Трудный Ребёнок (Problem Child)

В парке в нескольких кварталах от их дома был крутой игровой комплекс и даже беседка с фонарями, которые зажигались с наступлением темноты. Оранжевая ветровка Майки и так уже насквозь промокла, и он подумал, что если он сядет на сырую качель, а не за сухой стол для пикников, то хуже не станет. Было глупо с его стороны вот так сбегать. Когда он наконец притормозил, чтобы отдышаться, а его ноги уже едва держали его после нагрузки на тренировке, подъёма по лестнице, а потом ещё и стремительной пробежки от дома, он понятия не имел, что ему оставалось делать. Кроме Рафа, Донни и Лео у него больше никого и ничего не было. Если б он убежал от них, то бежать ему было бы совсем некуда. Но он не был нужен им, как они были нужны Майки. Он был их заботой. Лео сам так сказал. Они вчетвером постоянно ссорились и ругались, и иногда Раф говорил ему гадости. Но всегда он говорил их ему, а не про него. Не так, чтобы Майки подслушивал эти самые гадости сквозь закрытую дверь, когда его братья не знали, что он дома. Так они становились правдой. — Я не знал, — сказал он, обращаясь к воздуху, к дождю и к ржавым качелям, — Я не знал, что они обо мне так думали. Я не знал, что всё так плохо. Почему они мне не сказали? Ближайшая к нему улица была ещё довольно оживлённой, и несколько минут Майки попросту наблюдал за снующими машинами и мелькающими фарами, вяло качаясь взад-вперёд. В районе его сердца болезненно горел надлом обиды, к которому он не смел притронуться, боясь, что он треснет окончательно и выльется во что-то похуже. И он не трогал, даже не думал о нём. Лишь следил на машинами и их фарами, невольно позволяя своему дыханию и сердцебиению ускориться, а голове наклониться, словно Майки не хватало сил удерживать её, несмотря на то, что в ней не было ничего, кроме воздуха. «Почему они мне не сказали?» Когда он услышал, как кто-то издалека звал его по имени, всё вокруг звучало, словно он был под водой. Он не скоро развернулся, чтобы оглянуться через плечо, но эти зелёные глаза он узнал бы где угодно. Майки знал, они единственные могли сиять сквозь тьму и дождь, будто светлячки. Однако, несколько смутно, Майки невольно отпрянул от них впервые за все свои четырнадцать лет. Вскакивая с качелей, он сделал целых два шага перед тем, как пара сильных рук развернула его, схватив его за плечи так сильно, что ему должно было быть больно. — Майки! Майки, да что с тобой не так? Ты же- Да ты промёрз, о чём ты думал? Что ты тут делаешь? — Качаюсь, — правдиво ответил Майки, пытаясь вырваться из вцепившихся в него рук, — Пусти. — Что? Нет, — вместо этого его притянули ещё ближе, и Раф выглядел так, будто он сам не знал, был он облегчён или зол, — Донни и Лео сейчас приедут. Зачем ты убежал качаться? Ночью? В дождь? Такое количество вопросов закружили Майки голову, а слова Рафаэля почему-то текли и смешивались во что-то неясное, будто акварель. Ему это не понравилось, ведь Майки тоже хотелось ответов, потому он силой вырвался из хватки своего брата и закричал: — Почему вы мне не сказали? Удивление и гнев в неравных пропорциях смешались в глазах Рафа, и его руки остались висеть в воздухе между ними там же, где он держал Майки за плечи всего пару секунд назад. — Ты что, бредишь? Что не сказали? — некое осознание прояснило туманное смятение на его лице, и он сузил глаза, — Ты про свою футбольную команду? Значит ты услышал наш разговор о письме. Блин, Майки, я знал, что ты расстроишься, но это слишком даже для тебя. — Футбол? — медленно промолвил Майки, пока его мозг силился перевести слова, словно им препятствовала зыбучая грязь или лёд. Когда они дошли до него, он в недоумении уставился на Рафа, — Ты… Ты считаешь, это из-за футбола? Ты думаешь, я стал бы убегать от вас из-за какого-то кружка? Почему-то, чем дольше Майки говорил, тем сильнее лицо Рафа искажалось и бледнело от тревоги, как в тот раз, когда Лео сломал руку. — Майки, да ты белее бумаги. Почему я только сейчас заметил? — его руки схватили Майки за ладони, и тот выдернул их с запоздалым раздражением, но Раф уже начинал что-то быстро бормотать себе под нос, его голос становился громче и ниже, а глаза бегали по лицу Майки, словно он пытался прочесть особенно сложный параграф учебника. — У тебя руки потные. Кожа ледяная, взгляд не фокусируются. Признаки… Признаки чего, шока? Однажды Донни практически силой заставил их пройти курс первой помощи. Время от времени эти знания им пригождались, и обычно было довольно забавно наблюдать, как Раф старательно выходит из своей зоны комфорта, чтобы помочь. Но в этот раз у Майки не было настроения. — Уйди, Раф, — строго сказал он, — Я больше не ваша забота. На этот раз, когда Майки оттолкнул своего брата, Раф всё же отшатнулся на пару шагов. — Майки? Он дышал так тяжело и быстро, что его лёгкие разрывались от боли, воздух буквально вырывался из его рта задушенным пыхтением, и Майки прижал ладонь к своей груди, шагая прочь. — Не ваша забота. — О чём ты вообще? — быстрые шаги за спиной заставили Майки сорваться на бег уже в который раз за тот день, и его тело послушно последовало рефлексу, — Майки! Эй, стой! Майки! «А я быстрее», — злорадно подумал Майки, и внезапно мягкая и податливая земля под ногами сменилась на твёрдый и скользкий асфальт, и когда оглушительно засигналил гудок, весь мир залился ослепляющим белым светом. Чей-то кулак вцепился в его ветровку и дёрнул его назад, из-за чего он приземлился пятой точкой прямо на траву, а обвившие его руки были бы похожи на сталь, если б не тряслись так сильно. Майки моргнул, уткнувшись лицом в тёплую грудь, и мир продолжал вращаться и кружиться. Наконец, Раф прошептал: — Что с тобой не так? — Не знаю, — честно ответил Майки, — Вы мне никак не скажете. После того, как он наскоро собрал свои запутанные мысли в кучу, он добавил: — Я не ваша забота. — Дурак ты, — с чувством сказал ему Раф, и его голос был полон любви, чего Майки не ожидал и к чему он не был готов. Его брат прижал своё лицо в его лбу, бережно придерживая рукой затылок Майки, и замер так, будто он собирался обнимать его целую вечность, — Конечно наша. И, почему-то, из уст Рафа это не звучало, как что-то плохое.