We can be a family.

POV Рик. Холодно. Боже мой, как же холодно. Я что, в морозильной камере? Что все, одна пуля и мне конец? Моя жизнь закончилась в перестрелке, как в плохом боевике? Медленно открыть глаза. Господи, да почему же так холодно? Я открываю глаза. Медленно, тяжело, как будто пытаюсь увидеть мир впервые, после всех лет жизни в темноте. Яркий свет солнца бьет по белкам, и я на секунду зажмуриваюсь, пытаясь спастись от этой режущей боли. Дышать очень неудобно и краем глаза я замечаю трубки, ведущие к дыхательному аппарату. «Черт, неужели все настолько плохо было?» Медленно подношу руку к лицу, нащупываю пластмассовую штуковину и тяну ее от себя, пытаясь освободиться. Пластик нехотя выходит, царапая ноздри и наконец, полностью исчезнув из носа, падает на пол с глухим ударом. С трудом поворачиваю голову, пытаясь получше осмотреться. В глазах все расплывается, но вот ваза, стоящая у изголовья на тумбочке, почему-то видится мне особенно четко. Обычная безделушка, чтобы больничная палата не выглядела совсем пустой. Белая керамика с легким эффектом трещин. В ней возвышается букет из полевых цветов, но, что странно, засохших, словно ко мне давно никто не заходил. «Рик, я надеюсь, ты жив. Надеюсь, ты выберешься». Боль, мучащая мое тело, не дает сосредоточиться ни на голосе, ни на окружающей обстановке. Все расплывчато и туманно, как позабытый сон. Но это же не сон? Дрожащей рукой я прикасаюсь к одному из цветков, и он рассыпается у меня в руках, оставаясь лишь прахом из прошлого.  — Сестра! — голос лишь еле слышный шепот. В горло как будто насыпали песок и от рези я начинаю кашлять, сжимаясь в комок. «Черт, нужно встать и найти кого-нибудь». По привычке резко поднимаюсь с кровати, но, не рассчитав своих сил, так же резво падаю на пол, с громким треском утащив за собой капельницу. Грудь пронзает огнем и я снова сжимаюсь, пытаясь унять боль.  — Сестра! — вновь безуспешно пытаюсь дозваться до персонала, но уже понимаю, что почему-то никто не придет. «Так, Граймс, соберись». С тихим шипением напрягаю затекшие мышцы в попытке встать. Руки дрожат от напряжения, головокружение уносит прочь от реальности, но все-таки я отталкиваюсь от холодного кафеля и сажусь на колени, пытаясь успокоить головную боль. С губ срывается тихий стон, ибо грудную клетку терзают невидимые звери когтями. «Отлично. Еще немного, и я выиграл». Хватаюсь за холодный металл каркаса кровати и подтягиваюсь, с каждой секундой продвигаясь к своей цели. Казалось бы, элементарно — встать на ноги. Но столько усилий мне не требовалось, кажется, даже для сдачи экзаменов в Академии. Кафель неприятно холодит ступни, и, по привычке, поджимаю пальцы ног, чтобы хоть как-то сохранить остатки тепла.  — Сестра! — еще раз кричу, больше по привычке, нежели действительно надеясь на помощь. Естественно, мне в ответ лишь тишина да тихое завывание ветра. — Ну хоть кто-нибудь… — шепот срывается с губ и пропадает в стенах. Мелкими, нетвердыми шагами пересекаю комнату и толкаю дверь рукой. Легкое головокружение мешает сосредоточиться, но сейчас нужно добраться до дома. Дверь не поддается и я пытаюсь толкнуть сильнее в попытке выбраться. Что-то мешает с той стороны и, собрав последние остатки сил, я наваливаюсь на нее, кряхтя от напряжения. Раздается скрип колес, и я вылетаю прочь, опять впечатываясь в пол. «Да твою же мать!» В груди все пульсирует и, чтобы унять боль, я прижимаю руки к груди, от чего они становятся влажными. Видимо, швы на ране разошлись и теперь я истекаю кровью. Спустя пару минут отдыха в грязи я вновь поднимаюсь и, шатаясь, бреду вдоль коридора, оглядываясь и не понимая, что здесь произошло. Окружающую обстановку можно было описать одним словом — война. Разбитые стекла и хрустящая крошка стекла под ногами, что болью впивалась в стопы, распарывая стопы в кровь. Перевернутые коляски и каталки. Багровые разводы на стенах и на полу. Выбитые двери и гильзы, что заманчиво поблескивали в грудах мусора. Но самое страшное — тишина. Не было слышно голосов, шагов, даже ветер, что перекатывал клочки бумаг с места на место, затих. Лампы редко перемигивались между собой холодными вспышками света, что мешали увидеть больше и лишь усиливали мигрень. Зайдя в очередной поворот лабиринта, я наткнулся на огромные металлические двери на полстены. Видимо, здесь располагался морг. На дверях чёрной краской было неровно выведено: «НЕ ОТКРЫВАТЬ» «МЕРТВЫЕ ВНУТРИ». Завершением этого пейзажа служила балка, что была перекинута через массивные ручки дверей и служила неким запирающим замком. «Что за бред? Естественно мертвые внутри, это же морг…» — Пронеслось у меня в голове, и я медленно подошёл к надписи, пытаясь понять, что же произошло. Внутри было неприятное беспокойство, словно предчувствие об опасности. Я приложил ухо к двери, прислушиваясь. Словно почуяв меня, кто-то или что-то резко ударил по двери, из-за чего я отшатнулся и наступил на большой осколок стекла. Ступню пронзила острая боль, но я лишь продолжил медленно отступать, чувствуя, что меня переполняет ужас и непонимание. Удары с той стороны становились все чаще, по коридорам разносилось рычание и нечеловеческое верещание. Было видно, что двери еле выдерживают напор, приоткрываясь навстречу и единственное, что меня спасает — балка, что со скрипом шаталась в ручках дверей. В какой-то момент через щель пролезли руки. Мертвенно бледные, усохшие, гниющие, всех видов и размеров. Они тянулись ко мне, а ор и крик стали нестерпимыми, врезаясь в барабанные перепонки, будто существа по ту сторону двери желали разорвать меня на куски. Не помня себе от страха я бросился прочь, пытаясь выбраться из этого Ада наяву. Каким-то образом я оказался на аварийной лестнице и побежал вниз, но вскоре тело отказалось мне повиноваться и я чуть было не рухнул, если бы не ухватился за перила. Нога пульсировала от боли, а больничная рубашка была пропитана кровью, отчего противно прилипала к коже. «Блядь, да что происходит то?!» В еле видимом полумраке я, кое-как, нащупал кусок стекла и резко выдернул его, матерясь сквозь сомкнутые зубы. Возник резонный вопрос — «А куда дальше-то?» Ответ явился тонкой полоской света на полу. «Аварийный выход» — слабо горела надпись над силуэтом дверного проема. Не теряя ни секунды, я побежал туда и, навалившись с разбега на дверь, чуть было не упал в третий раз за день. Плохая тенденция, особенно в момент черт пойми чего. Ветер больно хлестал отросшими волосами по глазам, а горячий воздух от нагретой земли вызывал лишь желание захлебнуться от кашля и рвотных позывов из-за сладковато-гнилого привкуса тухлого мяса. Медленно ступая по металлическим перекладинам лестницы, я не мог оторвать взора от белых мешков, ровно лежащих на земле. Мертвецы. Их просто складывали на землю, спелёнатых в белые, точнее когда-то белые, простыни. Они молча лежали под палящим солнцем, каждый как памятник катастрофе, что произошла в тот момент, пока я спал. Тишина разбавлялась лишь гулом жужжащих мух, что падальщиками слетелись на званый ужин и медленно пожирали на этом пиру чумы тухлую человечину. Каменный забор, что когда-то защищал больницу от непрошеных гостей, был изуродован колючей проволокой и разбит военным грузовиком, и некоторых позабытых мертвецов погребло под завалами из камня и метала. Я шел мимо этих мрачных силуэтов прошлого, как последний выживший, и мне было безумно страшно. От тихого шипения и конвульсий некоторых «куколок» хотелось бежать, но я не мог из-за усталости, боли и страха привлечь лишнее внимание. Не хотелось бы выяснять, что вылупится из этих белых саванов, если я вдруг побегу. Время тянулось бесконечно медленно, как жвачка, и казалось, что выход не приблизился ко мне и на сантиметр. Но я продолжал упорно идти, меня подогревала одна, всего лишь одна мысль. «Я должен найти Лори и Карла».

***

Я добрался. Как-то нашел велосипед и доехал до родной улицы. Я смог. Проезжая мимо знакомых целых домиков, я подумал, что сюда эта зараза не добралась и моя семья жива. Хотелось в это верить, и я верил. Верил и молился всем известным богам, чтобы они отвлеклись от своих вселенских дел и просто оставили моих близких живыми и невредимыми. Мечты разбились о родную входную дверь, что была распахнута настежь. Слетев с велосипеда, я прямиком побежал туда, уже не обращая внимание на собственное состояние.  — ЛОРИ! КАРЛ! Влетаю в холл и озираюсь по сторонам, как умалишенный. Тишина служит мне ответом. Не чувствуя ног бегу в гостиную, по очереди заглядываю в каждый шкаф, за каждый угол, боясь обнаружить то, что я ищу. Но все, что мне достается это пустые шкафы, разбросанные вещи и пустота. В груди комок, что когда-то был испугом, превращается в огромный ком, что сносит меня, унося в панику. Глаза сами собой наполняются слезами и я кричу, кричу так долго, что голос срывается окончательно. Страх, непонимание и боль обволакивают меня вязким и липким потом, заставляя трястись, как при эпилепсии. «Нужно за что-то зацепиться» — кричит мозг сквозь пелену ужаса. — «Давай, что ты видишь? Слышишь? Осязаешь? Рик, твою мать, соберись!» Я лихорадочно оглядываюсь, пытаясь за что-то ухватиться. Фотографии. Их нет. Я упираюсь взглядом в каминную полку, пытаясь успокоиться. Детские фото Карла, нашей с Лори свадьбы, поездки в Диснейленд… Их нет. Камин пуст. «Кому нужны фотографии счастливой семьи?» «Только тому, кто их ценит». А это значит, что Лори жива. А если жива она, то и с Карлом все в порядке. Их просто нужно найти. Я кружусь по комнате, словно раненный зверь, распаляя себя еще больше, пытаясь найти зацепки. «Куда они могли пойти?» «Где они?» Воздуха не хватает и я выхожу на улицу, сажусь на бордюр и пытаюсь начать мыслить здраво. Сквозь марево от жары я замечаю чей-то силуэт, что медленно двигался в мою сторону. Шатаясь, как пьяный, мужчина в грязном офисном костюме медленно шел ко мне. «Возможно, он сможет мне помочь» — думаю я, но меня отвлекает шум позади. Я оборачиваюсь и вижу, как негр направляет дуло пистолета прямо в лицо.  — Ты кто? — спрашивает он грубо, не сводя с меня внимательный взгляд.  — Эм. Простите? — спрашиваю я непонимающе, даже не понимая суть вопроса. Сейчас мое внимание зациклено на пистолете, что ярко блестит на солнце.  — Ты укушенный? — продолжает допрос незнакомец, видимо, заметив кровь на груди.  — Я вас не понимаю. — Произношу я как можно спокойнее, не сводя взгляда с дула.  — Покажи рану. Живо. Иначе я тебя пристрелю, ей-богу, пристрелю. — нервозность в голосе и суровый взгляд человека, что не остановится не перед чем.  — Пап, он близко! — раздается ещё один голос. Из-за кустов вылезает молодой парнишка с лопатой наперевес. Ровесник Карла, кажется.  — Покажи рану! — взрывается отец, больно ударяя стволом пистолета о лоб.  — Пап! Он рядом! — кричит мальчишка, с ужасом глядя на подошедшего незнакомца. Резко переведя пистолет, негр точным ударом стреляет в голову мужчины, отчего тот падает, как подкошенный, прямо к моим ногам и я отшатываюсь прочь.  — Что вы наделали?! Это же человек! Он не сделал ничего плохого! — кричу я, не понимая, за что он убил невинного человека. Страх с новой силой поднимается в груди, нужно срочно бежать от этой парочки, а то я буду следующим. Я дергаюсь в сторону, но меня останавливает лопата, что с глухим стуком опускается на голову. На секунду мир взрывается болью и светом, а потом наступает благословенная темнота.

***

Я очнулся ближе к ночи. Как-то я оказался в кровати. В душе появилась слабая надежда, что все события дня — лишь кошмар. Но мечтам было не суждено сбыться и они разбились о чугунную задницу реальности, когда я заметил, что кровать не моя, комната незнакома, а вместе светильников слабым огнем горели свечи, стоявшие на тумбочках. Голова нещадно болела от поцелуя с лопатой и все виделось мне сквозь легкий туман.  — О, ты очнулся. Рад, что ты не обратился. — Раздался уже знакомый голос рядом. Напротив кровати сидел тот самый мужчина, что убил невиновного, подперев голову рукой. Говорить было безумно больно, в горле словно кошки насрали и все, что я смог выдавить из себя, была просьба о воде. Незнакомец, или уже знакомый, тут черт его разберешь, слегка кивнул и протянул бутылку воды, перед этим достав ее из тумбы.  — Где же тебя так угораздило подставиться? — произнес он, кивая на ранение.  — Я помощник шерифа. Получил на задании. — Прохрипел я, ненадолго отрываясь от бутылки и переведя дыхание. — И после сегодняшнего я должен Вас арестовать, по идее. Мужчина поперхнулся.  — Прости, что ты должен сделать? — спросил он, явно сдерживая смех.  — Вы убили невиновного. — Произнес я, чувствуя себя дураком.  — А ты в курсе, что сейчас мир погряз в хаосе и как бы апокалипсис на дворе? — Спросил он, уже явно смеясь надо мной. — И тот мужик мог спокойно тебя сожрать, потому что ты его привлек своим ором на всю улицу! — голос сразу посерьёзнел, зазвенели нотки раздражения. — Ты привлек сюда стаю, черт бы тебя побрал.  — О чем Вы говорите? В смысле, «сожрать»? Незнакомец посмотрел на меня с толикой жалости.  — Господи, откуда ж ты свалился-то? — протянул он. — Я тебе жизнь спас, как бы. Этот мужик, ходячий, как и все, оставшиеся в городе. Ходячие трупы, желающие отведать свежего мяса. И ты как раз в их вкусе. Я озадаченно смотрел на мужчину, пытаясь понять, правду он говорит или это просто очередной сумасшедший. Словно прочитав мои мысли, он продолжил.  — Нет смысла мне не верить, я не псих. Эта хрень началась месяца два назад. Они просто начали вставать и кусать всех живых, обращая их в себе подобных. Сначала у людей наступал жар, а потом… Потом предсмертный бред и все. Через два дня они поднимались и начинали кусать других, еще живых. Матери пожирали детей, сыновья вгрызались в глотки отцам. Каждую минуту раздавался чей-нибудь предсмертный крик. Мы с Дуэйном еле сбежали, но вот мою жену спасти не смогли. Она обратилась прямо у нас дома и напала на сына. Я не смог ее убить, к сожалению. Так что не смей так смотреть на меня. Пока ты жил в стране розовых пони, мы спасали свои жизни.  — Как они обращаются? — спросил я тихо, отводя взгляд. Было безумно больно наблюдать эту горечь на лице незнакомца, словно я сам это пережил. Хотя нет, ещё пока неизвестно, что с Карлом и Лори.  — Через укусы, чаще всего. — Произнес грубо негр, возвращая меня в разговор. — Через слизистую и кровь. В общем, лучше избегать с ними всяческого близкого контакта и убивать на расстоянии. Но пистолет привлекает слишком много внимания, да и патроны днем с огнем не сыщешь. Уже все, что смогли, разворовали.  — Пап, ужин готов, — произнес мальчик, тихо проскользнув в комнату. Он с некоторой опаской глазел на меня и от этого становилось неловко.  — Да, хорошо, сынок. Подойди и познакомься. — произнес мужчина, с теплотой взглянув на сына. Мальчик робко подошел и встал рядом с отцом.  — Пацан, познакомься, это… — тут мужчина замялся, но я пришел ему на помощь. Аккуратно поднявшись, я сел в кровати и протянул мальчугану руку.  — Рик Граймс. — с теплотой произнес я. Мальчик неожиданно крепко пожал протянутую руку. — Дуэйн. — произнес он и несколько скованно улыбнулся. — Отлично. Если что, зови меня Морган, — представился мужчина, поднимаясь со стула. — Одежда лежит на комоде. Переодевайся и присоединяйся. — Произнес он и вышел прочь вместе с парнем, прикрыв за собой дверь.

***

 — Благослови эту пищу и тех, кто оставил ее нам. Дай Господь сил нам для того, чтобы выжить в этом новом мире. Аминь. — Произнес Морган, открывая глаза.  — Аминь. — Произнес Дуэйн, беря в руки ложку и зачерпывая мясную похлебку.  — Аминь. — произнес я и последовал примеру парнишки. Ненадолго весь мир погрузился в уютную тишину и спокойствие. И только одна мысль мешала насладиться ею сполна. «Господи, пусть мои близкие будут целы».