил-то?       — Уберу помеху и буду счастлива, а всем расскажу прелестную историю о твоем суициде. — Она начала истерически смеяться. Бля, мне страшно.       — Ты реально больная… Ебанутая, серьезно. — Когда я попытался отступить назад, она разбила бутылку об стену.       Девушка держала бутылку за горлышко, направив острый край на мой живот. Стоп, она ее разбила сначала?       Ну вот почему я постоянно вляпываюсь в такую херню? Это уже достало меня. Черт, нельзя отвлекаться, не время для философии. А то иначе она засадит стекляшку мне в живот. Это больно, вроде.       — Юрочка… Иди ко мне… — Мила бросилась на меня, злобно хихикая. Бляха муха, я звоню в психушку.       Я еле успел уклониться, но ей удалось задеть мою руку. Кровь хлынула из раны, медленно стекая на пол. И что мне теперь делать? Эта сумасшедшая не отпустит меня, а поблизости нет ни души. Сука… Хотя бы вены не вскрыла — это болезненная смерть на месте.       — Юр, ну зачем ты уклоняешься? Неужели ты не хочешь, чтобы Отабек был счастлив?        Я замер на месте всего на несколько секунд, но ей хватило этого времени, чтобы подбежать ко мне. Твою мать! Я еле успел присесть и отскочить подальше от нее. Эта тварь целилась мне прямо в глотку. Еще секунда — и я валялся бы на полу, захлебываясь собственной кровью. Я не хотел этого делать, но у меня нет выбора. Нужно звать на помощь и как можно скорее. Похер, что я в основном сам выпутываюсь из такого дерьма.       — Помогите! — Я заорал, что есть мощи. Если удача не повернется ко мне филейной частью (как обычно это делает), то кто-то меня услышит и поможет.       — Юр, тебе никто не поможет. Ха-ха-ха! Ты сдохнешь здесь и сейчас! — Походу, дальше дело будет идти все хуже и хуже… Впрочем, она в психушке — минус глобальная проблема российского катка.       Эта рыжая бестия снова бросилась на меня. Теперь я осознал всю безысходность моего положения. Плачевно так. В голове заиграла похоронная музыка.       Ей вновь удалось задеть меня. На этот раз пострадала моя правая щека. Почему-то я не чувствовал боли, хотя если честно, я не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри.       Я устал. Всего за несколько недель моя жизнь стала Адом. Так зачем портить жизнь еще и моим близким? Я не хочу, чтобы остальные страдали, особенно Отабек. Может будет лучше, если я умру именно сейчас? Тогда Бека будет счастлив вместе с Милой, Кацуки сможет занять первое место и на улице все забудут обо мне… Это не будет глобальной проблемой.       Я застыл на месте. Мне резко стало все равно, просто в один момент я потерял ориентир в жизни. Пусть она убьет меня и все наконец-то наладится.       Мила замахнулась, чтобы нанести последний, смертельный удар, но ее руку перехватил Виктор, а Отабек бросился ко мне. Он закрыл меня от Милы, а в это время Виктор отнял у нее осколок бутылки и максимально обездвижил.       — Юра, как ты? — Парни посмотрели на меня и потеряли дар речи.       Моя рука была сильно повреждена. Рана оказалась очень глубокой, и кровь продолжала стекать по ней вниз на пол. На щеке красовалась огромная царапина, которая тоже кровоточила. Со стороны это выглядело, как в ужастиках, но не так масштабно.        Но самое страшное — это то, что мне было все равно. В один момент чувства, что всегда бурлили внутри, исчезли. Я не могу понять (да и не хочу, если честно), почему так произошло. Слова Милы засели у меня в голове, постоянно повторяясь и мешая здраво мыслить. Хотя способность адекватно мыслить пропала за последнее время… Но ведь… Если я исчезну — Отабек будет счастлив…       — Юра! Юра! — Алтын начал трясти меня, пытаясь привести в чувства.       — Ты несчастен… Это из-за меня… — Я продолжал шептать всего две фразы. Ну, а что, если это правда?       — О чем ты? Юр, что с тобой? — По голосу Беки можно было понять, что он начал паниковать. Он впервые не знал, что делать и как помочь своему другу.       — Это я виноват. Почему все вокруг меня несчастны?       Меня начало трясти. Слезы медленно стекали по щекам, размывая картинку перед глазами. Я устал держать все в себе. Каждый человек должен хоть иногда изливать свою душу. Но я давным-давно перестал это делать. Людям нельзя доверять, а Беку с дедой грузить не хотелось. Теперь стена, скрывающая мои чувства, начала медленно, но уверенно, рушиться. Когда она рухнет полностью, я сломаюсь окончательно…       — Юра, прошу, ответь мне. — В голосе Отабека звучала мольба и искреннее беспокойство.       — Прости меня… — Я поднял на него свои, когда-то ярко-зелёные, глаза. Сейчас они потеряли свой блеск и жажду к жизни, став похожими на два тускло-зеленых осколка стекла.       — Юр… — Через мгновенье Бека подбежал ко мне и крепко обнял.       В это мгновение я впервые за долгое время разрыдался. Я вцепился в Отабека, крепко сжимая его водолазку в руках. Он просто нежно обнимал меня в ответ, тем самым пытаясь успокоить.       — Юр, все будет хорошо. Слышишь? Все хорошо…       Мы просидели так еще несколько минут, после чего к нам вернулся Виктор с аптечкой. Он уже успел отвести эту сумасшедшую к Якову и захватить медикаменты по пути обратно. Увидев меня с Отабеком, он просто подошел и отдал аптечку Беке. После этого парень ушел обратно. Ему еще предстояло объяснить все это Якову и остальным.       Алтын моментально взялся обрабатывать мои раны. Он аккуратно, по максимуму стер кровь и наложил повязку мне на руку. Рану на щеке Отабек решил, что будет лучше заклеить пластырем. Чисто на всякий случай.       После всего этого меня еще долго допрашивал Яков. Услышав мою версию всего этого «сверхинтересного» случая и, задав несколько наводящих вопросов, он отправил меня с Отабеком домой — подальше от этой сумасшедшей шлюхи.