Убийственная Радуга

Сознание наконец-то вернулось полностью. До этого оно урывками прорывалось сквозь пелену беспамятства, давая возможность, если не контролировать, то хотя бы понимать ситуацию. «Чёрт бы побрал эту «добрую» самаритянку», — язвительно подумал он, от возникшей картинки памяти, где немолодая, немного тучная женщина бегала вокруг его распластанного тела неподалёку от горящего джипа, крича в телефон про аварию и раненного. Но поминание тёмной силы привело его в смешливое расположение, и он приоткрыл глаза, чтобы понять, где находится.        Кафельная, обшарпанная плитка до половины стены, непонятного посеревшего цвета. В тон ей некогда белый потолок, теперь утративший былую белизну и от времени покрывшийся пузырями, которые, кое-где лопнув, открыли серую штукатурку. Кровать с панцирной сеткой. И неприятный, мерный писк, раздающийся рядом над ухом. Правая рука привязана к кровати, и взор ухватил нечто вытянутое со странной бутылью наверху, от которой тянется прозрачный провод с жидкостью.        «В реанимации! — догадавшись, воскликнул он про себя и усмехнувшись внутренне добавил: — Прикольно. Больше человеческое тело брать не буду, даже созданное при помощи шакальей крови. Хреново оно устроено у этих «венцов природы». Немощней тварей не встречал, всё время проколы… И наконец-то, я рассердился. Надо кончать этот балаган. Он перестал меня забавлять… Думаете справились со мной? — перескакивая с мысли на мысль, он обратился к своим гипотетическим крылатым недругам. — Да уж — дудки вам. Посмотрим, за кем останется последнее слово». И мысленно отдал приказ своим помощникам оказать ему помощь. Окружившие по приказу искрящиеся змеи стали выплёвывать на раны сгустки ярко-алого цвета, проникающие затем в повреждённую плоть, восстанавливая пострадавшие участки тела. И наступил тот миг, когда «Иртеньев» смог содрать с руки капельницу и подняться на ноги.        — Куда вы?! Сейчас же ложитесь обратно, — командным тоном приказала подбежавшая медсестра, но тут же замерла, столкнувшись с ледяным взглядом серых глаз. В них читалась безмерная злоба и абсолютное презрение. — Мне нужна одежда, — приказным тоном и еле сдерживая себя, произнёс он. Девушка явно перепугалась и махнула в сторону выхода. «Капитан» сорвал с кровати простыню и, обмотавшись ею, как тогой, вышел из палаты интенсивной терапии, столкнувшись в дверях с дежурным ординатором. — Вернитесь на место, — строгим тоном, с непроницаемой миной, указав обратное движению направление, потребовал дежурный ординатор. — Я уйду, по любому. А вы выбирайте: по-хорошему или по-плохому. Ухмыляясь и встав в вальяжную стойку, «Иртеньев» приготовился поставить на место этих «людишек», но врач оказался благоразумнее. Его поразило скорее всего не поведение или вид пациента, у которого глаза вдруг сделались огненного цвета, а то, что у пролежавшего пару дней в коме человека, за столь короткое время исчезли ожоги и раны, оставив еле заметные, исчезающие на глазах следы от шрамов. — Шурочка, — попросил он сестру, уже пришедшую в себя, — передайте Марии Тимофеевне, чтобы она спустилась в подвал за одеждой. А вам, Иртеньев, придётся пройти в ординаторскую и написать отказ от дальнейшего лечения. Ваша барсетка, которую обнаружили рядом, в сейфе заведующего. Придётся дать расписку, что вам возвращено всё полностью. Так что не торопитесь. Не голышом же вы пойдёте по улице. Пройдёмте. Вскоре необычный пациент покинул реанимационное отделение, и медперсонал вздохнул свободно, на всякий случай поставив администрацию больницы в известность о произошедшем инциденте.        Добравшись до столицы без приключений, «капитан» забежал к себе в общежитие, где быстро взяв всё необходимое, поспешил обратно, столкнувшись в коридоре с одним из соседей. — А мы тебя тут обыскались. Ты где был-то? Ты знаешь, что твои ищут тебя? — недоумённо затараторил сосед, отчего-то робея и ощущая потребность держаться от него подальше. — Слишком много вопросов, — хмурясь и глядя из-под лобья, процедил «Иртеньев» и, не став выслушивать дальше, отправился по делам.

~~~

Прохладная, мягкая рука Ани приятно и нежно скользила по лицу и волосам Витьки, принося ему этим спокойствие и умиротворение. Молодость парня и опыт врачей сделали своё дело. А может причина была в напитке, даваемом ему Манулом по часам. Но как бы то ни было на самом деле, пациенту становилось лучше с каждой минутой. Головные боли отсутствовали, рвота не повторялась. Кожа порозовела, а из-под глаз исчезли тёмные круги.        Но идиллию немного омрачало наличие охранника в палате. Рука парня была пристёгнута к решётке кровати, а страж расположился на стуле возле окна, разгадывая многочисленные кроссворды и шарады, закупленные для этого случая. На подозреваемого он практически не смотрел, удостаивая взглядом только входящих врачей и медсестёр, да иногда вызывая нянечку, чтобы вынести утку. Время текло медленно. И хотя в палате были девчонки и ангельская братия, вторые старались не сильно веселить подопечного, чтобы не привлекать внимание живого сослуживца, и дать Анне с Лизой возможность морально поддержать парня в этой трудной ситуации.        Наконец, во второй половине дня, палату посетил консилиум, состоящий из заведующего, лечащего врача и парочки интернов. — Вы можете покинуть палату и отстегнуть молодого человека? — обратился к стражу высокий, убелённый сединами врач. — Вставать ему после люмбальной пункции можно только завтра и очень аккуратно под наблюдением медперсонала, так что удрать он не сможет, да и мы не дадим. Сейчас осмотрим и решим, что делать дальше. Они подождали, пока, нехотя встав со стула, боец подойдёт к охраняемому, отстегнёт наручники и выйдет из помещения, отправившись побалагурить с сестричками. — Как у нас дела? — откинув одеяло, заведующий зачем-то прощупал живот, прослушал сердце, затем проверил рефлексы и, оставшись довольным результатами, обратился к ординатору: — Что показали анализы и пункция? — Всё в норме, в спиномозговой жидкости эритроцитов и лейкоцитов нет. Серологический анализ и биохимия в норме. Тест на наркотики — отрицательный. Сделанный при поступлении рентген головы не показал наличия внутренних гематом и нарушений. Рана поверхностная, хирургом осмотрен, частые перевязки не требуются — рана чистая. М-эхо — смещение в пределах нормы. Среднеселлярный индекс ровно четыре целых, индексы и сигналы показывают, что внутричерепное давление в норме. Энцефалограмма показала эмоциональную лабильность, но патологии не выявлено. Что касается вещества, введённого ему в шею и предплечье, его установить не удалось. Надеюсь, у экспертов полиции, при их возможностях, получится справиться с этим. Тогда можно провести дополнительное лечение, если понадобится. — Нас просили сделать всё побыстрее, насколько это возможно. По крайней мере, затягивать с выпиской не следует. И так выделили отдельную палату. А вы должны понимать, чем она для нас является. Взгляд заведующего стал многозначительным, но ординатор ответил встречным, понимающим. — Она для «избранных», — увидев недоумевающий взор Витьки, пояснил Манул. — Ну, надо же им чем-то зарабатывать себе на жизнь. Снисходительно ухмыльнувшись, он отошёл к подоконнику и уселся на него. Между тем консилиум посмотрел рентгеновские снимки и ещё какие-то бумажки, остался доволен увиденным и покинул палату с увязавшейся за ними Аней. Вскоре охранник вернулся на место, пристегнув опять парня к кровати, и уселся на свой стул, вытащив из-под ног невидимого ангела свои кроссворды и уткнувшись в них.        — Главный предупредил местную полицию, что сегодня сделают повторный рентген и, скорее всего, завтра Виктора выпишут. Явно обрадованная этим обстоятельством, сообщила вернувшаяся через некоторое время Нюта. — Чему ты радуешься? Дело-то — труба, — раскачиваясь на втором стуле у стола и сдвинув к переносице свои изящные брови, печально произнесла Лиза, услышав сообщение. Но увидев удивлённые взгляды влюблённых, пояснила: — Ребята, если вы думаете, что за ним приедет мерседес или карета, то вы глубоко заблуждаетесь. Это будет автозак, и, зная нашего «Будьте любезны», могу заверить, что тебя сразу повезут в Москву. — А чего же здесь плохого? — недоуменно спросил Витька, так и не поняв, куда она клонит. — Опять просвещаю — тебя повезут в СИзо, а не домой отпустят. И потом, мы не знаем, где Иртеньев. Ему теперь достаточно дождаться следующей среды и ничего не сделать. И вина Виктора будет доказана автоматически. По крайней мере для судьи отсутствие преступлений после твоего ареста будет прямой уликой. Аня и Витька растерянно переглянулись. — Что предлагаешь? — поинтересовался сидящий на подоконнике Манул. — Надо бежать и спровоцировать И-в-кубе на новое преступление. Я практически уверена, что это будет Лесникова. Не даром он наметил две жертвы, вместо одной, и дал нам узнать об этом. Лиза перестала раскачиваться и внимательно осмотрела товарищей. — Домой ему возвращаться будет нельзя, там его в первую очередь будут ждать. Прислонившись к стене и скрестив руки на груди, находясь в расслабленном состоянии, поддержал её Сверчок. — Сейчас лето, может и в склепе пожить. Я сразу схожу к своим, разведаю обстановку. Тебе, Аня, придётся посетить его дом и взять всё самое необходимое. Затем встретимся и до конца продумаем план. Но я твёрдо стою на том, что из изолятора вытащить его будет очень трудно. Да, ещё — как удерём, надо будет снять в ближайшем банкомате часть денег, чтобы затем не светиться карточкой. Во взоре Лизы горел настоящий костёр решимости и уверенности. — И всё же вам придётся немного остыть, — немного осадил её Манул. — Не забывай, что он после травмы, пункции и серьёзного стресса. Ему бы сейчас под врачебным наблюдением надо побыть. А когда вопрос о переводе встанет ребром, тогда и подумаем про побег. Пока же, всем забыть про это. А ты продолжаешь принимать отвар. Указательный палец Алексея как флюгер развернулся в сторону пациента, тон стал суровым и приказным, что действительно сбило с девушки всю лихость. Она растерянно оглянулась, ища поддержки у Ани, но та сочувствующе пожала плечами и развела руками.        Группа майора Камышевского, укреплённая капитаном Шестаковым и психологом, собралась с утра в кабинете начальства. За эти дни много чего произошло, и теперь надо было скоординировать дальнейшие действия. — Будьте любезны, выслушать меня внимательно. Уведомление о передаче нам дела Понамарёва и все бумаги уже подготовлены. Толя, бери новенького и на подстанцию скорой помощи. Я договорился о перевозке нашего подследственного в московскую больницу, где он проходил курс лечения после электротравмы. Они пообещали сделать томографию, просмотреть все сопровождающие бумаги и выдать своё заключение о его состоянии. Тогда и решим: переводить его в СИзо или оставить там, организовав охрану. Есть хорошая новость: наш товарищ, получивший тяжёлую черепно-мозговую травму, пришёл в себя и дал показания, что его ударил кто-то другой. Понамарёв всё время был в поле зрения. По нашему пропавшему коллеге — Иртеньеву. Он попал в аварию рано утром на бетонке, дублирующей Рижское шоссе. Но похоже всё обошлось. Он звонил из больницы и предупредил, что его выписали, и, возможно, ему понадобится некоторое время на реабилитацию. Учитывая ситуацию, в которой он оказался, я разрешил взять отгулы. — А что он делал на этом шоссе? — вдруг спросил Райсман. — Будь любезен. Вернётся, можешь спросить. — Тогда разрешите мне проехать к месту аварии с посещением местного батальона РОВД. — В свободное от работы время, а Понамарёв должен быть в московской больнице. Всё ясно? — Понял, — буркнул Толик, приняв решение — всё равно получить ответ на возникший у него вопрос. — Вот и хорошо. Есть ли ещё какие-нибудь замечания или вопросы? Александр Иванович обвёл взглядом присутствующих. Нателла Георгиевна вдруг подняла указательный палец вверх. — Слушаем вас. Будьте любезны, говорите. — Благодарю, — неторопливо начала разговор психолог. — Вы всё также продолжаете считать его не способным на разработку и совершение такого преступления? И её жгучие, чёрные очи внимательно глянули на «Будьте любезны». В ответ полковник глубоко вздохнул и с налётом некого сомнения ответил: — Да, не похож он на закоренелого преступника или злого гения. — Согласна с вами, но есть два сомнения, мучающих меня и касающихся подозреваемого. Например, раздвоение личности. Нет, не психическое заболевание, где две личности, живущие в одном теле и взаимно исключающие друг друга, не ведают о совершённых делах в обоих состояниях. Есть иное раздвоение, когда человек, всё прекрасно сознавая, растит в себе псевдоличность, якобы совершающую дурные поступки его руками, что снимает с него вину за совершённое. Например, как у ребёнка, когда он утверждает, что это не он напроказничал, а бабайка или что-то вроде этого. В быту он может быть примерным и порядочным гражданином, в определённые моменты превращающимся в монстра. И от того испытывающим когнитивное состояние, ещё более провоцирующее это раздвоение. И потом, почему мы считаем, что априори — преступник один. А если мы имеем дело с преступным сговором двух или нескольких человек, и у Понамарёва есть помощник? — Интересная вы женщина, Нателла Георгиевна, — вдруг встрял в разговор Шестаков, — и идея оригинальная, но я видел одного Понамарёва. И зачем подельнику подставлять парня, не завершив цветовой круг, если они маскируются под сериальщика? Ведь радуга состоит из семи цветов. Слишком многое в этом деле непонятно — надо думать. — Я просто озвучила свои мысли. И всё же не откидывайте их в сторону. — Значит, каждому есть, чем заняться. Будьте любезны, работать, — завершил совещание Александр Иванович.        Райсман никогда не отказывался от своих идей. Оттого, как только машина оказалась неподалёку от батальона госавтоинспекции, вытащив удостоверение, он сунул его водителю под нос и потребовал заехать к ним. Где, получив нужные сведения, перезвонил местным коллегам и попросил помощи с перевозкой Понамарёва, в то время как он проедет с гаишниками к месту аварии. И прекрасно сознавая, как ему достанется — вплоть до увольнения, если что-то пойдёт не так, он отправился с патрулём ДПС к сгоревшему джипу Иртеньева.