Зашибись, это бета!

— Ты — мой Истинный! — Да с чего ты-и взял? — Я это чувствую! И с самого начала чувствовал! Я насмешливо фыркнул. Эштон посмотрел на меня с осуждением: — А ты не чувствуешь? — Я не чувствую к тебе ни-ичего особенного. — Врёшь! Я пожал плечами. — Эш, я вообще не-е по этому делу, из-за наркоты, которую я употреблял, у меня-а организм толком не работает, я чувствую запахи, но не-е реагирую на них, я не-е испытываю сексуального влечения, у меня за полгода не-е было ни одной течки, я не-е знаю, смогу ли иметь детей. Чего ты-и от меня хочешь? — Ну, хорошо. У тебя же это пройдёт? Ты однажды выздоровеешь? — Эш, ты-и вообще меня слышал? Я — бывший наркоман! — А ты меня слышал? Ты — мой Истинный! — И-и что? — И что? Я люблю тебя! — Серьёзно, что ли? — скептически скривился я. Мы шли через сквер, что находился на территории больницы, к корпусу, в котором у меня была лечебная физкультура. Эштон решил, что будет сопровождать меня вместо Кэр, пока она лежит в стационаре и не ходит в школу. Ну а я согласился, чтобы не напрягать родителей. — Знаешь, когда ты поправишься и почувствуешь, что мы Истинные, ты передо мной извинишься! — сказал он обиженно. — О! Если такое случится, я действительно извинюсь за то, что я — твой Истинный! — Я не это имел ввиду! Меня полностью устраивает то, какой ты есть! — Ты-и ненормальный? Я же рассказал тебе, где был и чем занимался. — Да с чего ты вообще взял, что занимался проституцией или снимался в порно? Ты же ничего не помнишь… — Я полгода жил не-еизвестно где и сидел на наркотиках, это факт. И я — омега, тут выводы са-ами собой напрашиваются. Чем ещё я мог заниматься? — Ну, даже не знаю… Но даже если и так, это не имеет значения, мне всё равно. Я хочу быть с тобой, поэтому хватит уже от меня бегать. — Ты-и хочешь! Заебись! Подставляй задницу, Эрик Эванс! Эштон Линн тебя хочет! А ты-и спросил, чего я хочу? Как же вся та хуйня про то, что ты-и подождёшь, пока я буду готов? Нахер? Захотелось затащить меня под лестницу и поцеловать, затащил и поцеловал! Дальше чего захочешь? — То был особый случай, мне нужно было знать… Больше я так не поступлю, я обещал. — Сдались мне твои-и обещания! Мне вообще сейчас не-е до отношений! Но тебе, блин, при-испичило! Вынь да положь! Я распалялся всё больше и больше, Эш с его разговорами о том, что мы должны быть вместе, выводили меня из себя не по-детски! Сейчас я готов был нести какую угодно чушь, лишь бы не слышать его признаний. Мне нельзя ему верить! Нельзя! Эштон вздохнул, подошел ко мне вплотную и крепко обнял. — Всё, хватит, успокойся. — Не-е трогай меня! — Всё хорошо, Рикки, тебе нечего бояться, — успокаивающим голосом говорил он и гладил меня по спине. — Я не буду тебя торопить, только не отказывайся от меня. Ты мне очень дорог. Я так счастлив, что встретил тебя. — Пе-ерестань, — почти умолял я, в отчаянии кусая губы. Хотелось прижаться к нему и разреветься от избытка чувств. С тех пор, как он меня поцеловал, у меня чуть что глаза на мокром месте. А раньше я вообще не плакал, мой лечащий врач сказал, это хорошо, что я плачу, значит, нервные связи восстанавливаются. Вот только нахрен мне это надо? — Я люблю тебя, я буду рядом. — Пошел на-ахер! — Не пойду, язык сотрёшь, прогоняя меня. Я читал, что с бывшими наркоманами бывает нелегко, так что ко всему готов. — На-афиг я тебе сдался? — в бессилии проговорил я. — Я люблю тебя. — Почему? За что? — Ты — классный. Ты — мой омега. Никто другой мне не нужен. Ещё вопросы? — Я опаздываю. — А, точно, — он отпустил меня и взял за руку. — Пойдём. Как милая парочка мы дошли до места назначения, и Эш спросил: — Я подожду? — Не-е надо, я потом пойду к Кэр и посижу у неё, пока у папы смена не-е закончится. Меньше всего я хотел, чтобы он навязался третьим, но нет, не навязался. — Ладно, тогда до завтра. — До завтра. Всё, отпускай мою руку и вали! Эш свалил, только сначала притянул меня к себе и поцеловал в щёку, быстро так, я и понять ничего не успел. Чёртов дуб! После тренировки я заглянул в телефон и обнаружил там сообщение. [Ashton Lynne]: Слушай, насчёт того, что ты сказал сегодня, типа какие ещё могут быть варианты и всё такое. Ладно, проституция или торговля наркотиками, это логичные предположения, но съёмки в порно уж очень специфическая деятельность, откуда такие выводы? Охренеть! Так запросто спрашивает! Да ещё и в переписке! Я не стал отвечать, да и отвечать особо было нечего. Смутные догадки, основанные на слишком реалистичных снах. Кто знает, что это? Подавленные воспоминания? Впечатления, полученные за день или за всю жизнь, и смешанные причудливым образом? Что из того, что мне привиделось, было на самом деле, а что я, например, мог видеть в кино? Секс и наркотики — вот, что мне снится. Был бы ещё рок-н-ролл, и я бы подумал, что играл в какой-нибудь группе-однодневке. Но рок-н-ролла не было, да и музыкальных талантов у меня не наблюдалось. А вот секс и наркотики снились частенько, разные, с разными людьми, непременно красавчиками. И съёмки снились, видео, фото, требования улыбаться в камеру, смотреть на партнёра, на партнёров. Моя злость по поводу бесконечных придирок и желание, чтобы всё побыстрее закончилось, и можно было закинуться чем-то и расслабиться. Как обычно бывает во снах, всё смешивалось, накладывалось одно на другое самым причудливым образом, редко удавалось увидеть что-то конкретное и чёткое. Что-то вроде: «Ты — шлюха, Эрик, ты — грязная дешевая шлюха, и тебе это нравится… — рассказывает мне жесткий голос, и грубая рука проводит по моим длинным выбеленным волосам. — Твоя никчёмная жизнь может закончиться в любой момент, и, чтобы забыться, ты готов на всё с кем угодно…» Этот отрывок из сна мне запомнился особенно четко, а слова потом ещё долго звучали в голове после пробуждения. Можно было придумать себе сказочку про то, что ничего такого не было, а сны списать на безумные игры подсознания. Но это не мой путь, я приму всё, чем являюсь. Если я так ничего и не вспомню и моё прошлое никак о себе не заявит, хорошо, но, если всё же что-то вернётся, лучше быть готовым к худшему. Кэрол черкнула мне, что ушла в столовую с Нейтом, с тем самым Нейтом-беталюбом, который её спас. Я видел его только раз, когда он привез её в больницу. Я тогда был сам не свой, и Эш вовсю этим пользовался, чтобы обнимать меня и успокаивать. Скотина бессовестная! Но вроде бы он по-настоящему переживал за Кэр, в отличие от Майка, который пожал плечами, сказал: «Ну, ведь всё в конце концов обошлось» и вернулся к игрушке в телефоне. Тут даже Дуб возмутился, на что получил утомлённый взгляд и утверждение, что нефиг переживать по всякой ерунде. «Это у него такая защитная реакция, а на самом деле ему тоже непросто» — оправдал друга-мудака Эш. Ладно, ему виднее, как себя обманывать. Кэр, едва меня увидела, вцепилась как в спасательный круг. Я её обнял и прижал к себе, прошептал на ухо: — Он на нас смотрит. — Плевать, — тихо ответила она. Нейтон попрощался и ушел, а Кэрол повалила меня на кровать и бухнулась рядом, положив голову на грудь. — Всё будет хорошо, — сказал я и погладил её по волосам и бархатной спинке, приятная вещь — кигуруми, надо и себе такое приобрести. — Однажды всё наладится. — Ага, — безрадостно согласилась она. Мы ещё немного повалялись, думая каждый о своём, а потом Огонёк приподнялась на локте, посмотрела на меня и огорошила: — Эрик, поцелуй меня. — Тебе точно это нужно? Она кивнула с отчаянием в глазах. — Ну хорошо, — усмехнулся я и мягко опустил её на спину, а сам склонился сверху, чтобы легко и нежно коснуться губами её губ. — Жаль, я не в форме, а то показал бы тебе мастер-класс. Кэрол хихикнула и уткнулась носом мне в ключицу, похоже, поцелуев со мной ей больше не хотелось. Ладно, если смеётся, ещё не всё потеряно. Она всё про меня знала, я рассказал ей о своих подозрениях насчёт моего бесславного прошлого ещё в первый день. В ответ получил только поддержку и благодарность за доверие. Рассказывая, я боялся, что она начнёт меня презирать или отстранится, потому что для милой домашней девочки такое общение окажется невозможным. Но нет, ничего подобного, в её отношении ко мне ничего не изменилась. И Эш говорит, что ему плевать, как я жил раньше… Поверить ему? Нет? — У каждого свой криптонит, — сказал я и снова лёг устроился рядом с Кэрол на больничной койке. — Но мы справимся, подружка.

***

— Эрик, — сказал папа, когда мы выехали с больничной стоянки, — тебя сегодня провожал парень, и мне сказали, что вы с ним поцеловались… Ох, ё! Чёртов дубовый придурок! Вот надо же ему было! В этой больнице все знают, кто я и чей сын, конечно же папе тут же донесли. — Мы не-е целовались! — Сынок, всё нормально, это естественно в твоём возрасте интересоваться альфами. Я просто как врач должен тебе напомнить, чтобы ты был осторожен в физическом смысле, первые чувства могут быть очень сильными, и иногда голос разума уступает гормонам… — Папа, это не-е мой случай, ты же знаешь. Мои гормоны крепко спят, и-и меня это полностью устраивает. — Всё может измениться совершенно неожиданно, — сказал папа и улыбнулся, наверное, вспомнил свой невероятный случай, который теперь имеет вид проказливых двойняшек. — Тот парень ведь твой одноклассник? Беременность в старшей школе создаст кучу проблем и потребует непростых решений, которые потом скажутся на всей жизни… — Папа, я не-е собираюсь! — Да, я знаю, ты очень разумный мальчик, но имей ввиду, что если вдруг что, мы с отцом и тётей поддержим тебя в любом случае! А презервативы у нас лежат… — Я знаю, где они-и лежат! Их как-то Саймон с Колином нашли, мы-и с Кевином еле отобрали! — А… ну ладно… На этом смущающий разговор закончился. Папа с облегчением выдохнул, я тоже. Дайте нам по медальке на грудь!