Праздник к нам приходит / #xmasonice

Мандарины Виктор не ел. Как и любые другие цитрусовые. Потому что после долгих лет лучезарного юношеского «нет» на вопросы врачей, есть ли у него какие-нибудь аллергии, он внезапно наелся мандаринов после первой короткой взрослой, на которой занял первую строчку, а на следующий день Лилия молча (что было ещё страшнее) замазывала его лицо театральным гримом. По итогам этого молчания Витя сделал два вывода: аллергия у него всё-таки есть, а мандарины он вообще никогда больше есть не будет. В принципе, ограничения в еде — тоже прекрасный повод для фраз разной степени томности и небрежности, что, ах, нет, я не могу, спасибо. Поэтому Виктора всё устраивало достаточно долгое время, пока он, видимо, не начал стареть (не говорите никому), а новогоднее настроение почему-то стало требовать не ящика шампанского и куража в конфетти, а тишины, спокойствия, оливье и мандаринов. И уюта — да, это самое важное, потому что и тишины, и спокойствия у него в квартире было достаточно. Уюта только не было — сплошное одиночество. Вероятно, именно поэтому он обнаружил себя 31 декабря в аэропорту Цюриха, а во втором чемодане (для которого пришлось докупать багажное место) лежали докторская колбаса, горошек и огурчики. Кто ещё знает об уюте больше, чем швейцарцы с их шале в горах и с каминами? Лучше этого мог быть только один конкретный швейцарец, чьи итальянские корни обеспечивали и конфетти с куражом, если вдруг понадобится. Крис, долго и терпеливо слушавший вздохи Виктора со дня рождения, наконец просто прислал ему билет в один конец: приезжай, мол, устроим разврат (нет, не тот, о котором ты подумал, ну, если только ты не передумаешь остепениваться — я уже говорил, как это глупо, если нет кого-то конкретного?), встретил в аэропорту и развлекал болтовнёй всю дорогу в их семейный домик, «где сейчас, конечно, никого нет, они все уехали к родственникам, я один такой отщепенец — но что не сделаешь ради тебя, mon amour!» А когда они добрались и Виктор оккупировал кухню, обещая научить Криса «как встречают Новый год нормальные люди» (при этом, впрочем, совершенно не настаивая заменять родерера «нормальным» советским шампанским), тот вручил ему не только ящик любимого шампанского, но и увесистую связку мандаринов: — Ешь, mon cher, ешь. После всего, что между нами было, я переживу твои небольшие несовершенства — а какой же новый год без шампанского, мандаринов и этого вашего о-ли-вье, да? Если бы ещё секс был у вас новогодней традицией, я бы признал, что этот праздник даже лучше Рождества… В общем-то, так и получилось, что в швейцарской глуши в новогоднюю ночь ели оливье и мандарины, смотрели «Чародеев» («Виктор, серьёзно? Почему они всё время поют?!»), пили настоящее шампанское, грелись у камина, снова пили шампанское, а потом, в итоге, включили в список традиций и секс («Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, зачем зря время терять? — Что? — Ничего, Крис, ничего»). Ах, да, и на утро выяснили, что тогда, лет десять назад, это всё-таки была не аллергия, а скорее всего — просто пубертатный период («А я тебя тогда помню, о боже, не скажу, что ты стал моей первой сексуальной фантазией, но основной и надолго — точно!»). В общем, новый год удался.