Shameless

Слишком поздно Рулиндил осознал, что не стоило пускать Гиссура, эту продажную шкуру, в посольство, но кто знал, что тот за каждую дверь заглянет и облюбует покои самой Эленвен? Еще совпало так неприятно, что гости на приеме накуролесили и разбежались, один даже в подвал пробрался, освободил пленника и зверски убил их общего любимца — тролля Удурфрукта, живущего под фундаментом в пещере. И всё это произошло за пару часов буквально под носом у Рулиндила: нордский дух, который подозрительно отдавал мёдом Хоннинга, таки добрался до единственного клочка талморской земли, который столь бережно охраняла Первый эмиссар Эленвен. Пока масштабы ущерба не разглашались, а подчиненные со слезами на глазах разбирали Удурфрукта на алхимические ингредиенты, но, возможно, Рулиндил облажался настолько серьезно впервые в жизни — или же последний раз в жизни. Точные формулировки и их трактовки как обычно зависели от Первого эмиссара. Однако все страхи отошли на второй план, когда он оказался на ковре в кабинете начальства (ручной работы, поговаривали, что из шерсти каджитов), поникнув, точно провинившийся школьник, и даже шмыгнув носом для полноты образа — ведь с Первым эмиссаром отчего-то соседствовал букет красных горноцветов, преступно наполненных удушливой пыльцой. — Думаю, разговор лучше продолжить в моих покоях, — Эленвен выглядела виноватой и донельзя смущённой; румянец непривычно красил щёки. Конечно, она забыла об аллергии, но и букет сжигать не собиралась. Рулиндил чихнул в рукав, надеясь заглушить громовой раскат, и Эленвен, морщась, проскользнула к выходу первой. Наверное, несчастнее эльфа сейчас не существовало, но свежий воздух хотя бы позволил вздохнуть спокойно. Покои в очередной раз напомнили о провале. Рука Первого эмиссара легла ему на горло, но пока не спешила сжиматься — наоборот, с удивлением Рулиндил почувствовал приятное действие лёгкого заклинания из школы Восстановления. Впрочем, её внезапное признание снова выбило воздух из лёгких: — Должна извиниться за доставленные неприятности, ведь это я порекомендовала надёжное место встречи с агентом. От неожиданности Рулиндил пустился в оправдания, и говорить они начали вместе, практически не слушая друг друга. — Да вы ни при чём… — …Да ещё какой-то грязный норд весь вечер оказывал знаки внимания, будто мне было интересно его общество, а затем напился, пихнул мне в руки тот даэдров веник и убежал, когда поднялась суматоха. Варвар! — Эленвен ворчала, но краснела всё пуще — уж Рулиндил, мастер пыточных дел, ложь чуял как пыльцу в воздухе. — Он же обокрал нас, подговорил прислугу и гостей на бунт! — мгновение он пялился на свою начальницу, не веря собственной догадке, однако интуиция никогда не обманывала. — Да вам понравилась его наглость! Рука сжалась на горле, однако Рулиндил уже этого не замечал, а улыбался до боли в скулах. Эленвен, хоть и строила из себя суровую начальницу, дрогнула под весом правды; глаза забегали. Больше Эленвен не казалась ему недосягаемой, как богиня или идеологический идеал, и пальцы, пригодные только к созданию заклинаний, оказались мягкими, тёплыми. Отрадно было знать, что косячить они могли одинаково. Едва соображая, что делает, Рулиндил коснулся её руки на горле и провёл большим пальцем по костяшкам, поглаживая, успокаивая. — Вам нравится нарушать правила, не так ли? Понравилась сама мысль, что кто-то может вести себя раскованно, как захочет, — дальше он уже не спрашивал — утверждал, а Эленвен, поджав губы, изучала противоположную стену. Судя по тому, что она ещё молчала, столь грязные разговоры даже Первого эмиссара смогли завести в тупик. Ноздри раздувались от ярости и подступающей паники, и Рулиндил предпочёл не заигрывать с огнём долго. — Однако можно снять напряжение традиционным способом, не роняя при этом честь. — Но… — Эленвен растерянно сглотнула. — Я понятия не имею, что нужно делать. Не знал этого и Рулиндил, но решил действовать от противного и спасти честь начальства. Талморский устав давал исчерпывающие советы насчёт служебных интрижек и романов на стороне с представителями иных рас — с осторожностью и ни в коем разе. Для коллег, застрявших посреди дикого края, специальная дисциплинарная комиссия составила свод чётких правил, которым надлежало следовать в столь пикантной ситуации. В основе, конечно же, лежало неизменное руководство, одобренное Талмором, с методами совокупления, должным образом отражающими альтмерское наследие. Экземпляр выдавался каждому сотруднику и включался в список обязательной к ознакомлению литературы. Вдвоём они уселись на широкую, идеально застеленную кровать Первого эмиссара. Рулиндил держал на коленях раскрытое руководство на странице с «Протокольной позой №1». На трёх страницах в подробностях описывался угол входа с неизменным графиком заданного, одобренного Талмором ритма; где ускориться, где замедлиться, где, по идее, должна наступить развязка, а если та не наступала, руководство рекомендовало перейти к «Протокольной позе №2» и так далее. Приложения с комментариями специалистов о возможных последствиях — болезнях, беременности и разбитой гордости — возбуждения также не добавляли. С грустью Рулиндил размышлял о тех, кто описывал этапы соития, делал замеры, стоял со свечкой и проводил тестовые контакты. Неудивительно, что среди коллег интрижки не практиковались — руководство делало всё, чтобы убить желание на корню и взрастить злобу от неудовлетворённости. Эленвен, видимо, прошла первые этапы и перешла от депрессии к торгу. Рулиндил, как жертва пропаганды и не самого выгодного положения в иерархии, даже не задумывался о таких «мелочах», пока сам с ними не столкнулся, поэтому кинул руководство на пол и потянул Эленвен за ноги, припоминая, как описывали дикарские игрища дотошные до мелочей полевые агенты. Чуть не сорвав сухожилия, он перевернул её вверх задницей и разместил на своих коленях — меры пусть и казались тоньше недов, всё же мышцы имели плотные и жилистые, а вес дополнительно уходил в рост. — За разговорчики не по уставу полагается порка, эмиссар, — Эленвен содрогнулась, когда его рука прошлась по ягодице, ещё скрытой штанами и мантией. — Я буду нежен с вами, пока слышу правильные слова, однако стоит вам оступиться, и кара неминуема. Не забывайте, что связались с лучшим дознавателем, — в данном посольстве, конечно, однако Эленвен с лёгкостью приняла правила игры и заёрзала на коленях — уже готовая говорить по-настоящему грязно. Он откинул полы мантии в сторону, резким движением приспустил штаны и пообещал: — Вы у меня заговорите. Первый удар по ягодице звонко отозвался в комнате. Тут же захотелось остановиться, но тогда стало бы только хуже. О последствиях Рулиндил, конечно, не думал, ведь Эленвен действительно заслужила наказание за тягу к норду-диверсанту. Технически они даже не нарушали устав. Со временем он вошёл во вкус, и нежная золотистая кожа, поцелованная Магнусом, покрылась яркими красными пятнами под градом ударов. Эленвен охала, а в перерывах — хвалила за своевременное задержание. Тогда он смягчал натиск, гладил её, но держался подальше от внутренней стороны бёдер, которые она тщетно разводила, снова ёрзала, пытаясь поймать его пальцы, однако Рулиндил был неумолим и правил никогда не нарушал, по крайней мере осознанно. — Что-то хотите сказать, Первый эмиссар? — пальцы поглаживали опухшую от порки кожу, выводили круги, но всё же далеко от того места, куда ничего, кроме члена, руководство совать не рекомендовало — а значит, не запрещало. Эленвен выругалась, как могли только пленники или пьяные аристократы, и тут же вместо очередного шлепка получила желаемое: Рулиндил без церемоний протолкнул ладонь между её ног и зачерпнул пальцами её влагу, присвистнул и чуть подался вперёд, проникая внутрь. Его партнёрша не хотела лежать смирно и тряслась, постанывая и пытаясь насадиться глубже, но когда умоляла, он усиливал темп. Штаны давно стали тесными, предвкушение затопило последнюю сознательность. Он помог расстегнуть мантию на груди, стянул до конца штаны, высокие сапоги, не забыв коснуться губами худощавых икр. Впервые Рулиндил оказался над начальством, а не под ним, надавил ладонью на позвоночник, вынудив выгнуться гулящей кошкой. Такой Эленвен и была в тот миг — порозовевшей, с улыбкой на губах, до безумия красивой и желанной, будто форма душила в ней женственность и старила лет так на сто. Волосы растрепались и упали на аппетитно торчащую грудь. Не прекращая ласкать её сзади, Рулиндил дрожащей рукой расстёгивал уже свою мантию, в глубине души понимая, что давно вышел за рамки игры. С его губ срывалась похабщина не хуже — норды раскрывали все грани своего диалекта куда охотней под раскалённым железом. Когда ему понадобилась вторая рука, чтобы стянуть штаны вместе с сапогами, Эленвен тихо рыкнула. — Продолжай немедленно! Новый шлепок обжег кожу; она снова растянулась на постели, не забыв отклячить задницу. Желание начальства было законом, поэтому Рулиндил с удовольствием выполнил указание, но на свой лад, не забыв об игре: потёрся бёдрами о её задницу, перехватил окаменевший член у основания и повёл им ниже, упёршись в лоно, чуть надавил — достаточно, чтобы раззадорить, но не наполнить. — Наказанные ничего не могут требовать. Для Первого эмиссара подчинение и мольба были в новинку. Рулиндилу пришлось попотеть и выложиться по полной, чтобы задержать её интерес к продолжению. Эленвен как обычно пыталась обойти правила, подавалась назад и дразнила его, прекрасно понимая, что он сам едва держится, однако для обоих игра стала намного большим, чем просто половым контактом, одобренным при крайней нужде — жар в голове и в паху хотелось оттягивать и продлевать; разрядка казалась не главным призом, а холодной неизбежностью, что поставит точку на удовольствии. Когда же он почувствовал, что время пришло, и резким рывком, без предупреждения, вошёл в неё, то замер, схватив Эленвен за бёдра и мешая шевелиться. Внутри она была жаркой, что абсолютно не стыковалось с опытом общения, и до безумия тесной. Рулиндил закрыл глаза и подумал о Саммерсете, о зелёных лугах и смертоносной пыльце. Он справился бы куда быстрее, если бы Эленвен требовательно не крутилась. Едва полегчало, он осторожно, точно проходил поле с огненными ловушками, подался назад. Постепенно, не спеша, темп наладился, но далеко не тот, что рекомендован в руководстве. Рулиндила бросило в жар и волны безумия, пелена заволокла взгляд и мысли; он бился в неё, будто хотел прикончить, и, судя по крикам под ним, был почти успешен в своём истинном ремесле. Эленвен упала на локти, не сумев выстоять, а затем и вовсе растеклась по кровати, придавленная Рулиндилом. Ругаясь и хватаясь пальцами за одеяло, она становилась всё теснее, пока не сжала член внутри, как обычно бывало, но уже символически на каждом разгромном собрании. Отдаваться ей физически оказалось весьма приятно, но рекомендовать опыт коллегам Рулиндил бы не стал — это был только их общий секрет, и, как последняя эгоистичная жадина, он не собирался делиться единственным приятным воспоминанием в проклятом Скайриме. Сделав последний рывок, он резко покинул её и схватился за головку. — У вас восхитительная задница, Первый эмиссар, — он снова выругался, когда она подалась назад, как-то найдя силы, и прижалась вплотную, позволив кончить на себя. После полового контакта руководство с методами совокупления, должным образом отражающими альтмерское наследие, рекомендовало вежливо поблагодарить всех участников независимо от результата, а женщинам — спокойно поплакать в одиночестве. Эленвен, впрочем, никуда не торопилась и вальяжно раскинулась поверх одеяла, не стесняясь наготы. Тут же, как обычно и бывало, скованность вновь овладела Рулиндилом, догнало и осознание содеянного: это пока начальница была довольна, а потом, когда оденется и вернётся в кабинет? Как в глаза-то смотреть? Собирая вещи с пола и мысленно — с рабочего места в связи с увольнением, Рулиндил замер на месте преступления, услышав тихий скрип двери. Мерзкая рожа Гиссура показалась в проёме, но тут же отпрянула от прилетевшего сапога. Эленвен подскочила, инстинктивно прикрыв грудь руками, но как-то вяло, будто такой реакции от неё и ждали. — Вы ведь его опять пригласили? — мрачно констатировал Рулиндил и громко вздохнул, пока наклонялся за сапогом, прикрыв срам комом вещей. Когда он обернулся, Эленвен снова смотрела на него голодными глазами. — Знаете, я тут подумала, что мы можем кое-чему научиться у этих варваров. — Снова разговорчики не по уставу, Первый эмиссар, аккуратнее. Можно и снова на порку нарваться, — она ухмыльнулась, будто только этого ответа и ждала, а Рулиндил с удивлением обнаружил, что совершенно не боялся следующего раунда. Сапоги вместе с формой полетели на забытое руководство, похоронив тем самым все его ценные советы.