Любовь к скорости меня погубит...

      Я ушел на кухню, чтобы не мешать Кацуки спать. Наделаю шуму, будет капец… А вообще, он просто очень устал, помогая мне с многочисленными порезами. Кроме этого, парень убрал кровь и осколки. Если бы он не пришёл вовремя, я даже не хочу сейчас думать, что могло бы произойти…       В принципе, произошло бы то, что я так хочу сделать… Но я еще не сделал то, что может хотя бы чуть-чуть отразиться на жизни других. Проще говоря, нихрена важного.       Сейчас мне срочно нужно выпить. Меня продолжало трясти от пережитого, так еще и ощущения от сна никак не хотели меня покидать. Все тело нещадно ныло, и такое чувство, что оно начинало гореть, а более глубокие раны все еще продолжают немного кровоточить. Такими темпами мне придется сменить повязки буквально через несколько часов.        Перерыв всю кухню, мне не удалось найти ничего крепче воды. Мне вот интересно, как я смог выпить все свои запасы. Даже опытный алкоголик не смог бы выпить столько за один раз. Хотя… я же бухал часто и помногу… но все же, черт!       Теперь придется заваривать себе крепкий кофе. Это моя смертная кара. Впрочем, накачаться таким напитком мне раз плюнуть. Но так как я очень везучий, мне удалось обнаружить только заварной кофе. Растворимое подобие кофеина у меня закончилось, так что мне придется варить его самому…       Каким-то чудом мне удалось приготовить относительно крепкий напиток без лишних травм. Только почему меня продолжает преследовать чувство непоправимого? Этот вопрос продолжает беспокоить меня уже долгое время, но ответ на него мне так и не удалось найти.       Немного поразмыслив о своей тяжелой жизни, мне пришла в голову просто гениальная идея. Ну и чтобы не тянуть кота за хвост, я моментально начал воплощать ее в жизнь.       Через полчаса ожидания по квартире раздался звук дверного звонка. Как только я открыл дверь, в мою квартиру ракетой влетел (по-другому это не назовешь) запыхавшийся Витя.       — Юр, что произошло?       — И тебе привет. Чего стал в проходе? Давай, вали на кухню. Есть разговор.       — Ладно…       Виктор без лишних слов быстро снял верхнюю одежду и пошел за мной. Сегодня мне в голову пришла просто шикарная идея. Я обязан помирить Никифорова с Кацуки. Но для начала я подготовлю еще немного Витю. Ну, то есть, скажу все прямо. Просто нехер томить так долго.       — Садись. — Как только он приземлился на стул, я продолжил. — Итак, у меня в гостиной спит Юри.       — Что? Как это понимать? Что он делает у тебя в квартире?!       — Хлебальник закрыл и слушай дальше! — Я надеюсь, что своим криком не разбужу Кацудона. Даже чуть Богу молиться не начал, атеист хренов. — Я позвал тебя для того, чтобы вы наконец-то нормально поговорили и помирились.       — Мне это не нужно.       — Еще как нужно. Ты в зеркало давно смотрел? — Витя так любит свою внешность, что прыщик станет для седовласого катастрофой… Прости, друг, так нужно было.       — Он сам все решил. Нам с ним больше не о чем разговаривать.       — На вас смотреть больно. Вы загнетесь друг без друга. И даже не смей говорить о том, что сам прекрасно справишься без него. Я не слепой и все вижу. — Ну, хотя бы не слепой. Хоть что-то прекрасно в этой ебнутой жизни, которая сделала сальто-мортале так резко, что я аж грохнулся с высоты своего сознания.       — Юр, тебе незачем волноваться. Походу, Виктору и правда без меня лучше.       Мы посмотрели на дверь. Юри стоял в дверном проходе, наблюдая за нами. Я не знаю, как много он слышал, но по слезам, застывшим в его глазах, можно понять, что он услышал достаточно. Так, спокойствие, только спокойствие! Паника сейчас неуместна.       — Твою ж… Юри, ты все не так понял. — Вот скажите, ребята — нахуя я оправдываюсь? Виктора за язык никто не тянул. Порчу жизнь мужику.       — Я так и думал… Тебе все равно было, когда я уехал, а теперь…       — Ты сам смотался, ничего не сказав!       — А, то есть, я еще и виноват во всем?! Ты забыл, из-за чего мы поссорились? Мне тебе напомнить?!       — Ребят? Вы чего это? — Что за хрень сейчас происходит? Я ПОВТОРЯЮ! СПОКОЙСТВИЕ!       — Ты сам собрался и свалил куда подальше!       — А, ну конечно! Ты же святой и никогда ни в чем не виноват!       Ну, мужики…       — Ну, так скажи, в чем я виноват?!       Они продолжали орать друг на друга, при этом полностью игнорируя мое присутствие. Я несколько раз пытался влезть в их разговор, но только и делал, что получал пиздюлей. Вскоре они вытолкали меня с кухни, чтобы я не вмешивался. Ну, вот что мне теперь делать? Придется сидеть и ждать, пока эти долбоебы не успокоятся. А этого никогда не будет…       А что будет, если я жрать захочу? «Пиздуйте в магазин, ваше высочество — проход в кухню закрыт»?!       Так как времени у меня дохрена, я решил сменить повязки на руках. Не хочу никого напрягать, поэтому сделаю все сам… Да, я самостоятельный. Ну, а хули?       Я снял толстовку и начал медленно и осторожно пытаться снять бинты. Ну, как осторожно — херак-херак и отодрал. Кровь немного запеклась, и ткань ни в какую не хотела отдираться. Пришлось идти в ванную за аптечкой. Попробую залить все каким-нибудь антисептиком. Не, ну, а что мне еще остается делать?       Когда мне все-таки удалось отмочить бинты при помощи перекиси, в комнату вошли Юри с Виктором. Как-то они быстро во всем разобрались. Мне казалось, что они будут орать друг на друга еще как минимум часа два или три… Хотя это даже мало…       — Что-то вы быстро закончили. — Я даже не посмотрел в их сторону и продолжил дальше снимать бинты.       — Юр, я помогу… — Кацуки подскочил ко мне и сам занялся моими ранами.       — Мы все обсудили и пришли к выводу, что мы оба ошибались.       — Нет, Вить, вы не ошибались, вы конченые долбоебы. Как так можно было вообще?! Я вам поражаюсь.       — Ты как всегда прав, Юр. Вить, прости меня.       — Ты тоже меня прости, Юри.       Р — романтика.       — Ай! Бля, Юри, осторожнее никак нельзя? Я, конечно, понимаю — трогательный момент, все дела, но мне больно все-таки. ТВОЮ НАЛЕВО!..       — Прости. Я постараюсь осторожнее.       Виктор уселся на кресло, наблюдая за действиями Кацудона. Тот же в свою очередь и вправду стал делать все намного аккуратнее. Но как только были сняты последние бинты, Юри встал, чтобы выкинуть их. Виктор застыл на месте на несколько секунд, а после начал орать, как сумасшедший. Если честно, мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его крики. Но не судьба…       — Это что за хуйня?! Юра, ты что творишь, идиота кусок?!       — Завались. Мое тело, что хочу, то и ворочу.       — А давай я позвоню Якову?! Он, наконец-то, вправит твои мозги на место!       Орущие мужики — не до добра… Особенно в нашей гомофобной России-матушке то…       — А ты в этом уверен? Чтобы Яков и образумил меня? Вить, неужели ты продолжаешь верить в сказки?       — Ну тогда, пожалуй, я наберу Отабека.       — Только попробуй и твои кости будут собирать как сложную головоломку лучшие травматологи города.       — С такими руками ты мне ничего не сделаешь.       — Не переживай, тебе это и без меня устроят.       Я был очень зол. Какого хера он напоминает мне о нем?! Его счастье, что у меня под рукой не было ничего тяжелого или острого, иначе пришлось бы вызывать скорую или сразу бронировать место на кладбище… а еще копать яму и гроб покупать… и священника.       — Юр, Отабек должен знать о том, что с тобой творится.       — С какого перепугу? Он никому ничего не должен!       — Если Яков узнает, то ты будешь проходить особое лечение для душевно больных. Тебе срочно нужна помощь, иначе…        Охереть, я еще и душевно больной!       — Иначе что? Места на кладбище еще дохуя, да и в психушке тоже. Ну, так давай. Действуй. Флаг тебе в руки!       Я снова перешел на крик. Мне нужно успокоиться, но это так трудно. Мои эмоции просто перешли тонкую грань спокойствия и волной накатывали на меня.       Впрочем, они сами виноваты. Нехер докапываться.       Почему, когда мне нужна поддержка, все начинают лезть со своими советами?! Разве они не понимают, что своей так называемой «помощью» делают только хуже?       — Юр…       — Заткнись! Я не хочу ничего от тебя слышать! Хватит с меня ваших советов! Они делают только хуже!       — Юра, успокойся…       — Нет. Какого я должен молчать и успокаиваться?!       — Вить, лучше помолчи. — Последнее, что мне удалось услышать, был голос Кацуки. Он как раз вернулся обратно в комнату.