Волк на пороге

Их осталось немного. Иногда Хэнк пытается представить, сколько конкретно, но дальше догадок дело не идет. У него нет полной картины, нет понимания, как именно работает дивный новый мир. Что случилось с Китаем? Россией? Захватили ли андроиды Африку? Добрались ли до Австралии? Может быть, они подписали с несколькими странами мирный договор и позволили им жить? Хэнк знает наверняка только то, что в Америке людям больше нет места. Все, на что теперь годятся те, кто выжил в войне и последовавших за ней чистках, так это быть экспонатами в человеческих зоопарках. Они заперты в чистеньких, просторных, оборудованных по последнему слову техники загонах, чтобы показательно жить и умирать под взглядом нового вида. По большому счету их судьба мало чем отличается от судьбы Хэнка, с той лишь разницей, что за его жизнью и смертью наблюдает один-единственный андроид. Не просто наблюдает — участвует. — Будь благодарен, — милостиво напоминает ему Коннор время от времени. — Если бы я не попросил Маркуса сохранить тебе жизнь, ты был бы уничтожен. В самом начале Хэнк испытывал что угодно, но не благодарность. Он бросался на Коннора, даже пытался повредить, а когда провода стягивали его руки и ноги, бессильно извергал одно проклятье за другим. Со временем ненависть истерлась, истлела, разбилась о желание больше никогда не испытывать боль. На высоком столике на колесах — прямиком из фильмов ужасов — разложена целая коллекция инструментов. Этот столик всегда находится в поле зрения Хэнка, спрятанный за прозрачной стеной из закаленного стекла, и он помнит, что может сотворить с его телом каждый скальпель, каждый крюк. Так что теперь Хэнк благодарен и послушен. Коннору это нравится. Он хвалит его, бросает кость из нежности и заботы, омывая его тело в наполненной до краев огромной ванне, готовя изысканные и невероятно полезные для человеческого организма блюда, читая вслух его любимые книги, включая его любимую музыку. — Ты хороший человек, Хэнк, — говорит Коннор каждый раз, откладывая в сторону пульт-книгу-тарелку-мочалку. Хэнк знает, что последует за этими словами. Это тоже больно, но по-своему, это не та боль, что причиняют инструменты со столика на колесах. Иногда в такие моменты Хэнк думает о том, сколько людей еще осталось на планете. Наверное, немного. Себя Хэнк человеком уже давно не считает.