Трудный Ребёнок (Problem Child)

Майки пролистывал свой список контактов на телефоне, пытаясь сделать выбор. Он лежал, свернувшись в грустный клубочек на железном форте на верхушке лазательной площадки в парке, его свободная рука была вынута из рукава и спрятана в тёплой уютной безопасности его ветровки. Его глаза опухли, его нос не переставал течь, и он чувствовал себя ужасно во всех смыслах, и он просто хотел с кем-нибудь поговорить. С кем угодно, ему всё равно. Ладно, это было неправдой — ему было не всё равно, очень не всё равно. Он хотел поговорить с тем человеком, кто даст ему все нужные ответы, чтобы всё исправить. Ведь он так по-крупному облажался на этот раз, и он не знал, как всё исправить или где начать. Раф выглядел таким обиженным, и это — Майкина вина, Майки задел его, и всё это время Майки думал, что он помогает. Он думал, что он оберегает своих братьев, не рассказывая им о Бугимене, он совсем не хотел, чтобы они связывались с этим типом. Майки просто думал, что они не будут волноваться, если не будут знать, что волноваться есть о чём. Неведение — благо, так? Но он ошибался, и всё, что он делал, лишь в сто раз усугубляло ситуацию. Он потихоньку начинал паниковать, и ему была нужна помощь — но в то же время, эгоистично, он не хотел разгребать всю эту кучу глупостей и провалов, не хотел обсуждать то, как сильно он прокололся на этот раз. Он хотел компании и утешения без осуждения, хотел чувствовать себя лучше и немедленно. Может, тогда он наберётся смелости, чтобы встретиться с проблемой лицом к лицу и сделать правильное решение впервые за долгое время. Решившись, Майки нажал на одно из избранных имён в своём телефоне и прислонил телефон к уху, ожидая, когда трубку поднимут. У него не хватало смелости позвонить своим братьями, он не хотел докучать Эйприл или Кейси, а это, можно сказать, вся его семья- — Привет, Микеланджело. -кроме еще одного. И, просто так, лицо Майки отобразило какую-то сложную смесь из самого настоящего облегчения, благодарности и свежих слёз; потому что голос Кожеголового был тёплым и знакомым, как раз то, что ему нужно было услышать, всё это сразу. Он был чрезвычайно приятный, и Майки немного развернулся из своей нерадостной пародии на неваляшку. Прокашлявшись, Майки натянул улыбку. — Эй, дружище. Ты не занят? — Не очень, — сказал КГ, и по другую сторону линии раздалось шуршание бумаг, — Что такое? Весь день от тебя не слышно. — Оу, эм. Да. Я- Я испортил буквально всю свою жизнь, и всё становится только хуже, и я звоню, чтобы спросить, можешь ли ты помочь мне с этим. БЗЗЗТ, ответ неверный. Ломая голову, Майки придумал подходящую альтернативу. — Я, э- вообще, я прочитал кое-что на уроке сегодня о ПТСР и подумал, что мы могли это опробовать. Если хочешь. Это правда — он сделал закладку в учебнике по психологии, думая поискать информацию в Гугле после ужина и потом рассказать КГ, когда он сам разберётся. Но хей, это ведь был всего лишь план. — Оу, — что-то лишь в этом звуке сказало Майки, что Кожеголовый уже заподозрил, что что-то не так. Через долгий момент тишины и колебания, КГ добавил, — Ладно, давай, выкладывай. Выпустив затаившееся дыхание, Майки схватился за предлог сменить тему, как за спасательный круг. — Окей! Так вот, в общем, та статья говорила о гиперактивации и о том, как ПТСР вводит твою нервную систему в, типа, постоянную перегрузку. Оно словно нажимает переключатель с адреналином, заставляя тебя думать, что ты в опасности, ага? Но те же самые штуки, которые провоцируют твои воспоминания, могут быть использованы против них! — Майки вдел свою руку обратно в рукав и выпрямился. — Это прикольно, типа- это медитативная штука, супер дзен. Ты создаешь «безопасное пространство», это может быть всё, что угодно. Какое-то личное и тайное местечко, куда плохие штуки не доберутся. И ты запоминаешь его — запахи, звуки, поверхности, знаешь? И потом, где бы ты ни был, ты просто закрываешь глаза и думаешь об этих вещах, чтобы успокоиться и снова почувствовать себя в безопасности. По ту сторону линии Кожеголовый издал мягкое «хм». — Я никогда раньше о таком не читал. Звучит неплохо, можно попробовать. — Абсолютно! — настаивал Майки, чувствуя, как его улыбка растягивается шире. В таких вещах — в них он был хорош, — И я помогу! — Знал, что ты это скажешь. Но у меня нет такого безопасного пространства, — признался Кожеголовый, — Я много времени провожу в своей квартире, но я бы не назвал его домом, — до того, как Майки начал расстраиваться, КГ добавил, — Хотя, может это не обязательно должно быть какое-то место. Может быть, какое-то чувство или воспоминание. — Может, — согласился Майки, задумчиво водя пальцами по заклепкам на железном полу под ногами. Довольно разумно — если чувство или воспоминание могут вызвать флэшбэк, то те же самые вещи могут заставить флэшбэк уйти. Проблема на девяносто процентов была психической — подсознание КГ просто пыталось защитить его от вещей, что причиняли ему боль в прошлом, — Мы что-нибудь придумаем. — А пока, — сказал его друг, мягко, совсем обезоружив его, — ты хочешь рассказать мне, что случилось? — Что? Нет, — ответил Майки, слишком быстро. И слишком вспыльчиво. Он не поленился ударить себя рукой по лбу, — То есть- ничего не случилось. Я просто хотел поболтать. А что, разве похоже, что что-то случилось? — Да. — Что ж, я в порядке. Даже лучше, все прекрасно, — внезапно, форт стал казаться слишком замкнутым. Майки встал на четвереньки и пополз к люку и лестнице, хмурясь, — Сказать тебе, как всё прекрасно? — Микеланджело- — Всё так прекрасно, что я заставил всю свою семью неделями волноваться обо мне. Я храню секрет, и это бессмысленно, и я накричал на своих друзей и задел сегодня чувства своего старшего брата, и теперь я кричу на тебя, потому что всё прекра-аААА! Это он закричал, поскользнувшись на мокрых от дождя ступеньках и упав на пару метров вниз в свежую лужу грязи. Он лежал там, звёздочкой, моргая от моросящего туманного дождя, игнорируя семью из пяти человек, которые таращились на него из-под крыши какой-то беседки. Голос КГ был дребезжащим и звучал словно издалека, обеспокоенно раздаваясь из его телефона. А его телефон всё ещё лежал у него в руке, хотя бы он не уронил его в лужу, это бы точно сделало его день. Майки прислонил его обратно к уху. — нормально? Майки? Микеланджело- — Я упал с лазалки, — перебил он, слушая, как КГ резко замолчал, а потом вздохнул так же устало и облегченно, как Лео иногда вздыхал из-за Майки, — Прости. — Всё хорошо, — только вот ничего не было хорошо, — Просто будь осторожен. — Чел, — прошептал он, утирая рукавом мокроту со своего лица. Он ещё даже не поднялся. Надо быстро это исправить, пока он не испортил свой спортивный костюм, — Я не знаю, что делать. — Ну, в большинстве случаев, чтобы решить проблему, лучше всего начать с самого начала, — сказал Кожеголовый, понимание и терпение были в голосе Майкиного лучшего на свете друга, — Так что, начни с начала. Иди домой. Да. Звучало разумно. Пришлось посмотреть проблеме в лицо; Майки слишком долго это откладывал.

________________________________________

Парк был всего в нескольких кварталах от дома, а дождь перестал идти ещё на полпути. В подъезде было темно и прохладно — домовладелец, наверное, уже никогда не сменит перегоревшие лампочки и не починит сломанный лифт, но всё помещение всё равно по-своему утешало. Что не утешало, так это крики, которые он слышал аж с лестничного пролёта четвертого этажа. Он где угодно узнает голоса Дона и Рафа, не важно, как далеко и как глухо они звучали, и замер, занеся ногу над ступенькой. Ох, блин. Они точно кричали из-за него- он так попал. Весь оставшийся путь до квартиры он жалобно проплёлся, помахав по дороге какой-то парочке с выпученными глазами, которые выглядывали из квартиры 501. Всё нормально — если честно, он заслуживал неприятностей, после того, что он натворил. И когда они накричат и выплеснут всё на него, они наверняка будут чувствовать себя гораздо лучше. И потом Майки тоже начнёт двигаться в том же направлении. А потом он расскажет им о дурацком жутком парне, и они снова накричат на него за этот тупой секрет, и, медленно, но верно, всё это, наконец, уйдёт. Так что он проверил дверную ручку (не заперто), толчком открыл дверь, бросил свою сумку у обувных полок, и- — Поверить не могу! Он развернулся, выпучив глаза. Уже? Он ещё даже не до конца зашёл! Но нет, на кухне Майки был один. Он осмотрел пустую комнату, закрыл до конца входную дверь и еле снял свои грязные кроссовки. Если они были не ближе к выходу, то они точно сидят где-то в глубине квартиры, в чьей-нибудь спальне. Дверь в комнату Дона и Лео была приоткрыта; Майки глубоко вдохнул и направился туда. — Да знаю я, ладно? Просто- чёрт, Дон, он так плохо выглядел- Вот и Раф, и сердце Майки сжалось из-за тона его голоса. Он был так расстроен, и Майки один в этом виноват. Ковёр был мягок под его ногами, скрывая Майкины шаги по мере того, как он шёл по коридору. Он ускорил шаг, услышав громкий треск, когда что-то ударилось о что-то; его сердце так громко стучало об его грудину, что он начал волноваться, что либо кость хрустнет, либо его сердце лопнет. — И что, ты решил просто сбросить на него тревогу, которую копил неделями, всю разом? Лео говорил тебе- — Сказал же, знаю я, Донни! Майки толкнул дверь обеими руками, открыв её шире, и моментально две пары глаз впились в него. Дон и Раф стояли в сантиметрах друг от друга, — блин, они кричали прямо друг другу в лицо — но через мгновение, они оба накинулись на него. — Где, чёрт возьми, был ты? — сорвался Раф, и несмотря на то, что они только что ссорились, Дон тут же подхватил его. — Я давным-давно жду тебя дома, Микеланджело! Я почти позвонил Лео! Это Майки было ни к чему, учитывая всё это. Он посмотрел на Донни широкими глазами, вцепившись руками в свою футболку. — Но не позвонил, так ведь? Прошла минута — Донни осматривал его своими глазами-сканерами, которые казались скорее красными, чем карими, в тёплом свете настольной лампы за его спиной, и большинство резких складок на его лице разгладились, когда он понял, что Майки совершенно жив и здоров. Однако, его хмурый взгляд никуда не делся, и когда он снова посмотрел Майки в лицо, он лишь отрезал: — Нет, но я всё ещё хочу это сделать. Я жутко волновался. Майки шаркнул ногой — он знал, что попадёт, он был готов к этому — и он рискнул, взглянув на Рафа. И один лишь его вид — чёткая тревога в его глазах, недовольная складка у его губ, неуверенность на границе с раздражением, ведь Раф уже сам не уверен, где заканчивается одно и начинается второе — заставил Майки выпалить: — Прости меня! В то же самое время, Раф вымолвил: — Я хочу извиниться. И они ещё какое-то время смотрели друг на друга. А потом лицо Рафа смягчилось в эту знакомую не-совсем-улыбку, такая мягкая и личная, специально для младших братьев, и Майки улыбнулся в ответ. Ссоры со своими братьями создавали впечатление, словно гравитация резко пропадала отовсюду, и всё вокруг было не на своём месте, улетучивалось. Такое чувство. И наоборот, когда Раф пересёк комнату двумя огромными шагами и по-медвежьи обнял Майки — это было словно он наткнулся на американское посольство после целого года в далёком Китае. Он зарылся в плечо Рафа, пытаясь прижаться к нему ближе. — Прости, что сразу не пришёл домой, — сказал он, немного невнятно. Из внезапной неподвижности Рафа и абсолютной тишины Донни, Майки сделал вывод, что они оба внимательно слушали, — Мне просто нужно было подумать. И я думаю… я был очень глупым. Но потом я упал с лазалки и вбил в себя немного здравого смысла. — О Боже мой, — слабо пробормотал Донни, но Майки решил проигнорировать его, продолжая, пока ему хватало смелости. — Я хочу- хочу с вами поговорить, — нескладно сказал он, упорно не отводя взгляда с маленькой дырки на рукаве Рафа, потому что сейчас он мог смотреть куда угодно, но только не им в глаза, — О том, что происходило всё это время. Если хотите. Они долгое время ничего не говорили, но Раф лишь сжал его ещё крепче, почти раздавив его, и шепнул «Да», пока Дон наклонился и поцеловал Майкину макушку, словно не заметив грязи — и блин, они очень-очень сильно волновались всё это время, настолько, что вот-вот треснут, как Майки не заметил этого? Ему не дали снова извиниться, резко разворачивая и вытаскивая его из спальни в коридор, и вот он уже сидел на одном из кухонных стульев. — Сейчас? — удивлённо спросил он, наблюдая, как его братья сели на каждой его стороне, — Я думал, вы подождёте, пока Лео вернётся с работы. — Мы ему потом перескажем, — сказал Донни, не сомневаясь ни на секунду, и… Ладно. Да — они не хотели давать Майки шанс струсить, а он бы обязательно сделал это за те два часа, пока Лео добирается домой. Справедливо. — Всё хорошо, Майки. Поговори с нами. И… Майки так и сделал. Он рассказал им всё. Рассказал о том жутком типе, о его словах и проклятой гримасе. И каждое слово будто снимало по пять килограммов с его плеч — словно он скидывал с плеч мешки с песком, один за другим, и когда он закончил, ему было так легко, что голова почти закружилась. Хотя, может это нервы. Частично он ожидал, что они закатят глаза или скажут «И всё? Серьезно, Майки?»,, но вместо этого, когда он рискнул взглянуть на них, его братья смотрели на него серьёзно и холодно. — Он тебе угрожал? — сказал Раф, смесь ярости и скептицизма. Майки пожал плечом — да, было жутко, но он ведь не говорил ничего угрожающего, так? — и Раф нервно запустил руки в свои короткие волосы, не находя слов. Дон, с другой стороны, всегда имел, что сказать, и секунду спустя он выпрямился, приковав Майки к стулу своим проницательным взглядом. — Майки, почему ты ничего не сказал? Это то, о чём ты должен говорить немедленно. — Ну, я- я не знаю, я очень испугался, и я не хотел, чтобы вы, не знаю, создавали с ним проблем, — нерешительно ответил Майки, — Понимаете? Типа, если бы у нас было ноль дел с этим типом, было бы супер. По этой причине он не сказал, что этот тип знал Рафаэля. Больше никаких секретов, он твёрдо решил начать держаться этой тактики, но если Раф узнает, что тот чел его знает, он ни за что не остановится, пока не найдёт его. И Майки совсем этого не хотел. Совсем. — Кстати о проблемах, я должен этому гаду ровно одну сломанную шею, за то, что он тебя так напугал, — угрожающе сказал Раф, доказав мысли Майки и вызвав искру понимания на лице Донни, — Думаешь, сможешь узнать этого парня, если снова увидишь? — Ох, бро, — ответил Майки, тут же представляя себе те жуткие бирюзовые глаза так ясно, словно он видел их каждый день, — Определённо. — Пока что, — вмешался Донни, пока Раф не перешёл в режим Карателя* прямо за кухонным столом, сочувственно взглянув на Майки, согревая его сердце, — Давайте просто радоваться, что ничего серьезного не случилось. Слава Богу, что Лео пришёл за тобой тогда, иначе… Он замолчал, побледнев. Воу. Майки никогда об этом не думал. Тревожный червяк заполз к нему в желудок, и лихорадочная мысль «Спасибо, Лео» пронеслась у него в голове. — Кстати о Лео, когда он вернётся, я обсужу с ним то, что пора возобновить папины тренировки, — внезапно сказал Раф, и Майки удивлённо уставился на него. Раф смотрел на него, щурясь, но любя погладил его по волосам, — Я серьезно. В последнее время слишком много опасных ситуаций, братишка. Я должен знать, что ты можешь постоять за себя, иначе я больше никогда глаз не сомкну. — Идея не плохая, и вправду, — задумчиво сказал Донни. Майки почувствовал, как его грудь надулась надеждой, словно воздушный шарик. — Думаете, он согласится? Я боялся спрашивать, думал- ведь он так сильно скучает по сенсею- — Лео любит нас гораздо сильнее, чем он скучает по сенсею, — открыто сказал ему Донателло, словно ничего проще в мире не было, — Он согласится. — А не то, — радостно добавил Раф, и Майки улыбнулся ему. Одну проблему решили, осталось ещё девяносто девять.