Нерушимые обеты

      Кровавый закат, овладевший городом этим осенним вечером, постепенно ослабил свою ядовитую хватку и поблек, уступив место густым сумеркам. Свежий воздух на площади с примесью морепродуктов, изрядно пропекшихся на солнце, показался мне райским ароматом, после целых двух дней заточения во дворце. Купцы сворачивали свой товар, попутно пытаясь продать жухлые овощи и мясо по дешевке, редкие люди торопливо разбегались по домам, а стражники лениво переступали с ноги на ногу в преддверие крепкого сна на посту после заката.       Легкий шорох шагов по брусчатке, и вот две безмолвные тени в мантии скользнули вглубь Денерима, в его самую непопулярную и тщательно обходимую приличными людьми часть — Эльфинажу. Эльфийские трущобы уже давно стали пристанищем для забытых Создателем бездомных, нищих, сирот, калек и преступников. По крайней мере это место являлось таковым, когда я была здесь последний раз по подозрению Логэйна в работорговле эльфами.       Как сейчас помню свирепый взгляд Зеврана и его каменное выражение лица. Лишь нахмуренные брови и гневный блеск в глазах говорили о том, насколько сильно он взбешен тем, что предстало перед нами. Негодный для использования хлам и рухлядь бедняки выкидывали на землю так, что разложившийся от времени и погодных условий мусор превратился в труху и покрывал пожелтевшую траву ковром. Искореженные дома с ветхими стенами и провалившимися наполовину кровлями заросли мхом, грязью и птичьим пометом. Оборванцы в затхлой одежде или вовсе без нее так и норовили протолкаться к новым посетителям и выпросить пару медяков, другие же, немощные старики неподвижно сидели прямо на земле в лужах навоза и отходах, выбрасываемых из окон домов и притонов. Плач голодных детей на руках истощенных матерей был хуже всего, особенно для человека, который никогда в жизни не встречал такой вопиющей и массовой нищеты.       Помню в тот день я не смогла смотреть на это равнодушно и отдала одной из женщин в лохмотьях свою флягу с водой, сунув в руку золотой соверен. Она тощими пальцами жадно впилась в горло бутылки, оголяя странного происхождения пятна на коже, дико глянула на меня невидящими глазами и словно забыла о моем существовании, снова начав покачиваться всем телом и трясти затихшего в куске засаленной ткани ребенка.       — Зря потакаешь ты наркоторговцам Эльфинажа, Солона. Эта мамаша, на жалость твою давящая, сегодня же потратит все на красную пыль и откинется быстрее, чем вернуться успеем мы, — подметила Морриган, брезгливо переступая через полусгнившие обломки дерева, завалившие некогда проходимые тропы.       — Бедное ее дитя, — ужаснулся Алистер, оглядываясь назад и вмазываясь стальным сапогом в разлитую лужу неизвестного происхождения, — оно ни в чем не виновато.       — Вряд ли ее ребенок вообще соображает, где он находится и что вообще существует. Впитывая наркотик с молоком, он не доживет и до двух лет, — хмуро подметил Зевран, и я обрадовалась, что не взяла с собой Лели и Винн, оставив в лагере и оградив их впечатлительные сердца от этой немилосердной действительности.       Тогда я не могла поверить своим глазам, что подобное, бесчеловечное равнодушие властей вообще возможно. Что я живу в мире, где одновременно существуют богачи, выбрасывающие приличные остатки пиршества собакам, и отребье, пьющее воду из луж и зловонных стоков.       Но самое страшное, что навсегда запечатлелось в моей памяти и стало неотделимым символом трущоб — это невыносимая, удушающая вонь, стоящая на весь Эльфинаж. Она заполняла каждый закоулок этой дыры, забираясь в ноздри смрадом тухлого мяса, немытых тел и испражнений. Я сдержала рвотные позывы от воспоминания, надвинула капюшон мантии на лоб и задержала дыхание перед входом в неблагополучный район на окраине столицы, приготовившись испытать весь ужас и отвращение снова.       Но привычный запах навоза и пыльных проулков не удивил меня, а мой взгляд наткнулся на самые обычные, пусть и не слишком ухоженные улицы бедного района с простенькими постройками, редкой растительностью и сидящими на задворках босыми эльфами-подростками. Они внимательно следили за редкими посетителями Эльфинажа у ворот, болтая в воздухе черными пятками, и с подозрением проводили нас взглядом, пока две тонкие фигуры не скрылись за поворотом узкой улочки.       Разговор не вязался с самого нашего выхода из дворца, а я лишний раз и не стремилась его начинать, боясь нежелательных вопросов про свои чувства, Алистера или наши с Морриган скитания. Как-то так вышло, что, кроме как об этом, поговорить нам было не о чем, и я, тупо уставившись под ноги, следовала за девушкой, радуясь взаимному молчанию.       Поведение Лелианы хоть с первого взгляда и показалось мне обычным: легким, непринужденным и открытым, как и всегда, но во взгляде при разговоре со стражником во дворце блестела холодная сталь, которой я не замечала раньше. Я невольно не позавидовала бедному юноше, который не хотел пропускать нас наружу без ведома Его Величества. То и дело он краснел и пыжился, покуда Лели не прижала его к стене и что-то крайне убедительно не внушила. Еще с Морриган я научилась не задавать лишних вопросов, особенно в ситуациях, которые мне только на руку. Вот и сейчас я не спешила узнавать, какое положение бард занимает при дворце и на каких условиях рыцарь пропустил нас в город.       — Бордель? — Лели заинтересованно подняла глаза к небу и мечтательно хихикнула, — давненько я не захаживала в такого рода заведения, но что еще более занимательнее, так это встретиться там с Морриган.       Я поймала мягкий взгляд серых глаз Лелианы, и ее нежно-розовые губы расплылись в загадочной улыбке.       — Думаю, ты слишком плохо знаешь Морр. Ее беззастенчивость даст фору самому Зеврану, — девушка в ответ лишь пожала плечами, а утонченные черты ее миловидного лица едва заметно поблекли, и я, испугавшись, что задела ее за живое, быстро сменила тему, — Не знала, что ты была частым гостем в публичных домах.       — Работа барда частенько закидывала в подобные места. Никогда не знаешь, кем окажется твоя новая цель: приличным женатым человеком, завсегдатаем кабаков или извращенцем. Самое страшное, что я помню всех, кого убила, Солона. Я обязана их помнить, ведь они никогда не забудут своего палача.       И вот я в очередной раз злюсь на себя, что не могу подобрать слов, что мне опять нечего ответить близкому другу, который нуждается в моей поддержке. Где та Солона Амелл, которая была опорой и утешением для всех товарищей, для которой пара теплых фраз, забота и внимание — это естественное проявление человечности, а не самоистязание?       Мы безмолвно миновали многовековое, народное древо эльфов, располагающееся в центре каждого Эльфинажа, которое утратило свое ритуальное значение, оставшись традиционной точкой-ориентиром. Вокруг него всегда сидело множество бедняков, просящих милостыню, а также собак и кошек, которые почему-то постоянно ошивались у основания широкого ствола, а может дело было в запахе мясного варева из таверны неподалёку. Однако, этим поздним вечером здесь было пусто, а могучий Венадаль огорожен небольшим деревянным забором и табличкой с надписью на эльфийском.       — Что случилось с Эльфинажем? Неужели Алистер навел здесь порядки? Помнится, последний раз дела в трущобах шли не лучшим образом, — спросила я, глядя на ухоженные дворики починенных плотниками жилых строений. Лели пожала плечами, провожая взглядом гибкую, черную кошку, грациозно скользящую по ветке дерева и сверкающую желтыми глазами в ночном сумраке.       — Я слишком мало провела времени в Денериме, да и в бедные районы, честно признать, не приходилось заглядывать в последнее время. Но скорее всего так и есть. Алистер всегда был неравнодушен к обделенным. Помнишь, каким хмурым он ходил после того, как вы вернулись во дворец из Эльфинажа? Не иначе как, его чистое сердце не могло смириться с тем, что эльфы вынуждены питаться домашними питомцами или еще чем похуже, чтобы выжить. Что уж тут говорить о процветающем грабеже и убийствах, — я кивнула, уже не удивляясь, как спокойно говорит об этом бывшая разбойница, и осторожно взглянула на ее безмятежный профиль, выглядывающий из-под капюшона. Знаю ли я ее так хорошо, как мне кажется? Честна ли она со мной сейчас? Какое место она занимает во дворце, особенно, учитывая ее темное прошлое?       Сверху раздалось характерное шипение, и я, подняв голову успела заметить, как кошка скрылась в бурых листьях дерева, взъерошив шерсть на загривке. Капюшон моей темной мантии спал на плечи, открывая моему взору ночной небосклон с постепенно расцветающими сквозь густую крону Венадаля звездами.       Лели быстро натянула его мне обратно на лоб и сварливо прошептала:       — Везде есть глаза и уши, Солона, а уж здесь тем более. Для кого-то доносы не просто работа, а единственный способ существования. Быть может теперь именно такой механизм использует король — снабжает Эльфинаж едой и всем необходимым взамен на шпионаж. Согласна, методы не совсем для Алистера, но кто знает, как сильно на него повлияла эта змея Анора, — я метнула удивленный взгляд на девушку и ускорила шаг, внимательно изучая попрошаек на приступках захудалой харчевни, которые низко опустив голову спали или только делали вид.       Слова Лелианы были гораздо смелее и откровеннее, нежели, чем во дворце. Видимо, действительно, теперь у власти есть свои пташки, и за каждое неосторожное высказывание можно поплатиться головой.       Наконец, я заметила неприметную вывеску, на которой голубой краской был нарисован драгоценный камень, а надпись «Мирэ», выведенная причудливым почерком, видимо, и означала «Алмаз» на общем языке. Окна здания были завешены плотными шторами насыщенно красного цвета, свечение от которых ложилось на землю розоватым ковром. Даже если бы я не знала, что это за заведение, то непременно обратила на него внимание, борясь с желанием приоткрыть таинственную завесу и заглянуть за алый полог. Слишком уж соблазнительное для прохожих заведение, что определенно делает его плохим укрытием для Морриган, поэтому следует поспешить.       Я неуверенно потопталась на пороге и, почувствовав легкое касание рук Лелианы на своей спине, открыла дверь, позволяя резкому запаху благовоний, масел и табака закружить мне голову. Когда глаза привыкли к задымленному восточным благоуханием помещению, которое разбавляло свечение масляных лампад на стенах, я увидела перед собой, появившуюся сквозь ароматное облако пленительную фигуру.       Высокая, статная женщина в полупрозрачной накидке сапфирового цвета, окутавшей ее тело, словно дым, сквозь которую проступали очертания талии, стянутой плотным черным корсетом, крутых бедер и пышных, почти что вываливающихся из низкого выреза грудей, улыбалась ярко-красным ртом и щурила на нас черные глаза, извиваясь всем телом так, будто ее мучила чесотка, а, учитывая ее деятельность, быть может, так и было.       — Добро пожаловать в «Алмаз», медовые голубушки. Меня зовут мадам Наитэль, — она оценивающе окинула прищуренными глазами мое лицо, двигая бедрами в разные стороны так, будто что-то меж ее ног зудело, — Первый раз у нас? Желаете разделить на двоих сладкого мальчика иль страстного мужчину? А может вкусить сок друг друга в компании моих прелестниц? — женщина была не молода, и при внимательном рассмотрении можно даже было заметить пару непрошеных морщин, засевших в уголках глаз и губ.       Она, выставив вперед внушительную грудь, наклонила голову и низким, томным голосом произнесла:       — За хорошую стоимость я, быть может, и самолично…       — Прошу прощения, мадам Наитэль, мы здесь не за этим. Я — подруга Зеврана, и у меня назначена с ним встреча, могу я увидеть его? — перебила я наконец хозяйку борделя, пока все это не зашло слишком далеко. Женщина мгновенно переменилась в лице. Всю наигранную похоть, будто смыло водой, ее тело приобрело статичное состояние, а глаза холодно пробежались по моей фигурке в неприметном балахоне, потом по Лелиане, которая молча осматривала цены на табличке в стороне:       — У Зеврана нет друзей, золотце. И, насколько мне известно, речь шла об одной посетительнице. Попрошу твою спутницу либо покинуть сие заведение, либо приобрести услугу, которая развлечет ее на время твоей аудиенции с эльфом, — голос не терпящий возражений сбил меня с толку, и я неуверенно произнесла:       — Но он знает ее, и ей можно доверять. Прошу, мадам Наитэль, проводите нас к нему, каждая секунда на счету.       Хозяйка пристально воззрилась на меня, скрестив руки на груди, и я выдержала ее взгляд, заметив, что глаза женщины, настолько темные, что сливаются со зрачком и походят на два жутких омута. К моему удивлению, женщина пожала плечами и, отвернувшись ко мне спиной, кивнула головой, чтобы я следовала за ней по коридору:       — Мне нет никакого дела, кто она. Разбирайтесь сами, но если возникнут какие-то проблемы, поднимете шум и будете мешать работать моим девочкам, то выставлю всех без колебаний, — строго обозначила она и повела нас вглубь борделя, прямиком в эпицентр разврата и неприличных звуков.       Я не могла отвести глаз от ее статных бёдер, уж слишком сильно качающихся при ходьбе, а прозрачная ткань лишь притягивала взгляд смотрящего. Длинные черные волосы женщины были зачесаны назад и заколоты жемчужным гребнем, но несколько непослушных прядей спадали на плечи, теряясь в глубоком декольте. Я оглянулась на Лелиану, которая была слишком захвачена антуражем борделя, чтобы разговаривать. Она лишь весело подмигнула мне, закусив губу, отчего я залилась краской, вспомнив неоднозначные прикосновения девушки, которые та не стеснялась отпускать при Алистере: то обнимала, прижимаясь ко мне щекой, то залезала со мной в одну бадью, то брала за руку, вызывая всеми этими действиями неуклюжее негодование Серого Стража и оправдываясь «крепкой девичьей дружбой».       Сам бордель представлял из себя длинный, выкрашенный винного цвета краской, коридор с бархатными занавесками, скрывающими от посторонних глаз громкие, грязные соития, сопровождающиеся стонами, странными всхлипами, шлепками, заливистым смехом или звоном бокалов. Навстречу нам часто выбегали полуголые, блестящие от пота девушки в нежно-желтых шалях или без, раскрасневшиеся или бледные, грустные или веселые. Они кланялись, завидев мадам Наитэль, и с любопытством оглядывали нас. Видимо, личное сопровождение хозяйкой заведения было редкостью.       С каждым шагом я ощущала себя все более неловко, но мой стыд достиг предела у очередной комнаты. Шаль, закрывающая вход, была наглым образом одернута так, что происходящее мог увидеть каждый проходящий мимо. Мой взгляд зацепился за обрюзгшую фигуру мужчины в маске, который сидел раздвинув ноги, а две тоненькие девушки, устроившись на полу характерными движениями голов ублажали гостя. Наши взгляды встретились, и его плотоядная ухмылка стала шире, вызывая во мне едва сдерживаемое желание поджечь подушки под откормленной задницей этого борова. Я с нескрываемым отвращением отвернулась, пожалев, что не имею при себе посоха и, не выдержав, спросила:       — Мадам Наитэль, разве можно открывать шторы во время…оказания услуги?       Хозяйка улыбнулась в пол оборота и, не останавливаясь, прояснила:       — В «Алмазе» можно все, ласточка. Тем более такая мелочь, как эта. Многих возбуждает, когда их видят посторонние, так почему бы не позволить другим узреть это. У каждого свои вкусы, дитя, и мы знаем, как угодить всем. Если у тебя есть монеты, то у меня — воплощение твоей любой, даже самой смелой, фантазии, — она неопределенно махнула рукой на обшитые бархатом стены, и многочисленные браслеты на ее запястье зазвенели, словно соглашаясь с хозяйкой, — Наш дом утех посещают многие известные лорды, банны и даже приближенные короля. Это не просто бордель, это пристанище, которое я даю нуждающимся, независимо от статуса и предпочтений. Так что большинство гостей «Алмаза» здесь для того, чтобы укрыться от чужих глаз и расслабиться, ведь мы славимся тем, что даже под угрозой смерти не раскрываем своих клиентов, — женщина остановилась в конце коридора с тяжелой дверью из красного дерева и выжидающе уставилась на меня, — Еще какие-то вопросы, любопытная пташка?       — Почему вы помогаете нам?       — Я помогаю Зеврану, сладкая. И то, только потому, что я его большая должница, — она сняла гребень, державший ее прическу, зубья которого неожиданно оказались ключом к тяжелой дубовой двери в конце коридора. Черный каскад волос рассыпался по плечам женщины, замок глухо щелкнул, и Наитэль вошла в проем первая, загадочно усмехаясь.       Комната не походила на ту, в которой обычно оказывают услуги, скорее это был огромный кабинет, совмещенный с гостиной. Темное дерево любовно переплеталось с рубиновым бархатом диванов, ковров и драпировки с золотой бахромой, скрывающей другую часть помещения. Трудно было представить, что подобная роскошь, способная посоревноваться с интерьерами дворцов, находится здесь — в бедном квартале.       Первое, что бросилось мне в глаза возмутительным пятном, был сам Зевран, сидящий на изящной кушетке в легкой, кожаной кирасе с перьями на оплечьях, которая выглядела скорее, как парадное украшение, чем практичная в бою броня. На одном колене у него устроилась рыжеволосая бестия с маленькой грудью и веснушками, покрывавшими все ее худенькое тело, на другом — беловолосая красавица с чуть пухлыми формами и крупной родинкой над губой. Их руки беззастенчиво гладили тело Зеврана, а языки поочередно жадно переплетались друг с другом, иногда взрываясь тихими женскими стонами во рту у разбойника.       Мадам Наитэль тяжело выдохнула и крикнула так громко, что целующиеся девушки вздрогнули, виновато уставившись на разъяренную женщину:       — А ну убрал свои грязные руки от моих девочек, похотливый эльф, хочешь лапать их— плати. Валеоса, Пиретия, вон отсюда. Бесстыдницы. С вами я побеседую позже, — они испуганно слезли с колен эльфа, который примирительно поднял руки, будто показывая, что он не вооружен. Однако наглая ухмылка Зеврана выдавала, что его главное оружие при себе и оно готово к бою.       — Не ругайся, Наит. Это я их соблазнил наглым образом, так что беру всю вину на себя, — он подмигнул двум девушкам, которые облегченно выдохнули и скрылись в проеме двери под грозным взглядом черных глаз хозяйки:       — Мы уже говорили об этом, Араннай. Если на тебя это не действует, то я буду лупить этих дур, пока их глупые задницы не начнут гудеть от одной мысли сесть тебе на колени.       Зевран поправил золотые пряжки, расстегнутые шаловливыми руками девушек, и покачал головой:       — Не хочу тебя расстраивать, Наит, но, боюсь, что порка тут не поможет. И гудеть у них будет другом месте, — его торжествующая усмешка вызвала у мадам Наитэль лишь обреченный вздох и усталое признание: — Что правда, то правда, Зевран. Я вернусь к работе, а ты, будь добр, развлеки своих гостей, — женщина развернулась, давая мне пройти в комнату, и скрылась за тяжелой красной дверью, оставив за собой резкий аромат духов и тишину.       Взгляд мужчины столкнулся с моим, а его еще влажные после поцелуев губы расплылись в улыбке, но теперь чуть более искренней. Внезапно эльф встал и тремя легкими шагами сократил расстояние со мной до минимального, снова окутав меня знакомым запахом полыни и вызывая желание выставить перед собой руки. Зевран бесцеремонно приподнял мой подбородок пальцами, словно я была обыкновенной вещью, и приблизился так близко, будто хотел поцеловать. Я видела отражение своего растерянного лица в его искрящихся зеленью глазах, и прежде, чем негодование вскипело во мне, он лишь вдохнул воздух у моей щеки и отступил.       Его губы скривились в невеселой усмешке, и он слегка наклонил голову, как это делал обычно, когда был раздражен:       — Ты не выпила зелье, а это значит, что рисковала, придя сюда, — зря. Почему?       — Здравствуй, Зев, — Лелиана вышла вперед из тени, не дав мне ответить. Ее лицо не содержало даже и намека на улыбку, она внимательно изучала Зеврана, а потом оглядела комнату и спросила тоном, который заставил мое сердце пропустить пару ударов, — ну и где Морриган?       Зевран проигнорировал Лели и забуравил меня сердитым взглядом:       — Что ты наделала, Солона? Кажется, в нашем уговоре не было упоминания о том, чтобы приводить сюда верных псин короля.       Лелиана задохнулась от возмущения, а ее тело напряглось и дернулось, будто в желании наброситься с кулаками на Зева.       — За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я не знаю, о том, что ты вернулся к Антивским Воронам и продолжаешь работать на них, убивая людей за деньги или еще что похуже. Если к кому-то и должны быть вопросы, так это к тебе.       Я уставилась на эльфа, который вскинул брови, а его до этого непробиваемая самодовольная маска дрогнула, но привычная улыбка снова легла на губы Зеврана:       — Хорошо, бард. Думаю, ты, как никто другой должна понимать, что это единственное, что мы с тобой умеем делать лучше всего и это приносит деньги, не считая моих умений в постели, конечно.       — Для меня с убийствами давно покончено, что не скажешь о твоем прошлом, Зевран, — девушка взглянула на меня, явно ища моей поддержки, но в моей голове еще до сих пор звучали слова о том, что Зева снова завербовали. Откуда Лели располагает этой информацией, разве что..?       Внезапно раздался знакомый голос, и из плотной вуали с золотыми кисточками у кромки, которая оказывается разделяла комнату на две части, вышла Морриган:       — Ну, конечно, Лелиана, покончено. Теперь у тебя один заказчик, и это Алистер. Каждая фигура в этом городе безропотно шпионит для короля, будь то высокопоставленный банн или обычная потаскуха из борделя, но ты, моя дорогая, продалась первой. Может расскажешь Солоне о том, как ты проводила долгие вечера в спальне Алистера, в надежде, что она никогда не найдётся?       Лелиана напряглась, ее глаза стальной хваткой впились в лицо ведьмы, а воздух вокруг заискрился, и на секунду мне показалось, будто кончики пальцев разбойницы дернулись к клинку на поясе:       — Нет, Морриган, это уже слишком, ты можешь, что угодно говорить обо мне, но оклеветать мое отношение к Солоне ты не имеешь права. Мало того, что ты украла мою лучшую подругу, так еще и намекаешь, что я испытываю что-то к королю?! Я никогда в жизни не пожелаю ей зла, в отличие от тебя, Аша’Белланар. Морриган гневно прищурила глаза, а из губ вырвалось еле слышное шипение:       — Осторожнее с этим именем, Лелиана. К тому же, твоя лучшая подруга сама пришла ко мне с просьбой взять ее с собой…       Мое терпение накалилось и лопнуло вдребезги, атмосфера в комнате буквально трещала от напряжения, и я ощущала давящее чувство вины. Перед всеми присутствующими.       — Хватит! Последнее, чего я хочу, так это чтобы вы тут еще грызлись друг с другом, как собаки, за кость.       — За очень даже аппетитную кость, — вставил Зевран и тут же замолк под моим свирепым взглядом, я скрестила руки на груди и продолжила:       — Я здесь благодаря, Лелиане и я доверяю всем вам, как себе. Так что если у вас есть еще какие-то безосновательные обвинения, то высказывайте их сейчас. Нам всем есть что обсудить, а времени на ваши склоки совсем нет. Морриган, Зевран, Лели, прошу доверьтесь мне и перестаньте оскорблять друг друга.       Ведьма хмыкнула и села на кресло у кровати, устроившись в нем с ногами. Зевран вернулся обратно на кушетку, на которой еще пару минут назад ласкал двух девушек и закинул ногу на колено, вальяжно раскинув руки и ухмыляясь, как ни в чем не бывало. Лелиана уселась прямо на мягкий ковер, на который я бы на ее месте не садилась, а поскольку свободных мест кроме, как кушетки не осталось, то я устроилась рядом с Зевраном, ощутив, как его нога якобы случайно коснулась моей.       Я быстро пересказала все то, что узнала ранее от Лели, опуская излишние подробности про Алистера и Анору и выжидающе уставилась на друзей, молчание между которыми переросло в уже затянувшуюся немую войну. Пришлось снова брать инициативу в свои руки:       — Лели, расскажи, пожалуйста, как пропала принцесса, и почему нас разыскивают по всему Тедасу, — девушка тревожно глянула на часы, стоящие на резной тумбе у кровати, и ответила:       — Амеллина исчезла почти сразу после рождения, сначала все думали, что она попросту умерла, как это часто случается с младенцами. Но королевские указы об ее пропаже развеяли слухи, и жители Денерима и окрестных деревень добровольно снаряжали целые поисковые группы. Через год все затихло, а вскоре улицы заполонили ваши портреты с наградой за любую информацию, где вас видели последний раз. Я думаю, что король разыскивает Вас, чтобы отправить на поиски принцессы, так как мы все через многое прошли и очень сильно сплотились за это время. И все-таки вы — профессионалы в своем деле, — я увидела уже, как рот Зеврана открывается, в недвусмысленном высказывании по поводу своего профессионализма, и ощутимо щипнула его за ногу. Эльф одарил меня взглядом, в котором мелькнула странная тоска, и схватив мои пальчики положил себе на колено, прижав ладонью. Лелиана бросила на этот жест быстрый взгляд и продолжила:       —Но я до сих пор не понимаю, какой смысл был тебе скрываться? Ладно Зевран со своими убийствами, но ты, Солона…столько лет поисков.       Я опустила глаза, чувствуя на себе предостерегающий взгляд ведьмы, и ответила, незаметно пытаясь высвободить руку:       — Видишь ли, мы с Морр вели не самый правильный образ жизни, провели около года в Диких Землях, а потом сторонились крупных городов и поселений, до недавнего момента мы вообще не знали о рождении и пропажи дочери короля, о нашем розыске. Я даже не догадывалась, насколько все серьезно. Все-таки, за пределами Ферелдена нас мало, кто мог узнать лицо.       Лелиана в недоумении переводила взгляд с меня на Зеврана и обратно:       — "Мы с Морр"? А Зевран? Разве все это время вы не скитались вместе? Зевран поджал губы и нарочито обиженно покачал головой, едва заметно сжав мои пальцы:       — Да, Солона, почему меня никто не пригласил в захватывающее путешествие по Тедасу? Я пропустила мимо ушей колкости эльфа и ответила Лелиане:       — Нет, я Зеврана увидела впервые только вчера, — очередная неприятная догадка кольнула мой разум, и я тут же ее озвучила, — Ты...Алистер…все думали, что мы сбежали втроем?       — Эй, что за недовольный тон? Это даже обидно как-то… — эльф наклонился к моему уху, ехидно щурясь, так что мне пришлось вжаться в противоположный край кушетки и выдернуть наконец ладонь из его прохладных пальцев.       — Да, это казалось логичным, именно вас троих не оказалось на утро, было бы странно сделать иные выводы, — девушка как-то странно глянула на Морриган, которая притихла у стены и не произнесла ни слова с тех пор, как села в кресло. Ее взгляд буравил лицо Лелианы, и мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что это значит, и в каких ситуциях она так делает. Ошибки быть не могло: Морриган пыталась залезть в мозг рыжеволосой девушки и прочитать ее мысли. Я решила лишний раз не обострять ситуацию, обращая на это внимание Лелианы, которая, кажется, итак чувствовала себя не в своей тарелке.       — Если вы не имеете никакого отношения к исчезновению принцессы, то вам нечего бояться. Думаю, что Алистер просто нуждается в вашей помощи, мы же все бывшие товарищи, к кому, как не к вам он может обратиться? — повторила еще раз ранее сказанные слова Лелиана и с мольбой посмотрела на меня.       Я вспомнила равнодушный взгляд короля и отметила про себя, что за прошедшие пять лет теперь сложно назвать наши взаимоотношения товарищескими. Время изменило всех не в лучшую сторону, оставив прежними лишь имена. Зевран снова стал наемным убийцей, Лели быть может шпионит на короля и явно что-то недоговаривает, Морр помешана на ритуале переселения в новое тело, а я растеряла большую часть своей магической силы и волочу свое жалкое существование в ожидании участи Серого Стража. Я взглянула на ведьму, которая за все двадцать минут разговора так и не сменила позу, застыв в кресле. Быть может, я привыкла за все время скитаний к такому распорядку дел, или это действительно было правильным в сложившейся ситуации, но я не могла не посоветоваться с Морриган и желательно наедине. Как это сделать, не вызывая подозрений у Лелианы, я понятия не имела.       — Я, конечно, не силен вежливости, но насколько я знаю, помощи старых друзей обычно просят немного иначе, разве что Алистер уж слишком злопамятен и обидчив, — Зев прервал мои размышления, возвращая в русло разговора, закинул руку на спинку кушетки и всем телом навалился на меня.       Лели смутилась и опустила голову, виновато соглашаясь:       — То, что произошло с Солоной, огромное недоразумение, за которое стражники уже расплатились, хоть и не так, как рассчитывал король. Пусть теперь разыскиваемый убийца, который прикончил на улице трех людей, причем один из них был изуродован до неузнаваемости, приговорен к смертной казни, я считаю, что Создатель наказал их за содеянное, — мое сердце учащенно забилось, при воспоминании о горячей руке Алистера и его словах о том, что они ответят за свои поступки. Мог ли король подослать наемника или даже сам…       — Ну хоть в чем-то я с тобой соглашусь, Лелиана. Надеюсь, после ваших с Солоной совместных вылазок, ее ни в чем не заподозрят и не обвинят, как это часто бывает во дворце? — Зевран стал на удивление жестким, а лисье выражение лица сменилось на непроницаемую маску с двумя горящими зеленью глазами и плотно сжатыми губами. Лелиана встала с ковра и приняла его взгляд, так что разделявшие их два метра гудели и извивались от напряжения:       — Уж не знаю, на что ты намекаешь Зевран, но я устала от ваших беспочвенных обвинений. Пойдём, Солона, наше время вышло. Я тоже встала с кушетки, вырываясь из облака травянистого запаха эльфа, который разочарованно отпрянул, но уходить не спешила:       — Не пойми меня неправильно, Лели, но мне нужно поговорить с Морриган. С глазу на глаз.       — Конечно, я подожду тебя снаружи, — на удивление быстро согласилась, девушка, смерила Зеврана и Морр холодным взглядом, и расправив складки плаща, быстрым шагом вышла из комнаты. Встреча некогда близких соратников опять принесла разочарование, и мое терпение дало трещину:       — Что вы, черт возьми, тут устроили?       Зевран растянулся на кушетке, лениво зевая и беря яблоко из синей стекляной вазы. Ведьма же встала с кресла и не слишком радушно оглядела мое лицо, уныло сообщая:       — Как я и думала, она не чиста. Все это время я пыталась проникнуть в ее мысли, но она умело ставит барьер, скорее всего даже неосознанно. Стоило догадаться, что Бардов с ранних лет учат защищать свои мысли, ведь информация - самый ценный ресурс, который не просто кормит их, а обеспечивает залог сохранности их жизни. Однако, я просто уверена, что она что-то скрывает от нас.       — Мы не можем основываться на каких-то догадках, она сама говорила мне быть осторожнее, что повсюду шпионы и никому нельзя доверять, — Я беспомощно перевела взгляд на Зеврана, но тот лишь снисходительно пожал плечами, с хрустом откусывая кусок яблока, сок которого маленькой струйкой скрылся в ямке на смуглой шее мужчины, — мы же бывшие товарищи, она бы не поступила так с нами…со мной. Создатель упаси, это же Лелиана!       Мой взгляд наткнулся на ядовитые глаза Морриган, в полумраке комнаты походившие на два мутных изумруда. И я поняла: чутье ведьмы ни разу не обманывало ее, спасая нам жизнь ни один десяток раз, но с другой стороны мало ли, что могла скрывать Лели. Почему-то эта мысль окончательно убедила меня в невиновности королевского барда и я утвердительно кивнула:       — У каждого из нас есть свои секреты, и я не в праве осуждать ее за это. Мы вернемся с ней во дворец, я поговорю с королем, постараюсь убедить его, что я в плохой форме и ничем особенным помочь не смогу. Вас я не видела. Морриган, если ты не можешь больше оставаться здесь — уходи, либо дай мне еще максимум два дня и мы продолжим наш путь заново.       Ведьма сделала резкий шаг вперед и злобно прошипела:       — Нет, Солона, уходим мы. Сейчас же. Если тебе хоть каплю дорога собственная шкура, лично я со своей прощаться не планировала, — я в непонимании уставилась на эльфа, который уже почти доел кислое яблоко и занимался изучением моего недоуменного лица. Да что с ними не так?       Живот резко скрутило, как бывает в минуты приближающейся опасности, я подошла к низкому столику у кушетки и уставилась на хрустальный графин с узким горлом. Поверхность вина слегка подрагивала и шла мелкой рябью, словно от едва ощутимой вибрации.       — Вы слышите? — волна мурашек прошлась по позвоночнику, и я обхватила себя руками, с нарастающим беспокойством вглядываясь в лица друзей.       — На стены наложены чары безмолвия, все что происходит в этой комнате и за ее пределами недоступно даже для самого острого слуха, — произнес Зевран, но, видимо, заметив усиливающуюся тревогу в моих глазах, добавил, — если ты об этом.       Далее все произошло за считанные секунды: раздался резкий грохот падающей двери с характерным треском ломающегося дерева и слетающих с основания петель. Краем глаза я видела, как эльф с феноменальной скоростью, оказался рядом со мной и, обхватив мое запястье, убрал с траектории ее падения, пряча за спину и вставая в боевую стойку: левая нога выставлена вперед, изогнутые кинжалы в обеих руках лезвиями вниз. В комнату тут же ворвался непереносимый гвалт, женские визги, звон разбитого стекла, ругань, слившиеся в один сплошной гул. Среди него я узнала надрывный голос хозяйки, которая пыталась перекричать вопли собственных подопечных и перепуганных клиентов: «Вы не имеете права врываться в частное заведение и громить чужую собственность! Ироды! Вурдалаки!» Топот, лязг железных доспехов, чей-то звонкий плач и пьяные выкрики.       Не прошло и нескольких секунд, как помещение заполнил целый взвод королевских стражников с гербом Денерима на груди.       Во мне росла ненависть, я пока что еще не понимала к кому, но мой гневный взгляд метался от одного опущенного забрала к другому. Кровь била быстрыми толчками по венам, сердце стучало в ушах. Я все еще чувствовала крепко сжатые пальцы Зеврана на своем запястье, но не видела его лица, так как стояла за его спиной. Шум потихоньку перетек в гнетущую тишину, и в комнату мерным стуком каблуков прямо по упавшей на ковер двери, прошла женщина, которую я видела уже в кабинете короля, кажется, ее звали Амаррилин.       Я посмотрела на Морриган и поняла, что это стало ошибкой, так как она была под покровом отвода глаз, и мой быстрый взгляд в ее сторону тут же выдал ее. Помощница Алистера тут же сконцетрировала ману, металлическим осадком осевшую во рту, и выпустила волну энергии, рассеивая всю магию в комнате. Я пораженно наблюдала, как покров подруги, словно кожа слезает и растворяется в воздухе, а стражники, пытаясь не выдать удивления едва заметно устремили головы к ведьме.       Для тех, кто в обычной жизни не сталкивается с магией, это может показаться эффектным зрелищем, особенно с таким заклинанием, которое и призвано для того, что бы о нем никогда не узнали. Но более всего меня поразило другое: очищение области от магии — это особая способность храмовников, даже я, пытаясь выведать у Алистера секреты их специализации, наткнулась на робкое молчание и извинения. Неужели он позволил целительнице использовать их искусство? Маг, владеющий антимагией, опустошением внутренного запаса маны заклинателя и умением наносить урон пропорционально украденной энергии, — поистине страшное сочетание. Морриган оценивающе оглядела невзрачную женщину с головы до ног, явно признавая магический талант соперницы, и выпрямилась, складывая руки на груди.       Амаррилин миролюбиво развела руки в стороны и произнесла:       — Прошу Вас, мы не хотим причинить Вам вред, дорогие герои Ферелдена. Я здесь лишь для того, чтобы сопроводить Вас во дворец по приказу Его Величества, короля Алистера, — она посмотрела на Зеврана, который все еще держал клинки наизготове и буравил взглядом всех подряд, — разумеется, если не будет оказано сопротивления. Имя правителя Ферелдена из уст Амариллин прозвучало с внезапной нежностью, отчего меня невольно передернуло, и я поняла — мы с ней не подружимся, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации.       — Черта с два! — сплюнул Зевран и кивнул Морриган. Ведьма стремительно взорвалась черной субстанцией, превращаясь в рой жалящих ос, она заполонила всю комнату полчищем насекомых, которые издавали звонкий стрекочущий звук и заставляли воздух звенеть. Стражники панически начали сновать в тесном помещении, пытаясь отогнать армию крылатых существ и бессмысленно размахивая мечами.       Амаррилин нужна была буквально пара секунд, чтобы снова сосредоточить энергию и рассеять магию, но Зевран не собирался ей их предоставлять. Он рывком сорвался с места прямиком к заклинательнице, пригнулся от меча стражника, вставшего перед женщиной, и всадил ему клинок в щель между латами на шее, оттолкнув хватающее ртом тело на второго стражника, который было бросился на помощь и повалился на штору так и не добежав, срывая приделанный к потолку карниз. Асассин сократил дистанцию с женщиной, и я видела, как его губы едва заметно шевельнулись: жертва была помечена и обреченна на неостанавливаемое кровоизлияние. Словно в неведомом танце, Зевран переместился ей за спину, и рукоять ножа молниеносно вошла в правый бок Амариллин, срывая с ее губ пронзительный вскрик.       Я видела эльфа в бою множество раз: он был ловок, хитер и проворен, но раньше его профессионализму мешала любовь «поиграть» со своими жертвами, что всегда вызывало у меня презрение к наемнику. Но сейчас все произошло так четко и слаженно, что не возникло сомнений: он хотел закончить дело побыстрее, при этом не убивая ее. Зевран метнулся ко мне, отработанным движением убирая кинжалы в набедренные ножны, и изучающим взглядом безмолвно убедился, что со мной все в порядке. Рой ос, залетал прямо в щели решетчатых забрал стражников, вызывая стальной скрежет и вопли атакуемых.       Я перевела взгляд на раненую заклинательницу: ее светлое одеяние окрасилось красным в месте, где сталь встретила мягкую плоть. Но, кажется, женщина совсем не заметила, что кровь заливает ее платье, взгляд блеснул безумным огнем, а на губах появилась сумасшедшая улыбка, что я невольно сделала шаг назад, испуганно ища глазами хоть маленький шанс на ее победу. Амариллин серьезно ранена, а Морриган в своем воплощении разобралась уже почти со всеми стражниками в беспамятстве лежащими на полу. Зевран проследил за моим взглядом и положил пальцы на рукояти кинжалов, переплетённых чешуйчатой кожей. Почему она улыбается?       И тут я поняла. Страх, противный страх расползался из самой середины моего живота холодными липкими щупальцами и подступал к горлу, вызывая тошноту, отвращение, заставляя тело покрыться мурашками. Я была прекрасно знакома с этим липким ощущением, его было ни с чем не спутать. Это была магия крови.