Трудный Ребёнок (Problem Child)

Как оказалось, поднимать Майки вверх по лестнице — работа на двоих. Ну, ладно, Кожеголовый наверняка смог бы с лёгкостью поднять его в одиночку. К несчастью, Майки пытался доказать свою точку зрения. — Всё норм, — сказал он уже в пятнадцатый раз, и это звучало крайне убедительно. Правда. Но нахмуренное лицо Кожеголового всё равно смягчилось, а его руки, поддерживающие Майки за плечи, сжались крепче. — Тебе стоило остаться сегодня дома. — Пфф, ни за что, бро. Я рад, что мы повидались. Уу, моя остановочка, 505. На часах было почти два часа дня, и его братья скоро будут возвращаться домой. Изначально, Майки не хотел так рисковать, но попав на поле боя в квартире КГ — а потом ещё словив гранату, вдобавок — он слегка сместил своё расписание. Но это не так страшно, ведь, хей- он добрался вовремя! Кожеголовый медлил на кухне, пока Майки прошёл по коридору к своей комнате, прикрывая за собой дверь ногой и переодеваясь в домашние штаны со Спайдерменовским принтом (его) и футболку «Ху»* (Рафа) — одежда в которой он прожил почти неделю, будучи больным домоседом. Его толстовка осталась у Кожеголового на (чистой) кухонной столешнице, поскольку парень, как оказалось, знал крутой и простой способ как избавиться от пятен крови. Без всяких стрёмных на то причин. КГ просто безумно умён. Типа… на уровне Донни. ________________________________________ — Я изучаю астрофизику, — сказал тогда Кожеголовый, ещё когда они были у него дома, невзначай, наливая Майки ещё одну чашку странного чая, словно это была абсолютно нормальная чайная беседа. Он даже умудрился удивиться, увидев ошарашенное лицо Майки, добавив, — Я учусь в Корнеллском университете в Нью-Йорке, я что, тебе не сказал? — Эээ, нет! Это так- чел, я знал, что ты умный, но пресвятые кошечки. Это же космические науки! Космические науки это просто улёт! Кожеголовый выглядел довольным, с широкой улыбкой на его лице. — Мои родители оба выпустились из Корнеллского, — с гордостью сказал он, так же, как Лео говорил о своих братьях, считая, что они не слышат. Так звучала любовь, думал Майки, в своей самой тихой и тайной форме, — После того, как они меня усыновили, стоило ожидать, что я тоже, однажды, стану выпускником этого университета. Майки уставился на него со своей чашкой на полпути к своему рту; такого поворота он не ожидал. — Тебя усыновили? — Ага. Когда я был очень мал. — Что случилось с твоими другими родителями? — Они погибли в автокатастрофе. Я был там с ними, но, как видишь, я выжил. И это… блин. Майки не мог спрятать печали за своего друга, и ему было так жаль, что он спросил, но Кожеголовый похлопал его по голове, словно в сто раз смягчённая версия запатентованного Удара По Голове От Рафаэля. — Эй, я вырос счастливым. Мои приёмные родители были потрясающими людьми. Это не та жизнь, что была бы у меня до аварии, но всё равно хорошая. И Майки кивнул, ведь он понимал. Вырасти в доме с мамой и папой было бы… здорово, наверное? Возможно? Но у него были его братья, и какое-то время их сенсей, и, если честно, он никогда и не думал желать о чём-то большем. Может это не та жизнь, которая могла бы быть, но та жизнь казалась ему чужой и далёкой идеей, словно страна в миллионах океанов отсюда, а Майки было уютно и комфортно там, где был он. Не то, чтобы Майки никогда ничего не желал. Иногда он желал о всяком. Невозможном. Волшебно-чудесном. Например, «Вот бы Лео смог остаться ребёнком на подольше» или «Вот бы сенсей был еще жив». Теперь же, он ловит себя на мысли «Вот бы лаборатория Утрома никогда не загорелась- вот бы они не застряли внутри здания, вот бы Кожеголовый не навещал их на работе в тот день». Он пережил два ужасных несчастья в своей жизни, и оба случая забрали у него семью, оставив его одного- И каким-то образом, даже если это оставило на нём тяжёлые шрамы, Кожеголовый всё ещё стоит на ногах, один. — Я… У меня… Насколько мне известно, у меня ПТСР**, — он выглядел таким неловким, неуверенным, больше не осмеливаясь заглянуть Майки в лицо, — И звучит это- ну то есть, обычно оно у ветеранов войны,, а не у каких-то студентов. Я должен просто справиться с этим, и я даже не- Я срываюсь просто из-за ничего, я даже не знаю, что меня провоцирует- — Чел, — мягко сказал Майки, протягивая к нему руку, — Я немногое знаю о ПТСР — на психологии мы лишь затрагивали эту тему — но я уверен, что это не то, с чем ты должен справляться в одиночку. Он наблюдал, как Кожеголовый окинул быстрым, вороватым взглядом свою пустую квартиру, сжимая своей рукой Майкину на долю секунды. Затем, в мгновение робкой храбрости, он встретил взгляд Майки и произнёс: — Меня называли монстром. Майки не спрашивал, кто называл, даже не задумался над этим. Последний человек, которого Кожеголовый подпустил к себе, подвёл его — это всё, что ему надобно было знать. — Это глупо. Монстры не спасают кошек в подворотнях, — сказал Майки, с около сердитым выражением лица. Он упрётся и будет бороться с Кожеголовым за свою точку зрения, если понадобится — но судя по разбитому выражению на лице его друга, ему не придётся. Смягчаясь и расплываясь в слащавой улыбке, чтобы облегчить обстановку, Майки добавил: — Ты не монстр, К, ты мой друг. И может от меня в таких ситуациях толку никакого, но я всё равно помогу тебе, несмотря ни на что. Теперь, раз уж я здесь, ты никак от меня не избавишься- если не веришь, спроси кого угодно. — Нет, — ответил он тогда, таращась на Майки, словно никогда до этого не видел его в истинном свете, — Я тебе верю. ________________________________________ Когда Майки не совсем смог преодолеть расстояние между его комнатой и кухней, которое раньше проходил с легкостью, останавливаясь у стены на полпути для короткой передышки, Кожеголовый кинул ему Взгляд, с большой буквы. Майки подождал пару секунд, пока его голова не перестала кружиться, и открыл рот. — Если скажешь, что всё нормально, я позвоню твоим братьям и выдам тебя, — отрезал его друг, и Майки вновь захлопнул рот, так быстро, что его зубы щёлкнули. КГ качал головой, ведя его к бугристому дивану в их гостиной. Смягчив голос он добавил, — Мне правда стоит позвонить Леонардо. — Нееет, К, не нааадо, — опустившись до мольбы, Майки применил свои самые большие щенячьи глазки, — У него всё равно работа заканчивается в четыре, а Раф с Донни освободятся в три. Я останусь один максимум на час. Что может случиться? — С тобой — всё, что угодно, — последовал непоколебимый ответ, — Тебе что-то нужно, пока я не ушёл? Лекарство или-? — Не, я, наверное, просто посплю, — Майки поёрзал среди своих подушек и притянул одеяло поближе к себе, улыбаясь, когда Кожеголовый потрепал его по голове с упорной теплотой, — О, эй, спасибо, что подвёз до дома. Куда лучше, чем на автобусе, прям, воу. — Без проблем. Эй, можно спросить- ну… — его друг замялся на мгновение, после чего сел на краю кофейного столика, — Почему ты хотел прийти ко мне сегодня? Ты знаешь, что я тебе всегда рад, — торопливо добавил он, — Но это должно было быть что-то важное, раз ты был непреклонен, несмотря на своё самочувствие. Майки уставился на него. Он совсем забыл об этом из-за прошедших событий с Кожеголовым, но то холодное, тревожное чувство страха тут же заползло обратно на дно его желудка, словно змея. Должно быть, это как-то отразилось на его лице, ведь серо-зелёные глаза Кожеголового посуровели и сузились, и даже если Майки теперь не совсем хотелось говорить об этом, было видно, что КГ готов упорствовать. — Я, э, встретил одного парня, и…- неловко пожав плечами, перестраховался Майки, — ну, я просто хотел спросить, не видел ли ты его где-то или типа того, ведь ты знаешь в сто раз больше людей, чем я, может ты слышал о нём. Кожеголовый вперился в него взглядом, слегка наклоняя голову вбок в недоумении: — Парня? Как его зовут? — Я- не знаю? Он не совсем представился, просто, типа… сказал… Э, у него есть странные татушки и где-то сотня пирсингов, и он с тобой одного роста. И у него глаза были такие яркие, типа голубые или зелёные, или голубо-зелёные. Я не очень- — Держись от него подальше. Майки моргнул, и при виде поражённого лица Кожеголового, в его желудке образовался узел. — Я серьёзно, Микеланджело, — продолжил он, наклоняясь вперёд и складывая тяжёлую руку на плечо Майки. В его словах было что-то злобное и яростное и почти отчаянное, и Майки туго сглотнул, — Держись от него подальше. Что ж, это точно не успокаивало.