Обещаю не обещать, что вернусь, если возвращаться не собираюсь. Алистер
Я медленно погрузилась в холодную воду, осторожно нащупывая ногами выступы камней, и отдавая уставшее тело в объятия природы. Умиротворяющий плеск водопада и шорох листьев начал усыплять меня, унося мои мысли далеко, вверх, мимо Южного предела, вокруг гигантского Пика Дракона, струясь между стволами многовекового эльфийского леса.***
И вот я стою в замке в странных, праздничных одеждах придворной дамы. Уносящиеся ввысь золотые своды окон льют холодный свет, застилающий глаза и мысли. Белый шум в голове расступился, и передо мной предстала, освещенная мерцанием тысячи негреющих свечей, зала. Люди восхищенно устремили свои взгляды вперед: на пьедестале смешались воедино две фигуры. Дающие обеты, светлые лики были так прекрасны, что было больно смотреть на них, а их голоса слились в унисон под высокий, церковный хор. — Король мой, я приношу тебе в дар свою любовь. Клянусь быть верной супругой, делить с тобой радости и заботы, надежды и мечты. — Моя королева, клянусь, как зеницу ока, беречь свет нашей любви, быть любящим мужем, честным и надежным защитником, заботиться о тебе, поддерживать и делить с тобой все, что ниспошлет нам судьба. — Все, что есть у меня в жизни, отныне будет твоим. Всю свою жизнь я посвящу тебе и донесу любовь до конца своих дней. — Да благословит нас Создатель. Аминь. Алистер в королевской красной мантии держал в руках маленькие ладони ослепительной Аноры Мак-тир. Белоснежное платье невесты было зашнуровано атласными лентами по бокам, а лицо скрыто под шифоновой накидкой, из-под которой виднелись только две длинные золотые косы. Служитель церкви в оранжевой рясе, отчитав молебен, накрыл руки молодоженов, обвязав их ладони красной лентой, и они медленно потянулись друг к другу с нежным поцелуем. Железный кулак сжал мое сердце и, внутри забурлила ярость, заливая все черно-красным. Крошечная песчинка в завороженной толпе разрасталась в огромного каменного голема, подпитываемого гневом и желанием мстить. Бессвязный крик вырвался из каменной исполинской груди. Море мыслей вспенилось кровью. Борьба, распад и агония. Люди ломались с треском, словно сухие листья в сжатом кулаке, разлетались в разные стороны, крича и затихая. От каждого шага стены тряслись, рушились колонны, сминая ряды деревянных скамеек. Несколько стражников бросились ко мне, направив концы пик в мой нефритовый стан. Но я видела лишь две, ставшие крошечными, фигурки. Алистер прижал испуганную Анору к себе и закрыл ее своим щитом с эмблемой… Серого стража. Меня швырнуло в пространстве в темный коридор спящего дворца. Безмолвные камни нашептывали мне путь: «Вперед, стражница», «Еще немного», «Он ждет тебя», «Он хочет, чтобы ты увидела». Дверь открывалась одна за другой в бесконечном туннеле из ледяного камня и бессвязных голосов. Оказавшись на пороге королевских покоев, я замерла. Ледяные молнии поразили мою грудь, пульс дробью барабанил в ушах. Король Алистер склонился над Анорой, целуя ее руки, колени, бедра, нежно отводя подол роскошного платья и обнажая ноги. За секунду я вспыхнула и сгорела, упав на колени. Мои громкие крики не вырывались за рамки сознания, а гремели лишь в голове неистовым воплем боли. Влюбленные, не замечая меня, словно я обычный ветер, залетевший в покои, продолжали ласкать друг друга. Мой кулак вспорол пространство и столкнулся с чем-то твердым, вспоровшим плоть.***
Я бултыхнулась в воде и схватилась за руку — источник острой боли. Широкая струйка крови спустилась из боковой стороны кисти и скрылась в районе локтя, напоминая о себе острым жжением. Я опустила запястье воду и пол минуты смотрела, как алый узор завивается, растворяется на поверхности и так по кругу. Интересно, как долго я спала, и не кинулись ли меня искать мои товарищи. Но черное полотно неба все так же мерцало звездами, а полная луна объяла половину небесного свода. Накрыв левой рукой рану, я сосредоточила ману в поверхности ладони и представила регенерацию тканей. Помню, как Винн пыталась научить меня простейшему оказанию помощи, но я была безнадежна. Стихийные силы природы и энтропия, сложнейшие из направлений магии, казались в стократ проще, чем лечение и поддерживающие союзников обереги. Винн тогда нахмурила седые брови и покачала головой, самостоятельно затягивая небольшой порез у себя на руке, который она сама же сделала: — Кажется, ты создана исключительно для разрушений, моя дорогая. Не обижайся, но магия созидания не хочет раскрывать тебе свои секреты. Я лучше истеку здесь кровью, чем покажу рану целительнице и еще раз почувствую себя неловкой и слабой, как тогда. В конце концов не всё же лечить магией, хотя кое-что я бы точно отдала в руки Винн — свое больное сознание и израненную душу. Я старательно избегала воспоминания о приснившемся, но все же вернулась к нему, даже несмотря на приятный шум водопада, заглушающий любые шорохи, шаги и мысли. Проклятие от испитой стражами Скверны заключается в наличии кошмаров и, скрытых в них, видений, которые мучают нас до конца наших, не таких уж и долгих, дней. Иногда они настолько реальны, что, просыпаясь, я не могу до конца убедиться, где нахожусь, а лица соратников, кажутся подозрительными, скрытыми под масками друзей, демонами. Быть может я и вовсе застряла в одном из своих кошмаров или вообще все еще не выбралась из Тени на Истязании, и все это — одно долгое искушение суккуба, перед которым я должна устоять, чтобы стать магом. Нужно было уходить отсюда и приказывать спутникам сворачивать лагерь, оставляя только самое необходимое на эту ночь — еду и палатки, но сильное нежелание возвращаться заставило меня провести в холодной воде еще пару минут наедине с мрачными мыслями. Внезапно, я ощутила чье-то присутствие за своей спиной, холодком пробежавшее по позвоночнику. Навык выживания помогал мне чувствовать малейшие колебания жизни, и теперь я напряглась, вжимаясь телом в острые камни — ошибки быть не могло. Кто-то медленно приближался сюда. Это было не похоже на зверя или любую другую живность, их дух более хаотичный и дикий, а этот кто-то ступал тихо, намеренно стараясь не шуметь и не раскрыть свое присутствие. Первой и самой логичной мыслью был Зевран: только он знал наверняка, куда я пошла, а умения асасина отлично угадывались в движениях крадущегося. Я разозлилась и встала по пояс в воде, прикрыв одной рукой грудь, а другую легко вскинув перед собой. Воздух затрещал, разряды молнии были готовы сорваться в потревожившего мой покой нахального эльфа. Каково же было мое удивление, когда я увидела глупое и испуганное лицо Алистера, осторожно выступившего из тени. Увидев фиолетовые искры, лижущие мои ладони, он замахал перед собой руками и быстро заговорил: — Стой, это я, Солона…прошу, стой…э-э…извини, — прошла долгая секунда, прежде чем я резко села в воду, стыдливо погрузившись в нее по подбородок. Не знаю, кто чувствовал себя более неловко: я, первый раз представ перед объектом воздыхания в таком виде, либо Страж, который, наверняка, не мог не заметить очертания моей груди, живота и бедер. Я была одновременно обескуражена и расстроена своим нелепым просчетом. Обычно, Алистер так никогда не сделал бы: он наоборот всячески обозначал свое приближение кашлем и звоном брони, я прищурилась: — Ну и зачем ты крался, м? — он тут же протянул мне кусок ткани и заготовленно произнес: — Ты забыла полотенце, вот и решил, что натянешь, как обычно, одежду на мокрое тело и простудишься. Ночи сейчас холодные, — я проигнорировала тот факт, что Алистер скорее ответил на вопрос «Зачем ты пришел?», чем на поставленный, и удивлённо изогнула брови, усмехнувшись: — Тебе же прекрасно известно, что маги не болеют. Почему ты здесь, Ал? — воин старательно отводил глаза от моих обнаженных плечей и выдавил: — Я видел вас с Зевраном на опушке и подумал… — его кулаки хрустнули, а губы сжались в тонкую линию. Я приоткрыла рот. Вот это да-а, Алистер, открыто ревнующий к эльфу, поистине милое зрелище. Любая другая девушка, возможно, растаяла бы от одного его вида, но ситуация, в которой мы оба находились, вынудила меня нахмурить брови: — Думаю, сейчас не самое уместное время строить догадки, относительно наших с Зевраном взаимоотношений, о которых тебе и так прекрасно известно. Как видишь, сейчас я здесь одна, а завтра…хм, а разве Зевран не возвращался в лагерь? — Алистер отрицательно качнул головой и серьезно ответил: — Ты права, я не в том положении, чтобы подозревать или тем более предъявлять тебе что-то… извини, Солона, — он все так же старательно рассматривал то траву под ногами, то деревья в стороне, то водопад поверх моей головы. — Алистер? — Да, командир? — по привычке отозвался он, что шевельнуло у меня внутри теплое чувство. — Посмотри на меня, — я сложила руки на краю оазиса и опустила на них голову. — Но ты же… — Страж столкнулся с моим взглядом и неотрывно уставился куда-то в область ключиц. Великий и бесстрашный воин, герой Ферелдена, будущий правитель целого королевства краснеет и плывет при виде обнаженной девушки. Что может быть очаровательней? Я поняла, что у него совершенно не было четкого плана действий. Чтобы проследить, не решили ли мы с Зевраном уединиться, Алистер придумал, как ему показалось, остроумный предлог в виде забытого мной полотенца, хоть и знал, что я им никогда не пользуюсь. А дальнейшее развитие событий, он, видимо, решил оставить будущему себе. Кстати странно, что эльф не столкнулся с ним на обратном пути, и куда он пошел, если не в лагерь. — Солона? — его голос дрогнул, — твоя рука… — я, вспомнив про рану, тут же спрятала ее под воду и улыбнулась, как нашкодивший ребенок: — Ты же не расскажешь Винн? — Только если это приказ, — чуть улыбнулся Алистер, подошел ближе и сел передо мной на корточки у кромки воды, протянув кусок неожиданно пригодившейся ткани. Он выглядел так по-домашнему в обычных холщовых штанах и рубашке, но даже без горы железных доспехов под тканью угадывались линии крепких мышц. Когда я увидела его первый раз в Остагаре, он шутил и вел себя наигранно непринужденно, и лишь в изредка бегающем взгляде читалась напряженность. Думаю, Дункан подкинул ему свинью, не предупредив, что Серым стражем, которого Алистер должен курировать, окажется девушка, да еще и маг. В отличие от Стража я ни капли не смущалась и вела себя даже нахально, особенно когда узнала, кем он чуть не стал раньше. Ал поменял меня во многом: в отношении к миру, к храмовникам, к магии и к чувству долга. Да и он сам, казался тогда юным и незрелым мальчишкой, более упитанным и здоровым. Бесконечные битвы и не самый полноценный рацион питания для сильного воина, высушили его тело, оставив только мышцы и сухожилия. Полагаю, Алистер до сих пор не подозревает, насколько он привлекателен для противоположного пола. Я взяла у него тряпку и прижала ее к кровоточащей руке. Страж тактично молчал, не спрашивая, как я умудрилась пораниться за столь короткий промежуток времени с нашего последнего разговора. Я позволила себе метнуть беглый взгляд на него из-под опущенных век, и сердце затрепыхалось в груди, словно птица в клетке. Он смотрел куда-то в сторону, то ли задумавшись, то ли все еще смущаясь моего вида. Мужественная линия челюсти, волевой подбородок, прямой нос и красивые, словно выточенные искусным скульптором, скулы. Да, он определенно выглядит, как король, а его профиль можно представить отчеканенным на золотом «соверене» Ферелдена, но справится ли его светлое и доброе сердце с этой ношей?.. Если я опять ничего не сделаю, то тот солнечный день повторится: Алистер встанет и уйдет в смущении, а я снова и снова буду возвращаться мыслями теперь уже к этой ночи и винить свою нерешительность. — Будешь вечерами вспоминать наши приключения и рассказывать о них своим детям? — неожиданно для самой себя спросила я, выжимая пропитавшуюся красным ткань. Страж поморщился и потер переносицу, явно находя этот вопрос не из приятных: — Я надеялся, что мы будем делать это вместе, сидя у камина, — Алистер убрал руку от лица, смело посмотрев мне в глаза, и я вздрогнула, увидев в них отголосок спрятанной внутри боли. За своими страданиями я по-настоящему не задумывалась о его чувствах, считая, что стать королем, заполучив в жены красивейшую из женщин, это лучше, чем быть мной. Но груз ответственности, которую он готовился принять, был непостижимо велик. Помимо венчания с незнакомой ему женщиной, он столкнулся с проблемой поважнее: людскими ожиданиями, тем, чего я избегала всю свою сознательную жизнь. Теперь это его крест, и я должна принять его и разделить вместе с ним. Дыхание Создателя, неужели я действительно злилась на него из-за глупой ревности, не понимая, почему Алистеру гораздо тяжелее, чем мне? — Думаю, Анора в первый же день отошлет меня аж в Андерфелс, на родину Серых Стражей, чтобы я провела остаток жизни в пыльных бурях и сражениях с порождениями тьмы, ну или просто отравит мое вино, — я горько усмехнулась, не зная, сколько правды в этих словах. — Я не позволю ей окончательно забрать тебя у меня, — прошептал он, показавшись мне таким одиноким и печальным. Смелее. В горле у меня пересохло. Внутри рос прибой, обжигая грудь и натягивая струны, готовые лопнуть в любой момент. Ну же. Тишина заполнялась шипением воды, ветер ледяными лапами сковал мое тело, но я не ощущала холода из-за разгорающегося в груди костра желания. Сейчас. — А я не позволю ей забрать твой первый поцелуй, — я оперлась на руках, оставшись по пояс в воде, и потянулась к его губам. Каждая мышца Алистера напряглась, а взгляд устремился на мои губы и блестящую от влаги грудь, покрытую мурашками. Реальность искрилась росой между прикрытыми ресницами. Прошло несколько вечностей, прежде чем мои губы наткнулись на его, сухие и теплые — полную противоположность моим. По телу прошла сладкая дрожь, вторя ей где-то вдалеке раздался колокольный звон, гулким перекатом возвещающий о наступлении полуночи. Я прильнула к его губам еще сильнее, боясь, что он растворится, словно иллюзия Морриган или, что это все продолжение безумных снов, и сейчас выйдет Анора, обернется орлицей и, схватив его за воротник, растворится в ночи. Но Алистер был здесь, живой и настоящий, и он отвечал мне взаимностью, раздувая тлеющие искры души. Его рука несмело коснулась моего плеча и сжала его. Горячее прикосновение заставило мои щеки вспыхнуть, а наружу чуть не вырвался тихий стон. Это был первый тактильный жест Алистера в мою сторону, и его ладони оказались мягкими и приятными на ощупь, словно он не воин, а художник. Я не могла больше сдерживаться и обхватила шею Стража будто сирена, завлекающая моряка в морские пучины. Алистер подался вперед и, тяжело дыша, прижал меня к себе, мокрую и холодную. Его губы вместе с тем стали настойчивее, руки почти сдавливали меня. Воздух постепенно кончался в легких, и я пожалела, что он мне вообще необходим, чтобы дышать. Я отпрянула, вдыхая кислород, и снова прильнула к нему, успевая заметить отблеск луны в его возбужденных глазах. Мне было мало, словно пьянице, жаждущему выпить все до последней капли. Я неуверенно попробовала провести своим языком по его губам, и неожиданно Алистер поддержал меня, будто только того и ожидая, и вовлек в эту игру. Поцелуй перерос из милого объятия губ в безумный танец. Пальцы Стража впивались в мои голые лопатки, но мне хотелось большего, хотелось его прикосновений везде и сразу. В эту безоблачную ночь он не был похож на неловкого и неуклюжего романтика, каким казался всегда, когда речь заходила о нас и близости. Морриган не раз давила на эту черту и усмехалась, чем вызывала бурю колкостей в собственный адрес. Сейчас Алистер был красноречив, чем когда-либо на новом для меня языке тела. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы выдохлись и отпрянули друг от друга, хватая воздух ртами, словно рыбы, выброшенные на берег прибоем. Он все еще крепко держал меня за талию, утыкаясь носом в мою щеку. Я столкнулась с поразительным незнанием, что обычно влюбленные делают дальше. Продолжают разговор, как ни в чем не бывало? Улыбаются и хихикают? Или, быть может, раздеваются и занимаются любовью? У нас вышло все совсем иначе: на губах печатью расставания остался привкус горечи, словно приговор, напоминающий, что скоро все кончится. Я боялась потревожить тишину, боялась, что слова смоют вкус его губ с моих, и я навсегда забуду эту томную слабость по всему телу. Будь у меня власть над временем, я бы, не раздумывая, вернулась бы пару минут назад и, разжигая душу кислотой, сделала бы это ещё раз. И еще раз. И еще. Пока изнеможенное болью сердце не перестало бы биться или Анора, разорвав цикл временного пространства, самолично не пришла бы отобрать своего нареченного у меня. Я не хотела смотреть Алистеру в глаза, прекрасно зная, что увижу в них отражение своих мыслей, и тогда весь звездный мир над головами рассыпется, резко швыряя нас в новый день, где слово "мы" расколется надвое. Он медленно, нехотя отпустил меня, и я с тихим плеском скользнула обратно в воду, глядя на печальное выражение лица Стража снизу вверх. — Я не заслужил тебя, Солона. Создатель, по-злому подшутил надо мной, дав надежду, что у нас что-то может быть и я, глупец, поверил. Все, что мне остается, это править так, чтобы ты гордилась мной. Но знай, что скорее я продам свою душу демону, чем когда-то перестану любить тебя, — его голос сошел на нет. К горлу подступил ком слов, которые мне хотелось бурей свалить на него: о всех моих страхах, сомнениях, снах и о том, чего я действительно хочу. «Есть другой выход, мой бесценный Ал, давай сбежим и сохраним то, что так яростно пытается отнять у нас мир.» — слова, которые мне тогда так было и не суждено произнести. Безмолвным вопросом они застыли на губах, утонули и слились с тенью, позволив открыться новой вехе в истории - правлению короля Алистера Тейрина.