Эй, выкидыш!

Гарри возненавидел трансфигурацию уже на первом месяце учебы. У него не выходило, получая «превосходно» и «выше ожидаемого» за все остальные предметы, он просто не мог превратить зубочистку в иглу. Она сгорала, ломалась, уползла куда-то, отрастив лапки. Все, что угодно, но только не становилась портняжным средством. Над ним уже посмеивались Гриффиндорцы, уверенные, что остальные преподаватели ставят ему оценки за фамилию и благодаря отцу. Реддла-Певерелла это раздражало, бесило и даже доводило до слез. Как бы он ни старался, как бы не представлял себе формулу и не выводил палочкой нужную кривую, как бы четко не произносил заклинание, нужное действо не происходило. Вот и сегодня он, сев на последнюю парту, с полнейшей обречённостью во взгляде ожидал начала экзекуции, конечно же, его спросят первым, высмеют и скажут учиться у какого-нибудь Уизли, который кроме этого больше ничего не умеет, да и заклинанию его научила Лаванда Браун, сидящая рядом и хихикающая, пока Гарри багровел у учительского стола, желая лишь одного — провалиться сквозь землю. — Мистер Реддл-Певерелл, надеюсь вы не думаете, что данные ваших предков и родителей сделают вас великим магом. Увы, если вы продолжите лениться на моих занятиях, но с большой вероятностью можете просто не окончить школу. Тридцать баллов со Слизерина. — Но профессор, почему только со Слизерина вы снимаете столько? — Гермиона поднялась с места, сверкнув глазами и поправив копну на голове. — Со всех остальных факультетов за невыполненное задание убираются пятнадцать, это дискриминация! — Ещё тридцать баллов за вопрос с места и не по теме, Мисс Грейнджер, вы можете показать нам, как превратить бокал в крысу и наоборот? — Да, профессор, — теперь Гермиона была не бледнее Гарри. В гостиной им ничего не угрожает, в конце концов, основная масса кристаллов были заработаны именно ими, но это мерзкое ощущение, когда ты опозорился. Подойдя и выполнив превращение, Грейнджер подняла голову, прожигая Минерву взглядом. — Пять баллов Слизерину, присаживайтесь. После урока Гарри всхлипывал, сидя на подоконнике, опустив глаза в учебник трансфигурации, надеясь понять, что он делает не так. — Хей… — перед ним присел какой-то старшекурсник его факультета. — Что произошло? — взял за руку, уводя в менее публичное место. — Маккошка… Она издевается будто! Я не понимаю, все делаю верно, но не выходит, совсем! Криспи, она снимает с нас по пятьдесят, а то и сто баллов за один урок! — А… Вот оно что… А остальные предметы у тебя как? Покажи мне свой табель, окей? — когда, порывшись в сумке, Реддл-Певерелл достал пергамент с оценками, Криспи нахмурился. — Совсем не выходит, говоришь? Странно, если хочешь… Я могу позаниматься с тобой, ты же первый курс? — Гарри закивал. — Ну вот и прекрасно. Но запомни, никогда не плачь, особенно в коридоре, где много людей, только представь, что подумают о твоём отце… На ужин Реддл-Певерелл просто не пошел, решив, что и так сегодня наслушался насмешек и больше не хочет. Чего только стоило язвительное: «Что не так уж сильно боится профессор Макгонагалл твоего папочку, да? Не рисует оценочки» — от Уизли, чей громкий ржач подхватили остальные гриффиндорцы. Естественно, они подрались, и кто знает, что случилось бы с Роном, если их не растащили в тот момент, когда глаза Гарри приобрели фиолетовый оттенок. — Совсем псих, что ли? Правду глаза режет? Змеюка Лорда, — Уизли скривился, потирая ушибленной, хорошо, что не сломанный нос. — Закрой рот, нищебродское отродье! — заорал Драко, едва удерживая более крепкого Реддла-Певерелла. — У него хоть отцу побираться не приходится, чтобы на поношенную форму денег наскрести, Крысли! В итоге их опять разнимали, но теперь преподаватели, снимая баллы по количеству участвующих в драке. Сидя сейчас и «зализывая раны», Гарри жалел лишь, что не спустил Эмми, он бы точно не грустил по поводу смерти этой жертвы аборта. В последнее время все больше жутких мыслей посещали его голову.