Lodestar / Полярная звезда

Госпиталь выглядел обветшалым и грязным, со стенами, выглядевшими так, будто пережили свои лучшие времена в 70-х годах. Было трудно представить себе, что мой дедушка хотел бы оказаться в подобном местечке, даже с учётом его преклонных лет. Судя по тому, что он мне рассказывал, он скорее ожидал, что в таких годах окажется либо на троне, либо в тюрьме, либо в могиле. Такое место стало бы для него настоящим проклятием. Такое, где умирали заурядные люди, и не такое, где проживал бы свои последние дни прославившийся на весь мир суперзлодей. Но здесь, по крайней мере, было достаточно чисто, да и пахло как в любых других больницах. Зайдя в вестибюль, я быстро нашла взглядом стол для справок и сидящую за ним женщину. Она выглядела скучающей, и когда я подошла к столу, едва обратила на меня внимание. — Я пришла, чтобы увидеть своего дедушку, — сообщила я. Она смерила меня взглядом снизу вверх, и по её лицу я легко могла прочитать, что она обо мне была невысокого мнения, вероятно, из-за моего возраста. Я была слишком молода, чтобы нести ответственность за одного из пациентов, по крайней мере без сопровождающих родителей, и она не хотела со мной возиться. — Его имя? — спросила она. Заметив, что я продолжаю молчать, она посмотрела на меня с подозрением. — Без имени мы даже не сможем подтвердить, находится ли он здесь. Если вы указаны в числе его разрешённых посетителей, никаких проблем не возникнет. — Он находится в коме и не мог подписать никакого согласия на посещения, — ответила я. Я так и ожидала, что мне окажут хотя бы чисто символическое сопротивление. — Его имя? — снова спросила она. Её взгляд становился всё более тяжёлым. — У вас он, вероятно, размещён под именем Джона Доу. У него не было при себе никаких документов, когда он оказался здесь, и моя мама не могла внятно объяснить, кто он такой, поскольку сама тогда была ребёнком. — И ты утверждаешь, что являешься его внучкой? — резко спросила она. Я согласно кивнула. — У тебя есть какие-либо доказательства? Может быть, удостоверение личности с фото? Я отрицательно покачала головой. — Тогда мы не можем позволить тебе увидеться с ним. Приводи свою мать, и мы сможем что-нибудь с этим сделать. — Моя мама умерла, — сквозь зубы выдавила я. — И я собираюсь увидеться с ним сегодня. — Мне нужно вызвать охрану? — уточнила она. Я заметила, что она сунула руку под стол, скорее всего, нажимая кнопку вызова подкрепления. Для меня это было неважно. — Вы не спросили, кто я такая, — сказала я, когда дежурные санитары вошли в холл из дверей, ведущих дальше в больницу. Двери закрывались с помощью электромагнитов, вероятно, для того, чтобы в случае пожара или отключения электроэнергии люди могли легко выбраться, не тратя время на то, чтобы отпирать самостоятельно каждую встретившуюся им на пути дверь. Для меня проникнуть внутрь было бы до смешного легко даже без учёта того, что я могла просто снести стены или двери перед собой. — И кто же ты такая? — спросила она со снисходительными нотками в голосе. — Тейлор Эберт, — ответила я. Она уставилась мне за спину на стеклянные двери, сквозь которые можно было рассмотреть парковку. Я могла понять почему, поскольку все машины на стоянке теперь левитировали в 10 футах над землёй, повернувшись в сторону вестибюля. Она побледнела. — Ты что, угрожаешь нам? — Всего лишь доказываю, что я та, за кого себя выдаю, — покачала я головой. — Не советую предавать огласке тот факт, что у меня здесь есть родственник. Есть много суперзлодеев, которые хотели бы меня подчинить, используя родню, и это место будет первым, которое они посетят, если узнают о нём. Её лицо осунулось ещё больше. — Кроме того, если с моим дедушкой что-то случится, я должна буду убедиться, что человек, ответственный за это, осознает, как сильно он ошибся… решившись на такое. На её столе стояла пустая банка из-под колы. Она медленно начала сжиматься в шарик, становясь всё меньше и меньше, пока не стала размером с декоративный стеклянный шарик, которыми часто любили наполнять вазы. Санитары, находящиеся в этом же помещении, не сводили с него глаз. Женщина резко дёрнулась и произнесла: — Позвольте мне связаться со старшей медсестрой. Я молча стояла и слушала, как она отчаянно вызывает старшую работницу. Я не сомневалась, что та женщина позвонит главному в больнице и тот обязательно скоро примчится сюда, если, конечно, он сейчас находится в городе. Аккуратно опустив машины на их прежние места, я устроилась на местах ожидания и принялась ждать. Правильно ли я поступаю, отодвинув решение вопроса с АПП, предпочтя этому вопрос с дедушкой? Достаточно ли было того, что я устроила Лунга в месте, которое должно быть безопасным и которое явно получше этой дыры? Мне всё равно казалось, что я могла сделать больше. Это всё Симург, это она спутала мне все карты, я была в этом почти уверена. Всё продвигалось подозрительно хорошо, хоть и медленно, и это было именно тем, чем она славилась. Она была настолько могущественным предсказателем, что могла завертеть события похлеще Руби Голдберга лишь для того, чтобы убедиться — самый худший человек будет находиться в самом худшем месте, чтобы нанести наибольший ущерб. Обладая столькими способностями, я всё равно никогда не смогла бы с таким сравняться. Я не знала, что произойдёт в ближайшие пять минут, не говоря уже о том, чтобы предсказать события, которые могут произойти через пару месяцев или лет. Даже Дина, которая была самым могущественным предсказателем своего поколения (по крайней мере из тех, кого знали люди), не могла сравниться с такой хирургической точностью. Двери, ведущие в холл, распахнулись, пропуская женщину. Они были покрыты отделанными под дерево панелями, уже успевшими немного облупиться. Со всей очевидностью можно было заявить, что этому месту нужно было немного больше, чем парочка денежных пожертвований. Я хотела надеяться, что они просто вкладывали все деньги в лечение пациентов, и это место не было тем самым пристанищем, куда люди отправлялись умирать. — Мисс Герберт? — уточнила она. Это была грузная азиатка в синем халате, от которой исходил слабый запах сигарет. Если она и нервничала, то совсем не подавала виду, что добавляло ей очков. — Эберт, — поправила я. Хоть я и считала, что моя слава бежит впереди меня и моё имя скажет всё само за себя, некоторые люди, видимо, не слишком часто смотрели телевизор. — Мы уже всё сообщили владельцу больницы, и скоро он будет здесь, так как не хотели заставлять вас ждать. Я сдержала рвущуюся наружу ухмылку. — Меня зовут Ненси Тан, — продолжила азиатка. — Я являюсь старшей медсестрой. — Я надеюсь, вы сможете мне помочь, — отозвалась я. — Я здесь из-за своего дедушки. — Существуют правила о том, какую информацию можно предоставлять сторонним людям. Обычно пациенты сами могут решить, является информация общедоступной или нет, но в случаях, когда у человека нет возможности сообщить своё решение по этому поводу, информация может быть подана стороннему лицу в том случае, если это будет в интересах пациента. — А кто принимает решение о передаче информации? — спросила я. — Обычно этот вопрос решают врачи. Мы вызвали доктора Каллахана, чтобы он мог помочь вам решить этот вопрос, — ответила медсестра Тан. Она махнула в сторону двери рукой, и послышалось механическое жужжание. Двери открылись прямо перед нами. Когда мы наконец-то вошли внутрь, я отметила для себя, что местные работники, видимо, прилагали все усилия, чтобы вестибюль выглядел по крайней мере презентабельно. Здесь стоял тот самый запах стерильности, знакомый по всем остальным больницам, но на полу кое-где отсутствовали плитки, а краска на стенах облупилась. Это место явно знавало лучшие дни. — Как вы узнали о своём дедушке? — обратилась ко мне с вопросом старшая медсестра. — На меня работает несколько Умников и Провидцев, — ответила я. — Как только я поняла, что он всё ещё жив, я прошла по следу, который привёл меня сюда. — И вы не знаете, как его зовут? — Макс Эйзенхарт, — сказала я. — Ещё его знали под именами Эрика Леншера и Магнуса. Не думаю, что у него были при себе документы, а мама была слишком шокирована, чтобы сказать кому-либо его имя прежде, чем она попала в Систему. — У нас здесь лежит только один неизвестный, — вернулась к теме разговора сестра Тан. — Он здесь уже очень давно, и в последнее время его здоровье резко начало ухудшаться. То, что он продержался так долго, удивительно. Большинство людей не лежат в коме десятилетиями без ухудшения состояния. — Я слышала, что вы приглашали Панацею посетить вашу больницу? — Да, всё так, — подтвердила она. — Скоро мы закроемся из-за нехватки средств, а владелец знал её семью. Она пришла и вылечила столько людей, сколько смогла, а некоторым просто подтянула здоровье в достаточной степени, например, больным с Альцгеймером. Её вмешательство помогло сократить количество лекарств, которые мы даём больным, и это значило, что мы могли бы держать наши двери открытыми ещё три месяца. — Почему вы закрываетесь? — спросила я, как будто сама этого не понимала. — Правительство сокращает выплаты соцпакетов по медицинской помощи, плюс становится всё сложнее вписаться в программу льгот, поскольку нужно собирать всё больше и больше документов. У нас работает всё меньше людей, а это значит, что нам приходится работать со слабой рабочей группой, спонсируемой всё более сокращающимися средствами. — Когда мне разрешат его увидеть? — перевела я тему. — Когда приедут доктор и владелец больницы, — ответила она. — В обычной ситуации я бы сказала, что устроить такое проблематично, так как у тебя нет даже водительских прав, но у меня есть журнал Тайм с твоим лицом на обложке. И то, что ты сделала с машинами на парковке, определённо указывает на твою личность. Она ненадолго замолчала, когда мы начали идти мимо занятых больничных палат, где на койках лежали пожилые пациенты. — Если вы сможете его забрать, это, наверное, будет к лучшему. У нас сейчас есть проблемы с размещением людей. Она привела меня в свой офис и предложила напиток из старенького мини-холодильника, выглядевшего так, будто он доживал свои последние дни. Я отрицательно покачала головой и села на предложенное место. Лениво обратив внимание на холодильник, я прощупала его своими силами и определила, что с ним было не так — катушки засорились, что создало чрезмерную нагрузку на мотор. Потребовались какие-то доли секунды, чтобы исправить проблему, и техника тут же изменила свой звук, работая теперь как и надо. — Мисс Эберт? — прозвучал вопрос от представительного мужчины, зашедшего в кабинет. Моё имя он выговорил с особой тщательностью. За ним в офис проследовал ещё более пожилой человек. Я поднялась на ноги. — Я доктор Каллахан, а это Элвин Даллон, владелец клиники. Как мы понимаем, вы оказались здесь, потому что хотели увидеть одного из пациентов. — Моего дедушку, — согласно отозвалась я. — Я бы хотела перевести его в клинику, которая будет располагать ресурсами для его лечения. — Мы сделали всё, что было в человеческих силах, — сказал доктор. — Даже позвали на помощь паралюдей. Ничто из того, что мы делали, не помогало. — Я могу связаться с более чем одним парачеловеком, — сообщила я. — Кое-кто из лучших технарей мира мне должен, и у меня достаточно денег для того, чтобы обеспечить лучшее, чем у вас, лечение одному пациенту. Я понимаю, что вы не делали ничего плохого. После этих слов мужчина, казалось, наконец-то расслабился. — Это всё как-то необычно. У нас ведь нет никаких реальных доказательств, что вы являетесь его внучкой. — У меня была фотография, — сказала я. — Но она пропала во время потопа из-за Левиафана. И разве это имеет такое большое значение? Ваша работа заключается в том, чтобы действовать в интересах пациентов, а я могу предложить ему лучший уход по сравнению с тем, что вы можете себе позволить. Поэтому, даже если бы я не была его родственницей, разве это имело бы такое большое значение? Мужчина нахмурился, но потом просто вздохнул. — Если бы у нас было больше ресурсов, я бы с вами ещё поспорил. У вас есть место, где вы хотите его разместить? Место, куда я привезла Лунга, было обеспечено самыми современными технологиями, и они будут более чем счастливы принять из моих рук ещё одного пациента, как из-за больших денежных пожертвований, которые я делала, так и из-за того, кем я являлась. Поэтому я ответила «да». — Отведите её к нему, сестра Тан, — сказал доктор Каллахан. Чуть помедлив, он обратился уже ко мне. — И спасибо за Левиафана. Миллионы людей будут жить благодаря тому, что вы сделали. Я неловко повела плечами. Большинство людей не утруждало себя тем, чтобы поблагодарить меня за это, поэтому я не была уверена, что мне сказать в ответ. Что, нужно сказать спасибо за то, что тебя поблагодарили? И они скажут спасибо в ответ на мою благодарность? Разве это не будет похоже на то, как два зеркала ставят друг напротив друга таким образом, чтобы они бесконечно друг в друге отражались, составляя зеркальный коридор? Ничего не говорить в ответ казалось мне самым мудрым решением в такой ситуации. Следуя за медсестрой, я почувствовала, как мне скрутило живот. Что, если я ошибаюсь, и это просто какой-то случайный бездомный, у которого тоже были дети? Но войдя в комнату, я его узнала. У него были длинные волосы, вероятно, потому, что обслуживающий персонал не потрудился его постричь. Он выглядел настолько старым, что это было почти невыносимо. В моих воспоминаниях дедушка выглядел так, что навскидку ему можно было дать чуть больше шестидесяти лет, но этот человек казался мне намного, намного старше. С тех пор, как он попал в этот мир, прошла четверть века, и он выглядел так, словно каждый из этих годов отпечатался на его лице. — Когда-нибудь фиксировались признаки того, что он был в сознании? — спросила я. Медсестра покачала головой. — Некоторые жертвы комы могут слышать, хотя у них нет сил из неё выйти. Я предпочитаю думать, что это неправда, поскольку жить так долго в таком состоянии было бы настоящей пыткой, но вполне возможно, что сейчас он может слышать тебя. Сев в кресло рядом с ним, я нерешительно дотронулась до его руки. Кожа на ней была тонкой, как бумага, и вся в пигментных пятнах. Его тело было холодным. С того происшествия с Эммой я даже не пыталась использовать свои небольшие способности к телепатии. Знать о чём думают люди казалось мне не таким важным как то, что они делают. Но сейчас я закрыла глаза и призвала на помощь все силы, которые у меня были. Если он мог общаться со мной через шлем, это означало, что какая-то часть его разума всё ещё находилась в сознании. Если это так, то вполне возможно, что теперь, когда мы находились так близко друг к другу, я смогу дотянуться до него и без шлема на голове, который работал в качестве усилителя телепатического сигнала. Если понадобится, то я воспользуюсь и шлемом, но сначала попробую связаться с ним вот так. В первый раз, когда я использовала телепатию с Эммой, это произошло спонтанно. Делать это сознательно было гораздо труднее, и несколько секунд я вообще ничего не ощущала. На мгновение я даже испугалась, что это была такая слабая способность, что из-за того, что я её не использовала, она просто атрофировалась. Спустя ещё одну секунду я почувствовала, что что-то внутри меня словно треснуло, и я вдруг ощутила себя так, будто падаю в бассейн с ледяной водой. Вот на что была похожа смерть. Тепло жизни медленно, по крупицам, покидало тело. Неужели именно так себя чувствовал дедушка всё это время, запертый, словно в скорлупе, в этом теле-развалине? Как ему удалось избежать сумасшествия, оставаясь запертым в теле и неспособным к общению в течение 25 лет? Я слышала, что заключённые в камерах-одиночках часто получали психологические травмы после всего лишь пятнадцати дней, проведённых там. Без социальных контактов разум разлагается. Мозг атрофируется без внешних стимулов, от невозможности что-либо делать ум спиралью закручивается в гнев, тревогу и безнадёжность. Не это ли было причиной, по которой при общении с дедушкой мне казалось, будто я общаюсь с разными людьми из разного времени? Он смог сохранить рассудок, разделив свой разум на части, чтобы ему было с кем поговорить? Был ли он в своём уме прямо сейчас? Я слышала, будто изоляция может привести к замешательству, дезориентации, галлюцинациям, даже к паранойе. Некоторые, попав в такие условия, даже калечили себя или пытались покончить с собой. Если мне каким-то образом удастся привести дедушку в сознание, будет ли он тем, кем я его знала, или станет следующим Губителем? Даже если бы его силы равнялись моим или были бы меньше, у него всё равно было намного, намного больше опыта, чем у меня. Он оказался бы в мире, который никогда не сталкивался с силами его масштабов, по крайней мере, если не учитывать битв с Губителями. Он будет подобен хищнику, завезённому в новую страну, способный разрушить всю экосистему, потому что местные никогда не сталкивались с такой угрозой и ничего не смогут с ней поделать. Такое случалось сплошь и рядом. Кудзу, европейские кролики, дикие свиньи, питоны. Люди ввозили новые виды животных и растений, которые убивали и уничтожали всё на своём пути, не оставляя после себя ничего, кроме разрушений и опустошённой земли. Наконец, впереди моего сознания забрезжил свет, и я очутилась на выжженном поле боя. В ноздри тут же ударил едкий запах горелой плоти. Повсюду валялись тела, как мутантов, так и людей, и я чувствовала, что всё вокруг было охвачено всепоглощающим отчаянием. Воздух был наполнен пеплом, и я видела остатки огромных машин, раскиданных по всему ландшафту. Вспыхнула молния, и на горизонте я увидела силуэты ещё больших механизмов. Они сканировали окружающее пространство, выискивая выживших. Я чуяла нутром, что не имело значения, кем ты был, мутантом или человеком — просто мутантов было легче найти. В конечном итоге и мутанты, и люди проиграли войну за этот мир, передав его в руки машин. Оглядевшись вокруг, я не увидела никаких признаков его присутствия. Неужели я всё-таки ошиблась и он уже был мёртв? Наконец, я ощутила чьё-то присутствие позади себя. Обернувшись, я увидела его или, по крайней мере, тень того, кем он когда-то был. — Дедушка? — позвала я. Он посмотрел на меня с печальным выражением лица. — Ты не должна быть здесь. Это финал моей истории. — Ты мне нужен. Ты нужен моему миру. — Я пытался остановить их. Я имею в виду других, но они не захотели меня слушать. — О чём ты говоришь? — спросила я. Он выглядел так, будто хотел мне что-то сказать, но я не могла понять, что он имел в виду. — Это опасно, покидать своё тело, — продолжил он. — Это одна из причин, по которой я не слишком старался развить телепатию. Это может сделать тебя уязвимым. — Что ты такое говоришь, дедушка? — беспокойно спросила я. — Остальные отчаянно хотели отсюда выбраться, — сказал он. — Уже так долго. Даже если это обойдётся дорогой ценой… Я сожалею о том, что они сделали. Моё лицо застыло восковой маской, когда мою голову пронзила одна мысль. Конечно же, он бы этого не сделал… Закрыв глаза, я попыталась заставить своё сознание вернуться обратно в своё тело. И ничего не почувствовала, как будто этот мысленный ландшафт вдруг оказался окружён пустотой, сквозь которую я не могла проникнуть. Дедушка, стоящий прямо передо мной, грустно улыбнулся. — Я ведь не настоящий, ты же понимаешь? Я всего лишь тень от тени. Клянусь, я постараюсь всё исправить. Его тело начало распадаться хлопьями того же пепла, что наполнял воздух вокруг. Через пару секунд он полностью исчез. Я осталась заперта в чужом теле.